«Старость не защищает от любви,
но любовь защищает от старости».
/Коко Шанель/.
- Кто там? - голос подруги звучал настороженно и глухо.
- Вера, это я - Наташа, - произнесла я, радуясь, что застала подругу дома, ведь предупредить о приезде не удалось.
Раздался звук замка, и дверь неохотно открылась. Я помню эту квартиру еще тогда, когда была жива мама Веры - добрейшей души человек. Милая тетя Таечка, царство ей небесное! Тогда квартира сияла чистотой, согревала уютом, гордилась достатком. Это была лучшая семья, которую я знала. Мама, папа и единственная любимая дочь, для которой ничего не жалели. Стеклянная вазочка на столе всегда была полна конфетами. И не просто карамельками, а настоящими шоколадными. Еще был велосипед, кататься на котором её учил папа. Верочку водили на гимнастику, кормили фруктами с рынка, покупали самые лучшие игрушки и одевали в красивые платьица. Счастливая Вера! Ей всегда отмечали дни рождения, что для меня было мечтой. До сих пор помню вкус сладкого-пресладкого шипучего лимонада, от которого щипало в носу. Мы пили его из маленьких бокальчиков, перед этим весело чокнувшись, подражая взрослым.
Годы шли. Мы окончили школу, я пошла работать, а Вера, конечно, в институт. Виделись мы с ней редко, почти случайно. Когда-то давно на территории СССР «секса не было», что и было успешно привито Вере мамой и прочими «заботящимися» о ней людьми. К моменту, как стать полноправным членом общества, Верочка уверовала, что так и должно быть - окончить институт, сделать карьеру. А личная жизнь потом.
Я успела дважды побывать замужем, и снова была, как говорится, в поиске, что конечно, не очень-то хорошо и не является примером для подражания. Веру же никто никогда с мужчинами не видел. Её родители, мечтавшие о внуках, чрезвычайно переживали, что их Вера не как все.
- Не слушает нас. Ты бы поговорила, пусть даже и без мужа родит. Мы вырастим, - просила меня тётя Тая. Я пыталась знакомить подругу, но мужчин будто отталкивала от неё какая-то невидимая сила. Не выбирали, и у неё не было шанса.
Она скептически относилась к любым брачным союзам и считала, что все они обречены на крах.
- Как это пошло, грязно и стыдно, - твердила Вера. - Какая грязь этот секс! А насчет потребностей, так ведь чего не знаешь, того и не хочешь.
Всё чаще знакомые, встречая её, интересовались - «ну как работа?» и как-то никогда о другом. Веру перестали воспринимать, как женщину и появилось это мерзкое - «старая дева».
Вначале, оно было сказано в шутку кем-то из знакомых, потом она случайно услышала его на работе, среди шушукающихся сослуживцев. Месяц-два – и это слово уже прочно связали с ней. Хотелось поменять работу, обстановку, изменить свою жизнь, но ничего уже не получалось. Она не могла этого вынести и ушла с работы. Теперь каждый день, как две капли воды был похож на предыдущий и последующий. Ничего не происходило, ничто не грело душу и не возбуждало воображения. Жизнь шла мимо.
Сейчас передо мной стояла пожилая женщина с потухшим взглядом. Я старалась не показать удивления – до какой степени на ней отразились годы. Согласна с где-то слышанным выражением - «Без денег нельзя быть леди». Это так! Деньги – это и наличие зубов, и прическа на голове, и маникюр-педикюр, и одежда. И все-таки, какой-то минимум должен же быть! Во всяком случае, чистоту никто не отменял. Особенно поражали спортивные «треники» бывшего синего цвета с множеством мелких дырочек на вытянутых коленях. Да и судя по квартире, похоже, после смерти матери, она тряпки в руки не брала.
- Как ты? - интересовалась я.
- Нормально. Месяца два назад получила письмо от мужчины. Сразу поняла, что это твой знакомый. Ты всё хочешь меня пристроить?
- Конечно. Надо же чем-то жить! А мужчина неплохой и хотел познакомиться именно с одинокой женщиной с жилплощадью и без детей.
- Зачем? Уже есть такой желающий - сосед напротив. Дочери хочет квартиру оставить и переехать ко мне жить, а самому сто лет в обед. Зачем? - повторила она, - судно за ним выносить?
- Даже не знаю, что и сказать. А на работу устроилась? О пенсии думать надо.
- Уже месяц техничкой в школе тряпкой машу, - махнула рукой Вера.
Разговор не клеился. Подруга не интересовалась, и мне не хотелось рассказывать об успешной карьере старшей и хорошей учебе младшей дочери. Обреченность, которая сквозила в каждом её слове и взгляде, заставила меня поторопиться. Вера не удерживала.
Я уходила с тяжелым сердцем. Почему эта прекрасная и удивительная жизнь не радует её?