Когда он вспоминал, ему становилось плохо. Когда он осознавал, ему становилось хуже. Когда он мечтал, он был объят огнем и огонь пожирал его. А он стоял на коленях, лишенный возможности помнить, сознавать и мечтать, и не знал, какой же еще камень окажется на его пути, что сломает его ноги, некогда помогавшие ему истоптать тысячи дорог и улицы сотен городов. Что за пыль мешает ему дышать? А ведь некогда вдыхал полной грудью чистый воздух и ловил взглядом каждое мгновение.
Город мерк пред взглядом, корчился в кровавом исступлении, и кровь та стекала по его венам, капала на серый асфальт и смешивалась с грязным снегом. Снегом, что правил бал ныне.
Воспоминания вцеплялись голодными зверьми и не хотели отпускать ни на мгновение, образы становились смыслом всего сущего, и сила их была безгранична. Он боле не сопротивлялся, пошел в ванную комнату, открыл кран, достал бритву, побрился, поправил воротник, навел порядок в комнате, распахнул плотные шторы, впуская теплый весенний солнечный свет. И повесился. О нем никто не вспомнил. И плевать. Он был с ней. В воспоминаниях, которых он о себе не оставил...