Поезд Москва-Ашхабад на ж.д. станции Байрам-Али стоит одну минуту. Пассажиры - почечные больные. Совсем близко от станции - почечный санаторий.
Главное здание санатория - это дворец из белого камня. Бывшая резиденция царского наместника. Вокруг дворца - великолепный ботанический сад.
Совсем юные двое юношей и девушка шли по пустыне. Дети смеялись, толкались, отнимали друг у друга огромную бутыль кваса.
Дети забрались на бархан, увидели впереди юрту и направились к ней.
- Смушки есть? - крикнула Гюзель по-туркменски.
Из юрты вылезли все. Старая туркменка прижимала к груди пять смушек - серебристых шкурок 4-дневных ягнят. Сторговались за 30 рублей.
За это время Юрка, раскрыв свой мольберт, поглядывал на молоденькую девушку и рисовал ее портрет. Рисовал Юрка хорошо и быстро. Углем и мелом на серой бумаге .
- Три шкурки, - сказал Юрка.
- Нет, - сказал хозяин.
Девочка залилась слезами. Бабка полезла в юрту и вынесла три шкурки.
- Рисуй меня тоже, - строго сказал хозяин.
Юрка с мольбертом, Максим со смушками и приплясывающая Гюзель двинулись в сторону санатория,залезли на песчаную гору и несколько в стороне увидели богатую юрту.
Смеясь и соревнуясь в остроумии, дети подошли к юрте.
Из юрты выполз дед и две собаки. Дед сразу начал орать. Хотя он скорее пел, чем кричал, ребята сразу дали деру. Гюзель во время паузы песни деда вставила резкую фразу и помчалась к мальчикам.
- Ну и что? Что он орал? – спросили мальчики.
- Он увидел, что мы санаторские.
- Ну и что? Что в этом плохого?
Гюзель говорила через силу.
- Кровь шайтана состоит из крови и мочи. Наша кровь засорена мочой. Старик это видит и считает нас
шайтанами.
- А пел он о чем?
- Пел легенду. Когда больной умирает от избытка мочи в крови, то он шайтан, и любит гулять по кладбищу.
- Я слышал эту легенду, - сказал Юрка. – Одни говорят, что эти шайтаны из хрусталя, а другие - что из белого дыма.
- И кто-нибудь видел этих … беспокойных шайтанчиков ? – спросил Максим.
- Их многие видели, - сказала Гюзель. Они прозрачные.
Дети подошли к воротам санатория, и Гюзель сказала:
- Ребята, это Дамир .
К воротам подъезжал красивый перс на красивом коне.
Максим помчался к своему корпусу. Юрка - в магазин.
Из магазина Юрка принес огромный куль переспелых персиков по четыре копейки за килограмм, плетки из сушеной дыни и заорал:
- Максим, завтра Гюзель пойдет с нами купаться на Распределитель.
- Сама сказала ?
- Нет, нет, я вычислил. Дамир купил три купальника разных цветов и забросил их на веранду Гюзель.
- А может, Дамир с ней пойдет?
- Перс считает себя красивым только на красивом коне. И потом, мусульманин получит много проблем, если пригласит мусульманскую девушку в кино или на Распределитель.
Распределитель - это рукотворное озеро, в которое впадают горные речки, каналы, и из которого арыки наполняют водой.
Сначала ребята столкнули Гюзель в воду, прыгнули в воду сами и стали брызгаться. Затем Гюзель и Юрка улеглись на матрасиках и уплыли на глубокое место, а Максим кружил вокруг них, подныривал под матрасики. Юрку он просто сталкивал с матрасика. Под матрас Гюзели он подныривал и делал вид, что хочет ее обнять. Потом Максим нырял с трехметровой вышки, но Гюзель всегда закрывала глаза. Потом они устали и бросились на матрасики. Потом Юрка рисовал Гюзель.
- Гюзель, ты такая красивая. Портрет не отражает... Не отражает,- кокетливо сокрушался Юрка.
- Портрет гораздо красивее, - кокетливо смеялась Гюзель.
- Гюзель, выходи за меня замуж.
- Я бы рада, Юрочка. Но что мы будем делакть с Максимом.
- Мы его прогоним.
- Максим, ты будешь плакать?
- Я вам отомщу, - говорил Максим. - Я развешу ваши портреты во всех туалетех санатория.
- Ух ты, какая реклама.
Наступили жаркие дни августа. Отец Гюзель (министр финансов Туркмении) много времени стал проводить в санатории. В беседке с прозрачными стенами из листьев и крышей из вьющихся цветов министр финансов, директор санатория и Дамир соревновались в знании Корана и ели. На стол вываливалось мясо. Затем дыни, арбузы и фрукты, фрукты. Однажды Максим увидел жареную картошку, хотя в Туркмении картофель не разводят.
Один конец стола беседки занимали мужчины, а другой конец - Гюзель в национальной одежде. Мужчины отсылали ей лучшие куски с туркменскими комплиментами. И при всем при этом в некоторых ритуалах Гюзель явно прислуживала мужчинам.
Максим с Юркой старались не появляться в просматриваемых из беседки местах, но быстро примелькались, и когда оказывались рядом , мужчины-мусульмане встречали их дружным хохотом.
Однажды после обеда, когда мужчины уже засыпали за столом, Максим подкараулил Гюзель внутри Дворца. Понятливая Гюзель опустила какой-то сверток на землю. Максим обнял ее за талию и поцеловал. Гюзель обняла его за шею и прижалась всем телом.
- Вот мы и поцеловались, - сказал Максим.
- Первый раз, - улыбнулась Гюзель.
- Каждый раз, как первый.
- Сходи на веранду, посмотри, есть ли ветер, - почему-то шепотом сказала Гюзель.
Максим сходил на веранду. Ветер был.
- Когда ветер - те трое, что в беседке, обычно спят, - подумал Максим, входя в комнату Гюзель.
Подруга стояла возле кровати и глазами полными слёз смотрела на своего друга. Одежды на ней не было.
Медленно, как завороженный, Максим снял с себя то немногое, что на нём было, подошёл к Гюзели совсем близко, обънял её и опустил на кровать.
И хотя ни у него, ни у неё опыта не было, у них сразу всё получилось.
Потом они лежали на кровати, молчали и смотрели в потолок, потрясённые случившимся.
Час прошёл или минута они не знали. Максим осторожно положил руку ей на грудь. Гюзель радостно вздохнула, но вдруг вскочила, бросила ему его нехитрую одежду и зашептала
- Уходи. Если кто-то зайдёт, меня убъют.
- Как это убьют?
- По закону, Максим, по закону. Но и тебя убьют тоже, - засмеялась она, становясь прежней Гюзель.
- Что там в беседке?
Максим медленно прошёл мимо домика в цветах.
Из беседки струилась арабская речь.
Через день министр уехал в свой Ашхабад, и дружная троица вздохнула свободно. Они выбиралась на волю через дальнюю глинобитную стену санатория и бродили по пустыне. С внутренней стороны стены Юрка сделал удобные ступеньки, а с наружной стороны в этом же месте, используя стену,
построил себе просторную студию.
Первые 200 метров по раскаленному песку ребята преодолевали скачками, но зато потом, не торопясь, шли вниз
по течению арыка, наслаждаясь свежестью растительности и своим обществом. Для цветов и деревьев Гюзель
придумывала смешные названия. Мальчики на дальность прыгали в арык. Нырнув в арык, Максим подплывал под водой прямо к ногам и без того встревоженной Гюзель и обливал ее водой. Одежда на ребятах была минимальной и сохла мгновенно.
Была тема, на которую они не говорили, но от которой страдали все трое. Максим был студентом МГУ, и 1 сентября он должен был быть в Москве.
В Москве Максим получил от друзей только два письма. Гюзель писала, что Юрка все время ее рисует . Юрка писал, что очень любит недожаренное мясо джейранов.
Максим учился с удовольствием в своем Университете. Досрочно сдал весеннюю сессию, сел на поезд Москва-Ашхабад и приехал в Байрам-Али.
Максим сразу пошел в сад. Отдыхающие, демонстрируя не успевшую загореть наготу, валялись на топчанах,
пили чай, виноградный сок , потели, очищали свою кровь и выглядели счастливыми. Вот только Гюзель нигде не было. Юрки нигде не было тоже.
Костя Петров – здоровый, носатый студент из МАИ, помахал рукой. Максим подошел и …все мысли вылетели у него из головы . Костя предлагал расписать пулю в преферанс, где третьим партнером будет … Дамир.
Костя и Максим были парой, то есть всегда играли в один карман. Они изобрели целую серию запрещенных приемов, которые изловить невозможно. Сейчас они, конечно, сильно обыграют Дамира. Но у Дамира на красивой штанине красивый ножик.
Дамир играл тщательно, но осторожно. При такой игре обнаружить заготовки было немыслимо. Максим выиграл 50 рублей, а Костя - 30 рублей.
Дамир встал, достал 100 рублей, потом посмотрел на ребят, засмеялся и положил сотенную в портмоне.
- Вы же играете в один карман.
- Как вы могли так подумать?
Дамир достал две пятидесятки и бросил их на стол.
- Так удобнее?
В лице Дамира было что-то располагающее и Максим спросил:
- Вы Гюзель не видели?
Дамир медленно подошел к Максиму и погладил его по голове. Из глаз перса текли слезы.
- Ты увидишь Гюзель . Скоро.
Дамир ушел.
- Что он плачет? Жалко денег? Давай отдадим ему деньги.
Костя взял пятьдесят рублей и быстро ушёл.
Максим ел виноград, арбузы, пил зеленый чай, потел. Одним словом, лечился . После ужина пошел на площадку за Дворцом, где обычно собирались отдыхающие и где всегда были танцы.
Сначала Максим играл на пианино молодежные шлягеры. Потом здоровые силы общества восторжествовали, и
все больные стали танцевать под пластинки. Максим обошел дворец. Раз, другой. Прошел уютные скамейки и игровые столы. И вдруг…
- Максим, иди к нам чай пить.
Этот голос нельзя было спутать. Среди цветов в глубине сада стоят два шезлонга .
- Гюзель, c тобой готов пить даже хлористый кальций
- Так иди же. Я соскучилась.
От ее голоса можно было сойти с ума. Максим подошел сзади к ее шезлонгу, прижался щекой к ее щеке, а потом руками обхватил ее прекрасные груди.
Через несколько секунд ласки Гюзель задышала, заволновалась и неожиданно для Максима сказала:
- Максим, уезжай в Москву.
- Почему?
Максим обошел шезлонг и встал на колени перед Гюзель .
На него смотрело смешливое родное и, как прежде, прекрасное лицо.
- Максим, возьми шезлонг.
Максим встал, осмотрелся. Нигде никаких шезлонгов. Повернулся назад. Гюзель и ее соседка исчезли вместе с шезлонгами. Максим повертел головой и ничего не понимая, опустился на землю.
Подошла Люська. Симпатичная, маленькая и худенькая. Лет через пятнадцать она станет чемпионкой СCCР по шахматам.
- Максим, привет, когда ты приехал? Пошли на танцы.
- Слушай , Люська . Десять минут назад здесь сидела Гюзель. Я отвернулся на секунду, и она пропала.
- Ой, Максим, что ты говоришь? Мне страшно. – Люська попыталась убежать, но Максим уже держал ее за руку.
- Что за страхи?. Ты сегодня видела Гюзель?
- Максим, отпусти меня, - заплакала Люська. - Гюзель давно умерла, - Пытаясь освободиться, теперь Люська села на землю.
- Что ты мелешь? Я ее только что видел.
Максим бросил Люську и пошел на танцы. Увидел Костю Петрова.
- Костя, сегодня на танцах ты Гюзель видел?
Костя обнял Максима за плечи.
- Послушай, Максим, твоя Гюзель умерла. Умерла через месяц после твоего отъезда.
После длинной паузы Максим спросил: “ Что же Юрка мне ничего не написал?”
- Сначала Юра Литвинов не хотел тебя расстраивать. .. Ну, а потом... а потом... В конце прошлой осени умер наш друг Юрочка Литвинов.
Максим отрешенно шел по санаторию. Нигде никого не было. Он был один на земле. Ноги привели его к лазу , который Юрка устроил в стене.
Внутри студии был песок. Много песка и запустение. Полузасыпанные песком картины. Со многих картин улыбалась Гюзель. Мысли оставили Максима. Он разгребал песок. Рассматривал картины. На одной из картин он увидел кладбище .
Максим пошел на кладбище. Над некоторыми могилами светились белые дымки. Максим сидел на камне и, глотая слезы, смотрел на могилу Гюзель. Стеклянные куски воздуха сталкивались и растворялись друг в друге.
- Гюзель, где ты? Ты же видишь меня. Поговори со мной. Появись.
И она появилась. Казалось, что она создана из прозрачного хрусталя. И она сказала:
- Максим, уезжай в Москву. Там тебя вылечат.
А потом опять была пустота. Максим вернулся в студию. Долго сидел на песке, перебирая картины. Затем несколько картин свернул в трубочку и засунул в свой саквояж.
Поезд Ашхабад-Москва остановился в Байрам-Али на одну минуту. В вагон вошел молодой человек.
Шел 1965 год.
В этом году в Институте Трансплантологии Органов в Москве впервые в СССР была сделана успешная пересадка почки.