Таньке не повезло. Когда ей исполнилось четыре года, их бросил отец. Она всегда сожалела, что слабо помнит то время, когда он был с ними. Целых пять лет они жили с матерью одни и наверное если бы не бабушка, то им совсем туго пришлось. Однажды, в преддверии нового года, в их доме появился другой мужик, отчим. Что в нем ее мать нашла, Танька не понимала, только ее никто и не спрашивал. Хорошо, что хоть бабушка, могла запросто высказаться по этому поводу, а Танькина мать всегда ее упрекала, что она была виновницей ее первого развода. Потому при матери она не особо усердствовала. Правда при Таньке не церемонилась, доставалось и толстому отчимовову пузу, и его громкому голосу, и вечному желанию кого-то поучать. Танька во всем соглашалась с бабушкой и говорила:
- Хорошо тебе, баб, ты вот побудешь и уедешь к себе в деревню, а мне с ними жить и жить, до самых летних каникул.
Бабка обнимала внучку, гладила ее по голове и приговаривала:
- Ничего, моя хорошая, ты у меня сильная, все вытерпишь, главное с мамкой не ругайся, а то ей так не везет в жизни, пусть хоть ты не будешь ее расстраивать.
И Танька не расстраивала, все терпела, и подзатыльники отчима, по поводу и без, когда мать не видела, и вечные упреки, что она все делает не так. А уж когда родилась Ирка, то все это возросло в геометрической прогрессии. Танька не то чтобы не любила сестру, она ее даже жалела, вот только злость иногда брала, почему какая-то соплячка мешает ей жить. Потому едва подворачивалась свободная минутка, Танька уходила на улицу, где ее никто не упрекал, а, наоборот, с ней все считались, можно сказать даже советовались.
Все дело в том, что с малых лет Татьяна завоевала в округе репутацию не только «сорви головы», но и «своего парня» у всего подросткового населения. Таня в 12-ть лет без труда водила мотоцикл, скакала на лошади, курила, и если ей что-то не нравилось, могла обидчикам и уши надрать. Постепенно улица стала ее родным домом, и она проводила там очень много времени. Вначале, когда эти ее уходы были только днем, никто особо не придавал этому значения, тем более, что она успевала, все сделать по дому, приготовить уроки, да еще и сестре уделить внимание. Только дальше больше, постепенно ее прогулки стали захватывать ночное время, и настал день, когда она прогуляла всю ночь и вернулась под утро, вся пропахшая дымом сигарет. В коридоре ее ждал отчим:
- Ну что, сучка, нагулялась, скоро нам в подоле принесешь!
Голос его был грозным, немного пьяным и ничего хорошего не обещающим. Несколько раз повторив одну и ту же фразу, он выхватил ремень из штанов и наотмашь ударил. Танька вначале немного опешила, от неожиданности она даже не почувствовала удара. Отчим же входил во вкус, он ударил еще и еще. Танька стала немного уворачиваться, а потом изловчилась и выхватила из рук тирана ремень. Отчим вытаращил глаза и замер, он явно не ожидал такого поворота событий. Танька же не зевала, и вот уже ремень заходил в обратном направлении. Мужчина заревел благим матом:
- Прекрати, сучка, убью!
Танька, сделав последний, как ей показалось самый сильный удар, отбросила ремень в строну, затем подошла вплотную к отчиму и тихо, сквозь зубы сказала:
- Нет, это я тебя убью, если только ты, козел, позволишь себе что-нибудь подобное.
Затем она молча повернулась и пошла в свою комнату. На шум вышла заспанная мать, и ей достался поток брани и ругательств, а она все недоумевала, чем заслужила такую немилость.