Девять лет до 1951 года я проработала на радиостанции РВ-42. Работа была интересной, наверное, если бы я не проработала немного в радиовещательной аппаратной, я приняла бы радиостанцию, как дело своей жизни. Да так и было – я ходила на работу с удовольствием и работа давала мне удовлетворение. На радиостанции были прекрасные люди, - которые учили не только умению работать, но и умению честно и правильно жить. Урманов Зайн Мухамедович, Широков Андрей Григорьевич, Матвеева Нина Андреевна – их я вспоминаю с большим уважением и признательностью.
Но вот закончилась война, мирное время подарило нам право на отпуска, правда они у нас были прежде всего две недели, но это было чудесно!
Настало время, когда стало можно выбирать свое дело, свое место в жизни. И я решила добиваться перевода в аппаратную радиовещания. Это было непросто. Зайн Мухамедович долго убеждал меня, что работа на передатчиках для меня интереснее технически и я это подспудно понимаю, но романтика первых дней работы. Когда я только что пришла на радио очень остро все воспринимала, сбивает меня с толку. Появились операторы магнитной записи – они были в штате Комитета по радиовещанию. Руководил ими Чинский Игорь Львович – прекрасный специалист и чудесный человек. Но я все таки сумела добиться перевода в радиовещательную аппаратную.
И вот в 1951 году я вновь в радиовещательной аппаратной. И вновь почувствовала – вот оно мое дело – связанное не только с обслуживанием оборудования, но и с формированием программы. К тому времени уже появились профессиональные магнитофоны. В нашей фонотеке есть фонограммы с записями 1952 года.
Магнитофоны изготавливались заводом Петровского, пожалуй первый, поступивший к нам, типа МЭХ-2М, затем МЭЗ-15, затем МЭЗ-28 – знаменитый магнитофон, проживший в эксплуатации на р/в длительную жизнь.
В 50-ые и 60-ые годы часто давались концерты в эфир из большой студии – прямой эфир, как мы теперь говорим.
Но в 50-ые годы началась эпоха записи передач и создалась фонотека.
В результате кабинет для редакторов художественного вещания, который находился около фойе, превратился в аппаратную звукозаписи, половину фойе отгородили и сделали фонотекой, а вторую половину сделали еще одной аппаратной звукозаписи.
Появились операторы магнитной записи – они были в штате комитета по радиовещанию. Руководил ими Чинский Игорь Львович – прекрасный специалист и чудесный человек.
Радиовещательная аппаратная в то время была в ведение министерства связи.
Норма работы горьковского радиовещания было 730 часов в год – 2 часа среднесуточно.
В комитете были редакции последних известий, пропаганды, сельскохозяйственная, художественная, молодежная. Люди работали интересные и с интересом.
Постепенно с развитием техники появились сложные передачи, какие то новые находки, переклички городов.
Много было трансляций, прежде только прямых, а потом стали производить записи концертов, спектаклей.
В 50-тые годы трансляционная аппаратура ПТУ-1 таскалась нами в театры. Филармонию и другие места, откуда давались передачи. Аппаратура была очень тяжелая и нам, девочкам, в то время помогали все – и корреспонденты, например Менхен В.Г. – а в основном трансляции были по заявкам художественной редакции, наши мужья
Обычно мы с аппаратурой размещались в ложе около сцены или сбоку сцены, за кулисами.
Это было сложно и трудно, но так интерестно!
Где то в районе 1957 года мы получили стационарный трансляционный усилитель СТУ-1, сумели добиться в филармонии комнаты – слева над сценой – и смонтировали трансляционную аппаратуру. И, нужно сказать, она у нас не простаивала. Позднее мы поместили в этой аппаратной два магнитофона МЭЗ-28 и стали иметь возможность записывать концерты прямо в филармонии.
В театре оперы и балета мы имели в конце партере с правой стороны небольшую будочку, но без аппаратуры – ее мы привозили с собой.
Но провели микрофонные линии от сцены до нашей комнатки.
Еще мы пытались сделать – и собственно сделали себе аппаратную во дворце спорта, но пользовались ей редко и у нас ее быстро отобрали.
Примерно в начале 60-х годов мы получили звукопередвижку, прежде на машине УАЗ-72, но мы ее практически не использовали, так как вскоре получили звукопередвижку на базе автобуса ПАЗ – МЭЗ-60.
В звукопередвижке стоял пульт и два магнитофона МЭЗ-60. Эту звукопередвижку мы использовали очень эффективно для записи на месте и для трансляции в районе города и в районах области.
Затем в начале 80-х годов мы получили чешскую стереофоническую звукопередвижку Шкоду.
Сказать что мы приняли ее с восторгом – ничего не сказать. У нас работал техником замечательный человек Чуверин Александр Сергеевич, он полностью обслуживал звукопередвижки, причем не просто технически, он выполнял, и очень успешно. Работу звукорежиссера. Он получил эту машину и лелеял и холил ее, как только мог и ревновал, если кто то испытывал к ней интерес.
Ежегодно два раза в год 1 мая и 7 ноября мы транслировали демонстрации трудящихся м пл. Ленина. А прежде с балкона гостиницы Антей – с улицы Челюскинцев. Я до сих пор отчетливо представляю себе как мы трепетно готовились к этому важному событию. Трансляции проводились по телефонным проводам, которые готовились и проверялись работниками АТС и нами накануне. 1 мая и 7 ноября мы выезжали в 6 утра на пл. Ленина с оборудованием – прежде с ПТУ, а позднее со взукопередвижки – давали репортажи о демонстрации в аппаратную. После завершения этой важной и нужной работы мы чувствовали такой подъем, такую эйфорию, что с площади ехали не домой, а в аппаратную, где поздравляли и благодарили дежурных за успешную работу.
Вскоре после моего перехода в аппаратную нашего единственного мужчину Титова Георгия Степановича перевели на радиостанцию.
Перед открытием телецентра, где то в 1956 году с нами вел учебу инженер Отоманенко и в начале 1957 года нам предложили подумать о переводе на телевидение. Я с интересом постигала азы телевидения, но об уходе с радиовещания не могло быть и речи. На телевидение согласилась перейти Мария Васильевна Жижина. После ее ухода я стала старшим в аппаратной.
Зайн Мухамедович решил меня поопекать и при трансляциях (а они у нас были довольно часто) присылал помогать нам Титова Г.С., говоря, что нам тяжело физически.
Но этого я не приняла, попросила оставить нас самим справляться с нашими задачами, чтобы мы были уверены в своих силах, в своей компетенции. Зайн Мухамедович понял это.
Я бы сказала, что с 1957 года у нас началось бурное техническое развитие.
В 1957 году мы получили, я считаю, первый профессиональный пульт ТАСО-1.
Правда его номер был 13 и он попытался оправдать этот номер - у него была путаница в схеме сигнализации. Но мы ему это не позволили. Буквально в 2-3 дня мы ее восстановили.
Пульт был умно спроектирован – сквозная двухтактная схема давала возможность при выходе из строя любой лампы – продолжить работать – только несколько повыщались нелинейные искажения; и выходное сопротивление меньше 1 ома не позволяло помехам с одного из потребителей создать на выходе пульта достаточные напряжение помехи для других потребителей.
Один недостаток был в этом пульте – плохо закаленные пружины у реле “микрофон включен”. Время от времени пружина не срабатывала,
Но этот недостаток помог нам сделать правильный вывод:
- Должна быть постоянная серьезная техническая учеба.
И много лет у нас учеба велась регулярно – раз в неделю по четвергам.
Причем 50% времени проведения учебы вводилось в рабочее вермя. Дежурные техники Комиссарова, Абакумова, Борусяк, Томилова смеялись, что если их разбуждят ночью и спросят схему сигнализации ТАСО, они сразу же ее начертят.
От этого времени у меня осталось несколько тетрадей по подготовленным темам техучебы и даже одна фотография.
Чтобы закончить тему технического оснащения скажу что в 1963 году мы получили приличный пульт центральной аппаратной ПРА-1, а в 1971 году получили первый венгерский студийный пульт РКС-01 и в 1973 году РАС-01 – пульт центральной аппаратной.
Венгерские пульты системы FIT – второе поколение прекрасно показали себя, действительно умные, профессиональные пульты.
Один из них – РАС-02 работает с момента постройки радиодома – 1982 год и до сих пор, то есть 27 лет, причем круглосуточно, - в центральной аппаратной.
В 1958 году нашу аппаратную из Министерства связи передали в систему Комитета по радиовещанию. Я могла остаться в связи, перейдя в другой цех, но я, конечно этого не сделала. Игорь Львович Чинский зная как я люблю аппаратную, но ходил к моему мужу, подозревая что Виталий вместе с З.М. Урмановым хотят удержать меня в своем Радиоцентре.
Я считаю что этот перевод был закономерен – вся наша работа по подготовке и выдаче передач была тесно связана с творческим персоналом. И мне хочется подчеркнуть насколько серьезно, требовательно было отношение ко всем передачам выходившим в эфир.
На каждый день недели назначались ответственные дежурные из творческого персонала. Ответственный дежурный слушал передачи во время эфира в аппаратной, видел работу дежурного техника и принимал решения при каких то форс-мажорных обстоятельствах.
А на следующий день на летучках у председателя комитета ответственный дежурный докладывал свое мнение о каждой передаче и в творческом отношении и о техническом исполнении и о чтении дикторов. То есть все передачи серьезно анализировались и получали всестороннюю оценку. Это была орошая школа для всех работников Комитета.
От технической группы до 1963 года на летучки ходил Игорь Львович Чинский, а затем эта обязанность вместе с должностью главного инженера Комитета перешла ко мне.
И что еще очень важно отметить все передави до выхода в эфир прослушивались заместителем председателя Батаковым Владимиром Ефимовичем, который специально для этого приезжал из кремля вечером в дом связи. И, нужно отметить, что долгие годы у на работал прекрасный человек и великолепный выпускающий Локтев Александр Иванович, с которым мы не знали никаких бед по подготовке и выпуску передач. Главным документом, который помогал нам работать без эксцессов, были “Правила технической эксплуатации”.
Мне хочется отметить, что те, кто приходили к нам на работу, как правило оставались на всю оставшуюся жизнь. И в нашем цехе проходили практику учащиеся из радиотехникума и многие после этого поступали к нам – так появились у нас Подтягин С.М., Воронова В.Н., так пришла к нам и один из основных наших работников – Реутова Т.В., училась на вечернем отделении техникума, работая уж у нас.
Кто работал в цехе радиовещания и звукозаписи и определил его статус:
Комиссарова Р.А. с 1942 года
Цыганов Б.К. с 1953 года
Абакумова М.Б. с 1957 года
Борусяк Р.А. с 1958 года
Чуверин А.С. с 1960 года
Рыжков В.А. с 1966 года
Томилова М.А. с 1969 года
Калюжная Н.А. с 1969 года
Рыбкин В.Б. с 1971 года
Реутова Л.П. с 1974 года
Подтягин С.М. с 1976 года
Реутова Т.В. с 1979 года
Федосова(Макарова) О.Д. с 1980 года
Для этих людей работа была их жизнью, их родной семьей и если нужно было что то сделать, остаться после работы, работать сверхурочно, выйти ночью – все это делалось безоговорочно.
А уж если приходило новое оборудование, то наши ребята мчались на работу и выпроводить их домой было невозможно.
Однажды я решила повоспитывать Сашу Чуверина и сказала , что чешскую звукопередвижку я закреплю за Рыжковым В.А. Все звукопередвижки у нас были закреплены за Чувериным и он ухаживал за ними как за любимой девушкой и ревновал отчаянно, хотя порядок в машинах поддерживал неважно.
Сказать, что Саша расстроился – это не сказать ничего. В общем, я сдалась и передала ему Шкоду.
Я просто рассказываю об этом, чтобы было понятно, как эти люди были преданы своей работе. О каждом из моих сотрудниках я могла бы рассказать историю, показывающую их неравнодушное отношение к работе и к своим товарищам.
Во всяком случае во всех своих делах, начинаниях я знала за мной коллектив, мои друзья. Наверное, за месяц до своей такой ранней, такой безвременной кончины Валерий Алексеевич Плющев сказал мне:
“Я не знаю никого у нас, кто бы так защищал своих работников как вы, и за кого бы так стоял коллектив”. Эту его фразу я спрятала у себя в душе!
Мы были вместе.
Нам было интересно работать, мы испытывали гордость за то, что причастны к такому важному делу и большое чувство ответственности.
Я считаю, что большую роль играло внимание администрации и общественных организаций – партийной и профсоюзной к качеству работы цехов, ежемесячно подводились итоги их работы, принималось во внимание все – отсутствие браков, рационализаторская работа, содержание оборудования – измерение качественных показателей, ведение документации, дисциплина. Были и материальные и моральные стимулы – премия, доски почета.
И я думаю, что очень важным фактором была гласность. Приказы на примирование и депримирование вывешивались и обсуждались. Доска почета с фотографиями лучших работников висела на видном месте.