(быль времен Гражданской войны)
На самом-то деле сначала их было четверо. За всю историю деревни это был единственный случай, когда народилось сразу четверо близнецов. Но самый слабенький умер через не-сколько дней, не успев получить даже имя. А два мальчика и девочка, можно сказать, чудом, но выправились, выжили и стали расти-подрастать, как и все деревенские ребятишки. И стали их называть Тройчата. Это, когда вместе, а каждый по отдельности стал Тройчонком: Зойка Тройчонок, Колька Тройчонок и Мишка Тройчонок. Даже их старшего брата Ивана, который и был-то старше всего на год, со временем тоже стали так называть:
– Это чей Ванька-то?
– Да который Тройчонок.
– А-а, понятно…
Когда началась Великая Отечественная, вся мужская часть семьи– отец и трое сыновей – ушли на фронт. Позднее на Ивана и Николая пришли похоронки, а отец сгинул, пропал без вести. Домой вернулся только Михаил, весь израненный, но жи-вой. И мать, и бабка к тому времени уже умерли. Так что встре-чала его только сестра. Вскоре они завербовались и уехали куда-то. Первое время приходили весточки, что Тройчата обзавелись своими семьями, у каждого из них появились свои Тройчонки. Но постепенно связь оборвалась. Позабылась даже их фамилия. Однако, стоит кому-то сказать-вспомнить: «Тройчата… Тройчо-нок…», и тут же обязательно кто-нибудь расскажет одну, можно сказать, судьбоносную для всей деревни историю, связанную именно с ними.
Шла Гражданская война… Это было очень тяжёлое, кровавое время… Красные… Белые… Кто прав?... Кто виноват?... Как понять это малограмотному или совсем неграмотному кре-стьянину, который, как его деды и прадеды, умел возделывать землю, растить детей и хлебушко, и вдруг попал в такую мясорубку, где практически одинаково страдал, как от одних, так и от других, не совсем понимая, а чего же хотят от него? Колчаковцы в деревне появились неожиданно. Они ввалились в первую хату, стоявшую немного на отшибе, почти у самого леса. С первого взгляда было ясно, что ничего хорошего их появление не сулило. Пожилая простоволосая женщина, негромко вскрикнув, на миг оцепенела, а затем раскинула руки перед незваными гостями, словно могла кого-то защитить, и, медленно отступая к кровати, бессвязно забормотала:
– Сыночки!... Не берите грех!... Не берите грех на душу!... Не простится вам это!... Видит Бог, не простится!
Когда же мужики рассмотрели в полутёмной хате, что она так отчаянно защищала, то буквально остолбенели… На кровати, прикрытая какой-то дерюжкой, лежала молодая женщина, почти ребёнок, с измученным, обескровленным лицом. В её ногах сидел годовалый пацан и, весело гукая, с любопытством рассматривал неизвестно откуда появившихся странных дядек. А у стенки, прикрытые только рукой юной матери, лежали четыре неправдоподобно маленьких кулёчка с новорожденными младенцами. Они вертели игрушечными головёнками и тихонько попискивали, разевая беззубые крохотные ротики…
Увидев изумлённые и растерянные лица незваных пришельцев, бабка заголосила-запричитала ещё исступленнее:
– Пощадите!... Не губите невинные души!... Вчера только Бог дал!... Страшный грех это: обидеть их!... Али на вас креста нет?!
Мужики ошалело таращились на кровать и… молчали. И тут Ванюшка, напуганный причитаниями бабушки, громко заплакал. Колчаковец, стоявший впереди всех, вздрогнул, громко и грязно выругался, добавив:
– Ладно… Живите…
Явный общий вздох облегчения послышался сзади. Пятясь и толкаясь, все быстро покинули хату. И только потом стало известно, что приходили они сюда с конкретным заданием и вполне определённой целью: спалить деревню. Чем уж она перед ними так провинилась, никто так толком и не понял, но, спустя и десятки лет, всем, приезжавшим в деревню, рассказы-валась эта история, почти легенда, о том, как Тройчата спасли Лебедёвку, и только благодаря им, живёт она и по сей день.
16.09.05