ПОСЛЕДНИЙ ШЛАГ ВОСЬМЁРКИ
Часть 4. СОЛЁНЫЕ ГАЛСЫ
Глава 10. Домой!
Снова идём по Осло-фиорду. Снова мимо проплывают жёлто-коричневые берега с тысячами домиков, десятками уютных марин и сотнями парусников. Снова нас обгоняет гигант-паром «ColorLine». На подходе полдень. Полдень второго ноября.
Ветер есть, но мы идём под дизелем, обгоняя пару небольших беленьких яхточек, идущих под полосатыми спинакерами. Они катаются, им спешить некуда. Мы – другое дело. У нас Балтика уже начала замерзать. По выходу из Осло-фиорда мы повернём налево в пролив Каттегат.
Вот и поворот налево; ветер тут же меняется на бейдевинд и постепенно усиливается вплоть до того, что ночью приходится взять на гроте один риф. Во время рифления сломалась лебёдка риф-шкентелей. Что-то заклинило внутри, и она упорно не желает крутиться, сопротивляясь стараниям сопящего Аркадия.
Два дня яхта идёт знаменитыми датскими проливами.
Хорошо идти фрегату
По проливу Каттегату –
Ветер никогда не заполощет паруса!..
(Юлий Ким, «Песенка отважного капитана, который обошёл если не весь свет, то по крайней мере глобус»)
Это уж точно. Ветер есть, и скоро мы увидим Балтику.
Пролив Зунд прошли ночью.
Узкость – это всегда нервотрёпка, тем более в условиях ограниченной видимости. А особенно такая узкая узкость, какой является пролив между Данией и Швецией, притом ночью.
Суда обгоняют и идут навстречу; фарватер не самый широкий (бывают и куда пошире), и нужно всё время быть начеку. Однако атмосфера на борту спокойная, никто никого не дёргает.
По обоим берегам пролива море огней, но навигационные различаются довольно легко, потому что установлены очень продуманно. Мы идём, ориентируясь по светящим латеральным буям, обозначающим фарватер, а капитан постоянно контролирует наше положение визуально и с помощью GPS. Он тут не в первый раз и всё хорошо помнит.
По правому борту, согласно карте, находится населённый пункт Хельсингёр, благодаря Шекспиру больше известный под названием Эльсинор. «Быть иль не быть, вот в чём вопрос…» Замок Гамлета, принца Датского, сохранился и по сей день. Охватывает досада – ну почему проходим Зунд в темноте!
Не увидим мы ни памятник Хансу Эгеде, ни прекрасную андерсеновскую Русалочку, настоящую. Заход в Копенгаген вообще-то планировался, но буквально в течение прошедшей недели произошли известные события, связанные с террористами и «Норд-остом», после которых правительство Дании повело себя не очень понятным образом. Литау получил письмо от наших дипломатов, в котором не рекомендовано посещать датские порты. В принципе, решение всегда остаётся за капитаном, но Николай благоразумно решил не будить спящую собаку. Мало ли, какая провокация может быть, и хороше, если только провокация. Пройдём мимо. В море оно всегда спокойнее. Все самые гадости с моряками случаются исключительно на берегу.
Столица Дании показалась по правому борту утром четвёртого ноября. Сам Копенгаген был, конечно, практически не виден, и наши фотоаппараты запечатлели лишь выстроенные в ряд двадцать ветряков, торчащих прямо из моря – добывают электричество из воздуха. Заснять Русалочку не светит – слишком далеко, никакой zoom не поможет.
А вот и фарватер закончился. Эгей! Ну, здравствуй, Балтика!
Накануне я не выдержал и переехал в освободившуюся от продуктов кормовую каюту левого борта. Зная не одну формулировку всем известного «закона подлости», подумал: стоит только переехать в корму, и в носу сразу перестанет течь и капать. Никакой я не ясновидец, но именно так и вышло. Форпиковая каюта почему-то враз стала сухой. Всё же решил жить в корме, потому что при бейдевинде удары волн спать не мешают.
Николай говорит, что осенняя и зимняя Балтика любит потчевать жестокими южными штормами. Прогноз на ближайшее время ничего такого не обещает, но, во-первых, на то он и прогноз, чтобы не всегда сбываться, а во-вторых, всё равно идти ещё не один день. Будет так будет. После двукратной встряски на отрезке «мыс Фарвел – Исландия» оно, пожалуй, не таким уж и жестоким покажется. Впрочем, уже не жарко…
Точно повинуясь прогнозу, хилый ветер загуливает туда-сюда. «Апостол» ворочает влево и ложится курсом на пролив Борнхольмсгате, отделяющий от материковой Швеции остров Борнхольм. Это тот самый остров, вы угадали: всяк помнит сказку про Нильса, который вдруг стал маленьким и совершал немыслимые подвиги, чтобы вернуть себе нормальный прежний вид.
Яхта пересекает чей-то бурный кильватерный след. Ого! Братцы! Да это же след «Апостола», оставленный здесь в прошлом году!
Конечно же, никакого кильватерного следа нет. Это метафора такая, литературный приём. Но действительно: здесь, у острова Борнхольм, вот прямо сию минуту замкнулось кольцо второй кругосветки «Апостола Андрея». Завязана большая, огромная, состоящая из двух громадных шлагов, восьмёрка вокруг нашей планеты. Сбылась мечта Литау, которая родилась больше десяти лет назад. Есть несколько рекордов – мировых и российских.
Мы искренне поздравляем с этим событием Николая и Аркадия. Похоже, Николай сейчас просто счастлив. Виду не подаёт, как и полагается капитану. К тому же, нам ещё идти через всю осеннюю Балтику, а в ней может случиться всё что угодно. Расслабляться нельзя, хотя погода вкрадчиво шепчет: всё позади, можно плюнуть и трубить в трубы...
Ветер – ни то, ни сё, волны тоже почти нет, идём под дизелем (кстати, яхтсмены Камчатки часто называют дизель «вонючим стакселем»).
Какой-то шведский рыбак неподалеку выметал свои сети, над ним вьётся туча орущих чаек. Пересекаем ему курс по носу. Далеко по корме мчит скоростной пассажирский паром-катамаран. Сверху заложил круг самолёт Береговой охраны Швеции. Навстречу идет контейнеровоз – и как пить дать, русский, потому что весь ржавый-прержавый. Вид ржавого судна толкает Николая объявить аврал.
В Осло капитан набрал средства от ржавчины. Белый порошок разводится водой до состояния жидкой пасты, наносится на поверхность и через десять минут смывается водичкой. Ну-ка, взялись!
Пару часов спустя у вышедшего на вахту Виктора отваливается челюсть: ого, у нас палуба-то, оказывается, белая! Всю ржуть, ясное дело, победить не удалось, но бесчисленные рыжие потёки поверх белой эмали палубы, рубки и кокпита практически побеждены. Теперь не стыдно и домой показаться.
Шестого ноября, летя фордевинд, прошли остров Готланд. Родная Балтика благосклонна и дарит попутные ветра. Спасибо! Встречных судов всё меньше. А вот и задуло с юга. Будет обещанный балтийский шторм или нет? Волна короткая и злая; впечатление такое, будто море прицельно плюётся солёной водой, и всё рулевому в глаз норовит.
Завтра типа праздник, седьмое ноября, который нынче именуется «днём согласия и примирения». Интересно, кто выдумал такое идиотское название?
Мы продолжаем лихо мчать вперёд с попутным ветром. На гребне догнавшей волны яхта всякий раз получает очередное ускорение, и тогда корпус начинает вибрировать из-за застопоренного винта. Винт у «Апостола», как известно, не складной и не флюгирующийся, поэтому мы его просто стопорим, чтобы не крутился понапрасну при езде под парусом. В какой-то момент, стоя на руле, отмечаю про себя, что ход не уменьшился, а вибрация почему-то прекратилась. Что-то не то... Потом наверх вылез Витька:
– Мы чё, винт потеряли? – и смеётся: – Жужжать перестал…
Шутки шутками, но… Виктор пошёл в машинное отделение и отдал стопор. От набегающего потока вал не вращается. Неужели?! Попробовал провернуть вал рукой – крутится свободно. Все симптомы налицо… срочно побежал докладывать капитану.
Николай подскочил, как ужаленный: этого ещё не хватало! Под самый конец плавания, перед мелководным Финским заливом, который уже замерзает вовсю... Впереди ещё столько манёвров под двигателем! Да и вообще обидно – посеять винт за двести пятьдесят миль до дому. И главное, почему? Всему на свете есть свои причины, но в данный момент придумать причину – почему отвалился винт? – никак не удаётся. Ещё и в праздничек. Нет причины, нет объяснения, и всё тут. И винта нет. Может, украли? Какой-нибудь боевой пловец-диверсант от Бен-Ладена подплыл… Кому и когда мы могли так насолить?
Короче: ко всем прочим морским реликвиям, вечно хранящимся на дне многострадальной Балтики, прибавился ещё и гребной винт российской крейсерской яхты «Апостол Андрей». Если теперь ещё и ветер сдуется…
…Ветер сдулся. То есть он не совсем сдулся – есть какие-то порывчики, но, во-первых, он зашёл на бейдевинд и здорово ослаб, а во-вторых, пошёл снег, засыпав всю яхту противной мокрой кашей. Но, как это ни странно, идём чётко по графику, который ранее предсказал Николай.
К обеду восьмого ноября ветер совсем помер. Прошли, а точнее, проползли маяк Таллинн-Атдал. Маяк торчит в серой пелене прямо из моря на малюсеньком и почти незаметно островке. В голову приходит дурацкая мысль: а вдруг сломается – на него же в темноте или в тумане кто-нибудь запросто наехать может…
Вот мы и в Финском заливе. Обещанного льда пока нет. Идём в лавировку, вырезаясь к Кронштадту.
Оставили позади остров Гогланд (не путать с Готландом!).
О-о! «Лебеди» проснулись! Весь эфир забит командами, докладами, окриками, бесконечными «прошу добро» и «даю добро». И «не даю добро». А мы уже почти отвыкли...
Между прочим, на протяжении всего плавания единственными военными кораблями, которые мы видели, были наши. Это так, к слову.
За Кронштадтом будет Невская губа, ещё известная как Маркизова лужа. Почему такое название? Спрашиваю у петербуржца Анатолия. Оказывается, всё просто: был в своё время такой маркиз де Траверсе, морской министр Адмиралтейства. Дрожа за своё кресло, министр боялся, «как бы чего не вышло», мол, русскому флоту нечего делать в опасной и глубокой Балтике, что вполне достаточно плавать туда-обратно по Невской губе и так далее. Невская губа мелкая – мельче просто не бывает – вот её и прозвали Маркизовой лужей.
Много позже я узнал, что всё наоборот: маркиз де Траверсе был одним из тех, благодаря кому наш флот стал Флотом. Настоящий моряк и настоящий адмирал. Коцебу, Крузенштерн, Беллинсгаузен, Лазарев – они врать не станут. Маркиза называли Иваном Ивановичем, хотя был он чистокровный француз, приглашённый в русский флот Екатериной; пожив в России и послужив ей на совесть, он дважды отказал настойчивым и заманчивым посулам Бонапарта вернуться ко французскому двору, заявив, что Родина его не там.
А что касаемо Маркизовой лужи, то Де Траверсе справедливо считал, что прежде чем отправляться покорять океаны и громить неприятельские эскадры, нужно сначала научиться кой-чему на мелководье. И школа у него была – будь здоров. Вот так. Ещё одна несправедливость истории, а точнее – несправедливость молвы, людей, которые свою собственную историю не знают.
После бесконечных согласований с «лебедями» получили «добро» на подход к Форту Константин. Но до него ещё надо как-то доползти. Остров Котлин, на котором стоит форпост Питера Кронштадт, уже давно виден, но ходов у нас – четверть узла максимум.
Проход между островом и южным берегом Финского залива перечёркнут подводными препятствиями, построенными ещё Петром I, и кое-как достраиваемой в нынешние времена дамбой. Фарватер до невозможного узок, еле протиснуться; по нему постоянно кто-то входит и выходит, а мы топчемся у входа, мешая всем подряд, и думаем, как быть.
В конце концов Николай командует спустить тузик с мотором и попробовать дотолкать-допихать яхту до места швартовки. Можно, конечно, рейдовый буксир заказать, но кто за него платить будет?
На мутной зелёно-коричневой воде уже плавает шуга и снежура.
Короче, воспользовались вдруг откуда-то возникшим лёгким сквознячком, потихоньку проползли под парусами ворота фарватера, еле успев увернуться от очередного сухогруза. За дамбой уже полным ходом становится лёд, и чистой воды там практически нет.
Обойдя мели и оставив справа форт Александр, раздвигая шугу, «Апостол» швартуется у плавучей гостиницы Форта Константин. Это дебаркадер (или, как его называет Николай, «дебардакер»); здесь мы пройдём таможню и погранконтроль, здесь поставим новый винт (кэп уже дозвонился и договорился). Винт, кстати, не новый, а старый, памятный по выходу из плена залива Маккензи: Аркадий в Тактояктуке успел привести его в более-менее приличный вид. Для его установки нужен водолаз, и водолаз к вечеру приедет.
Сели за стол и…
ЗА ПРИХОД ДОМОЙ! ЗА ВТОРУЮ КРУГОСВЕТКУ «АПОСТОЛА»!
За дам Санкт-Петербурга, ЗА НАШИХ РОДНЫХ, РУССКИХ ДАМ!!!
И – молча чокнувшись – ЗА ТЕХ, КТО В МОРЕ.
А пока пауза, мы с Виктором бегло осмотрели форт Константин. Интересно же. Жаль, гида нет, хоть самого завалящего.
На яхту уже приехали друзья.
Это Алексей Старков* – редактор журнала «Капитан-Клуб» и один из «апостолов». Это старый балтийский яхтенный капитан Вадим Цверкунов, это яхтенный конструктор Александр Каргополов, и ещё, и ещё, и ещё… Все они так или иначе причастны к обеим кругосветкам, а Алексей прошёл на «Апостоле» от Буэнос-Айреса до станции Беллинсгаузен и даже сфотографировался для своего журнала в смокинге среди пингвинов.
Встреча была более чем жаркой, и многого я, разумеется, просто не помню.
За Восьмёрку! Ура! За Паруса! Ура! За Ветер Удачи! За Счастье, на какое-то время сделавшее братьями двадцать простых русских мужиков, завязавших самый древний морской узел на огромном, крутящемся вокруг Солнца эллипсоиде Красовского! Ура!!!
Все присутствовавшие имели право. И дружно реализовали его.
Ближе к вечеру, когда уже начало темнеть, прибыл сотрудник журнала «Капитан-Клуб» Илья Калинин и водолаз Дмитрий Столбов, добродушный парень огромного роста.
Дмитрий не только водолаз, но и яхтсмен, не так давно сплавал в Америку «яхтостопом» (!). Было непонятно, как это он сможет влезть в гидрокостюм УГК, однако влез. Вспомнив свой небольшой опыт водолаза, я помог ему надеть снаряжение.
Установка винта заняла около часа, Дмитрий работал в кромешной тьме, подсвечивая себе фонариком; к тому же отказал подводный телефон, и связь с водолазом была односторонней. Аркадий задавал Диме в микрофон всякие вопросы, а тот подёргиванием страховочного конца отвечал «да» или «нет».
Почему отвалился винт, так и осталось загадкой: Дмитрий не нашёл там никаких аномалий. Просто вот почему-то отдалась гайка с шайбой, которые исправно служили от самого Тактояктука. Причём на шайбе были положенные контровочные усы, загнутые по всем правилам. А что, всё правильно – назывался бы он «пропеллер», ну и пропеллировал бы себе спокойно, а железяка с названием «винт» просто неминуемо должна была отвинтиться. Если серьёзно – ну полтергейст какой-то...
Водолаз честно съел и выпил положенный ему после спуска под воду доппаёк и уехал вместе с Ильёй. Кончился одиннадцатый день ноября.
Следующий день был посвящён переходу на военный пирс непосредственно в Кронштадт, на Усть-Рогатку. После бесконечных согласований по радио и по телефону, которые совершенно вывели Николая из себя, «Апостол», наконец, перешёл в уже почти замёрзшую базу военных моряков.
На заснеженном пирсе, к которому мы ошвартовались, торчит предупредительная табличка с убийственной красной надписью «Купание запрещено». Смотрю – ух ты, рядом мой «Смольный» стоит!
Командование «Смольного» попросило выступить с рассказом перед матросами, а взамен организовало нам баньку – на нём же. Довелось вновь ступить на палубу корабля, на котором двадцать три года назад ходил из Севастополя в Атлантику. Тщетная попытка найти свой кубрик и свой боевой пост провалилась с треском: корабль пережил два капитальных ремонта и перепланировку. Это был уже другой «Смольный», и диалога с его железом не получилось.
А вот и новые гости – мои друзья, когда-то жившие в Вилючинске, а ныне петербуржцы Виталий и Андрей. Пару лет назад мы виртуально познакомились в Интернете, а теперь вот и вживую.
Приехали «апостолы», ходившие на нашей яхте до нас: Роман Смирных, Александр Левин, Константин Грамотнев и Сергей Писарев. Экипаж, таким образом, увеличился до десяти человек, так что Финский залив нам теперь по колено (а вообще-то он и так по колено).
Но вот лёд заставляет серьёзно задуматься. До Санкт-Петербурга рукой подать, но Маркизова лужа замёрзла напрочь. Можно смело кататься на коньках и гонять шайбу. Только узенькие фарватеры, но и они забиты ледяной кашей, которая после прохода очередного судна смерзается заново.
По плану нам надо быть в Санкт-Петербурге четырнадцатого, на этот день запланирована торжественная встреча. Идёт разговор с капитаном буксира, сперва по радио, а потом он и сам пришёл на борт. Отказывается буксировать, отказывается проводить, морщит нос и мотает головой. Не хочет приключений на свою голову. Вместо того, чтобы придумать способ, как это сделать, начинает изобретать причины, по которым он не будет этим заниматься. Чудак-человек. Ведь всё равно придётся, и притом именно ему, потому что другого буксира у российского флота нет, а Главком ВМФ не будет топтаться на набережной в ожидании.
Приходится отложить разговор на потом, поскольку очевидно, что товарищ ещё не созрел. А вот наш капитан, кажется, скоро уже закипит.
Мы с Виктором с огромным удовольствием прогулялись по Кронштадту. Живая история русского флота: Морской собор, памятники адмиралу Макарову и Петру I, знаменитые петровские каналы для вооружения и разгрузки кораблей прямо в городе, сухой док, мерная линейка под одним из мостов, по которой измеряется уровень Балтийского моря… много всего интересного. Но сколько же человеческих костей послужило фундаментом для мощи Кронштадта… волосы дыбом встают, когда представишь. Известно, что «творец русского флота» в средствах не особенно стеснялся.
И всё же…
А вот и приятный сюрприз в первом же захудалом киоске с музыкальными дисками:
– «Шокинг Блю»? Да пожалуйста. Все эмпэшки на одном диске. Семьдесят рублей, нет проблем…
Видала, Европа? Учись. Впрочем, Кронштадт – это тоже Европа.
Есть новости от наших яхтнутых девчат. Они дошли до Картрайта – это полуостров Лабрадор – и там были вынуждены оставить «Облачко» на зимовку. Плавать на маленькой беленькой яхточке по зимней Северной Атлантике, хотя бы и на стальной да вблизи берегов, – это, пардон, перебор. Тем более для экипажа из двух дам и кота. Они совершили свой большой подвиг и имеют право отдохнуть. Будем ждать весточек из Биника и Парижа. Хочется верить, что мировая яхтенная общественность не оставит без внимания их достижение. Где вы, Микки и Сабринка? Je vous aim!
Эрик Броссье со своим экипажем будет зимовать в Петропавловске. Эрик тоже хочет завершить свой круг по Ледовитому океану, и мне ещё выпадет шанс быть в числе провожающих, а потом и давать «бродягам» ледовую обстановку через Интернет. Арвед Фукс, кажется в Анадыре; его планы, увы, пока неизвестны.
Следующим летом исполнится сто лет, как в Северо-западный проход вошёл Руаль Амундсен на своей шхуне «Иоа». Будет очередной парусный арктический бум, сразу несколько яхт будут долбить канадский лёд с обеих сторон. Кто-то отступит, а кто-то пройдёт; в том же самом заливе Маккензи бродяга-«Вагабон» будет дрейфовать на ост, лёжа своим алым бортом на десятибалльном льду, в то время как успевшая прорваться новозеландская «Норвежиан Блю» уже будет отдыхать в Кэмбридж-Бэй… потом будут вдвоём пробиваться к проливу Белло…
Всё это ещё только будет.
А мы пока в Кронштадте. Мы искренне поздравляем всех наших коллег-соперников и не менее искренне принимаем поздравления за всех участников двойной кругосветки и кольца по Арктике. Где же взять столько здоровья? Прощай, печень…
И настал день четырнадцатого ноября.
Буксиру всё же пришлось принять участие в нашем переходе из Кронштадта в Санкт-Петербург, правда, с другим сменным капитаном. Без него мы бы даже от стенки не отошли. Он обколол лёд вокруг яхты и вышел на середину гавани ждать. Ковыряясь в ледяном крошеве, «Апостол» с трудом подполз к его корме. Хочешь – не хочешь, а придётся заводить тугой буксирный конец. И тут наш провожатый (вернее, ведущий) показал свою прыть. По тяжёлой ледяной каше он выдал все девять узлов, нам аж стальные скулы вмяло, и я до сих пор не знаю, как только Литау не поседел. Невская губа порадовала крепким льдом, какого мы не видали в Арктике. Что ж, аномалии сопровождают «Апостола» везде.
Солнце!!! Идём по Неве, подняли парадный стаксель. Здравствуй, Санкт-Петербург!
У Набережной лейтенанта Шмидта, чуть ниже того места, где уготована торжественная встреча, стоит с обрасопленными реями парусник «Мир», на данный момент самый быстрый толл-шип планеты. Когда мы проходим под его бортом, парусник приветствует «Апостола» гудком, да таким, что я чуть с носа за борт не свалился – прямо над ухом: «ФААААААА!!!»
На набережной полно народа – строй военных моряков, родственники, друзья, когорта журналистов с камерами и микрофонами. Машут руками и цветами… Среди встречающих – главком ВМФ адмирал Куроедов и директор Клуба «Приключение» Дмитрий Шпаро.
Сбрасываем стаксель, аккуратно швартуемся и строимся на левом борту, изображая положенную торжественную усталость. Николай сходит на стенку и по-военному докладывает главкому, но тот не даёт закончить рапорт и обнимает.
Всё вокруг словно взрывается, и дальнейшее я потом буду вспоминать с большим трудом. Вот хорошо помню, что когда играл гимн России (или СССР, мелодия-то одинаковая), а мы стояли в строю, в глазах сильно щипало, и в горле стоял комок, который я никак не мог сглотнуть. Но, скосив взгляд, я заметил, что у остальных членов экипажа примерно такое же состояние.
Потом были все эти интервью, пресс-конференция в ВВМУ имени Фрунзе, банкет на «Авроре», бесконечные тосты, выпивания и закусывания… словом, медные трубы.
А ещё через несколько дней «Апостол Андрей» стоял у деревянного плавпирса Центрального речного яхт-клуба, разоружённый и уже вмёрзший в лёд. Сняв и уложив на хранение всё, что можно снять с яхты, кроме мачт и стоячего такелажа, мы оставляли его здесь зимовать. Следующим летом он, наверно, примет участие в большом празднике на Неве, ибо Санкт-Петербургу исполняется триста лет. Может, пойдёт на регату «Катти-Сарк», потом ещё куда-нибудь. А пока он устало глядит на нас из-под слоя лежащего на палубе снега: что, ребятки, поплавали и смываетесь, да?
И я вдруг понял, что ВСЁ.
ВСЁ. ОКОНЧЕНО.
ЭТО БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ ПОВТОРИТСЯ.
И стало как-то плохо и пусто. Будто отняли что-то очень большое, что было, а теперь нет. И теперь без этого чего-то жизнь будет пресной и чуть ли вообще не нужной.
Это, конечно, пройдёт. Снова будут путешествия и приключения. Ещё какие. Но, напоследок обернувшись и глянув на «Апостола», я вдруг почувствовал, как тяжелеют и набухают глаза.
Надо идти к машине.