Пошли мы на прогулку. В парк. Мы - это я, моя жена, дочка, лет четырех и сынишка, на два года младше дочки. Ходим по парку, кушаем мороженое, катаемся на разных аттракционах, смотрим конкурсы, в общем, отдыхаем. Тут моей дочке, а надо сказать, что она была непоседливый ребенок до невозможности. По гороскопу она - Лев, а по году - Дракон. Этакая гремучая смесь. И своим поведением свое гороскопное предназначение полностью оправдывала. Но мы с женой за шесть лет к этому привыкли. И потому постоянно глазом ищем в первую очередь нашего драконольвенка.
Нагулялись досыта и уже уходить собрались, но тут дочка увидела качели - перевернутый клоун держит в своих руках скамеечку. Красиво. Эти качели в то время были везде, во всех парках, во всех скверах. Наверное, какая-то программа городская, по установке проходила. Захотелось дочке на этих самых качелях покачаться. Так сказать, побывать в руках у клоуна. Ну, захотелось и захотелось - пожалуйста! Скамеечка была достаточно высоко, поэтому беру ее на ручки и сажаю попой на эту самую скамеечку. Говорю «Только держись крепче!» Она головой мотнула: «Хорошо!» И улыбкой на меня брызнула. Улыбка у нее - прелестная, Такие очаровательные ямки на щечках, глазки прищуриваются и личико превращается в маленькое солнышко.
Стала дочка качаться. Качалась, качалась - надоело качаться. И ей, нет бы, сказать мне: «Не хочу больше качаться. Накачалась.» Так нет, решила она сама слезть. А как слезть? Да очень просто! На попе поворачивается и пытается взяться ручкой за другую перекладину. А потом уже на ручках опустится и на землю спрыгнуть. Головенка у нее всегда хорошо соображала. А вот реакция подвела. На попе-то она повернулась, а вот ухватиться ручкой и не смогла. Мимо перекладины ее ладошка прошла. И дочушка наша с этой высоты вниз-то и полетела. А внизу... Вот, тоже горе-строители. Не подумали. Взяли, уголок металлический и по периметру ребром вверх и установили. И дочка моя с этой высоты (где-то около метра) лбом аккурат на этот уголок и приложилась.
Я сразу к ней. Поднимаю ее, первым делом смотрю - жива ли? Жива, только напугана очень и, лобик болит. Смотрю, а на лбу шрам здоровенный и на моих глазах он краснеет, кровью наливается. Понял я - к врачу надо СРОЧНО!!! Бросаю жене: «С сыном - домой. Я в травмпункт.» И пошел, побежал к выходу. Пока шел, а идти всего-то около ста метров, а уже у дочки вся головенка в крови, у меня рукав рубашки тоже красный. И лежит она у меня на руках, словно кукла тряпичная и только постанывает. Вышел из парка, а до травмпункта около километра и остановился в размышлении - бегом бежать или трамвая ждать? А тут мужчина какой-то проходил. Увидел и закричал на меня: «Ну что ты стоишь, дурень? Вот машина ГАИ-шная - беги туда!» Спасибо ему, из ступора меня вывел.
Я к машине подбегаю, лепечу: «Дочка разбилась. В травмпункт нужно...» А ГАИ-шник как увидел головенку ребенка в крови всю, молча дверцу открыл, меня посадил, сам - за руль, сирену включает, да еще на сигнал надавил, и с максимальной скоростью умчался вместе со мной и дочкой. Я уже потом узнал, что именно эту картину жена и успела увидеть, выходя из парка с сыном. Уж какие мысли у нее в голове вились и не знаю, только слезы лились у нее из глаз непрестанно. И только сынишка ее за рукав трогает и повторяет: «Мама, не плачь. Мама, не плачь.» Так она домой и пришла. Теща ее увидела в таком состоянии, спрашивает: «Что случилось?» Жена еле выдавила из себя: «Дочка разбилась... Ее муж в травмпункт повел...» А она ей в ответ: «И не удивительно! Вам детей доверять нельзя!» И ушла на кухню. С женой совсем истерика сделалась. В комнате с сыном заперлась вместе с сыном и волчицей раненой воет. А сынишка все гладит ее повторяет: «Мама, не плачь. Мама, не плачь.»
Но я этого ничего не видел. Я в ГАИ-ной машине летел в травмпункт. Приезжаем, я выхожу, ГАИ-шник дверь передо мной открывает. Медсестра как увидела, сразу ребенка у меня забрала и за дверью кабинета вместе с ним и исчезла. И тут услышал голос дочки. Кричала она так, как будто пытают ее там. Я по коридору мечусь, как зверь в клетке. Думаю: «Господи, да что же там с ней делают???» Но, я же свою дочку знаю - кричать она мастерица была с детства. Бывало, годовалым ребенком еще по нескольку часов кряду кричала. И безо всяких причин. Требовала, чтобы ее на ручки взяли. А мы же с женой - воспитатели суровые - рядом стоим, а на ручки не берем. Вот этакое соревнование - кто кого переупрямит. В конце концов, накричавшись, падает она без сил в кроватку и еще несколько часов спит беспробудно. И вот этот «натренированный» детский голос и слышится. Посетители травмпункта с опаской посматривают на дверь кабинета и с сожалением и участием - на меня. А я жду, чего еще мне остается?
Потом мне врач рассказал, что там было. Как внесли девочку, он первым делом посмотрел, жива ли? Жива. Потом на лоб посмотрел и понял - нужно срочно шрам зашивать, иначе на всю жизнь рубец останется. А это же девочка. Нехорошо будет, если на лбу шрам как от сабельного удара. Сразу ее на стол операционный положили. И тут дочка моя в себя-то и пришла. Увидела, что ее на стол положили, испугалась, и закричала, стала пытаться со стола спрыгнуть. Ее держат все, кто там был, а она мечется, как веретено. Какое там шить! Не уронить бы еще раз. Доктор и говорит: Привяжите ее к столу. Привязали. Тельце ее маленькое надежно зафиксировали на столе. Но зашивать нужно лоб. А лоб на голове. А головой она вертит! Четыре человека одну голову держат, а удержать не могут! А время-то идет! А тут она еще и верещит, как полмиллиона сверчков! Терпение у доктора закончилось. У него еще пациенты в коридоре томятся. А тут с одной справится не может. Схватил он скальпель и со звериным выражением лица к лицу дочки нагибается. Напугать решил. И еще зашипел так страшно: «Отрежу сейчас тебе, все, что можно только!» И ведь получилось! Дочка испугалась, губки сжала, глазки закрыла, и замерла. Ну ее быстренько и заштопали. «Все», говорит доктор. На ножки поставили и ко мне в коридор и вывели.
У нее уже ничего и не болит. Она как всегда - весела и беззаботна. Я ее на ручки подхватываю, к себе прижимаю. А она вырывается: «Папа, пусти, ну, пусти! Я сама пойду! Я же не маленькая!» Самостоятельная она до безобразия. Фраза «Я сама!» ее любимая. Ну, поставил ее на землю, но ручку ее из своей не выпускаю. Доктору говорю: «Спасибо!», всем: «До свидания!» и пошли мы с ней к выходу, сопровождаемые добрыми взглядами пациентов и персонала травмпункта. До дома идти где-то около километра. Дочка у меня веселая, жизнерадостная, бойкая, как всегда. Я, глядя на нее, тоже стал успокаиваться. И тут обнаруживаю - а умыться-то мы не успели! И идем: у дочки вся голова в крови, а поверх крови - свежая повязка белеет, у меня весь рукав левый красный от крови. В общем идем как в песне: «Голова обвязана, кровь на рукаве». Прохожие на нас косятся, и, верно, картинка преудивительная: взрослый дядя в окровавленной рубашке, ведет окровавленного перебинтованного ребенка, и оба - счастливы! Но нам в то время до этого всего дела никакого не было. Нам бы домой поскорее. Там у меня жена с ума сходит от мыслей всяких.
Приходим домой. Жена из комнаты вылетает, дочку хватает, к себе прижимает, поцелуями осыпает, сама плачет еще. И даже не слышит, как я говорю: «Все хорошо. Сказали, что даже шрама не останется.» В комнату ребенка унесла, на кровать положила и до конца дня вставать не разрешала, хотя это было ой как нелегко! Потом дня три ни ее, ни сына из квартиры не выпускала гулять. Около трех лет в тот парк не ходили. Примерно столько же к качелям любым - ни ногой! А на этого клоуна перевернутого - до сих пор не пускает, а прошло уже восемьнадцать лет.
ВАН © 21.02.2010