Зимняя сказка - 3. начало

   
    После увлекательного посещения зимнего питомника прозаиков, охотнику три ночи подряд снился бюст незабвенного автора «Господина Гексогена».
Гипсовая голова классика пучила глаза, надувала щеки и смачно отрыгнув пуляркой с шампиньонами, выдыхала:
-Эльцин, Чубайс, Гайдар.
    Ночные кошмары почти отбили желание идти на охоту в литературные дебри. Но. работа – есть работа и в конце февраля наш молодец вновь отправился на опасный промысел.
    Лес, за время отсутствия охотника, здорово изменился. Все говорило о скором приближении весны. Яркое солнце ласково грело. Слышался стук топора, веселое пение пилы, скрежет лопат и скребков. Это прозаики, в преддверии скорого тепла, рубили рифмы, пилили миниатюры и очищали от сугробов творческие огороды. При этом, самые нетерпеливые уже прилаживали скворечники для муз.
    «Отлично, есть на кого поохотиться», - решил молодец, когда за его спиной послышался дробный стук копыт. Охотник оглянулся и увидел крупного гнедого жеребца. Конь, раздувая ноздри и скаля желтые зубы, проржал:
-Садись мне на спину я домчу тебя в свою творческую конюшню.
Конюшня оказалась старым деревянным сараем с покосившимися воротами, из которых сильно разило конской мочой и поэтическим смрадом. Навоз, похоже, не убирали со времен подвига Геракла.
   -Что-то у вас как-то грязновато, - деликатно заметил охотник, очутившись в загаженном до предела стойле коня.
   -Да как ты посмел касаться творца грязными лапами, - гневно заржал парнокопытный. – Я, сейчас на тебя напишу басню,  - и бросился к старой дубовой клавиатуре, лихорадочно застучав по ней копытами. При этом, творец, с громкими звуками, стал активно облегчаться прямо под ноги.
    «Безусловный талант. Творит и гадит одновременно! Но, где-то я все это уже слышал и не в самом приятном месте. Надо линять по-тихому», - подумал молодец и выскочил в проход между стойлами. До спасительного выхода было не больше десятка шагов по дерьму, но, вдруг, из соседнего стойла раздался тихий женский плач и приглушенные стоны.
    Охотник смело распахнул дверь и увидел худенькую женщину, отчаянно трущую доски пола шваброй с мокрой тряпкой. Над ней возвышался здоровенный сивый мерин, который  злобно тыкал несчастную копытом.
    Молодец забрал у женщины швабру и отхлестал коня по морде, загнав того в дальний угол стойла.
    -Как звать тебя, красавица?
    -Рабыней Изаурой, меня кличут, добрый молодец. Пианистка я.
    -Каким же лихом завело тебя в это гиблое место? Как в рабство к жеребячьему племени попала?
    -Да по глупости своей и из-за неуемного любопытства. Решила ознакомиться с конским творчеством и влипла в историю.
    -Бежать нам надо и побыстрее, - сказал охотник, увидев как кровью наливается глаз мерина, и решительно взял Изауру за руку.

    Мужчина и женщина бежали по рыхлому снегу поля, стараясь скорее добраться до спасительного леса. А позади, фыркая и мотая головами, несся разъяренный табун, норовя затоптать копытами наглых беглецов.
    Уже в перелеске, охотник обернулся и увидел, что с конями произошла странная мутация. У них, о Боже, выросли рога и отрасли козлиные бороды! Молодец истово перекрестился и посмотрел вперед.
    Снегу намело до пояса и по таким сугробам у них не было никаких шансов уйти от погони.
    -Я знаю, где мы сможем укрыться, - сказала Изаура и пошла прямо в заснеженные заросли молодого ельника.
Продравшись через колючий лапник, беглецы вышли на большую поляну, посреди которой, за высоким плетнем, стояла справная хата. Снег вокруг дома был девственно чист, но из трубы вился белесый дымок. Да и крыльцо оказалось тщательно выметено.
    -Шурик дома и, значит, мы спасены, - облегченно вздохнула женщина и повела охотника в хату.
Окончание следует. ВНК.