«Вот блин! И жить хочется, и надоело!» - кто-то, возможно, воскликнет когда, приставив дуло пистолета к виску, посмотрит в окно. Увидит двор с лавочками, бабушками, детьми и девушку в белом платьице, которая внимательно рассматривала окна дома. Медленно нажимая на курок, приставленного к виску холодного дула пистолета, мысль вдруг пробежит по еще неизведанным извилинам уставшего мозга.
«Ах, если б это девушка в белом платьице была моя... Эх, если б это была она... То не стоял бы я сейчас в рваной майке, старых трусах и дырявых носках возле этого окна». Напряженная рука, схватившая пистолет у виска, устала дрожать. Беспорядочные мысли, кружась в предсмертном вальсе, навевали легкую меланхолию по поводу предстоящей смерти. «Если бы эта девушка в белом платьице была бы рядом... Если бы она смотрела мне в глаза... Если бы она любила меня...».
Капелька горячего пота скатилась по нержавеющему металлу холодного оружия. Быстрая смерть. Мгновенный уход. Исчезнуть навсегда. И не надо утром просыпаться. Идти на работу. Прислушиваться, чтобы знать. Думать, чтобы действовать. Жить, чтобы существовать. Нет завтра. Нет вчера. Нет сегодня. Ни побед. Ни разочарований. Ни улыбок. Ни болезней. Ни вдохновения.
Он ощутил боль, когда сильно надавил оружием на висок. Открыл глаза. Девушка в белом платье исчезла. «Если бы она...» - снова мелькнуло в голове. Но все надоело. Кровать скрипучая, железная. Стены грязные, серые. Двор шумный, вечный. Улица длинная, холодная. Работа. Коллеги. Жена. Друзья по стакану. Банки. Кредиты. Надоело. «Эх, мне бы на секунду взглянуть еще раз на эту девушку...».
По стеклу медленно проползла муха. От жары она еле передвигала лапками. На огне стал закипать чайник. Пар из чайника, долетев до угла комнаты, ошпарил паука в паутине. Он, убежав по своим паутинкам, присел в углу. Таракан, оборзевший, уже подползал к куску хлеба на столе. Совсем, животные, обнаглели.
Вдруг в дверь позвонили. Стоя у окна, с пистолетом у виска, он вздрогнул. Повернув голову в сторону двери, широкими испитыми глазами, с недельной щетиной он усомнился. Ему ли звонят? Это как звонок в его жизнь. Как гудок парохода. Как надежда в последнюю секунду. Убрав пистолет за спину, он подошел к двери и открыл ее.
Девушка в белом платьице стояла на пороге и мило улыбалась. Она изливала саму жизнь. Она была воплощением радости жизни.
-Извините! А здесь живет Порфирий Рудольфович? - звонко спросила она.
-Да... Да, это я! - воскликнул он. Неужели ОН кому стал нужен. Это же та девушка со двора. Он онемел. Вот минута судьбы.
-Тогда ты старый хрыч, если сейчас же не вернешь сотню баксов которую занимал у Марьи Ивановны на прошлой недели, я те глаз выбью! Понял? Алкаш!
...Дверь закрылась, и девушка в белом платьице с озорными глазами не увидела, как вышибались уставшие мозги Порфирия Рудольфовича.