Многие люди верят в сказки, но когда оживают самые фантастические и чудовищные кошмары, они пытаются убедить себя, что это всего лишь сон…
- Работа не пыльная, питание за счет организации, три раза в день, график сменный месяц через месяц. Рядом с твоей сторожкой душевая кабинка – там сможешь мыться. Днем, когда много народу, можно в город сходить, прикупить, что требуется.
Он разговаривал со мной на «ты», словно я уже его подчиненный. Условия заманчивые, но вот только почему никто из местных на такую работу до сих пор не согласился? Сторожить кладбище – это не предел мечтаний, но куда же меня еще возьмут? Конечно! Человек, сидящий напротив видит во мне всего лишь горького пьяницу, и отчасти он прав. Мое интеллигентное прошлое осталось далеко позади, в тех временах, когда я мог несколько месяцев ходить абсолютно трезвым, а сейчас… Самому противно…
- я согласен.
- Вот и славненько! – сказал мой новый начальник, потирая руки, - пойдем, отведу тебя на твое рабочее место, хотя, вернее сказать, дом на ближайший месяц.
Мы шли по хорошо утоптанной дороге, без какого-либо намека на асфальт.
- До тебя тут Васька был. Нажирался прямо на работе. Не знаю, сколько нормальный человек может выпить, но Василий пил не по человечески… В общем, отказала у него печенка на второй неделе – нашли его всего желтого и холодненького уже, глаза выпученные, сидит, значит на стуле и куда-то в окошко смотрит. Родных у него не было, вот и похоронили его на том же кладбище, которое он сторожил, царствие ему небесное! Только вот у баб наших, языки, как помело, такие сплетни пораспустили, что аж мороз по коже, так что ты их не больно-то слушай! Наговорят тебе всякой белиберды, про упырей и прочую нечисть, ты все близко к сердцу не принимай, а то вон, местных мужиков уж и не уломаешь на такую работу, эх, одно слово – бабы!
Городок, даже не городок, так, глухой поселок, можно было за час пройти из конца в конец, все друг друга знают, делать вечерами особенно нечего, вот и сочиняют всякие небылицы, страшно даже подумать, до каких крайностей может дойти ум почтенной пожилой дамы, пытаясь воссоздать себе картину смерти горемычного Василия.
- Ну, вот мы и пришли.
За воротами ржавой кладбищенской ограды сиротливо ютилось здание, больше напоминающее сарай, чем сторожку. Полусгнившее дерево, стекло с паукообразной трещиной, перекосившаяся, но каким-то чудом закрывающаяся дверь.
-Давай, располагайся, а я пойду – работы много
-До свидания, Петр Васильевич
Внутри этот сарай оказался не такой уж и страшный. Вполне приличная кровать, крепкий матрац, стопка чистого постельного белья, стол, пара стульев, холодильник(!), шкаф и тумбочка. Зайдя за перегородку, я увидел раковину с водопроводным краном. Горячей воды, конечно, не было, но и то, что не нужно таскаться за тридевять земель на колодец за холодной не могло не радовать!
Я начал разбирать сумку. Скарб был не хитрый – зубная щетка, бритва, смена белья и бутылка водки. Дав себе обещание не притрагиваться к ней как можно дольше, я скрепя сердце, поставил заветный сосуд в холодильник. В дверь постучали. На пороге стояла благообразного вида старушка, держа в руке корзинку, покрытую белой тряпочкой.
- Проходите, бабушка
- Я не надолго, милок, - она сняла тряпочку с корзины и выложила на стол десяток яиц, банку молока и несколько пирожков, - поди есть-то тебе нечего, пока еще этот жмот председатель распорядится тебе питание сюда предоставить, может и целый день пройдет!
- Спасибо бабушка, я и правда очень голодный
- На здоровье, милый, на здоровье! – она тяжело села на один из стульев, - знаешь, а тут ведь до тебя еще много народу работало, вот до Василия Петька был – молоденький такой, еще моложе тебя будет. Хотел в этот, самый, университет поступать, деньги копил. До чего вежливый мальчишка! Разговорчивый был первое время, всегда посидеть приглашал! А как первую неделю отработал, так словно подменили! Ходит, как в воду опущенный, не заговаривает ни с кем, а еще через пару дней исчез. Говорят, в другой город сбежал, видел его Матвей, когда своих кроликов продавать ездил. Работает там наш Петька грузчиком на рынке и пьет, не просыхая, такие дела вот!
- Ну, бабушка, я не Петька, и никуда отсюда не сбегу – деваться-то мне не куда.
- А как же так, сынок?
- Долгая это история, бабуля, - тяжелые воспоминания, душили, словно петля, когда-то накинутая на шею, - в прошлой жизни у меня было все, и одним разом у меня это отобрали, вот и докатился я до такой жизни.
- Ай, ай, ай, сынок, ну да ладно, засиделась я тут с тобой, тебе, небойсь, еще тут устроиться надо, - бабка с кряхтеньем оторвалась от стула, - пойду я, Бог с тобой.
- Приходите в гости завтра, может, мне еще про моих предшественников расскажете?
- Зайду-зайду, милой, обязательно зайду.
Все же, ничто не согревает так душу, как беседа с живым человеком в периоды вынужденного одиночества. Пусть даже твой собеседник – выжившая из ума бабка. Уже вечерело, летняя жара начала спадать, а воздух наполнялся своеобразной прелестью, потому мне захотелось обойти свои владения, а заодно и прогуляться. Через кладбище шла одна широкая дорога, а к ней примыкали еще несколько поменьше, а к ним уже совсем маленькие тропки. Всюду росли вековые деревья, даже среди ясного дня создавая над могилами мистический полумрак. Главная дорога имела форму буквы «Г», изгибаясь чуть дальше середины, с одной стороны кладбища был город, а дальше шло бескрайнее поле, с торчащими кое-где пучками кустов. Моя сторожка оказалась не единственным зданием. На другом конце главной дороги там находился склад, на двери висел солидный амбарный замок, но сквозь щель в досках я разглядел сложенные стопами могильные плиты. Так вот что меня наняли охранять! На этом складе, скорее всего мог лежать еще и металл для оград – лакомая добыча для безработной шпаны и хронических алкоголиков… В роде меня… Мелькнувшая мысль ударила, словно током! Нет, я до такого еще не опустился и, надеюсь, не опущусь никогда. Солнце нехотя пряталось за линию горизонта, я взгянул на часы – 21.30 пора уже закрывать ворота. Не торопясь, в полной мере наслаждаясь прекрасным вечером, я пошел к воротам. Тишина вокруг ласкала слух, даже склочные вороны затихли в своих гнездах.
У ворот меня ждали гости – пятеро парней, одетых в грязные спортивные костюмы и рваные кроссовки.
- Зря ты сюда приехал, дядь, - сказал один из них, - все, кто были до тебя, хреново заканчивали!
- Может быть я закончу лучше них?
- Эт вряд ли, - скривившись в ухмылке, сказал один из них, - за каждое лето пара сторожей, вроде тебя, пропадает, так что не надейся особо-то!
- Ты что меня напугать решил?
- Да ты что, дядь, и в мыслях не было, мы – люди мирные, тебе не нас бояться надо
- И кто же есть тут у вас такой страшный?
- А тебе будто бы про упыря еще не рассказали?
- А, вот ты о чем, - сказал я, улыбнувшись, - ваш председатель ввел меня в курс дела, но в байки я не верю.
- А зря. Ты это, ограду запри. Ладно, дядь, пойдем мы, а то темнеет уже, не скучай тут, мы еще через пару дней к тебе заглянем!
Деревенская шпана, чего они от меня хотели? Пытаются напугать, чтобы я не стоял между ними и заветным металлом на кладбищенском складе? Да вряд ли, они могут запросто украсть его в одну из ночей, пока я сплю. Тут что-то другое. Да и неприязни я в их разговоре никакой не уловил, ладно, подумаю об этом на досуге. Ужасно хотелось выпить, но я продержался без выпивки уже три дня и очень не хотел упускать отвоеванные позиции, зря я, наверное, купил эту бутылку, как говориться: «с глаз долой – из сердца вон».
Расправив постель, я уснул мертвым сном без сновидений. Все-таки минувший день был тяжелый и забрал все силы без остатка. Следующее утро встретило меня ясным улыбающимся солнышком. Захотелось просто радоваться жизни. Часы показывали 7.30 можно идти открывать ворота. Сняв с петель тяжелый замок и распахнув створки, я заметил бредущего в мою сторону человека. Сутулая фигура в порванных в трех местах штанах, выцветшей рубахе и потасканной тряпочной кепке.
Подойдя вплотную, он протянул мне руку.
- Антипыч
- Коля
- Я тут гробовщик местный, пришел местечко для могилы присмотреть.
- А кто умер?
- Да, бабка Матрена, дня два, как померла, сегодня хоронить будут
- Да, жаль
- Тебе-то, как раз и надобно больше всех беспокоиться!
-Это почему?
- Да, вот, понимаешь, какая штука – всегда, после очередного покойника у нас со сторожем что-то нехорошее приключалось. Вот помню, как деда Матвея похоронили, так через день Васька-то и отдал Богу душу, Петька сбежал сразу после похорон Василисы, а тебе вот повезло – в первый же день покойник появился! Я бы на твоем месте уже сейчас вещички собирал, да сматывал отсюда, вижу парень ты неплохой, зачем пропадать почем зря?
- Я смотрю, ты Антипыч, все местные сплетни знаешь? Может, расскажешь что-нибудь? У меня водка есть!
- Слышь, Коля, у меня работа сейчас, вроде как, но как освобожусь, так сразу к тебе и загляну, вот только извини – до темноты сидеть с тобой не буду.
- Да, ладно, тебе! Заканчивай быстрее и давай ко мне.
- Ага, только водку всю без меня не выпей. – он улыбнулся и пошел, не став ждать моего ответа.
Матрену похоронили в жуткой спешке, вся немногочисленная родня старалась как можно быстрее сбежать с проклятого кладбища. Ко мне даже заглянул посыльный от начальства и принес кое-что поесть.
- Это тебе на весь день. Если мало – будь добр, сам готовь что-нибудь.
- Не бойся, не пропаду
- Ага, не пропадешь, - сказал посыльный и как-то странно на меня посмотрел, - все вы так говорите, прежде чем смотаться отсюда!
И он туда же. Может быть, если так много народу повторяет одну и ту же байку, может и есть в ней как-нибудь смысл? Честно говоря, я в этот смысл не верил. Высшее образование, пусть и несколько потрепанное несколькими годами непрерывных запоев, все же накладывает отпечаток на твое мышление. Всему можно найти разумное объяснение.
Стук в дверь прервал мои мысли, видимо Антипыч уже разобрался со своими делами.
- Где водка? – самый первый вопрос, да с такой работой любой нормальный человек сопьется!
На столе появилась заветная бутылка.
- Только я пить не буду – сорватся боюсь, чаю с тобой попью
- Ну, как знаешь, водка твоя, а я в собутыльниках не нуждаюсь
- Ты давай рассказывай, что тут с другими сторожами творится?
- А что творится? Раньше все регулярно, после первых похорон лыжи вострили, на расспросы не отвечали, говорили, что лучше им в городе работу поискать, а вот Васька – тот почти сразу неладное почувствовал - чуткий человек был, хоть и пьянь редкостная! На тебя очень похож был, как на работу устроился, так сразу пить бросил. Да вот, через неделю снова запил, говорит – тоска на него какая-то навалилась, что хоть в петлю лезь, плохое, говорит, что-то случится. И точно! Матвея мы через неделю похоронили! Зашел я в тот день к Ваське-то! А он сидит себе на лавочке, да смотрит в стену, меня не видит. Тронул его за плечо, а он и говорит: «Не для кладбища вам сторож нужен, не от людей могилы охранять меня позвали, а вас самих стеречь, только вот не знаю, чего вы все так боитесь, а если узнаю, так вам рассказать не смогу». Больше я от него ни слова не слышал. Когда он умер, так на этом же кладбище я его и закопал.
- А кто был самым первым сторожем?
- А я почем знаю – сам здесь лет пять, как появился. Знаю только, что все сторожа менялись регулярно, после похорон, но Васька первый тут умер, другие просто сбегали.
За окошком послышался жалобный вой.
-А, это кобель матренин! Без хозяйки остался, теперь и будет по всему поселку бегать и еду клянчить, а ну, пошел!
- Что ж ты так жестоко с ним? – я решил пожертвовать одним пирожком из своих запасов, - на, ешь, сирота казанская!
Пес с остервенением накинулся на пирожок, благодарно посмотрел на меня и скрылся в кустарнике.
Антипыч тем временем все больше накачивался водкой и становился все более словоохотливым.
- Я вот что думаю – не чисто здесь! Ой, как нечисто! Местные же сюда работать не идут, неспроста стало быть! Меня сюда не знаю уж, каким пряником заманили, но мне хоть не нужно ночи тут проводить
- А по мне, так кладбище самое, что ни на есть обыкновенное
- Ну, если ты мне это через пару дней то же самое повторишь, то я тебе сразу же поверю, а черт, опять матренин Шарик воет! Глупая псина! – он взглянул в окошко – вечерело, - ладно, пойду я.
Да, погоди ты! – улыбнулся я, - а что тут происходило, когда кладбище без сторожа оставалось?
Антипыч, как мне показалось, тут же протрезвел.
- А я почем знаю, - сказал он, заметно нервничая, - пойду я – темно уже, а тебе ворота запереть еще нужно!
- А кто есть в городе из старожилов?
- Попробуй завтра к деду Антону зайди, он немного глуховат и соображает медленно, зато много чего интересного тебе расскажет.
Антипыч ушел… Я запер за ним ворота и обошел напоследок свою территорию. Город казался, словно вымершим! Даже редкие светящиеся окна, казалось, горели каким-то напряженным ожиданием. Видимо, весь суеверный город ждал подтверждения очередного слуха, пущенного бабками-сплетницами, а мне представлялась замечательная возможность его развеять. Заперев дверь, я лег на кровать, не раздеваясь, и просто размышлял о жизни – спать не хотелось. Через час совсем стемнело. Лампочка проливала с потолка скупой свет, едва освещая мое жилище. За окошком раздался знакомый жалобный вой. Видимо, Шарик снова проголодался. После получаса подобных завываний я взял еще один пирожок и вышел на улицу. Темноты, хоть глаз выколи. Сторожевой фонарик выхватывал из ночи лишь куски кладбищенского пейзажа. Шарик выл где-то на главной дороге. Попытался позвать его, но дурацкий крик «кути-кути» был попросту проигнорирован. Через некоторое время глаза несколько попривыкли к темноте и лохматая туча наконец-то отодвинулась от узенького серпа растущей луны. Снова жалобный вой Шарика. Уже совсем в другой стороне, наверное, около могилы его хозяйки. Лезть напрямую через кусты не хотелось, потому я решил обогнуть все кладбище и дойти до Шарика по главной дороге. Все-таки странное ощущение, когда идешь ночью один по кладбищу, освещая дорогу скудным светом карманного фонарика. Несмотря на весь скептицизм, нервы напряжены до предела, слух улавливает малейший шорох, а кожа – колебание воздуха. Не сказать, что было очень страшно, но неприятный комок где-то в области живота появился с того самого момента, когда я переступил порог своей сторожки. Фонарик стал не особенно нужен – небольшая луна давала достаточно света, чтобы видеть практически все окрестности. В ее свете тени, отбрасываемые многовековыми деревьями, зловеще покачивались под неуловимыми порывами ветра. Еще пара шагов и я брошу к чертям все благородные порывы сердца и оставлю Шарика голодным! Ну, неужели не мог он подойти прямо к сторожке и там уже клянчить этот несчастный пирожок. А может он воет не от голода? Ведь собачье горе, может быть и не меньше человеческого? А я тут лезу со своим пирожком! Вглядевшись вдаль, я увидел собачий силуэт над земляным холмиком. Он стоял неподвижно, глядя куда-то вперед, изредка опуская морду к земле и издавая протяжный вой. Внезапно он посмотрел на меня, глаза его блеснули каким-то зеленоватым цветом, как два изумруда, он смотрел на меня, так же стоя не шевелясь, потом отвел взглад куда-то в сторону и снова замер. Я проследил направление его взгляда, но в сгустившемся под ветками деревьев мраке не смог ничего разглядеть. Но, тем не менее, неприятный холодок прошел по моей спине, а сердце довольно сильно ёкнуло. Положив пирожок на землю, я быстрым шагом пошел к сторожке, а со спины снова зазвучал тоскливый собачий вой, от которого я весь покрылся холодным потом. Не выдержав, я обернулся. Шарик теперь стоял на дороге и провожал меня взглядом. И было в этом взгляде что-то такое, что заставило мое подсознание дать команду ногам, и я побежал, вне себя от какого-то животного несвойственного для человека ужаса! Облегчение пришло, когда за мной захлопнулась дверь, и зажглась тусклая лампочка. Ужас отступил, оставив после себя лишь недоумения: «Я чего это, я, собственно?..». Попытавшись разглядеть собаку в окно, я увидел лишь собственное отражение в стекле, которое свет лампочки превратил в подобие зеркала. Но, как ни странно, желания выключить свет у меня не возникало. Память о пережитом ужасе все еще находилась в моей крови в виде порции адреналина. На столе стояла недопитая бутылка водки. Одним глотком, я отправил все содержимое себе в желудок, который вскоре передал эстафету моему мозгу. После многих дней воздержания от спиртного этого количества с избытком хватило, чтобы запьянеть. Страх отступил окончательно. Погасив свет, я стал пристально вглядываться в ночной полумрак. К одинокому полумесяцу присоединились увидевшие мир звезды, вместе они давали ровно столько света, чтобы можно было разобрать дорогу у себя под ногами, но в то же время исказить падающими полутенями весь пейзаж до неузнаваемости. Внезапно мое внимание привлекла тень, двигавшаяся подобно маятнику в старых часах. Пытаясь вспомнить, был ли этой ночью ветер, я довел свой затуманенный мозг до полного ступора. Самым здравым решением в этой ситуации было лечь спать, но какой герой, тем более пьяный, ищет легкий путь? Взяв в руки фонарик, я открыл дверь и встал на пороге. Ветра не было. Ни одна веточка на деревьях не шевелилась. Там, где мелькала подозрительная тень, пучок света не высветил ничего. Шарик тоже куда-то пропал, наверное, съел подачку и спит себе где-нибудь в кустах. Уже собираясь вернуться к себе, я краем глаза заметил движение справа от себя. Приглядевшись внимательнее, я увидел крупную ворону. Она перелетела с одной могильной ограды на другую и теперь, сидя в луче лунного света чистила свои перья, отбрасывая точно такую же тень, которую я видел из окна. И этой твари не спится, сидела бы в своем гнезде, да птенцов согревала, вон, какая холодина ночью. И действительно, ночной холод, уже пробрал меня до костей, заставив мелко дрожать все мои мышцы. Зайдя внутрь, захлопнув за собой дверь, прогнав из своего тела холод, я тем не менее перестал ощущать ту умиротворенность, которую чувствует любой человек, находясь в своем, пусть даже убогом жилище! Строжка стала, вдруг, какая-то чужая и неуютная. Очень хотелось просто сесть на стул и подождать, когда все это изменится. Вместо этого, я повалился на кровать, не расправляя ее и не раздеваясь, а примерно через четверть часа уснул тяжелым сном без сновидений.
Утро встретило меня хмурым пасмурным небом, без единого проблеска солнца. Ужасно болела голова, потому я, не раздумывая, проглотил таблетку анальгина и снова лег на постель, закрыв глаза. Через час мне полегчало – боль отступила на второй план. Взглянув на часы, я понял, что безнадежно опоздал с открытием ворот. К своему удивлению, я не обнаружил разгневанной толпы, спешащей отметить день после похорон своей односельчанки. Только сиротливо валялся пакет с продуктами. Отперев ворота, я принялся за приготовление завтрака. Когда вернулась ясность мышления, в памяти всплыли события прошлой ночи. В надежде, что осмотр окрестностей ответит на все вопросы, я вышел на улицу. Первым открытием было то, что Шарик так и не съел предложенного ему ужина – пирожок так и валялся на дороге. Вторым открытием было то, что ночью на кладбище были гости – на все том же горемычно пирожке красовался отпечаток внушительного вида ступни. Надо будет непременно поговорить с местной шпаной, что нехорошо лазить ночью по кладбищам, но это после…
- Шарик, Шари-и-к, - где ты, тупая псина, из-за тебя я вчера чуть разрыв сердца не заработал! – Шарик, блин!
Но пса нигде не было. Единственным напоминанием осталась лишь небольшая ямка на могиле хозяйки, вырытая лапами несчастного животного. Теперь необходимо было проверить склад! Замок оставался висеть все на том же самом месте, только на дужке появились какие-то отметины, наверное ломом пытались вскрыть.
Рассудив, что до вечера ничем себя не займу, я решил заглянуть к местному старожилу. Дед Антон встретил меня непонимающим взглядом, но догадавшись, кто я такой, пригласил войти. Я извлек из кармана пачку печенья, а дед уже разливал чай по чашкам.
- Я ведь ждал тебя! Все вы ко мне заходите, и всем я рассказываю почти одно и то же. Необходимость сторожить кладбище появилась лет десять назад. Как раз в тот год, когда Тамара исчезла. Странная такая девушка была, всех сторонилась, жила одна, чем – один Бог ведает. Пропала, вещи свои оставила, ни слова никому не сказала. Что произошло – не знаю, но с тех пор наше кладбище обязательно кто-нибудь сторожит. Был один месяц, когда председатель не нашел никого, а как схоронили Нюру, так в ту же ночь в половине домов вся скотина передохла, а сын покойной Аглаи совсем разговаривать перестал, а через месяц, так и ложку в руках держать разучился. Пока мать жива была – ухаживала за сыном, а как померла, так отец сразу его в больницу сдал, не со злобы, просто все хозяйство на нем было – не вытянул бы. То, что сторожа чуть ли не каждый месяц менялись – это ты уже сам знаешь, вот только до Васьки не помирал еще никто, уходили все, так ни слова и сказав. Что там по ночам творится – никому не ведомо.
- Скажи, дед, а местная шпана могла ночью на кладбище залезть?
- Бог с тобой! Вся деревня этого кладбища, как огня, боится! Да особенно в такую ночь – после покойника.
- Странно, я след человеческий видел.
- Так этож небойсь упырь след оставил!
- И ты, дед, в этого упыря веришь?
- Как в него не верить? Думаешь почему вся шпана этого места боится? Не рассказали еще? То-то. Был у нас такой парень Микитка! Пил, на мать руку поднимал, воровал у всей деревни, как такого терпели, не знаю. Решил значит он, что про упыря этих слухи нарочно распускают, чтобы склад кладбищенский не обворовали, да и сдуру полез туда, как раз в ночь, когда покойника схоронили. Нашли его на следующий день по кусочкам разбросанным по всему кладбищу. Священника позвали, он со святой водой по кладбищу походил, сказал, что прогнал злого духа, да и уехал, а через день мы в таком же виде Николку нашли, понадобилось же парню ночью мимо кладбища пройти! Вот так, а ты говоришь – сказки.
- Ладно, дед, спасибо за историю, но мне идти нужно
- Иди, сынок, иди, только езжал бы ты лучше отсюда, ведь пропадешь ни за что.
От деда Антона я вышел с тягостным предчувствием. Эти истории даже меня выбили из колеи, но отступать не хотелось! Куда мне, кроме этого места ехать? В соседний город грузчиком за копейки работать? Посмотрим, что за ночь сегодня будет, а там и решенье примем.
Вечер медленно вступал в свои права. Начинался дождь. А у меня с каждой минутой на сердце становилось все тревожнее и тревожнее. Налетевший ветер глумился над ветками деревьев. Под его порывами они зловеще стучали по моему стеклу, словно умоляя впустить их внутрь, спрятать от чего-то. Шарик за весь день так и не объявился. В душу закралось нехорошее предположение, что обследуй я все кладбище внимательнее, то непременно нашел бы то, что некогда было бесхозной дворнягой. Никак не спалось – взвинченные до предела нервы исключали саму вероятность сна этой ночью. Я посмотрел на часы 23.45 – почти полночь. За окошком раздалось жуткое завывание. Показалось – это, должно быть, ветер завывает в печной трубе. Но в сторожке никакой трубы не было! Я выглянул в окно – практически ничего не было видно, кроме серой полосы дороги, черных пятен могил, надоедливых капель дождя и сплошной стены мрака, уходящей в неизмеримую даль. Внезапно темноту прорезало слабое голубоватое свечение. Оно мелькало где-то вдалеке и, казалось, лишь подчеркивало окружающий мрак. Как завороженный я смотрел на плывущий вдалеке огонек, который, как мне показалось, понемногу приближался. Краем глаза я заметил какое-то движение, но сфокусировав там свой взгляд – ничего не обнаружил, слишком темно. Внезапно, словно вспышкой тока меня прорезал знакомый, но в данной ситуации чудовищный звук – в дверь постучали! Обливаясь холодным потом, я спросил: «Кто там?» Ответа не последовало, ну, не могло же мне показаться?! Огонек все приближался, я уже мог явно различить в нем человеческую фигуру. Стук повторился, но несколько увереннее и настойчивее. Кое-как совладав со своим страхом, я распахнул дверь – никого, что и следовало ожидать, наверное, это слуховая галлюцинация – следствие чрезмерного нервного напряжения. Закрыл дверь и снова взглянул в окно. Прямо посреди дороги в тусклом луче пробившейся из-за туч луны стояла девушка лет двадцати. Если бы не приступ животного ужаса, я уже давно выбежал бы на улицу, поприветствовать случайную гостью, если бы… Вокруг ее тела вилась слабо светящаяся призрачная дымка, а глаза сверкали каким-то демоническим блеском. К ней присоединились пять фигур, неспешно вышедших из тени деревьев. Одежда, свисающая лохмотьями, серая кожа и бездонно-черные провалы глаз. Они шли совершенно беззвучно и остановились в метре от оконного стекла, вперив в меня свои неподвижные взоры. Деревенские байки не врали! Вот только упырей было несколько! Не в силах оторвать взгляда от нежданных гостей (хотя гостем, наверное, был я – они давние хозяева этого места). Раздался скрип – это открылась дверь, краем глаза я увидел застывшую на пороге женскую фигуру. Она медленно подходила ко мне, возводя руки вверх. На ее длинных ногтях заиграли блики фиолетового света, они, словно жили своей жизнью, тянулись к моему телу. Девушка запела. Ее мелодичному голосу могла позавидовать любая оперная певица, но слова, звучавшие из ее уст, заставляли дрожать каждую клеточку моего тела! Огоньки слетели с тонких пальчиков и закружили в сумасшедшем хороводе. Все быстрее разгоняясь, они начали вычерчивать какой-то знак, состоящий из хаотичных переплетений линий и окружностей. Становясь все ярче и ярче, символ на огромной скорости метнулся ко мне и обжог мое тело ледяным холодом, от боли я потерял сознание, но если бы не спасительное забытье, то вскоре, от созерцания этой картины, я потерял бы еще и разум.
Очнувшись, я заметил, что лежу раздетым в своей кровати. «Сон!» - мелькнула радостная мысль, едва я ощутил жгучую боль в боку. «Я буду ждать тебя, скоро ты навсегда останешься со мной!» - всплыли слова девушки, адресованные лично мне, прежде чем сознание покинуло меня. Сорвав одеяло, я увидел, что весь мой бок оплетает клубок переплетающихся линий, заходящих на руку и оставивших две широкие полосы на животе и груди. Все события прошлой ночи всплыли с необычайной ясностью! Вскочив и кое-как одевшись, я уже через 15 минут был у председателя.
- Ты ведь знал, заранее знал, что так будет, - кричал я, тряся его за грудки
- У меня не было выхода, - он аккуратно закатал рукав моей рубашки, увидел символ, тяжело вздохнул и продолжил, - хочешь знать всю правду?
- Да
«Это началось лет двадцать назад. К нам в город приехала красивая девушка и поселилась на самой окраине. Парни буквально вились вокруг ее, но их внимание девушку не интересовало. Её интересовал мой сын! Поначалу я радовался за моего мальчика, но позднее начал замечать перемены в его характере, а вскоре, он перестал ночевать дома, являясь лишь под утро, чтобы только поесть и поспать. В это же время в городе начали пропадать люди, взрослые, дети, мужчины, женщины. Милиция так и не смогла найти ни тел, ни похитителей. Весь город затаился в жутком предчувствии, ожидании беды. Однажды на рубашке своего сына я нашел несколько пятен крови. Ничего вразумительного по этому поводу сын не ответил, лишь завалился спать, а когда я заглянул в его комнату, чтобы посмотреть, как он – кровать была пуста. Бросив все, я рванул к злополучному дому на окраине. Дверь была заперта, окна закрыты плотными ставнями, потому мне стоило огромных усилий пролезть в небольшое окошечко, ведущее в подвал. Я оказался в небольшом помещении, освещенном светом слабенькой лампочки, но того, что я увидел при этом скудном свете, мне хватило на всю оставшуюся жизнь! Замершие в гримасе ужаса изуродованные лица пропавших горожан до сих пор преследуют меня в ночных кошмарах! Титаническим усилием воли я сдержал свой крик. Открыв чернеющую неподалеку дверь, я увидел картину, еще более ужасную! На огромном, в человеческий рост, камне лежал Андрей – мой единственный сын, лицо его было белее мела, а глаза, подобно двум догорающим углям слабо блестели в темноте. Над ним стояла Она, совершая в воздухе пасы огромным жезлом, от которого тянулись щупальца какого-то призрачного света, обвивая тело моего Андрея. Я одним прыжком оказался рядом с ней и сбил с ног одним точным ударом, свечение исчезло, глаза Андюши закрылись, он не дышал, сердце не билось, а коже была холодна, как лед. Не вдаваясь в подробности скажу, что ведьму я сжег, а прах развеял по всему кладбищу, Андрея похоронил следующей ночью, жезл, не поддающийся огню, я надежно спрятал на кладбищенском складе, где она не сможет его достать – в эти камни я вложил кусочки, взятые мной когда-то с египетских пирамид, в дверь же я вложил серебряное распятие. Она уже давно пытается взять свой жезл, но силы древние и могущественные оставляют эти попытки без результата. С того момента я и нанял первого сторожа, чтобы местная шпана ненароком не вскрыла склад, открыв ей путь к жезлу. Все было тихо, пока кладбище не пополнилось еще одним человеком. Тогда-то и сбежал от нас первый сторож. Помню, он бежал полуголый в сторону магистрали, а на груди его красовался ужасный знак – такой, как сейчас на тебе. Этот символ обрекает носящего его человека на скорую и мучительную смерть и на чудовищное посмертие! Я выяснял: все, кто сбегали с кладбища, примерно через год умирали, либо пропадали бесследно, недавно, я узнал, что Петя тоже мертв! Наверняка, он уже на полпути и скоро вернется к своей хозяйке. Потом, когда кладбище осталось без сторожа, нечисть получила полную свободу и начала свирепствовать за границами кладбища, лишь появление нового сторожа смогло вернуть все на круги своя! Это было чем-то вроде жертвы – один человек в два месяца, вместо десятка трупов каждую неделю. Жуткий компромисс, но я вынужден был на него пойти. Я день и ночь штудирую трактаты колдунов древности и скоро найду способ раз и навсегда упокоить злобную тварь, но тебе уже помочь не смогу. Иди и молись все оставшееся тебе время, потому что спасти тебя может только сам Господь!»
Не сказав ни слова, я вышел. Моя дорога не вела никуда. Последним убежищем для моего мутящегося разума осталось дно пустеющей бутылки, именно там я и встречу шагающую ко мне неизбежность…