Весенний денек. Эпизоды

Николай Шурик
     Каждую весну в конце апреля мы с тёщей открываем «украинский сезон». За редким исключением, всегда стоит  прекрасная погода, цветут вишни, яблоки, груши,  на абрикосах и крыжовнике уже видны объекты будущих  варений.
Короче, тридцать три удовольствия, живи и радуйся. Но где  можно увидеть бочку мёда без единой ложки дёгтя?  Вот и у меня в этом радостном калейдоскопе есть два тёмных пятна, - доставка тёщи до места и «вещевой вопрос».  Ну, первое понятно, - с годами скорость движения тёщи сокращается, а объём груза, который   помимо  неё следует со мной (вернее, за мной (две тележки) и на мне (рюкзак), не считая двух сумок, которые, считается, несёт В.П.) остаётся неизменным.  Порой он увеличивается, так, в прошлом году было ещё два телевизора, пусть и переносные, черно - белые, но, отнюдь, не карманного формата.

            Ну, а «вещевой вопрос» - производная от дачного синдрома - вне зависимости от того, Россия это, Украина, либо другое образование на постсоветской территории, дача (дом), находящийся без хозяина в течение полугода, месяца, недели, двух дней, четырёх часов ( в зависимости от местных условий), имеет солидный шанс быть навещена  не хозяевами, с вытекающими последствиями - от вывернутого замка и следов попойки (в лучшем случае), до кучи золы на месте деревянного терема. Промежуточный вариант - частичная или полная «экспроприация» продуктов питания и «лишних» деталей бытового и технического назначения.Соответственно, весной в мои функции входит доставка «нужных вещей» (холодильник, TV, велосипед, посуда, хорошая одежда и т.д.), которые осенью были развезены по 1,2,3 адресам.

     Процедура сия требует и времени, и сил, и нервов. Пока Витя был колхозным «молоковозчиком» (собирал сдаваемое молоко или возил женщин на ферму для дойки), проблем особых не было. Но колхоз рассыпался (в переносном смысле), а ферма развалилась (в прямом смысле), так что, кирпичи от неё можно увидеть в любом дворе, а их количество, как правило, обратно пропорционально расстоянию данного двора от фермы. И года три назад остался Витя без гужевого транспорта, - ни с колёсами, ни с хвостами. Только  через год  поднатужилась Нина Алексеевна, сдала свою скотинку, поскребла по сусекам и сделала сыну два царских подарка - «возик» - телегу с металлическим коробом на пневматическом ходу, и Юрасика - светло-каштанового жеребчика. Всем был хорош Юрасик, пока не стали его запрягать, ну, не лежит у него душа ни к этой супони (кожно -галантерейское изделие от морды до хвоста), надеть которое на лошадь, говорят, совсем не просто, ни к оглоблям, из которых не сделаешь «шаг вправо - шаг влево». Да ещё всё это сооружение с грузом надо тянуть то по булыжникам, то по раскисшей земле, плюс к тому, лужи и все встречные автомобили Юрасик на дух не переносил. Да еще этот кнут, что частенько «щекочет» детали, ближе всего находящиеся  к хозяину, ну, и сам хозяин пединститутов не кончал, так что, процесс и характер обучения был вовсе не по Сухомлинскому или Макаренко.

     И в прошлом году в процессе запрягания Юрасик всё норовил ухватить Витю за плечо или руку, да не губами нежно, а зубами от души. И на его команды он реагировал неадекватно, либо не выполнял, либо делал наоборот, так что, ездка была только тогда, когда вожжи были у Нины Алексеевны, либо, когда «лошадку ведёт под уздцы мужичок» (в моём лице). А у Вити он мог остановиться или пойти в галоп по колеям, так что только держись, а дважды ложился после взбрыкивания на оглоблю и ломал её. Так что, перевозить хрупкое было невозможно или с ограничениями (в матрасе, одеяле и т.д.)

     В этом же году он ещё окреп, но мнение своё о хозяине не изменил. Поэтому, увидев выражение Витиного лица, когда он с упряжью входил в сарай к Юрасику, я вздрогнул. Я не хочу сказать, что это было лицо гладиатора, выходящего на арену и знающего, что обратно его унесут. Нет, это было выражение лица перворазрядника, выходящего на ринг против мастера спорта международного класса и думающего «Только бы продержаться хоть один раунд, пусть остановят за явным преимуществом», и лицо слегка приоткрывает - если рассечёт бровь, будет технический, только не попасть под его левый «молоток», чтоб не вылететь с ринга через канаты…

     Пока шёл процесс запрягания, я держал его за узду и в полной мере почувствовал изменения - когда он вздёргивал голову вверх, я почти отрывался от земли. Тут же освоил маленькую хитрость: почувствовав, что он сейчас дёрнет головой вверх, нужно на долю секунды ранее дёрнуть его вниз, тогда ноги мои твёрдо остаются на земле и я «держу ситуацию под контролем». Ну, Нина Алексеевна в возке, и вожжи у неё в руках, Витя в стороне с кнутом покрикивает, не без матерка.

     Юрасик круто берёт с места, и тележка пролетает мимо меня на асфальтированную дорогу, где останавливается. Начинаются выяснения отношений Юрасика с Витей с помощью кнута, конь бьёт копытом.            
Я в это время открываю металлические ворота во двор к соседнему дому, где и находятся наши вещи, что должно перевезти «на дачу». Теперь с двух сторон пытаемся с Витей повернуть коня с дороги в эти ворота. Ожесточённый удар кнута, и тут же мы едва успеваем отскочить в стороны - по кривой дуге Юрасик несётся туда, куда надо. Нина Алексеевна привстала, натянув до отказа вожжи. Юрасик уже во дворе, передние колёса прошли, правое заднее - не вписалось и с хряпом упирается в металлический столб, на котором крепятся ворота. Полусогнутая Нина Алексеевна перелетает передок и между двумя оглоблями проваливается на землю рядом с задними копытами Юрасика, который бьет ими, не понимая, почему телега не движется. Её сдавленный крик. Я справа, но телега с воротами и забором сейчас составляет одно целое, обегать слева телегу и лошадь долго. Витя ещё на дороге, да и двигается он нескоро. Не знаю, как я оказался на телеге и соскочил с неё на правую же сторону, но уже за плечи тащу Нину Алексеевну из-под оглобель, одновременно поворачивая её боком, чтобы была подальше от конских копыт. Край халата цеплялся за винт или шкворень или ещё за какую-то железку, но тут не до этого, под треск разрываемого халата выбираю её оттуда, ставлю на ноги, стоит, крестится, щупает себя. Это же надо, даже ни одного ушиба. Весит-то она килограмм 40, не более.
     У гимнастов и циркачей есть термин «сгруппироваться при падении», но какая она гимнастка в 75 лет, прожившая в деревне рядом с коровами?
     Да,  значит, не только плохое бывает в жизни. Пять  минут приходили в себя, затем я оттащил задок телеги от столба, и вот Юрасик уже у дома. Тут начинается цирк - собака прыгает около него, Юрасик наклоняет голову, и они буквально лижутся.

     Тем временем мешки, коробки, матрасы из дома перемещаются на телегу, а сверху занимает  своё место холодильник - ему мягко и удобно, и наклон у него вперёд, чтобы упирался в сиденье. Беру на руки нашу возницу и сажаю на место. Теперь тратим с Витей 10 минут, чтобы  развернуть лошадь с телегой и вывести их за ворота. Тут трава и небольшой подъём к шоссе, по которому идут машины. Пропустив их, я справа, Витя слева под узды пытаемся заставить лошадку (жеребчика, его в прошлом году выхолостили, но по характеру на мерина он совсем не походит) выкатиться направо на асфальт. Витя поднимает кнут, и тут же Юрасик взвивается на дыбы и норовит ногами его «приласкать». Зубы оскалены. Витя,  согнувшись, успевает «уйти от удара», проклиная упрямца на чем свет стоит. Я, понятно, тоже выпустил узду и отлетел в сторону, но на ногах устоял и теперь смотрю на эту Клодтовскую скульптуру на Аничковом мосту, но не в бронзе, а живую, горячую, ещё и видно, как кожа подрагивает от возбуждения. Снова стоит. Витя, не переставая вспоминать Юрасикову маму, изо всей силы перетягивает его  кнутом, держась при этом на почтительном расстоянии.

     Опять Клодт, теперь уже с другой стороны мостика, так что, поднимается даже передок телеги, и тут же, - быстро на дорогу. Холодильник плавно соскальзывает по матрасу и, когда копыта Юрасика застучали по асфальту, раздаётся приглушённый травой стук холодильника о землю под углом, затем второй - плашмя, верёвка рвётся, крышка сбоку открывается, оттуда вываливаются решётки и голубой поддон из-под морозилки. Нина Алексеевна, напрягшись, «коня на скаку» остановила, Витя,  не переставая с ним «разговаривать», толкает его назад, я соответственно изо всех сил упираюсь и тоже тяну телегу назад. Долго ли - коротко, но 15 метров этих мы преодолели. Наскоро приведя холодильник в исходное состояние, и завязав верёвку,  заталкиваю его снова на телегу, а Витя стоит, упираясь впереди, чтобы лошадь не рванула.

     Ну и далее, то стоит, стараясь вывернуться из оглоблей, то шагом, то рысью. Вожжи опять у Нины Алексеевны, Витя забрался на повозку, а я сзади, то шагом, то подталкиваю, а то - бегу, держась за стенку. Тут горок нет, но колеи такие, что при переходе из одной в другую (с нашем иноходцем - это проще пареной репы), наш холодильник может вывалиться не только назад, но и вбок. После очередной остановки Юрасика и очередного начала пути с кнутом и руганью, Витя останавливается, чтобы закурить, руки у него  так трясутся, что он не может зажечь спичку.
      Так что, дальше мы движемся вдвоём - Нина Алексеевна наверху с «вижками», а я сзади, придерживая днище холодильника (или уже белого металлического ящика?)

     Около Раи он останавливается, затем бодро пробегает мимо нас и, ни натянутые вожжи, ни мои упирания не помогают, видно его лошадиная сила явно больше моей. Конечно, я оправдываюсь, что у него 4 ноги, а у меня 2, вот если бы меня запрячь в другую сторону, может, я бы и остановил…  Пока я пытался привязать его к забору  на границе между Любой и нами, появляется Витя и всё-таки сдвигает его назад, но не до калитки. Видя выражения обоих «лиц», а также, издаваемые с обеих сторон выражения, я останавливаю дальнейшую передислокацию телеги, ибо мы можем остаться вообще  без добра…

     Стаскиваю всё с телеги и кое-как закидываю в комнату или за калитку. Витя берёт матрас, идёт к домику и останавливается, матрас едва не падает из его рук. На орехе между домом и дровянником висят сохнущие Валины трусы (она с 10 апреля дома не появляется и ночует то у нас, то у Ульяны, дочка которой утонула, и всё это время Валя помогает в похоронах, 9 днях, а сейчас сороковины).
     Ну, Валина история - очередной «мексиканский сериал» на украинском языке требует отдельного повествования.

     Итак, Витя с отпавшей челюстью то смотрит на орех, то поворачивается ко мне, бабушка уже подошла к воротам и умиляется, какая красивая лошадка, и хочет посмотреть его поближе, а я с грузами в двух руках никак не могу войти в калитку.
     Ставлю всё на землю и легонько уношу бабушку к дому, а она возмущается, что я не даю ей ни посмотреть Юрасика, ни помочь что-либо принести, ни поговорить с Ниной Алексеевной, которая, похоже, ещё не отдышалась после скачек с препятствиями. Уже в дверях домика говорю ей, что конь сегодня бешеный и к нему нельзя подходить, она останавливается в дверях комнаты, пытаясь что-то выяснить. Наконец, Витя отрывает взгляд от трикотажного изделия и с матрасом пытается войти в комнату, чтобы его положить. Естественно, это не получается, т.к. В.П. пытается взять матрас у него, чтобы САМА донести до диванчика. Запихиваю её в фирменный чуланчик уже с шипением, скидываю остатки с телеги и – поехали  снова. На этот раз телега в ворота вписалась, но дальше скорость была такой, что правая оглобля въехала в печку около сарая, а морда упёрлась в сетку так, что он её уже не мог опустить. Очередная транспортная развязка, на этот раз без моего участия. Ну, стиральная машина, газовая плита, баллон и наша сетка, что я разделил на 4 части. На этот раз при выезде на дорогу Аничкова моста не было, Витя забрался на телегу, я, как всегда, страховал сзади. Около поворота к Вите я почувствовал, что бежать не могу (и не хочу), и поплёлся направо. Тем не менее, у нашей калитки я оказался раньше. Бабушка была тут, как тут. Подъехала телега, они с Ниной Алексеевной перекинулись немного о жизни, та всплакнула в голос. Тут же В.П. стала руководить разгрузкой и удивляться, почему Витя не помогает мне снимать стиральную машину. Потом «бежала» впереди газового баллона, который я катил. Всё, побросал сетки на траву, но совершить третий рейс на этом мустанге за пустыми банками и полными банками с помидорами, малиной и алычой я счёл невозможным, отдал Вите сигареты, выслушал слезливые просьбы вернуть Валентину и попрощался. Меня уже качало и поташнивало.
   
       На очередную просьбу В.П. разрешить что-либо помочь, крикнул, чтоб налила мне корвалол, закатил в домушку стиральную машину и, держась за стойки около двери, спросил, где лекарство. Из комнаты донеслось «А вот «эринит» - лучше - я пососу, и сразу всё проходит. Лет десять назад я пила корвалол, а сейчас, считаю, он слабее. А ещё можно боярышник…» Я влетел в комнату и, приседая уже на колени, завопил: «Дайте мне корвалол, или я сам налью! И молчите, ради бога, я уже не могу! Не могу!»

     Опрокинув в рот поданный стаканчик, я вылетел из дома, не слушая сентенции о том, почему «эринит» лучше. Добрался до кухоньки, упал на раскладушку и только через час смог повернутся и открыть глаза. Что же, надо втаскивать холодильник, устанавливать и подключать газовую плиту, а перед глазами -  всё картина,  как  я  выволакиваю Нину Алексеевну из-под оглобель, и в 20-30 см от её бока эти тяжеленные копыта возбуждённой лошади.

     Зашёл в домик, сразу: - «Ну что, будем всё устанавливать?». «Да - да, только при условии - вы не встанете с кровати и не пытаетесь мне помочь ни словом, ни делом.»  «Хорошо, я здесь тихонько лежу и тебе не мешаю.»
     Занёс что-то и ворочаю этот холодильник, который…  В первую дверь занёс и сразу: «Не надо ли дверь подержать, может стулья убрать и т.д.»
А я уже  вворачиваю его во вторую дверь и руку прижал (а когда посреди улицы засовывал его на телегу - порвал брюки), и он на меня валится. Удержал, затащил в комнату, выслушивая попытки дальнейшей  помощи... Как только в двери образовался проход 60 см, не удержался и закатил истерику, что, если это будет продолжаться, я сейчас повешусь, поднял  В. П. с кровати и отвел сопротивляющуюся в кухню, крикнув напоследок, что «Пока не кончу и не позову, я не должен Вас видеть или слышать!» Оскорблённое бурчание я уже не слушал, у меня были счастливые 35 минут - спокойно установил холодильник, предварительно вставив реле - оно от удара выскочило, включил, - урчит, холодит. Поставил плиту, подключил баллон, – газ горит. Прицепил антенну, настроил  усилитель, включил TV, - замигал, показывает, говорит, все 4 программы - идеально. Уже темнеет, пошёл за  В.П. «Ну, что, будем ужинать?». У неё, как и у меня - отходчивый характер, больше обид не было.
             Ну вот, и ещё один день прошёл.


Картинка из Интернета.