Старый дом. часть первая. глава 3

               

***
Алихан шёл к старому дому. Погода, такая солнечная с раннего утра, медленно переходила в промозглое состояние. Начал накрапывать дождик, а вскоре заморосил сильнее, подгоняемый свежим сентябрьским ветром.
Алихан посмотрел на часы, было десять утра. Он подошёл к старому дому. Тот стоял, словно раздетый. Двери, железная калитка, окна были уже разобраны. «Лихо постарались рабочие», – недовольно подумал Алихан. Он с горечью смотрел на старый дом, не замечая, что дождь усилился, и по его плащу дробью застучали дождевые капли. Они будто слёзы катились по нему. Волосы на голове уже промокли, но Алихан по-прежнему не замечал всего этого. Он видел лишь старый дом, который стоял перед ним мокрый, словно тоже плакал, прощаясь с Алиханом.
Он медленно вошёл во двор. Тутовое дерево встретило его, шелестя мокрыми ветвями, словно радуясь встрече. Алихан подошёл к дереву, ласково погладил рукой его шершавую, толстую кору, омытую дождём, и мысленно, с лёгкой дрожью, как с живым, поздоровался с ним: «Здравствуй, мой старый верный друг. Вот и пришло время расставаться. Но ты не переживай, я не позволю, чтобы тебя срубили. Ты будешь стоять в окружении новых домов, и к тебе будут приходить дети и, как я в детстве, поверять тебе свои душевные тайны». Горестный комок подкатил к его горлу, и Алихан резко отвернулся от дерева. Быстрыми шагами он направился к лестнице, ведущей в дом, поднялся по ней и побрёл по пыльным, пустым комнатам. Оказавшись на втором этаже в огромной комнате, бывшей гостиной, он вдруг заметил, что в углу сиротливо стоит большой, потрёпанный, словно весь в морщинах, платяной шкаф. Несмотря на пыль и грязь, можно сказать, полумёртвого дома, зеркало в человеческий рост на наружной стороне правой дверцы шкафа на удивление сверкало хрустальной чистотой.
Алихан с каким-то суеверным волнением взглянул в зеркало. Оттуда на него глядел высокий мужчина в чёрном кожаном плаще. Его черные, как смоль, волнистые волосы были сильно охвачены проседью. Правильные черты лица, черные брови вразлёт, большие карие глаза… Квадратная челюсть с маленькой ямочкой на подбородке придавала ему добрую, мужественную красоту. Широкие покатые плечи, могучий торс, несмотря на многие прожитые годы, сохранили свою атлетическую красоту.
Алихану стало как-то не по себе. Холодный озноб пробежал по всему телу, он вздрогнул. На него смотрело спокойное ясное лицо отца, с глубоким и печальным взором. «Отец, как я похож на тебя, родной мой батя, - Алихан молчал, но внутренний голос звал отца. - Батя, где веет твоя душа? Как тебя мне не хватает... Может, ты меня видишь и слышишь. Я знаю, тебе должно быть уже хорошо, ведь ты уже рядом с мамой. Я всё помню, батя: после смерти мамы ты не мог жить. Ты очень хотел к ней. Всего на год ты пережил её. Я помню твои слова, которые ты мне сказал за два дня до своего ухода к маме навсегда: «Лебедь не может жить без своей любви. Я очень любил и люблю Севиль. Твоя мама была для меня доброй феей, любимой, святой. Она всю себя посвятила мне и вам. За тебя и за дочерей своих я спокоен; ты остаешься за самого старшего в нашей семье, в нашем роду, главным батей», - при этих словах ты как-то виновато мне улыбнулся, и через два дня ты не проснулся рано утром. Ты уснул навсегда с улыбкой на устах. Твоё прекрасное мужественное лицо выражало радостное удовлетворение. Видимо, душа твоя встретилась на небесах со своей любовью, с нашей мамой».
Алихан закрыл глаза. Воспоминания приросли к его душе всеми клетками его сознания. Неведомая сила мощно всколыхнула его память. Он вновь пережил своё детство, юность… Вся прожитая жизнь, словно кадры киноленты, высвечивались в памяти…

***
Алихан начал помнить жизнь с того утра, когда отец, проснувшись и увидев его, стоящего, слегка покачиваясь, на ножках и цепко ухватившегося за спинку детской кроватки. Взял его на руки и, подбросив вверх, воскликнул:
- Все идите сюда! Мой богатырёнок проснулся.
Поймал его, прижал к груди, Алихан, крепко обняв ручонками широкую сильную шею отца, заливался смехом. Отец продолжал подбрасывать его вверх и ловить, приговаривая:
- Мой богатырёнок не боится высоты.
Отец и сын весело смеялись, маленький Алихан вдыхал запах отца. Этот родной отцовский аромат он пронёс через всю свою жизнь - лёгкий запах табака и одеколона.
Это было зимнее утро 31 декабря 1937 года. Отец тогда вернулся из Испании, где командовал интернациональным батальоном добровольцев, участвовавших в национально–революционной борьбе испанского народа против фашизма.
Алихан был слишком мал, чтобы знать это. Но именно тогда образ отца впервые сознательно запечатлелся в его памяти. В гостиной стояла разукрашенная ёлка, вокруг было много людей, было шумно и весело. Алихан удобно устроился на руках, в объятиях отца. Он глазами высматривал в толпе гостей маму и, увидев её направляющейся к ним, начал вырываться из рук отца. Протягивая к матери свои пухлые ручонки, громким лепетом он радостно звал её: «Мама, ма-ма-ааа». Мать Алихана, Севиль-ханум, подошла к мужу и, протянув руки к сыну, хотела взять его к себе. Но он вдруг одной ручкой обнял мать за шею, другой крепко ухватился за борт пиджака отца и оказался одновременно в объятиях обоих родителей. Переполненный чувством радости, он крепко обнимал их и весело шепелявил: «Ма-ма, па-па, ма-ма, па-па». Алихану тогда было три года три месяца и десять дней.

***
Поезд, в котором ехал Алихан с родителями, шёл медленно, с частыми остановками. Стук колёс сливался с колыбельной, которую тихо напевала Алихану мать, пытаясь уложить его спать. Алихан из-под прикрытых век сонным глазами видел, как отец в военной форме сидит и задумчиво смотрит в окно.
Гудки встречных поездов не давали уснуть Алихану. Неожиданно для матери он резко освободился из её объятий, удобно уселся у неё на коленях и тоже начал смотреть в окно вагона. Он с интересом, с не по-детски пытливой в свои три с лишним года наблюдательностью глядел на бегущие поля, степи, леса, телеграфные столбы, которые были ещё покрыты только начинающим местами таять снегом.
- Почему все они бегут? - спросил Алихан у матери.
- Потому что мы едем на поезде», - ответила она.
Отец, с улыбкой глядя на сына, шутливо отреагировал на ответ жены:
- Я надеюсь, Севиль, что наш любознательный малыш понял твой лаконичный, но, тем не менее, исчерпывающий ответ.
Они рассмеялись. Алихан, глядя на родителей, тоже рассмеялся. Но он так и не понял, почему всё, что виднеется за окном вагона, бежит и быстро исчезает…
Наконец-то они прибыли к месту службы отца, в Киевский особый военный округ, который считался одним из самых больших приграничных округов. Отец Алихана, Турал Амирович, был назначен командиром в гарнизон, где был расквартирован особый батальон разведки. Он находился под Киевом, в нескольких часах езды на легковой машине, в просторечии именуемой «газик», от главного своего войскового соединения Н-ской стрелковой дивизии. Военный городок, где жил комсостав батальона, находился в глубине гарнизона, был небольшим, но уютным и весь утопал в зелени.
Прошло два с половиной года. За это время Алихан подрос, выглядел старше своего шестилетнего возраста. Он рос крупным, физически сильным мальчиком и быстро освоился в военном городке. Не по годам общительный и смышленый малыш часто прибегал на территорию гарнизона и наблюдал, как занимаются солдаты: вышагивают строевым по плацу, выполняют различные гимнастические упражнения на брусьях, турнике.
Особенно маленькому Алихану нравилось смотреть тренировки солдат по рукопашному бою. Здесь его кумиром был старшина сверхсрочной службы Константин Николаевич Коваль, лихой разведчик, с двумя орденами Красной Звезды на богатырской груди.
Алихан стал любимцем всего батальона, благодаря своему не по-детски серьёзному и дисциплинированному характеру. Все солдаты и офицеры общались с ним на равных, в душе весело умиляясь этим маленьким мужчиной. Сержант срочной службы Михаил Саватеев, из хозяйственного взвода, который славился своим портняжным искусством не только у себя в батальоне, но и во всём полку, перешил маленькому Алихану из старого солдатского обмундирования гимнастёрку, брюки галифе и шинель по его росту. А старшина Константин Коваль подарил Алихану буденовку, ушитую по размеру его головы, и где–то умудрился заказать яловые сапоги детского размера. Алихан, одетый в солдатскую форму, выглядел забавно.
Он научился разбираться в офицерских званиях: отец был майором; командир первой роты, дядя Сергей, капитаном; дядя Володя, командир второй роты, старшим лейтенантом; командир третей роты, дядя Дима, тоже был старшим лейтенантом; командир четвёртой роты, дядя Игорь, капитаном; дядя Саша, начальник штаба, капитаном; а дядя Вася был батальонным комиссаром.
Он знал почти всех по имени, весь сержантский и рядовой состав. Все поражались его исключительной памяти. В свои шесть лет он выглядел восьмилетним мальчиком. «Весь в батю, будет таким же великаном», - говорил старшина Константин Коваль солдатам, глядя с отцовской любовью на своего любимца.
Дружба Алихана со старшиной Константином Ковалем началась с первых минут их знакомства. За три года они стали закадычными друзьями. Двадцативосьмилетний старшина, осанистый, богатырского сложения, голубоглазый блондин с чапаевскими усами, пользовался авторитетом лихого разведчика не только в своём батальоне, но и в дивизии. Старшину лично знал и уважал сам командир дивизии, и при встрече генерал здоровался с ним за руку.
И ещё солдаты знали, что старшина Константин Коваль и комбат - кровные побратимы. Побратались они в Испании, там вместе воевали против фалангистов-фашистов. Солдаты восхищались старшиной и души не чаяли в нем. Он великолепно владел приёмами рукопашной схватки, отлично играл на гитаре, был интересным рассказчиком различных солдатских баек. Весельчак и балагур, он мог быть серьёзным и строгим. Когда солдаты спрашивали у него, почему он остался на сверхсрочной службе, отдав предпочтение армии, а не гражданской жизни, он отвечал: «И стало мне здесь по сердцу. Дюже гарно: еды много, сверх пупа, режим, дисциплина и самое главное…», - он делал паузу, хитро прищуривался и с ухмылкой продолжал, - «…и самое главное - это губа, то бишь гауптвахта. Нарушил дисциплину - иди в солдатскую кутузку, чтобы поумнеть». Голос у старшины был чистый, с еле заметной красивой хрипотцой. Он мог говорить с чувством, с выражением. В особенности мило выходило у него редкие украинские срывы:
- Ну, як, хлопцы, уразумели, що цэ такое армия?
- «Уразумели», – со смехом в разнобой отвечали молодые солдаты
И маленький Алихан, часто находящийся среди солдат, тоже кричал с ними:
- Я тоже уразумел!
Взрыв солдатского хохота по поводу солидарности с ними Алихана вызывал смех и у самого старшины Константина Коваля. Поглаживая свои чапаевские усы, пряча улыбку на лице, он с напускной строгостью добавлял:
- Ну, мы побачим, як вы уразумели.
И, обращаясь к маленькому Алихану, спрашивал:
- Побачим иль не побачим?
На что Алихан разводил руками и под общий смех отвечал, пытаясь подражать строгому голосу старшины:
- Ну, як же? Обязательно побачим.
Для маленького Алихана старшина Константин Николаевич Коваль или, как он называл его, дядя Костя был авторитетом номер два, после отца. Старшина Константин Коваль, часто любил вступать со своим маленьким другом в полемику. Его забавляла серьёзность их дискуссии. Как-то старшина, направляясь к командирскому дому, увидел Алихана, который стоял, засунув руки в карманы брюк, и задумчиво глядел, как воробьи дерутся из-за кусочка уже извалявшегося в песке пирога.
- Здорово, солдат! - отдав честь, поздоровался с Алиханом старшина.
- Здорово, дядя Костя, - Алихан, быстро вынув руки из карманов, правой рукой приложился к будёновке.
- Чего ты, Алихан, такой задумчивый? Может, поделишься со мной своими думками?
- Да вот, думаю, почему воробьи дерутся? Разве нельзя поделиться кусочком этого пирога?
Алихан продолжал хмуро наблюдать за дерущимися воробьями.
- Так они же не люди, а птицы, неразумные существа. Тут нечего удивляться, - философски ответил старшина.
- А вот Петька, сын дяди Сергея, не поделился со мной куском пирога, и я назвал его жадиной. Тогда он полез ко мне драться. Я не хотел с ним драться, но пришлось. И я дал ему в глаз и в ухо. Так он заревел, весь в слезах убежал. Пирог упал на землю - ни ему, ни мне. И вот теперь его клюют воробьи, тоже дерутся. Но они неразумные, а Петька что? Тоже неразумный? Но он ведь человек!
Алихан на одном дыхании выпалил своё возмущение и, глядя на старшину, широко открыв свои большие карие глаза, ждал его реакции. Старшина Константин Коваль сел на стоящую рядом скамейку, достал пачку «Беломор канала», вытащил папиросу, слегка помял ее, закурил и многозначительно заметил:
- Да, ну и дела. Не ожидал от Петьки таких кренделей. Сын капитана, боевого командира - и жадина… Просто не верится. Да, ну и дела, – недовольно покачивая головой, озабоченно хмыкнул старшина. - Ну, всё-таки, Алихан, что ты думаешь о Петьке? – старшина с любопытством ждал ответа от этого удивительного малыша.
- Я думаю, дядя Костя, вот что, - Алихан начал загибать пальцы. – Во-первых, Петька – трус. Он уже первоклассник, а полез на меня с кулаками, ему почему-то драться захотелось, - Алихан насмешливо улыбнулся, продолжая загибать пальцы. - Петька думал, что раз я младше его, побоюсь его жирных кулаков, но когда я вмазал ему в глаз и в ухо, он заревел и убежал. Выходит, что Петька не жалеет тех, кто поменьше его. Значит, он злой пацан. А когда ему досталось, так сразу в слёзы и в бега, как заяц, значит, он трус. Это факт, дядя Костя, или не факт?
Алихан ожидал от старшины ответа. Старшина Константин Ковальский, сдерживая смех, чтобы не обидеть этого смышленого малыша, поддержал его аргументацию:
- Да, Алихан, это факт и не хороший для Петьки факт, - Старшина взглянул на загнутые пальцы Алихана. – Три пальца ты согнул, достаточно убедительно привёл факты его нехорошего характера. А ещё что нехорошего ты видишь в Петьке? - старшина с интересом ждал ответа.
Алихан задумчиво нахмурился и, не разгибая вспотевшие от напряжения пальцы, ответил:
– А ещё, дядя Костя, я думаю, что Петька разумное существо, ведь он не воробей. Только он жадное разумное существо. Я с ним дружить не буду. С ним в разведку идти нельзя. Он трус и жадина, из него не получится хороший друг. Помнишь, дядя Костя, ты говорил, что в армии и вообще по жизни есть солдатский, мужской закон: «Сам погибай, а товарища выручай». А Петька пожалел для товарища кусочек пирога. Когда моя мама испекла пирожки с картошкой, я взял несколько штук, побежал к Петьке и угостил его. Он съел их и даже «спасибо» мне не сказал. Ну, я подумал, что он просто дурак и обжора. А оказывается, Петька жадный и злой дурак. И ещё он предатель, дружбу на кусочек пирога променял. Из него не получится хороший солдат, – гневно подытожил своё заключение о Петьке Алихан.
Пытливо глядя в глаза старшины Константина Коваля, он ожидал от него согласия со своими выводами. Старшина всё-таки не удержался от смеха. Он не переставал удивляться этому смышленому малышу и, чтобы не обидеть Алихана своим смехом, обнял его за плечи:
- Я, Алихан, смеюсь над Петькой, потому что он, глупый, потерял такого верного товарища, как ты.
- Плакать надо, а не смеяться, - хмуро буркнул Алихан.
Тут старшина ещё громче рассмеялся и, крепко обняв Алихана за плечи, с чувством проговорил:
- Ну и люблю я тебя, хлопчик, друг ты мой сердечный.
- Да я тебя тоже люблю, дядя Костя, друг мой, тоже сердечный, – и оба громко рассмеялись.
Старшина поражался уму и чувству юмора своего маленького друга.
- Кстати, Алихан, я шёл к вам, - старшина решил сменить тему разговора. - Батя дома?
Старшина встал, двумя руками подтянул на поясе гимнастёрку, убрал на ней складки. Согнав улыбку с лица, потушил папиросу, бросил в рядом стоящую урну и вопрошающе посмотрел в сторону командирского дома.
Алихан молчал. Он не понимал, почему дядя Костя называет его отца батей, а не по имени и отчеству или по воинскому званию.
- Я тебя спрашиваю, Алихан, батя дома? - повторил свой вопрос старшина Константин Коваль.
- А почему моего папу ты называешь батей? – Алихан с недовольным удивлением обратился к старшине, засунув руки в карманы брюк, выражая этим жестом свой протест к такой форме обращения со стороны старшины к его отцу.
- Твой отец и есть батя, - улыбаясь в усы, старшина с интересом ждал, что ещё скажет ему Алихан.
- Моего папу зовут Турал, и он - майор, комбат, а ты называешь его батей. Почему? - Алихан не на шутку возмутился.
- Ты, Алихан, тогда тоже ответь на мой вопрос, - старшина увидел, что его маленький друг всерьёз на него обижается. - Почему ты меня называешь дядей Костей и обращаешься ко мне на «ты», а не по имени и отчеству или по моему воинскому званию - «товарищ старшина»? Почему? Ответь мне, Алихан.
Малыш, обиженно отвечая, снова начал загибать пальцы:
- Мой папа всегда говорит, что ты ему как родной брат, значит, и мне ты как родной дядя. Поэтому я и называю тебя дядей Костей, это раз. Во-вторых, ты мне говорил, что мы с тобой друзья, а друзья обращаются друг к другу на «ты». И ещё ты мне говорил, что я тебе, как родной племянник, и просил меня называть тебя дядей Костей. Это три.
Алихан, довольный своим объяснением, строго смотрел в добрые улыбающиеся глаза старшины.
- Молодец, Алихан, железно мыслишь. И поэтому я тебя люблю и уважаю, и как друга, и как родного племянника. Потому что ты на самом деле мне родной человек, как и твои родители.
Старшина видел, что его слова были по душе Алихану, но мальчик ждал ответа на вопрос, почему его отца называют батей.
- Твой отец самый главный у нас в батальоне, он для нас самый родной человек. Его уважают за честность, за справедливость, за храбрость, за мудрость. Он для каждого солдата самый близкий человек в армии. Он для них и отец, и брат родной, хотя может быть очень строгим, но это только на пользу нашему брату, солдату. Называться батей почётно. Это нужно заслужить, и заслужить этот высокий титул не каждый способен.
Алихан внимательно слушал старшину, стараясь понять его ответ.
- Вот ты вырастешь, тоже станешь батей, - продолжал рассуждать старшина, закуривая новую папиросу.
- Но меня зовут Алихан. Понимаешь ты это, дядя Костя, или не понимаешь?
Уже сердито, почти по-взрослому он потряс руками и вплотную подошёл к старшине, правым кулаком легко ударил себя в грудь:
- Дядя Костя, я - Алихан, понимаешь, Алихан, а не батя. Я не понимаю, что такое батя, - обиженно надув губы, Алихан засунул руки в карманы брюк.
- Ну, будешь Алиханом тире батей, – стараясь выглядеть серьёзным, старшина левой рукой нарисовал в воздухе тире.
Мать Алихана, Севиль, уже давно стояла на крыльце дома и с интересом слушала всю эту смешную перепалку между сыном и старшиной. Улыбаясь, она прекратила их дебаты:
- Заходите в дом, Константин, батя вас заждался, – и искоса взглянула на сына.
Тут возмущению Алихана не было предела:
- Я не понимаю, мама, и ты нашего папу называешь батей?
- Конечно, сынок, ведь он не только в батальоне главный, но и дома. Так что наш дорогой папа и дома батя, – скаламбурила Севиль.
Она и старшина с интересом наблюдали за Алиханом, который, насупившись, исподлобья обиженно разглядывал обоих, продолжая держать руки в карманах брюк.
Он сосредоточенно думал, как объяснить взрослым, что значение слова «батя» ему полностью не понятно. И зачем собственное имя человека заменять другим словом, даже если оно и хорошее? Взрослые тоже молчали, ожидая от него новых, по-детски наивных и смешных возражений к слову «батя».
Наконец Алихана осенила идея, и он радостно воскликнул:
- Мама, дядя Костя, зачем мы спорим? Я просто спрошу папу, почему его называют батей, и согласен ли он, чтобы его так называли, - он торжествующе посмотрел на них.
- Молодец, Алихан, я не сомневался в твоей изобретательности. Отец тебе разъяснит лучше, чем мы.
- Я тоже так думаю, - поддержала старшину Севиль и ласково улыбнулась сыну
В этот момент на крыльце появился отец.
- Товарищ майор, - обратился к отцу Алихана старшина, - вас ждёт комполка.
- Здравствуй, Константин, - не по-уставному, но с уважением поздоровался отец со старшиной и, увидев хмурого сына, обратился одновременно к жене и к старшине. - Что тут у вас происходит? Почему наш маленький солдат Алихан стоит хмурый, сердитый, засунув руки в карманы, да ещё при старших по званию?
Алихан быстро вынул руки из карманов:
- Папа, можно потом с тобой наедине поговорить?
- Говори при всех, у друзей секретов не должно быть. Я слушаю.
Всем троим было смешно смотреть на строгое выражение лица маленького Алихана, но, чтобы не обидеть его, они продолжали поддерживать серьёзность этой дискуссии. Наконец Алихан скороговоркой выпалил:
- Почему тебя называют батей? И дядя Костя, и все твои солдаты, командиры тоже тебя называют батей, даже наша мама тебя тоже называет батей. Только я называю тебя папой.
- Сынок, это слово древнее, то есть, очень старое. Оно произошло из слияния двух слов – «Бахар» и «Дур». Значение этих слов - «весна встала» или «весна пришла». То есть, пришла новая жизнь, всё стало как цветок расцветать, становиться красивым и сильным. Отсюда произошло и слово «Бахадур», то есть сильный, влюблённый в весну воин. От этого слова произошли слова «богатырь», «батыр». Эти слова родились давным-давно в племени наших предков «азеринов» и перешли в дар братским племенам: гуннам, антам, тюркам, славянам и многим другим. Этим словом называют сильного, доброго, любящего людей, солнечного богатыря, воина, защищающего мир и счастье людей. Отсюда и слово «батя», то есть, отец, защитник семьи, защитник мира и весны.
Алихан внимательно слушал отца, пытаясь вникнуть в его слова. Многого он не понял из сказанного, но самое главное дошло до его детского пытливого ума: слово «батя» - священное и доброе слово. И довольная улыбка заиграла в его больших карих глазах. Увидев просветлевшее лицо маленького сына, отец не удержался в своей строгой серьёзности и, неожиданно нагнувшись, поднял Алихана на руки и крепко обнял его:
- Батя, Бахар Дур, Бахадур, Богатырь, Батыр… Буду молить Всевышнего, чтобы увидеть нам тот день, когда и ты среди друзей и родных заслужишь это почётное звание - «Батя» - звание мужчины и воина.
Он поставил сына на землю, поправил съехавшую на его глаза буденовку и уже командирским голосом приказал:
- Алихан, остаешься дома вместо меня, за батю, и помогаешь маме по дому. Это тоже входит в обязанности бати.
И, повернувшись к старшине, весело пробасил:
- Пошли, Константин Николаевич, а то комполка, уже наш с тобой батя, заждался.
И, смеясь, они направились к контрольно-пропускному посту, где их ждала машина «газик».
Шёл десятый месяц 1940 года.
               
                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...