В далёкие времена, когда Сидерия была великой, цветущей страной, шаман племени Таки сделал предсказание: в час, когда луна спрячется в тени и нальётся багровым цветом, падёт любимый император, и настанут времена смуты и хаоса. Но надежда идёт рука об руку с горем, и пошлют боги племени Таки дитя своё, которое одолеет демонов, вырвавшихся из бездны и вернёт мир своему народу. Старый шаман никогда не ошибался, но жители племени были мудрыми, и со смирением, а не страхом, стали ждать роковой ночи.
Прошло ровно три года, и, как было предначертано, тень земная поглотила луну, озарилось небо красным светом, разнеслась по всей стране весть о том, что пал правитель, сражённым предательским клинком. А в ту же ночь из шатра одной семьи раздался громогласный детский плач. Вождь немедля приказал роженице отдать своё дитя, ибо истинный воин не должен знать иной любви, кроме как к звону клинка и мольбам поверженных врагов. Сопротивлялись мать и отец, не хотели отдавать столь долгожданное и уже любимое дитя, но вождь был непреклонен и изгнал непокорных из племени своего.
Девочку, названную Мари, воспитывали в суровых условиях. Она была по-настоящему талантливой, ловкой, смелой, сильной духом и питала любовь к своему народу, несмотря на все лишения. И народ отвечал ей взаимностью.
Ах, если бы старый шаман не умер за два месяца до рождения девочки, он бы увидел в Мари простое человеческое дитя, и девочка бы никогда не познала прикосновение стали, не ощутила вкус крови, и были бы чужды ей такие чувства, как гнев и азарт охотника. На семнадцатом году жизни Мари открыла для себя новое ощущение, когда сын портного проходил мимо и бросал мимолётные взгляды на Мари, сердце начинало биться быстрее, руки тряслись мелкой дрожью, а желудок как будто переворачивался. Она пугалась этого нового чувства, ведь не было у девочки ни матери, ни подруг, которые могли бы рассказать ей о любви.
Шло время, но Мари не переставала думать о молодом, красивом юноше, запавшем в сердце глубже, чем страсть к битвам. Она становилась всё более рассеянной, неуклюжей. Вождь видел причину такой перемене, но давать поблажек не собирался, ибо ясно видел: приближает война, а племя устало кочевать и бежать от неизбежного. Скоро настанет день решающей битвы, и избранный воин должен быть готов к нему.
Всё чаще Мари проводила ночи не в своём шатре, а на берегу озера, неподалёку от которого расположилось племя. Ровная водная гладь сверкала лунными бликами, умиротворяющие пели цикады, а Мари думала о своих сверстницах соплеменницах, которые носили красивые платья, разговаривали между собой о ерунде, играли на солнечных полянах, и почти у каждой уже был жених. В одну из таких ночей в кустах послышался шорох. Мари подумала, что то дикий зверь или засланный враг, она достала клинки из ножен и приняла боевую позицию, но из листвы показался её возлюбленный. Он признался, что давно наблюдает за Мари, и ему было бы очень хотелось с ней подружиться.
С тех пор Мари проводила ночи уже не одна. Шед, так звали юношу, рассказывал ей о жизни простых людей, а Мари ведала ему о жизни воина. Тот вечер, когда Шед впервые прикоснулся губами к её губам, девушка запомнила, как самый счастливый момент жизни. Окрылённая, Мари даже стала искусней драться, но вождю всё равно претил такой ход событий, что говорить о портном, пророчившем единственному сыну совсем иное будущее, чем жизнь с девушкой, обречённой погибнуть на поле брани. В конце концов, им запретили видеться под угрозой изгнания. Шед испугался такой участи и перестал приходить к озеру, а Мари сидела там в одиночестве и плакала горькими слезами.
Теперь у Мари была одна цель: победить врага и покинуть мир, что был так суров к ней. Но беды сыпались одна за другой, и в один не прекрасный день появилась она... девушка по виду ровесница Мари, вида такого, словно прожившая всю жизнь в глухом лесу. За спиной у неё висел самодельный лук, из ножен торчала потёртая рукоятка клинка. Поначалу её приняли за врага и уже собирались схватить, как вышел вперёд новый шаман и воскликнул:
- Это она! Избранное дитя, посланное богами, как спасение наше!
Удивились люди, но сильнее всех удивилась Мари.
- Не может такого быть, - с тревогой в голосе сказала она шаману, - вы отняли у меня семью, все радости жизни, любимого, но не можете отнять моего предназначения.
- Я ясно вижу, дитя моё, - покачав головой сказал шаман, - что это дитя, а не ты, станет нашим спасением.
Мари помолчала минуту, не веря ушам, а потом сорвалась с места и побежала к своему укромному месту у озера. До самой темноты она плакала над своей судьбой. Неожиданно, сзади послышались шаги. Она уже решила, что это Шед и хотела окликнуть его, но из тени леса показался силуэт шамана. Мари тяжело вздохнула и новые слёзы покатились по щекам. А шаман присел рядом и взял руку девушки в свою.
- Расскажи о своих печалях, дитя, - ласково сказал он.
- Я мирилась со всем, шаман. Меня отняли у матери, не успела я выйти из её чрева, а мои родители лишились дома только потому, что любили меня. Мои руки и ноги мускулисты, я никогда не одену красивых нарядов, и ни один юноша не взглянет на меня с трепетом и обожанием. Мой возлюбленный отрёкся от нашей любви, пойдя на поводу своего отца, ведь я никогда не стану достойной женой. Моё измученное тело снесёт ещё тысячу ударов, но не способно породить на свет новую жизнь. Ради чего я проводила ночи на холодной, жёсткой земле? Ради чего получала раны, ломала кости и столько раз оказывалась на пороге смерти? Ради того, чтобы провести остаток жизни в забвении и одиночестве? Потому что мне на замену пришла другая, и все готовы кинуться ей в ноги, не зная ничего о ней. Я потратила целую жизнь на то, что ей дали при рождении, но никому нет до этого дела.
- В тебе говорит тщеславие, дитя. Ты можешь гордиться собой, потому что пережила больше, чем мог бы пережить на твоём месте кто-то иной Не о каждом герое слагают легенды, но это не значит, что их подвиги несут меньшее значение. И если тебе выпадет шанс совершить истинно отважный поступок, совершай его из любви, а не ради славы.
Шаман ушёл, а Мари провела остаток ночи в грустных и тяжёлых мыслях.
Ближе к рассвету Мари задремала, но ненадолго, потому что её разбудили крики, доносящие с поляны, где она обычно тренировалась. Мари решила незаметно туда подкрасться и увидела ту самую избранную, нарушившую её покой. Незнакомка казалась такой хрупкой, по сравнению с крепкой Мари, но так ловко орудовала тяжёлым клинком, что Мари ощутила укол зависти. И тут она заметила то, чего не увидела избранная, так увлёкшаяся тренировкой: в нескольких метрах от неё стоял вражеский воин и натягивал тетиву, чтобы нанести смертельный удар будущей спасительнице. Мари хотела окликнуть девушку, но поняла, что та не успеет увернуться, ведь стрелы наёмников всегда пропитаны ядом и даже незначительная царапина становится смертельной. Мари выскочила из кустов и в последний момент прикрыла избранную своим телом. Стрела вонзилась в плечо, но Мари, приученная молча сносить любую боль, даже не вскрикнула. Она осела на землю, чувствуя, как яд растекается по крови. Избранная в одно мгновение оказалась рядом с убийцей и перерезала ему горло, а потом побежала к своей спасительнице в надежде помочь, но было уже поздно.
В последние секунды жизни, когда тело уже коченело, а пробитое плечо горело от растекавшейся крови, Мари думала только о том, почему не дала умереть своей сопернице, предпочтя пожертвовать собственной жизнью. Наверное, в глубине души она знала, что не сможет спасти свой народ, ибо этот поступок предназначался совсем не ей. В её затухающем сознании возникли лица строгого, но справедливого вождя, мудрого, всезнающего шамана и молодого возлюбленного, который обязательно женится на достойной женщине, способной подарить ему наследника. И если избранная — единственное, что может сделать возможным их будущее счастье, стоило отдать жизнь за неё, даже если об этом не напишут в легендах.