Анатолий Максимов. ТАК БЫЛО... 60. Книга вторая. Франция–СССР. Часть X.
Липецк (4)
Австрийцы
В доме для иностранцев жила большая группа австрийцев, которые работали в доменном цехе. В частности, устанавливали автоматизацию подачи руды и кокса. Неделю тому назад группа специалистов, закончив монтаж транспортной ленты, покинула Липецк. Конец монтажа совпал с Международным днем женщин. Австрийцы решили отметить оба события, пригласив своих переводчиц и нашу группу с нашими переводчицами.
Руководительница нашей группы переводчиц (приехавших из Киева) почему-то отклонила это приглашение. Переводчицы австрийской группы передали руководителю группы, что они очень сожалеют, но по стечению обстоятельств не смогут быть на вечере!
Наконец, австрийские и французские специалисты с женами собрались в нашем пищеблоке. Заказали две дюжины шампанского, которое воткнули в снежный сугроб у самых дверей ресторана: чтоб охладилось, пока мы будем ужинать!
После ужина установили проигрыватель, повесили репродукторы, принесли пластинки с танцевальной музыкой и пошли за шампанским.
А шампанского в сугробе не оказалось!.. Остались только гнезда от «ушедших с кем-то бутылок»!
Через неделю после несостоявшегося вечера с шампанским из Москвы приехала комиссия принимать работу австрийцев. Она обошла площадку, заглянула в место хранения руды и кокса и подошла к пульту управления транспортной ленты.
Руководитель австрийской группы предложил начальнику комиссии нажать на зеленую кнопку. Начальник нажал, и лента бесшумно понеслась вверх!
И вдруг… одна дыра… другая дыра… еще одна дыра…
Австриец нажал на красную (аварийную) кнопку, и лента остановилась. Подбежали члены комиссии и увидели, что дыры имели форму обувной подметки, вырезанной ацетиленовым резаком.
В результате, график эксплуатации цеха был сорван. Австрийцы заказали новую ленту, за которую будет рассчитываться завод валютой. Уехавшие австрийцы были вызваны обратно, что увеличило валютный расход заказчика!
И все это из-за нескольких подметок!..
Прямой свидетель
Мы сидели в компрессорном зале и курили.
– Анатолий, вот Саша – «киповец» – был в Париже и привез нам фотографии. Правда ли, что парижане живут бедно?
– Откуда у вас такие сведения?
– Саша нам так объяснил.
– Где Саша? Давайте его сюда!
Позвали Сашу.
– Вот объясни Анатолию, что ты нам говорил про парижан.
Саша достал несколько фотографий и положил их на стол. На снимках три обувных магазина, на одном из центральных бульваров столицы. На витрине выставлены разные модели мужской и женской обуви. В магазине свет, но покупателей не видно.
– Не только нет очереди за обувью, но и в магазине никого не видно. Это значит, что у парижан нет денег! – заключил Саша.
– Дело обстоит по-иному, – сказал я. – Ты, Саша, упустил из виду, что эти магазины принадлежат частникам, а не государству; что хозяин несет все расходы, связанные с содержанием магазина, как-то: аренда помещения, государственные налоги, зарплата служащим и т.д. Если бы у этого магазина не было покупателей, он бы прогорел и закрылся. Однако такого не случилось. Знаешь почему, Саша? Потому, очевидно, что, покупатели заходят тогда, когда им это нужно. Кроме того, магазины, будь то в Париже или в провинции, завалены товаром. Следовательно, нет товарного дефицита. Понятно?
– Скажите, пожалуйста, правда ли, что стоимость машины во Франции равна, примерно, трехмесячной зарплате инженера?
– Все зависит от модели машины и от зарплаты. Оно, теоретически, так и есть, при условии, что не будет никаких других расходов.
Вызов в Москву
История с пробитой рамой на московском заводе приняла серьезный оборот. «Техмашимпорт» попросил мое начальство приехать на дополнительные переговоры. Попутно вызвали в Москву и меня, как переводчика.
Кабинет директора завода еле вместил участников переговоров. У меня создалось впечатление, что собрались «коршуны», которые будут рвать тело фирмы по кускам.
Вдоль стены установили черные доски, на которых профессор физико-математических наук Баумановского университета выписывал какие-то непонятные для меня формулы. Потом профессор положил мел и повернулся лицом к аудитории.
– Мы с моими коллегами по университету пришли к выводу, что при расчете шага нарезки болта не была учтена специфика соединения, что привело к срыву самой нарезки.
– Что сказал профессор? – спросил мой директор.
– Я не понял и попрошу мне разъяснить историю с нарезкой.
– Господин профессор, мне предстоит перевести моему начальству ваше заключение, которое я не понял. Дело в том, что сразу после срыва противовеса был составлен протокол, в котором указано, что причина аварии заключается в недостаточной глубине высверленного гнезда, а вы указываете на дефект нарезки.
После небольшой паузы, профессор перечеркнул губкой выведенные им формулы, взял портфель и вышел из кабинета!
– Что вы ему сказали? – спросил директор фирмы.
Присутствовавшие «коршуны» один за другим покинули кабинет директора завода. Сам директор завода, Гаевский, подошел к моему директору и сказал:
– Я не знаю, какова зарплата господина Максимова, но он заслуживает двойной зарплаты – он спас вашу фирму!
– Что вы сделали? – спросил мой директор.
– Ровно ничего, – ответил я.
* * *
На протяжении двух лет работы в Союзе (если не ежесуточно, то еженедельно) я «сталкивался» с сотрудниками органов безопасности. Наши столкновения, до определенного момента, носили странный характер. Было впечатление, что мы находились по обе стороны полированного стекла – были контуры, но не было четкого представления, с кем я имею дело. Напомню, что это были шестидесятые годы – годы мирного сосуществования! Это была эпоха внезапного наплыва иностранных специалистов, к которому власть не была подготовлена.
Философия власти была такова: если мы применим к иностранцам наши, советские, правила, это может закончиться крупным политическим скандалом; если же мы «отпустим повод», то «выпустим из рук» свое население!
После некоторого колебания выход был найден: изолировать иностранцев от непосредственного контакта с местным населением!
Изоляция заключалась в том, что «в игру» были введены переводчики. С одной стороны, они переводили так, как это нужно было для власти, с другой – это был контроль того, что говорилось и с кем! Так обстояло дело с иностранцами, не владевшими русским языком.
А как поступать с теми, кто владел языком да еще был русского происхождения?! Я, например, в переводчике не нуждался. Однако, в одну из моих командировок по стране, ко мне приставили переводчика, владеющего итальянским языком!
Иногда мне приходилось ездить в Москву. Каждый раз в моем купе оказывался спутник или спутница (да, спутница!). Я не успевал еще разложить вещи, как они угадывали, что я француз и что я работаю на Липецком заводе. Сначала меня поражала их «ясновидение», но потом я перестал обращать на них внимание. Но когда я ездил из Москвы в Липецк, спутники в моем купе не появлялись.
Другой аспект заключался в том, что иностранцы не были пронизаны «до мозга костей» животным страхом перед органами. Поэтому «в дружественных беседах» не было сильных и слабых, иностранцы «не дрожали перед властью», отстаивая свое мнение. Такие отношения «на равных» в Советском Союзе впервые появились!