...Домой приехала в темноте. На автоответчике, как всегда, с десяток сообщений: приглашение подписаться на «Бостон Глоуб», напоминание о завтрашнем визите к зубному, короткое «Привет. Ты где?» – от мужа... А вот еще одно сообщение, которое нужно прослушать сразу, не откладывая до «послеужина»:
«Елена, это Сюзан из Онкологического центра в Беверли. Завтра нам снова потребуется Ваша помощь. Русская пациентка... Ра-ки-тОва, Олга РакитОва. У нее встреча с доктором Брайеном в 11 утра. Пожалуйста, позвоните по этому номеру... Оставьте сообщение... See you tomorrow.”
Сюзан, как всегда, в запарке, и мне приходится прослушать запись два раза, чтобы не ошибиться и правильно записать имя пациентки.
Значит, опять Раковый центр...
Я представила себе незнакомую пожилую женщину, не понимающую ни слова по-английски... Одинокую, потому что иначе ей не потребовался бы переводчик... Вот сейчас она собирается в больницу, переживает, волнуется...
Я представила всё это – и мне расхотелось надевать чуть-чуть слишком короткую, хотя и строгую «офисную» юбку и замшевые сапоги с фигурными пряжками. Натянула черные брюки и «никакую» скучную блузку – обычную униформу американской «деловой» женщины, которой в погоне за карьерным успехом некогда думать о внешности.
***
...У регистрационного окна очередь из пяти человек. Очень полная регистраторша Мари весело щелкает «мышью» компьютера, отвечает на звонки, болтает с коллегой, потом отворачивается и машет рукой высокому мрачноватому мужчине в белом халате.
– Привет, Елена, – явно гордясь своим «знанием» русского языка, приветствует меня Мари. –Пе-ре-вошик, так?
На голове у Мари красный бархатный колпак с белой опушкой, как у Деда Мороза. А я и забыла, что сегодня – Первое апреля, день смеха...
– Здравствуйте, Леночка, – с кресла в фойе встает пожилая худенькая женщина в короткой спортивной куртке с капюшоном. – Я так рада, так рада, что пригласили переводчика! Сын у меня далеко, в Нью-Йорке... Я одна тут, в Линне живу.
Мы садимся с Ольгой («Зовите меня Ольга, хорошо?») на черный кожаный диван у окна, и я заполняю анкету пациента и перевожу стандартные вопросы, относящиеся к медицинской страховке. Я не знаю, что случилось и почему Ольгу пригласили в Онкологический центр. Ольга тоже этого не знает. На полуслове она обрывает подробный рассказ про успехи сына Алексея и задает тот единственный вопрос, который вот уже десять минут хочет, но боится задать.
– Леночка, а ЗАЧЕМ они меня сюда вызвали?
«Леночка»... Так ласково, по-родственному, ко мне обращаются пациенты только в этой больнице. И сразу стараются подружиться, заручиться поддержкой «своего». Верят, что мне, раз уж я тут вращаюсь, известно что-то такое, чего не знают даже врачи. В хирургическом или в терапии – там всё иначе. Там переводчик – просто еще один медицинский работник, с которым временно свели обстоятельства...
– А они Вам не объяснили?.. – начинаю я и вспоминаю, что без переводчика «они» ничего объяснить Ольге не смогут – ни по телефону, ни напрямую. Именно для этого – чтобы объяснить! – меня и вызвали в центр.
– Может, для профилактики? – говорю первое успокоительное, что приходит в голову, хотя и сама понимаю, что СЮДА для профилактики не вызывают. А Ольга деланно спокойным голосом, всё еще пытаясь отгородиться от того страшного, что надвигается на нее, рассказывает, что недавно сдавала кровь на анализ, но никаких жалоб на здоровье у нее нет и не было.
– Вы знаете, Леночка, сколько мне лет? – с гордостью спрашивает она. – Семьдесят шесть стукнуло!
Я искренне восхищаюсь, потому что на вид Ольге – ну, никак не больше шестидесяти пяти.
– Я и зарядку делаю, и пешком хожу, и обливаюсь из ведра... Странно, зачем я им понадобилась?
– Ольга РакитОва? – делая ударение на последнем слоге, приветливо манит нас рукой медсестра. – Проходите в 112 комнату, доктор Брайен сейчас Вас примет.
Я хорошо знаю расположение кабинетов в этом здании и уверенно веду Ольгу по коридору. Через пять минут в дверь стучат, и входит врач. Я смотрю на Ольгу. Лицо у нее спокойное и почти равнодушное.
...Я тоже обливаюсь холодной водой и бегаю по пять километров... Я могу представить, как обидно вдруг оказаться в этой комнате без окон, с безнадёжно-белыми стенами и низким потолком...
А доктор открывает папку и деловито, без эмоций, сообщает, что анализ крови показал повышенное содержание белых телец. Ольга напряженно смотрит на меня, пытаясь по лицу угадать, что сказал мне врач.
– А что это значит? – спрашиваю я. – Это опасно?
– В молодом возрасте – да. А у пожилых такие цифры можно считать нормой. Но мы
просто обязаны сообщить миссис РакитОвой о некотором отклонении и необходимости ежегодных профилактических анализов. Могли бы и по почте – но, к сожалению, миссис РакитОва не знает языка...
Врач делает паузу, давая мне возможность перевести его слова.
– Оля, всё в порядке! – начинаю я и чувствую, как с каждым моим словом ослабевает напряжение, буквально пронизывающее тесную комнату. Ольга не сразу приходит в себя, поэтому я сама задаю врачу те вопросы, которые неизбежно возникнут у нее – но не сейчас, а через десять минут или на следующий день. А потом... Ольга бросается ко мне, смеется, обнимает, за что-то благодарит...
– Леночка, спасибо, спасибо! Вы – самый замечательный переводчик!
Врач смотрит на часы, говорит «всего хорошего» и открывает дверь в коридор. А Ольга с облегчением рассказывает, как она узнала про вызов в центр, и сколько всего передумала за день, и что решила в любом случае ничего не сообщать сыну («Зачем его волновать? У него своих проблем хватает»).
– Что она говорит? – спрашивает врач и снова смотрит на часы. Наверное, торопится к
следующему пациенту. А мне становится совестно за весь поток благодарности, который нечаянно обрушился на меня. Хотя при чем тут я?..
– Спасибо, – от души говорю я врачу. – Thank you very much!
г. Салем, Массачусетс, США