ГОРБИК – РЕХОХМАТОР
(Продолжение фантастического романа Аркадия Польшакова
"Борис - предводитель жирных крыс", начало смотри
на странице:
http://www.proza.ru/avtor/acropol )
- В Лоссии
(на грешной земле)
Сначала было слово,
Потом было дело,
Получилось как всегда:
Дерьмо на постном масле!..
Вверху подумали, погуталинили,
Решили всё переиначить:
Сначала сделали дело,
Потом сказали веское слово -
Слово было матерное!..
Погуталинили, покумекали,
Решили делать как всегда,
Начав опять со слова:
- Получили тоже дерьмо
И на том же постном масле!
* * *
Так власти в Кремле изобрели
Свой отдельный лоссийский,
Неповторимый «вечный двигатель»,
Который в народе обозвали:
- Пердомобиль Черномордина!
Продолжая жизнеописание нашего второго нашего героя в 66-м параллельном мире, мы упомянем о том, что не где-нибудь, а в столице Нерушимого Союза Горбик Серж Михайлович (короче - ГСМ) окончил юридический факультет государственного университета.
После окончания универа ГСМ некоторое время работал по полученной специальности в прокуратуре Старопольского края. Поскольку у него был хорошо подвешен язык, и он умел говорить правильные речи, молодого прокурора направили на работу в краевой комсомол. Там он был сначала заместителем заведующего отделом агитации и пропаганды, затем возглавил горком Старопольского комсомола. Потом Горбик пошёл на повышение, дорос до первого секретаря крайкома комсомола.
После комсомола успешно началась его партийно-политическая карьера, ГСМ начал работать в партийных органах. В то время в стране шли хрущевские реформы. Никита Сергеевич Хрущ не только умел крепким отечественным ботинком (а не китайским барахлом, наводнившим сейчас рынки Лоссии) стучать по лакированному столу в Организации объединенных наций (ООН), показывая кому нужно и не нужно «кузькину мать», но и управлять хозяйством страны.
Органы партийного руководства при Секретаре ЦК партии Никите Хруще были разделены на промышленные и сельские, появились новые управленческие структуры, в частности территориально-производственные управления, что повысило управляемость промышленностью и сельским хозяйством. И наш герой Горбик-меченный стал парторгом Старопольского территориально-производственного сельхозуправления, в подчинении которого было аж три сельских районов.
Поскольку работа в сельхозуправлении требовала не юридических, а сельскохозяственных знаний, ГСМ быстро сообразил, что, чтобы продвигаться дальше вверх по карьерной лестнице, надо научиться не только коровам хвосты крутить, а и окончить сельскохозяйственный институт. Это он и сделал, заочно без отрыва от производства закончил Старопольський сельскохозяйственный институт.
Далее карьера нашего героя поползла круто вверх: завотделом крайкома, первый секретарь горкома, секретарь крайкома, член ЦК КПСС, секретарь ЦК по вопросам агропромышленного комплекса, кандидат в члены, член Политбюро. И, наконец, в марте 85 года старые «перхуны», которые тогда сидели в Политбюро, решили выдвинуть в Генеральные секретари компартии страны единственного среди них молодого члена Политбюро Горбика С. М.
Они его избрали Генеральным секретарем ЦК КПСС и Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Далее он становиться Председателем Верховного Совета СССР и, наконец, стал Президентом Советского Союза, при этом ГСМ являлся еще и председателем Совета обороны СССР, Верховным Главнокомандующим Вооруженных Сил СССР.
Таковы ступени восхождения его на Олимп власти.
Будучи в среде этих старых «перхунов» из Политбюро ЦК, он втемяшил им в мозги мысль, что будет проводить по отношению к ним лояльную политику и сумеет выправить кризисные явления, наблюдавшиеся в стране, обогатит научный коммунизм новыми мыслями по реформированию экономики страны. И он «обогатил», «уделав» всех коммунистов и себя тоже.
Талант нашего героя был еще в том, что он умел подлизаться к каждому члену Политбюро. Многие из них рассчитывали на спокойную и обеспеченную старость, считая, что, мол, пусть горбатится за них всех один Горбик, как они его ласково называли.
И Горбик начал горбатиться за них всех. Начав критикой Шталина и Прежнева, Горбик-рехохматор кончил восстановлением - на уровне Центра - командной системы шаталинско-прежневского толка, которая ведь тоже была не чем иным, как диктатурой партийной олигархии.
Горбик имел неоспоримый талант в том, что мог экспромтом долго без «бумажки» говорить на любые темы, например, даже на такую щекотливую тему «Есть ли секс в натуре у Лоссии в шкуре…», при этом мог часами говорить в любой аудитории. Это сначала завораживало слушателей, поскольку они привыкли, что все бывшие Генсеки говорили, читая по бумажке написанные многочисленными помощниками доклады и речи.
Речь ГСМ, как политического деятеля, была витиеватой, несколько театральной, смахивала на речи парадных ораторов, плетущих гирлянды из изящных и порой непонятных для народа слов, типа: нам необходим «консенсус»…
Спрашивается, какой в сраку консенсус, если людям жрать нечего. Прилавки магазинов, особенно в удаленных от столицы городах и поселках были пусты, люди за колбасой и конфетами ехали в столицу, чтобы отовариться, порадовать детей и себя этими с позволения так сказать деликатесами.
Для его уровня, как главы разношерстного союзного государства, речь должна была быть более прямая, понятная большинству народа, честная и откровенная, с элементами внимания к слушателям и заботы о народе.
Красноречие современного политика должно включать наряду обычной пропагандой, здоровый юмор и образные выражения, употребление которых в особенности хорошо действует на простых, не искушенных в политике людей.
Елкин в этом плане был хитрее и играл на публике роль простого, открытого парня, с душей на распашку. Краткость и понятливость - лучшая рекомендация, для речи любого оратора. И Елкин взял её на вооружение, что и способствовало росту его популярности в народе.
Горбик, больше показывал себя начитанным интеллигентом, далеким от повседневных нужд народа. Он стал одним из тех не редких в истории реформаторов, которые, начав за здравие, кончили за упокой.
Произошла простая, в сущности, история. «Вождь» обветшавшей тоталитарной системы, чтобы повысить ее устойчивость, пытается несколько ее оживить и усовершенствовать, но теряет контроль над вызванными им процессами, которые текут уже своим ходом, выходя за предустановленные рамки.
Тогда вместо того, чтобы увидеть в этом перст Божий и продолжить начатые преобразования, он после некоторого промедления, заполненного колебаниями между тоталитаризмом и демократией, направляет свои усилия на стабилизацию разваливающейся системы и сохранение привилегированного положения ее руководящего слоя.
Однако нежелательные для него процессы, набирают силу, ему приходится употребить бездну ловкости и изобретательности, чтобы удержаться на плаву.
Вспомним для примера начатую им в должности Генсека широкомасштабную антиалкогольную компанию, под девизом «Пьянству бой!». Тогда с дуру были вырублены в Крыму, на Старополье и Краснодарье ценные сорта винодельческого винограда, и задраны цены на вино-водочную продукцию.
Народ по этому поводу язвил:
- Какая бы глупость не пришла нашему Генсеку в голову, у него всегда найдется единомышленники, которые единогласно поддержат эту глупость.
Гуляла по стране и другая шутка, на тему «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!», которую переиначили и она звучала совершенно по-другому: «Мы рождены, чтоб сказку (о коммунистическом изобилии) сделать болью!».
Народ не только язвил, но и кое-где уже громил магазины. На исходе обанкротившейся антиалкогольной кампании, в Захуралье, конкретно в Челябитске разразился «винный бунт»: мужчины, отчаявшиеся раздобыть спиртное, бесчинствовали на улицах, громя магазины. Три дня подряд толпа собиралась в послеобеденные часы и буйствовала до утра. Человеческих жертв, к счастью не было.
Представитель правительства, прилетев в город по свежим следам, застал разбитые витрины и опрокинутые прилавки. Ему показали любительский фильм, снятый с крыши дома местным смельчаком, там отчетливо просматривались угрожающие контуры сложившейся ситуации в городе.
Надо сказать, что советская милиция находилась тогда в сложном, если не сказать круче - в дурацком положении. Перестройка ГСМ разрушила все привычные стереотипы тоталитарного общества, даже у профессиональных юристов смешались представления о том, какие меры пресечения в каких случаях законны, а какие нет; пресса же, впервые на памяти живущих поколений обретя нежданную свободу, принялась наперегонки критиковать всё и вся.
Несколькими годами ранее с «хулиганами» быстро бы разобрались хорошо знакомыми методами, а теперь милиции приходилось оглядываться на предсказуемо негативную реакцию журналистов и на непредсказуемую реакцию служебного и партийного начальства.
Растерянность, овладевшая умами милиционеров, чекистов и военных, то и дело приводила к параличу власти и разгулу антисоциальных действий.
Челябинские органы правопорядка остро нуждались в оперативном нестандартном решении, и оно было найдено в сотрудничестве со столичными психологами.
Самый известный из психологических приемов воздействия на толпу – это переключение внимания людей на другой объект. При этом такое воздействие психологи рекомендовали ориентировать, прежде всего, на простых обывателей.
Рекомендация психологов состояла в том, чтобы раздобыть и начать демонстрировать по местному телевидению какой-нибудь захватывающий зарубежный боевик, предваряя и сопровождая его показ интенсивной рекламой.
Современные молодые люди, которым сейчас каждый божий день показывают такие фильмы, с трудом улавливают эффективность такого предложения психологов. Для этого надо помнить старое советское телевидение, задавленное цензурой, где самым эротичным зрелищем было сцена из балета Лебединое озеро с голыми ногами лебедей, а самым динамичным и зрелищным – хоккейный матч с Канадцами.
Власти Челябитска быстро нашли необходимый остросюжетный зарубежный фильм и буквально на четвертый день после начала опасных событий в городе по местному телевидению стали демонстрировать этот необычный для телезрителей боевик. Все кинулись смотреть фильм, обстановка в городе стабилизировалась, толпы людей на улице больше не образовывались. Еще здесь помогло и то, что из резерва «главного командования» подбросили хорошую партию вино водочной продукции.
Таким образом, властям удалось избежать дальнейшего нагнетания обстановки в городе, новых погромов и предотвратить возможные человеческие жертвы.
Этот первый противоалкашный реформистский опыт Горбика-рехохматора, как окрестили его сторонники Зеленого змия, позорно провалился. Пить граждане страны не стали меньше.
Люди с юмором говорили: - Если Горбик победит алкоголизм, граждане перестанут «уважать друг друга».
Ведь как было раньше, соберутся мужики, сообразят «на троих», потом сбегают еще в гастроном, затем еще и еще. А при расставании они довольные тем, что хорошо погудели, спросят друг друга:
- Ты меня уважаешь?
- Уважаю!
Потом тот, который отвечал, спрашивает у него:
- А ты меня уважаешь?
Тот другой отвечает: - Уважаю!
Третий самый тверезый тут и говорит:
- Вас я тоже уважаю, а Горбика нет, не уважаю!
- И мы не уважаем! – дружно констатируют все.
Алкогольные реформы ГСМ породили комплекс новых проблем, люди повсеместно в селах и городах стали гнать самогон, травились суррогатом, а бюджет страны терпел значительные убытки. Дело в том, что казна, бюджет Лоссии всегда держался на монополии на водку.
А тут еще случилась страшная Чернобыльская трагедия. При этом резко снизились темпы роста экономического развития, предприятия не справлялись с плановыми заданиями министерств и страшно врали, завышая объёмы производства.
* * *
Рассматривая всю политическую деятельность ГСМ ставшего у руля Союза, то её можно условно разделить на два периода.
В самое первое время, заняв пост Генерального секретаря Горбик - не более как «новая метла» в старом доме «недостроенного социализма».
Частичное омоложение руководящих кадров, свежая мысль о необходимости приоритета развития машиностроения, некоторое обновление официального словаря («ускорение социально-экономического развития»), антиалкогольная кампания - вот, кажется, и все, что вспоминается из этого первоначального периода.
Если бы положение в стране стало хоть немного лучше, тем бы, вероятно, все и кончилось. Однако в ситуации, когда медленное, но верное сползание социалистической экономики по наклонной плоскости, достигнув опасной черты абсолютного падения производства, продолжалось и далее падать, необходимость «что-то делать» оказалась сильнее инерции «застоя». А что делать в Политбюро не знали и главное ничего кардинального не хотели менять.
Политбюро при Горбике-рехохматоре проходило не так как при старых перхунах Прежневе или Черненко. На заседаниях Политбюро, как в театре одного актера, слушали в основном монолог одного Генсека
Горбик-рехохматор любил говорить, ему казалось, что длинная витиеватая его речь производить на слушателей неизгладимое впечатление. Он просто упивался своей эрудированностью, включал в свои предложения редкие слова, которые порой были «не пришей кобыле хвост», многие его слушатели не понимали их смысла.
Для Бори Елкина они были недосягаемы по восприятию. Даже такое обыденное иностранное слово «туалет» в его обиходе не прижилось, оно лучше и понятливее звучало, как «сральня» или в лучшем случае, как «уборная». Консенсусу его в любимом вузе на санузфакультете не учили.
ГСМ любил говорить долго и, в общем, и не о чем. С начало было предисловие, затем основная часть, а в конце следовало заключение. В результате чего на Политбюро создавалась видимость дискуссии. Все говорили «одобрямс», ГСМ комментировал каждого из выступающих, но сути дела это не меняло. Что Генсек хотел, то и записывалось в Решение Политбюро.
Все члены и кандидаты в члены это прекрасно усвоили, каждый подыгрывал Генсеку. Так «на ура» была принята антиалкогольная программа и многие другие.
Противоречия внутри самого ГСМ, как первого руководителя страны, породили противоречия и в обществе.
То он инициатор реформ, а после - явная помеха в их осуществлении.
То он провозвестник гласности, однако, при этом не раз, гневно стучал кулаком на тех, кто посмел ею воспользоваться; он автор лозунга демократизации, а после - новоявленный диктатор, скрывающий сущность за демократической личиной и делающий все, что в его силах, чтобы заглушить демократическое движение, сохранить основы тоталитарной системы.
То он государственный деятель, с чьим именем одинаково справедливо связывают уменьшение напряженности в мире и одновременно столь же резкое усиление напряженности в собственной стране.
То он «голуб мира», носитель миролюбивых идей, снизивший опасность возникновения ядерной войны и одновременно «ястреб» породивший в собственной стране гонения и притеснения.
При нем, благодаря его недальновидной политике сотни тысяч людей превратились в беженцев и вынуждены были в страхе за свою жизнь бежать из Зазербайджана и Хармении, сюда же можно добавить акты геноцида в Сумгаите, Баку, Душанбе, Фергане и других местах.
Как заметил один умный человек, диктатура есть глупость одного над всеми остальными, насаждаемая сверху государственной машиной. Это хуже чем хаос, так как в последствии, после отстранения его от власти она приводит к эскалации хаоса народного, хаоса политического, нагроможденного на хаос экономический.
Таким образом, характеризуя Горбика-рехохматора как политического деятеля, не обойтись без слов «до» и «после».
До «дела Елкина», до XIX конференции, до Сумгаита (который он замолчал, что явно подтолкнуло последующие акты геноцида в разных точках страны) - это один Горбик, после - в возрастающей мере другой.
До - он олигарх-реформатор, очень умеренный и никогда не обнаруживавший наличия сколько-нибудь отчетливой социальной программы, но, тем не менее, все-таки реформатор системы; после - по преимуществу ее охранитель.
Как охранитель он без конца повторял свою любимую песню - «Перестройке нет альтернативы». Но если прежде это значило: надо перестраиваться, иного выхода нет, то теперь: не допустить демократической альтернативы «системосберегающему» варианту перестройки, в рамках которого он мечтал удержаться на плаву.
Никакой сознательный враг государственной целостности Союза не добился бы такого разрушительного эффекта, как Горбик-рехохматор, и так быстро, всего за каких-то три года. Естественно, что без Нечистого здесь не обошлось, Нечисть приложила ко всему этому свой руководящий перс судьбы.
Она подтолкнула ГСМ на большую глупость, и он с дуру сдвинул тот фундаментальный камень, от которого пошла лавина развала общего дома - Союза.
Но Горбик же и продемонстрировал невиданное искусство балансирования на этой лавине. Когда почва уже слишком заметно поплыла из-под ног возглавляемой им бюрократии, он не только помог ей удержаться от падения, но за последние два года, по меньшей мере, трижды ловкими маневрами вновь и вновь упрочивал ее позиции.
В своей деятельности на посту Генсека, он часто совмещал несовместимые вещи, чтобы, как говориться: и волки были сыты, и овцы целы, и чтобы при этом «плюй в реализм мнений» был соблюден.
Как он часто говаривал, что к компромиссам наше общество, особенно интеллигентная прослойка, настроена заведомо благожелательно. Горбик, сидя на бочке с керосином всех пугал возможностью пожара гражданской войны в стране, когда люди сходились, как говорится: - стенка на стенку в огненном 17-м революционном году, когда лусский бунт, бессмысленный и беспощадный свирепствовал в Лоссии. Эти аргументы действовали на публику неотразимо, вплоть до полной неспособности соображать и отделять «мух от котлет». Хотя причина возможного пожара в доме (в Союзе) была внутри его самого. При этом другой наш герой - ЕБН послужил поджигающим факелом.
Не мешает вспомнить здесь для примера и начатую ГСМ в должности Генсека другую широкомасштабную компанию, под лозунгом «Ускорим социально-экономическое развитие страны!».
Не сделав должных выводов из неудачной антиалкогольной реформы, Горбик, замыслил эту вторую еще более масштабную реформу.
Ну и все стали ускоряться, правда не все знали, куда и за чем, и главное что из этого выйдет.
Чтобы разбудить народ, охреневший от вечных очередей за хлебом и колбасой, и от самогонного суррогата, Горбик решил предоставить народу лоссийскому гласность, в стране широко стала пропагандироваться демократия и свобода слова. На Х1Х партконференции даже по этому поводу была принята резолюция «О гласности», а за ней «Закон о печати».
Ну и разношерстный народ в Союзе после 70 летнего молчания в тряпочку, заговорил, при чем так круто, не стесняясь в выражениях на разных языках, партийный контроль снизился, обнажились скрывавшиеся до этого межнациональные противоречия, в некоторых районах Союза произошли межэтнические столкновения.
Мартовские выборы вызвали шок в партийной номенклатуре. Во многих регионах на выборах секретари партийных комитетов позорно провалились. В депутатский корпус пришло немало интеллектуалов, критически оценивавших роль партии в обществе.
Прорвались в депутаты откровенные крикуны и прохиндеи, в том числе и с сам Елкин. Съезд народных депутатов в мае того же года продемонстрировал жесткое противопоставление различных течений и групп в обществе, наметился явный раскол.
Медовый месяц начатой Горбиком «перестройки» быстро пролетел. Надежды «аппарата» на то, что контролируемая «гласность» не принесет системе большого вреда, а благодарные массы будут сто лет терпеливо и скромно ждать обещанных улучшений, не оправдалась.
Кризис был слишком глубок, горюче-смазочного материала накопилось слишком много, а мелкие, хаотичные полуреформы, именуемые «революцией сверху», только запутывали и разлаживали пусть давно проржавевший, но все-таки как-то работавший государственный механизм.
Действия ГСМ породили волну нарастающей критики. Одни критиковали его за медлительность и непоследовательность в проведении реформ, другие, наоборот, за поспешность, однако все при этом отмечали противоречивость проводимой Горбиком политики.
Так, например, принимались законы о развитии кооперации и почти сразу за ними законы о борьбе со спекуляцией; законы о демократизации управления предприятиями и одновременно об усиления централизованного планирования, законы о реформе политической системы и свободных выборах, и сразу же – об «укреплении роли партии» и т.д.
Власть Генсека при Горбике стала не абсолютной, как было раньше, в смутное время она во многом зависела от «расклада» сил в Политбюро ЦК, где сидели разношерстные политики, тащившие «Союзный воз» почти как в известной басне Крылова, которая в том параллельном мире начиналась несколько иначе: «Однажды лебедь раком щуку… и тишина…»
Таким видели здравомыслящие люди (корреспонденты, политики, аналитики, интеллигенция) события развернувшиеся в Лоссии при Горбике-рехохматоре.
Ниже в следующей главе мы остановимся на других сторонах граненого стакана с горючим материалом (спиртом), затеянной ГСМ перестройки-переройки.
Для полноты восприятия и краткого обобщения богатого материала, приведем его в виде небольшого очерка-анализа заключительной миссии Генсека и первого и последнего Президента СССР, приведшей к развалу Нерушимого Союза.
Продолжение следует...