Из чего же делать добро, как не из зла, а поэзию из обыденного.
Быть живым это не значит ещё не быть мёртвым. Живые люди часто более мёртвы, чем настоящие мёртвые.
В России человек всегда жил и живёт в двух реальностях – земной, внешней и небесной, внутренней, православной. Народные сказки несут образы, которые являются в той или иной степени воплощением христианских заповедей. И повседневная жизнь глубоко пронизана православным содержанием. Это было всегда, даже даже в эпоху воинствующего материализма.
Достоевский в своих произведениях хочет донести до человека, что зло и безбожие это болезнь, а преступление – острое проявление её. И что лечение только в Боге, Который и Лекарь и Лекарство одновременно.
Достоевский говорит и о том, что некоторые люди, уходя от Бога, впадая во зло и совершая преступления, думают, что они борются с Богом, жизнью, судьбой. И он показывает в своих произведениях, что, делая это, они добиваются только одного – понимания, что в итоге, кроме Бога, никто не сможет им помочь, что в одном Боге их спасение. Вопрос только в том, когда это понимание приходит. У некоторых, как у разбойника на кресте, перед самой смертью…
Кроткая гордыня опаснее гордыни надменной. Последняя, как лев, пряма и очевидна, первая же, как змея, свернулась в клубок и вроде бы спит, поджидая свою жертву.
Грех – это не то, что произвольно входит в меня в виде мыслей, чувств, образов, а то, что я принимаю, как возможное, что делаю своим и исполняю в душе и в жизни.
Если ты думаешь о чём-то и стремишься к этому, то рано или поздно превратишься в это. Если ты думаешь всё время о цели, то достигнешь её, и так быстро и точно, насколько сильна концентрация.