Г. Булатникову – посвящаю.
Генка появился как весна, которая просто гудела, жужжала и звенела в этот первоапрельский день, а он был как что-то дурманящее в этом весеннем воздухе. Не знать, о нем было невозможно и неприлично, в этой небольшой деревушке. День догорал капелью, в свисавших с крыши сельского клуба сосульках, переливая их всеми цветами радуги, когда он явил себя сельчанам.
Прокатил вечерний сеанс. Сдвинулись несколько рядов скамеек, прозвучали первые аккорды «Розы Мунд» и молодежь понеслась в танце. В квартете не было ударника. Не известно, играл ли он когда-нибудь на барабане, но он взял палочки и стал держать ритм. С его появлением дела в клубе пошли веселее. Он писал афиши, был конферансье, мастер художественного слова, и вообще высокий, светловолосый стройный парень с голубыми глазами стал лицом небольшого музыкально-драматического коллектива.
Обаяние его было неописуемо. Каждая его поездка с концертом, заканчивалась свадьбой, в тот же день на вечерней трапезе, которую устраивали руководители сел или бригад, где проходили концерты. И, надо сказать, в числе избранных были не только сельские холостячки. Семейная жизнь у него проходила строго по календарю. Так как с концертами отъезжали в пятницу, то каждый понедельник он появлялся с разных точек села, а если не своего, то на попутке или на мотоцикле. Сватовство проходило внезапно. После нескольких рюмок он подходил к одной из женщин и уже через полчаса они сплетались в объятьях, и, надо сказать прямо, никогда никакой скабрезности. Хотя несколько раз и проходили разборки с ущемленным мужским самолюбием все они, в силу его фантастического обаяния, кончались миром.
Откуда он появился? Из зоны. Сразу, освободившись, стал на постой у председателя колхоза. Хотя все и шушукались о его уголовном прошлом, на люди это никогда не выносили, поэтому, за что он сидел, трудно сказать. Но, как говорили сельчане, попросту воровал. Да и не это главное: с кем, чего не бывает. На третий день по прибытию, он был устроен в клуб оформителем и содержался, пока не появилась вакансия в соседней деревне, за счет колхоза.
Весна протекала бурно, концерты по селам, агитбригады. Но, где-то к средине лета, Геннадий остепенился и, после очередной разборки с несостоявшемся мужем, нашел себе жену, лет на восемь моложе себя. Разгул закончился, а скоро появилась и вакансия в соседнем селе заведующего сельским клубом, куда он и отправился проживать по месту назначения. О зоне он говорил много и с уважением к ее порядкам и обычаям. Слушатель, которому предназначался этот ликбез, уже через полчаса, знал как нужно входить в барак, обращаться с соседями по несчастью и ходить в туалет, в котором валяются около толчка ценные вещи. Жизнь его в зоне ничем не отличалась от жизни остальных заключенных: работа, строевая подготовка, два раза в неделю кино и пр. И тянулась бы она у него этак лет десять, если бы не ...важное правительственное сообщение: «Внимание,внимание, говорят все радиостанции Советского Союза…» и радостная весть о том, что выведен на орбиту искусственного спутника земли очередной космический корабль "Восток" с космонавтом на борту. C этого момента Геннадий стал желанным гостем во всех уголках зоны. И, с подъема до отбоя, им проводился ликбез о жизни космонавта с раннего детства через отрочество в юность, весьма далекий от общепринятого.
В колонии долго думали, что делать с этим пропагандистом далекого прошлого героя «космических зорь», пока не помог он сам. За точность нельзя поручиться, все с его слов. Как-то во время свидания ему удалось передать через мать космонавту письмо. В нем он напомнил, как три его старших товарища (кстати, один из них в последствие стал председателем колхоза) решали ему задачи, а он им за это таскал у мамы из ларька папироски. Письмо кончилось тем, что человек он не совсем пропащий и решил изучить на зоне полное сочинение К. Маркса и Ф. Энгельса. Надо отдать должное первопроходцу космоса, он не стал изображать из себя «Ивана, родства не помнящего», а отправил ему на зону брошюру Фридриха Энгельса «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» с дарственной надписью. Этим он значительно облегчил судьбу Геннадия. Во-первых – ему стало не надо учить собрание сочинений классиков, попробуй, выучи такую армаду книг. Во-вторых – поставил в сложное положение начальство зоны, что делать с этим весьма не ординарным «карифаном» на зоне, который на своих «творческих вечерах» знакомит товарищей по несчастью с юностью космонавта. Выход был прост, откомандировать его в агитбригаду. Там Геннадий и провел остаток времени до условно-досрочного освобождения.
Став завклубом первое время, Генка развил бурную деятельность. И, кроме обычной сельской работы, занялся воспитанием молодежи. В фойе он поставил стенд – «Юность космонавта», на котором поместил ряд прекрасных фотографий из своего детства и юности, вместе со своими продвинутыми товарищами. У него всегда толпились школьники, которым он в качестве добровольного гида проводил экскурсии в недалекое прошлое, рассказывая о героической молодости их поколения, и какими они были «тимуровцами». Иногда там проходили утренники, на которых школьники принимались в пионеры.
К друзьям Геннадий относился очень внимательно и был готов сделать все возможное, когда те обращались к нему с какой либо просьбой или оказывались в затруднительном положении. Как-то по случаю у него оказались два товарища, с которыми свела его судьба сразу после возвращения из лагеря. Они не виделись несколько лет. Встреча была трогательной. Посидели, поговорили, тройку раз сбегали в сельпо. Когда поутру очнулись, залив горящее нутро рассолом, оказалось, что друзья «невыездные». Нет, они ничего у него не просили, а просто, попрощавшись, ушли. Но пошли не к остановке грузотакси, ибо автобусы тогда не ходили, а направились пешком на околицу села. Геннадий, понявший, в чем дело, тут же остановил их. И, после недолгих переговоров с механиком гаража, развез их по пунктам назначения первой вышедшей в рейс автомашиной.
Наладившаяся семейная жизнь вскоре подарила ему сына, которого он назвал в честь своего друга. Что и как проходило в дальнейшем, неизвестно, известно только одно, свою привычку «чифирить» он не оставил и она, совместно с излишком алкоголя, спалила ему печень. И через несколько лет его не стало.