Мы наступали.
Теперь мы гнали их. Гнали сволочей с нашей земли.
Я не спал двое суток. Окопы, окопы, окопы бесконечным лабиринтом извивались
пред воспаленными от грязи глазами. Смерть, смерть, Смерть жила среди нас.
- Ура-а-а! - закричал командир.
- Ура-а-а! - ору и я, разрывая пересохшую глотку.
Поднимаюсь, бегу. Стреляю, стреляю, стреляю... Ура-а-а-а! Сдохните, суки!
Бегу и ору, ору чтоб бежать, бежать и не думать.
Бегу сквозь мальчишку с забинтованной головой,
бегу сквозь рыжего коренастого солдата.
Ура-а-а-а!
Стоп. Я пробежал сквозь рыжего? Как?
Я остановился и оглянулся. Мы наступаем. Вот бежит Капитонов. Сквозь меня. Упал.
Коля!!!
Медленно шел назад, вглядываясь в тела убитых. Искал своё тело.
Надеялся, что меня еще можно спасти, что рана не смертельна.
Надеялся.
Моё тело лежало лицом вниз. Судя по дырке в голове, шансов дожить до старости у меня нет никаких.
Сел рядом на землю и заплакал.
Я ведь ничего еще толком не видел! Даже женат не был. А на будущее столько планов, столько желаний!
Я матери обещал живым вернуться. А отцу...
Чья-то рука легла мне на плечо.
- Брось, парень, ну подумаешь убили. Не забрали же!
Я поднял голову. Рядом со мной стоял незнакомый солдат. Он подмигнул мне и протянул папироску.
- Иван, - сказал я.
- Ну это пока, - ответил он.
- ??
- Найдешь другое тело, назовут по-другому, - сказал солдат.
- ??
- Ладно моргать-то как красна девица. Вставай давай. Вон санитары ползут, поторопись, если жить хочешь.
Я послушно встал так и не поняв смысл его слов. Пошел за ним.
А он по-хозяйски шагал между трупов и раненных, иногда наклоняясь и принюхиваясь.
Бормотал что-то себе под нос типа: " не жилец" или "страшен как черт",
или " а этот сгодится, молоденький", или "труба дело - не довезут".
Я шел за ним и постепенно сам стал придирчиво вглядываться в боевых товарищей.
Мне понравился паренек с голубыми как небо глазами...
- Эй! - крикнул я проводнику, - я нашел. Что теперь?
- А теперь обними его. Так сильно, как сам хочешь жить! - велел он, - Вцепись в него, понял?!
Я не раздумывая наклонился.
Жгущая боль раздирала мою грудь. Я хрипел. Хочу жить.
Жить!
Сознание вернулось вместе со стуком колес, запахом пота, крови,
табака, лекарств и прочей смрадной мешаниной.
Доносились стоны, голоса, брань. Санитарный поезд. В тыл.
Эх, выпить бы за это, братцы!
У меня голубые глаза.
"Голубые глаза, голубые глаза, голубые глаза," - эхом от стука колес
отдавалось в голове, наполняя все моё существо тихой радостью.
И я блаженно улыбался.
Жить.