Первая командировка

               

          Самолёт трепало и мотало во все стороны. Когда навстречу налетал снежный залп, он, казалось, замирал в воздухе. При этом лес становился почти невидимым за снежной волной. Иллюминатор на двери не замерзал,  в щели задувало снежную крупу, застыла щека и ухо, куда иногда заносило снег, а от алюминиевого откидного сидения холод пробирался по всему телу. Стяжки крыльев у биплана  дрожали так, что казалось, иногда, что ну сейчас вот лопнут. Опаздывали. Утешало лишь, что лететь оставалось всего-ничего. А успеть нужно было на другой самолёт, домчавшись к нему через весь город.
        Это сегодня, пятьдесят с лишним лет спустя, все воспоминания окрашены в розовые тона. Да и есть причины, поскольку начатые тогда исследования дали реально полезную и неожиданно интересную информацию. Но тот факт, что кафедра отправила к заказчику студента, легче всего объяснить именно студёной зимой. Все, в конце концов знали о необходимости двух очень неудобных пересадок. Меня, в частности, предупредили, что в Ирбит поезд приходит поздно ночью, а последний по графику автобус отправляется от одноимённой станции точно по расписанию, которое как и сегодня создают клерки.
        Конечно, благодаря  японцам, мы знаем, что если в стране что то сделанное руками и не выдерживает критики, то дети то под эту статью не подходят. Но и по сию пору загадкой остаётся как же появляются клерки, профессионально насиживающие свои яйца и бездумно принимающие решения убийственного характера. И если бы  я, предупреждённый, не выслушал бы ещё и совета, то одного из приключений могло и не быть. Совет же сводился к тому, чтобы не ждать полной остановки поезда, а, выпрыгнув на перрон, мчаться сломя голову на автобусную станцию --- только так можно было успеть на автобус. Что же, я сделал это! Как только, запыхавшись, подскользнувшись в попытке умерить свой бег перед дверями в салон, и едва не угодив под автобус, я плюхнулся на сиденье, двери закрылись. Торопливо, с пробуксовкой водитель рванул вперёд, и ровно в час как это предписывало расписание, покинул автостанцию. Позже, вспоминая такие штрихи, я многое смог себе объяснить. Но «по месту» тогда чувствовал себя счастливым.  На автобус, до которого обычный пассажир с неспешной манерой прощания с поездом и вальяжной походкой  добирался бы минут десять или больше, я всё же успел, а  совершенно пустой салон меня не смущал. Продрогшего, водитель подвёз меня к гостинице даже и не озаботившись ни одной остановкой.  Администраторшу разбудить трудов не составило. Но и сонная, она сочла уместным извиниться, что отдельных номеров нет, и мне предлагается одинадцатиместный, но совершенно пустой с аккуратно заправленными --- на выбор --- кроватями.
        Проводив меня по неожиданно длинному коридору к дверям номера она только и успела, открыв дверь,  включить лампу и обвести рукой ряды кроватей казарменной выправки. Задребезжал телефон, и она поспешно удалилась. В дверях остался ключ, который я тотчас же переставил с внутренней стороны и закрыл двери. Света хватало, чтобы найти шифоньер и выбрать у ближнего из трёх окон кровать.  Не прошло и пяти минут, как вещи были убраны, одежда свалена на тумбочку, а я, стянув ещё два одеяла с соседних  кроватей, заснул сном праведника.
        Казалось, сразу же стал сниться навязчивый сон --- колонна танков с грохотом катила где то рядом по улице. Спустя некоторое время --- ещё одна. Но сон праведника тем и хорош, что крепок. Вскоре, однако, что то  изменилось, и грохот от третьей колонны стал невыносим. Открыв глаза, я не вдруг сообразил, что грохочет рама окна у изголовья. Причём просто потому, что снаружи по ней бессовестно колотили непереставая.  Откинул тяжёлые шторы. Обдало холодом, а за толстенной наледью на стекле я с трудом рассмотрел какую то  замотанную в шаль фигуру. Прошло ещё некоторое время, пока с улицы удостоверились, что соседнее ко мне окно наконец найдено, а я принял сигналы и понял, что нужно выйти.
         Торопливо и легко одевшись, я открыл двери и прошествовал к столу администратора. Сделать это оказалось не просто. Всюду где только можно: оба дивана и кушетки, составленные по три стулья --- спали люди. Их вещи местами пришлось переступать. Администраторша довольно долго на месте отсутствовала, А времени оказалось только что заняться туалетом, позавтракать и отправиться на мотозавод. Так что и разговора у нас никакого не получилось, ещё издали, на подходе к столу, она махнула мне рукой; мол, свободен.
         На обратном пути в коридоре уже никого не было, а войдя в номер, уже здесь пришлось лавировать на пути к кровати. Кто то толпился у шифоньера, решительно разделив его с моей одеждой, многие разбирали постели, а два-три человека уже спали одетыми. Я же заторопился и, взяв необходимое, отправился в умывальник. Закопавшись, заметил появляющихся очередников. Но к тому времени уже сообразил, что же собственно произошло, а в итоге стало расти чувство неловкости. Когда вернулся в номер, появились ещё две кровати.
         Ничего достойного внимания в этот день не произошло. Правда  вечером  администраторша с широкой улыбкой вернула мне часы. Их я оказывается забыл в умывальнике, а  ей передали конкретно указав на разгильдяя; ещё бы! А вот по утру я и отправился «в аэропорт». Так думая и, соответственно, в этом же ключе интересуясь маршрутом, почувствовал некое неприятие. Администраторша на вопрос ответила коротко:---«Из дверей выйдите и направо. Минут через двадцать доберётесь». Конечно, днём я эту улицу видел впервые. Частные заснеженные дома, деревья вдоль обочины на естественном для газона месте. Прошёл я, как казалось, достаточно чтобы встретить хоть какую то автобусную остановку в нужную сторону. Ничего. Редкого прохожего спросил про аэропорт, но тот шарахнулся от меня и поспешил дальше. Растеряв всю свою уверенность, я продолжал движение в указанном направлении, испытывая некое смятение, поскольку за последними строениями уже отчётливо просматривалось заснеженное поле. Очередному прохожему я уже осторожненько пояснил, что требуется  самолёт. Мне было предложено двигаться дальше с уверениями, что вскоре окажусь на аэродроме. Прошёл через какой то мост. Дальше --- снежная пустошь, дорога меж снежных отвалов, деревянные столбы с проводами, слепящая позёмка и холод. Горизонта не было. Тем не менее вскоре я действительно увидел сквозь снежную марь колдуна.  На столбе  его полосатое тело бросалось в глаза. Напротив, приземистое и заваленное снегом здание «аэропорта» увидеть удалось только подойдя ближе. Воспрянув духом, я с лёгкостью добрался туда. В сложенном из толстейших брёвен доме было неожиданно жарко. Зал со стульями вдоль стен, ожидающими пассажирами и оконцем кассы были на месте. Всё было хорошо, и ждать самолёта пришлось недолго --- других то в окрестностях не было. Оставалось только добраться до центральных авиалиний