Я долго ждал ее возле запертых ворот. Набрался терпения и ждал. Наконец она появилась – женщина моей мечты. Конечно не совсем то, о чем мечталось, но на безрыбье и рак рыба.
Она еле двигала ногами и помогала себе костылем. Когда «подползла» поближе, тут уж я рассмотрел ее в упор. Улыбка голливудская, ненатуральная. Ну, о ногах я вообще промолчу, не успеет убежать ни от одной собаки, хотя костыль в руке – это сила, но я тогда об этом еще ничего не знал. Хвоста у нее не было – купирован. Я подбежал к ней и заглянул в глаза. Ребята, поверьте, что-то в этой бабе было.
Она наклонилась ко мне и стала гладить. А я улетел от счастья. Наши души слились и тихо зазвенели.
Ну, мой хозяин, видя такую обоюдную любовь, сразу втрое поднял за меня цену. Я смотрел на нее преданными глазами и умолял:
- Дорогая, только заплати. Забери меня. Деньги – ерунда, а любовь – это все!
Конечно, ради нее она сразу раскошелилась. Прощайте, голодные дни и некупанные блошиные месяцы.
Если верить легенде моего бывшего хозяина, отец мой участвовал в Чеченской войне, а также принимал участие в собачьих боях, так как был из чистейшей бойцовской породы. Позже знающие спецы определили, что у меня задние ноги короткие, и большой бой я не выдержу. На полтора часа меня не хватит, только минут на пятнадцать. Представление о своей участи, если останусь на Кавказе, я уже сделал – собачье мясо. Поэтому у меня были мечты о женщине, которая бы меня купила за любые деньги, кормила, любила. И они сбылись…
Для проезда на поезде нужны были паспорт и билет. Все как у людей. В паспорте она написала имя Джек, а фамилию – Потрошитель. Кто читал мои документы, смеялся от души: я был размером с кошку.
Мы зашли с ней в вагон. В купе полно мужиков, курят, играют в карты, пьют. Один громадный, в очках, сидел в углу и в этих мужских безобразиях не участвовал. Моя женщина попросила всех выйти, никто даже ухом не повел. Тогда она оставила меня в купе, назвала мое имя, фамилию и побежала на перрон за чемоданами. Ну, я пару раз рявкнул. Когда она вернулась, в купе сидел один громадный, остальных как ветром сдуло.
Оказалось, этот мужик собаковод, ехал до самой столицы. Всю дорогу он ее дрессировал, как меня правильно воспитывать. Ох, и досталось же ей!
В Тулу мы приехали поздно ночью. Стоим с ней в тамбуре, открывается дверь и подбегает какой-то маленький серенький мужичонка. Хватает в одну руку мою женщину, в другую все чемоданы и меня. Выскочил из вагона и прыг-прыг по мосту через пути, шустрый такой. И целует ее, и целует. Оказалось, ейный муж. Ну, она баба неглупая, сразу сказала ему, что у меня День рождения двадцать третьего февраля. А он родился двумя днями раньше. Вы бы видели, что тут началось. Он ее сразу целовать перестал и на меня накинулся, как собака, хоть намордник надевай. Я хвост поджал, терплю. Хотя на кой ляд мне эти мужские лобзания. Я женщин люблю.
Приехали домой. Он с ней спать лег, а меня за дверь выкинул. Это, мол, моя женщина. Целый месяц я спал возле ее кровати, охранял, защищал, а этот сморчок взял меня вот так, и вышвырнул. Короче, дал понять, кто в доме хозяин. И вообще…
Ну, я тоже не дурак. Сразу нос по ветру. Любить женщину люблю, а вот хозяин – это святое. Когда он вечером возвращается с работы и на автобусе подъезжает к нашей Маргеловке, я уже сижу возле двери. Он заходит, я сразу вскакиваю, два раза аллюром вокруг, это как положено, потом тапочки и все такое.
Когда он ест на кухне, то мне всегда кусочек даст со стола, хотя женщина и ругается. А когда хозяин ложится на диван, я такое с ним проделываю. Каждый палец на ноге промассирую языком и блошек для приличия поищу. Хозяин млеет и засыпает. Много есть желающих, которые мне в морду суют свои ноги, но они мне не нужны. Их много, а хозяин один.
Хороший он мужик, добрый. Никогда не дерется. Жену свою ни разу не бил, хотя она очень суетливая. Все боится, чтобы я не потолстел, а сама всю жизнь на диете. Придумала сделать из меня футболиста. Купила мне мяч, надела намордник и погнала на футбольное поле. А там пятнадцать мордоворотов против меня одного. Ну я их и сделал: три – ноль в мою пользу. Теперь все меня уважают. При встрече лапу просят пожать, я подаю, но колбасу за это никто не дает, а положено!
Хотят еще фильм про меня снять и на телевидение отправить. Пусть снимают, мне не жалко.