О ДАНИЛЕ РУСИЧЕ, ЗАВЕТНОМ СЛОВЕ И СИЛЕ ЗАМОРСКОЙ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1.
Все в природе устроено просто и мудро:
Вертит временем солнце-коловорот,
После ночи рождается новое утро,
Будит сонную землю весна каждый год.
Жизнь народа исконно размеренно длится,
Правя нужды простые свои по старинке,
И пока пировала, шумела столица,
Жито сеяли вовремя в русской глубинке.
В синем небе купалась Заря-Заряница,
Ленты алые в косы льняные вплетала,
И манила крылами волшебной жар-птицы,
И парным молоком облака поливала.
Заневестилась вишнями Русь, расцвела,
Любовалось ей мудрое солнце Ярило,
Степь привычно заботы и ласки ждала,
Что, как прежде, подарит ей пахарь Данила.
Чтоб на хлеб уродилась на ниве пшеница,
Чтоб семью обеспечить едою на год,
Много пахарю надо земле поклониться,
Много поту соленого в землю уйдет.
А семья у Данилы, вестимо, большая:
Мать-старушка, Любава – жена молодая,
Трое отроков славных – любимых детей:
Дочь-невеста, да двое младых сыновей.
Дочь Северу в селе все красавицей звали
И за кротость с младенческих лет уважали.
Сыновья –близнецы – как две капли похожи,
Различить иногда их и мать-то не может,
И Данила порой вопрошает детей:
Кто Надей-то из вас? Кто тут сын мой Радей?
Да! Крепки близнецы, как младые дубочки –
Удались, говорят, у Данилы сыночки!
Ну, да корень у них – их отец – разве плох?
Разве есть в нём какой-то досадный подвох?
Сам Данила у нас богатырь, хоть куда!
Белокура, кудрява его борода,
Плеч сажЕнь над широкою высится грудью,
Кто увидит его хоть разок – не забудет!
Ведь как матушка Лада Данилу рожала –
Гром гремел, и земля вся в округе дрожала,
Да в цветение дуба Данила зачат –
Это знак судьбоносный – в селе говорят.
Потому-то уже от рожденья Данила
Наделен был волшебной, особою силой.
Но не знал сам Данила об этом, пока
Землю русскую многие годы пахал,
Да бросал в нее зёрна и думы свои,
Чтоб плодами и делом они проросли.
До чего ж тяжела землепашца работа!
Но земля благодарно на эту заботу
Каждый год отвечала, принимая зерно –
Косу в небо свою выпускало оно,
Косу – колос янтарный, как слиток златой,
Солнцем, ветром, дождем и зарёй налитой.
Вот и этой весною пришлось потрудиться.
Уж Данилово поле покрыто пшеницей,
Что зелеными волнами с ветром играет,
Но удастся ль собрать её? Кто ж это знает...
2.
Растревожен в заре утопающий вечер:
Звонким боем зовут с колокольни на вече –
Заполошно, как будто случился пожар.
Говорит всем сельчанам старшИна Стожар:
«Как могло на Руси-то такое случиться?
Затерялась в забавах, забылась столица.
Государево око глядит беззаботно,
Как заморские тати жируют вольготно.
Всюду нынче торговлей в Руси обольщенье –
Торговать все хотят, а работать – ни, ни!
В души пахарей вносится тоже смятенье,
Уж с полей в города потянулись они.
Да, как ворон, купец в наши села стремится,
Начинает зерно на корню уж скупать,
Чтоб в Заморье свести, да в амбары столицы,
А потом нам втридОрога всё продавать.
Уже многие земли пришли в запустенье
И на них люди пришлые строят хоромы,
И дивятся, должно быть, на наше терпенье –
Им такое радушие вряд ли знакомо.
Чтоб уклад наш спасти, усмирить чужаков,
Надо слать к государю своих стариков.
Коли правда за нами – будет с нами и Бог,
Да молитесь, чтоб Он всем нам в этом помог!»
Порешили на том. Обсуждать стали сроки,
Вдруг летит над толпой суматошно: «Сороки!»
В небе множились, ширились черные точки,
И скрывались со свистом в ближайшем лесочке.
По домам шли тревожась: «Что это такое?»
Всем известно в селе про сорочьи разбои:
Оборвут, поклюют в садах сладкие вишни,
А ведь те в пирогах, в киселях их не лишние!
Ночь тревожно прошла, а наутро глядят:
На заборах, деревьях сороки сидят.
Много ль их? Уж немало! Но держатся тихо.
Вишни целы. Быть может, минует их лихо?
А сороки головками скромно вертят…
Люди в мирный исход очень верить хотят:
«Может всё обойдется? Не познаем мороки мы?»
Дети тут же затеяли игры с сороками,
А под вечер в домах своих всех ошарашили:
«Мати, тятя! А птички толкуют по-нашему!
Бают сказки, потешки про разные страны…»
Не поверили те этим россказням странным.
Но прошёл по селу всё ж испуганный ропот –
Упредить остальных позаботился кто-то.
Говорит перед сном своим детям Любава:
«Чую сердцем: то всё колдовская забава.
Вы не слушайте птиц, уши крепко заткните.
Лучше дома, пока нас не будет, сидите».
3.
Только солнце проснулось, ещё не взошло,
На покосы отправилось дружно село,
Шалаши на ночёвку устроили споро,
Да за косы взялись: солнце жечь будет скоро!
Налились заливные луга свежим соком,
Не объять, не окинуть красу эту оком,
Травы пьют, выпивают соленые росы,
То не росы – то Божьи горючие слёзы.
Пока взрослые вялили сочные травы,
По селу дети бегали дружной оравой,
А потом собрались все гуртом за околицей
Да сорочьим внимали речам – пустословицам…
Лишь Радей и Надей были дома, в светлице,
И под зорким приглядом Северы-сестрицы
Мастерили рыбачьи садки и прилады
Под рассказ о былом своей бабушки Лады:
«Жили праведно, счастливо пращуры наши,
Жизнью чистою тешились – полною чашей,
Говорили всегда только правду, не лгали,
Чтили род, стариков и детей защищали,
Да работали вместе все, дружно и справно,
Коль придётся – сражались за Родину славно.
Привечали заботливо слабого, нищего,
Не алкали богатства, не жаждали лишнего –
Потому как всё лишнее зависть рождает,
Люди ссориться, козни чинить начинают…»
Отложила Севера своё рукоделье:
Делу – час, наступила минутка безделья…
Смотрит дева в окно: вечереет… Закат...
Уронила на вишню задумчивый взгляд:
Всё склевали сороки – ничего не оставили!
И предчувствие злое по сердцу ударило.
Ноги сами помчали Северу к реке,
Там ладью она видит невдалеке –
Вдоль бортов её сельские дети стоят:
«Помогите! Спасите!» – с испугом кричат.
Руки вскинула к небу: да что ж это деется!
Подхватили сороки несчастную девицу
И гуртом понесли, как добычу свою,
На осевшую с плачущим грузом ладью.
А ладья та волшебной была, да крылатой –
Поднялась – и вперед, в королевство проклятое:
К Гадуну-колдуну, за моря-океаны.
«Нас уносит в чужие, в заморские страны!
Не видать нам родных!» – завопили ребята,
Только поздно уже, не уйти на попятную…
Признавались Севере, ища утешенья:
«Обещали коврижки, конфеты, печенье…»
Слёзы горькие девица им утирала –
«Что нас ждёт впереди?!» – небеса вопрошала.
4.
Вот вернулись с лугов все сельчане домой –
Заметался, поплыл по селу бабий вой,
Мужики от тревог стали мела белее,
И догадкам ужасным поверить не смели.
И кто в лес побежал, кто в поля – кто куда:
Милых чад нет нигде! Никакого следа!
Тут всем бабка Зима кое-что рассказала,
Что с постели уже целый год не вставала:
«Я видала в окно, как весёлой гурьбой
Дети шли, шумно речи ведя меж собой,
С ними были сороки: на плечах и в руках,
Сбоку, сзади летели, кружились в верхах,
А потом следом, вроде, бежала Севера,
От волнения лик её был, будто, серый.
А с реки мне почудились вопли отрочьи...
Дальше я не видала. Затуманились очи…»
Подскочил пастушок, хромоногий Илья:
«Видел я, над рекою летела ладья,
А в ней кто-то о помощи громко кричал!
Испугался я очень – и в лес убежал…»
В каждый дом просочилась беда как ненастье,
Стали мелкими вдруг все другие несчастья:
Нет в семье горше зла, чем утрата детей,
Это значит лишиться надежды своей!
А наутро Стожар всех сзывает на вече
И бодрит земляков своей строгою речью:
«Бед, невзгод на нас, братья, свалилось премного,
Знать, немало мы все провинились пред Богом,
Старики вымирают, теряются дети –
Видно плохо отцов выполняем заветы.
Я узнал: государь занемог, слёг совсем,
На Руси правит сила заморская всем,
Та ж ни меры ни в чём, ни острастки не знает:
Сеет ложь и вражду и всё русское хает.
Запечатано крепко заветное Слово,
Слово Истины русское, Слово живое.
Как изгоним чужих мы, да воров, да лжецов –
Так вернутся традиции наших отцов.
Крепко думать мы будем. А детей вызволять
Предлагаю, не медля, Данилу послать –
Громовой от рожденья отмечен он силой».
Зашумел сход согласно: «Данилу! Данилу!»
Тот за честь поклонился честнОму собору
И домой удалился на срочные сборы.
Дома плачут, тоскуют и мать, и жена,
Что всю ночь провели в разговорах без сна,
Непривычно тихи и Радей, и Надей:
Где родная сестра? Что же станется с ней?
Посмотрев долгим взглядом на сыновей,
Молвит грустно Данила Любаве своей:
«Собирай калиту, в путь неблизкий иду,
И вернусь лишь тогда, как детей всех найду…»
Крик Любава сдержала и наказ исполнять
Стала споро, утешив меж сборами мать.
А отец принялсЯ наставлять близнецов:
«Вам теперь защищать урожай наш и кров,
Старших чтите и слушайтесь без разговоров,
Что велят, выполняйте тот час и без споров».
«Все исполним, отец! Поезжай за сестрою
И живыми скорей воротитесь обое…»
Обнял он сыновей: «Что ж, сыны, я вам верю.
Продержитесь, пока отыщу я Северу!»
Мать с женой подошли. Мать крестом осенила,
И глаза осушив, сына благословила.
Наконец и Любава прильнула к нему
Поцелуем прощальным. И молвит ему:
«Все ты вынесешь, милый, победу, беду,
Будет тяжко – на помощь к тебе я приду,
Я с тобой и в лишеньях, и в битве, и в славе,
Если слабость почуешь, шепни лишь «Любава!»
И я тут же явлюсь, и любовью укрою,
Я навеки твоя, я повсюду с тобою!»
И застыла на миг у него на груди…
Подтолкнула к двери: «Бог с тобою! Иди…»
Люд пришёл провожать всем селом, как на сходку,
Ветер прячется в снасти заезженной лодки.
С недоверием смотрит на «транспорт» Данила:
«Уж сто лет её, видно, по рекам носило –
Далеко ль уплыву на лодчонке такой?» –
И Данила взмахнул обреченно рукой…
«Ах!» – воскликнул народ и затих, онемел:
Среди ясных небес будто гром прогремел –
И лодчонка вмиг стала крылатой ладьёй,
С серебром на бортах, с золотою кормой!
Но и это не всё, но и этого мало:
В ней, сверкая, лежат пояс, плуг и кресало!
Плугом тем можно всё, даже камни, вспахать,
Пояс тот должен силы владельцу придать,
Да от нечисти то оберег. А кресало –
Из всего, что им тронешь, огонь высекало.
Ободрился народ: небо знак им дало,
Что вернутся их дети в родное село!
А Стожар приглашает Данилу к пути:
«Не заботься о том, как дорогу найти.
Как случилась беда – небо видело всё,
И ладью, куда надо, само понесёт.
Ты же в оба смотри – будет трудным твой путь
Три заставы придётся тебе обогнуть:
Превозмочь лжи бесстыдство и сладкую лесть,
Победить в сердце злость и желание мести,
Одолеть искушенье богатством и властью…
Впрочем, могут случиться иные напасти!»
…Попрощались. В дорогу Данила готов,
А в душе звучит эхо напутственных слов:
«Русь Святую ты в сердце всё время держи,
За неё, за детей, да за веру отцов,
Коль придётся, ты голову с честью сложи!»
Быстро мчится ладья – как ковёр-самолет,
С неё видно всю Русь – будто та на ладони,
Она светится вся, душу русскую жжёт,
От страданий её сердце русское стонет:
«Русь Святая в слезах потемневших озёр!
Обрати на детей свой заботливый взор,
Догляди, сбереги, помоги, подскажи:
Как устроить тебя? Как беду пережить?»
5.
Ветер быстрый, свободный, заливистый ветер!
Вездесущ ты и многое видел на свете,
Спой мне песню о милых, далеких краях,
Где томится без влаги родная земля,
Где стерня молодая ранит ноженьки босые,
Где отавы медовыми плачутся росами
И поят ими юные травы шелкОвые,
Ах, родные края: нивы, рощи дубовые…
На семь дней от села отдалилась ладья,
Путник в ней задремал – ему сниться семья,
Вот жена за шитьём песнь выводит о нём:
«Вышел Млечным путём, за родной окоём,
Провожала тебя, наставляла любя,
Положила в суму я рушник для тебя,
Необычный узор я на нём выводила,
Полон сказочной он обереговой силы,
Легче облачка он, оперенья пухового,
Только крепче булата, кольчуги он кованной.
За три пустоши скроешься ты, за три моря –
Не познаешь с ним лиха, не изведаешь горя…»
Лишь проснулся Данила – заглянул в калиту:
Как он раньше не видел? Рушник жёнин тут!
Он разгладил его, намотал под рубашку,
Да и вовремя! Чуть было нЕ дал промашку:
Вдруг тряхнуло ладью и застыла она,
Словно что-то коснулось скрипучего дна,
Завертелась юлою и стала дрожать вся,
Крылья ровно раскинула, чтобы снижаться –
И на озеро села меж испуганных уток,
Осмотрелся Данила – да тут не до шуток:
Лес вокруг с трёх сторон, горы острые – справа,
Вспомнил пахарь Стожара: то преграда, застава!
Дремлет сказочный бор, заповедная пуща,
Много нечисти кроется в спутанной гуще –
Затаились и ждут простаков там до срока,
Помогают им лживые птицы – сороки.
Чуть подумал о них – видит тащат воровки
Лодку-зыбку, держа в своих клювах веревки.
Лодка вся в серебре, на ней едет девица,
Понукает тростинкою глупую птицу.
Жемчугами очелье искрится на ней.
Очи страстью горят из-под черных бровей,
Косы длинные свиты серебряной чернью,
Платье щедро алмазной посыпано зернью,
Гибкий стан у нее, лик белей молока,
Руки тонки и поступь, должно быть, легка –
То знакомая нам уж царевна Обида.
А Таруса при ней? Нет такого! Не видно.
Предан князь ей и продан. Безвестно пропал –
Так отступника Бог за грехи покарал.
Ловко дева впорхнула в ладейку к Даниле,
Жемчугами улыбки его одарила.
От явленья такого припал тот к бортУ
И очами пил жадно её красоту.
А Обида, смакуя его восхищенье,
Занялась со всем пылом своим обольщеньем:
«Ах, мой витязь прекрасный! Мой смелый герой!
Ты приехал, презрев все преграды, за мной?
Я всю жизнь одного лишь тебя ожидала,
Извелась от любви, от страданий устала.
Но теперь ты со мной! Ты единственный мой!
Хоть куда я поеду, помчусь за тобой!..»
И сороки ей вторили: «Ах, он герой!
Ах, какой расчудесный, ах, он смелый какой!»
А Данила лишь воздух, как рыба, глотал –
Чаровниц он таких никогда не видал!
Но не зря говорят: «куй, пока горячо» –
Льнёт Обида: легла уж ему на плечо
Своей полной коварных затей головой,
В очи смотрит, играет его бородой…
А сама примечает, что весь он горит,
И речами манит – говорит, говорит…
Но Данила держался, боролся с собой,
Вот в смятенье груди он коснулся рукой –
И почуял, как сжался Любавин рушник –
И остыл, и прошло наваждение вмиг.
Говорит он Обиде: «Прости, уходи!»
Та, нахмурившись гневно, метнулась к груди…
И – он понял с испугом – вонзила кинжал,
Тот наткнулся на чудо-рушник – и упал.
«Ах, ты злыдня! Змея! – разозлился Данила, –
Ты речами, как ядом, меня опоила» –
А рука за кресалом уже потянулась –
«Ах!» – вскричала и лебедью та обернулась.
Тут сорочья ватага клевать его стала,
Всё ж пришлось им напомнить про чудо-кресало:
Не успел досчитать наш Данила до трёх –
Как исчез, разлетелся весь рой пустобрёх.
Гром ударил, грозой обещая пролиться,
И ладья поднялась в небеса, как орлица.
6.
Но оставим Данилу пока – он в дороге
И удача его под присмотром у Бога.
Ну, а как там в столице у наших подруг?
Не замкнулся ещё злодеяний их круг?
Суетятся в столице Мордей и Гордея,
С каждым днем свои сети плетут всё наглее,
Размножают и жадность, и злобу, и зависть,
Поощряют бояр всё исконное хаять.
Царь Кветан на глазах и худел, и бледнел
И давно уже был отстранен от всех дел,
А наследник его сгинул где-то в пути –
И лишил наслажденья себя извести…
И у ведьмы Крутяги дела не плохи –
Ведь пока не исчезли людские грехи!
Да и тётка Корысть будет вечно жива –
Не болит ни о чём у неё голова.
После сговора тайного их с колдуном
Они стали служить в направленье одном:
Русский дух извести – основной их прицел –
И вкруг этого много затеяно дел:
По Руси рассылались ватаги сорочьи,
Чтобы русичам лгать и детей их морочить,
А когда русский дух в весях люди теряли,
Его тут же сороки в мешки паковали,
И несли те мешки в королевство ГадУна.
Тот же план свой коварный давно уж продумал:
Извести русский дух, стариков заморить,
И детей по-заморски всему обучить –
А они уже сами отцов изведут –
Ведь не вынесут те, когда их предадут!
Всё по плану Гадуна творилось исправно,
Он давно уже был в злодеяниях главным.
Поминал он со смехом столичных злодеев:
«Ах, глупы вы, Крутяга, Мордей и Гордея!
Не видать вам Руси – я её покорю –
И заморцам наделы продам, подарю.
А заморышей русских пошлю в услуженье,
Научу их пока послушанью с почтеньем».
Посылал он в столицу свои предписанья,
Был уверен – исполнят коллеги заданья,
Поручил он за всем на Руси наблюдать
И ему, колдуну, вести с почтою слать.
Две вороны ему эту почту носили –
Так проведал колдун о походе Данилы.
Хоть Гадун был велик, но от страха потел:
И с Данилой встречаться совсем не хотел –
Потому для спокойствия плоти своей
Взять в заложники метил его сыновей.
Для того на село он отправил дракона,
С приказаньем доставить ребят прямо к трону.
А девчонка Данилы итак уже здесь –
Не спешит он Северу покуда известь:
Покорить её чистое сердце надеется –
Слишком уж хороша и нежна эта девица.
7.
Широка и украсна ты, матушка Русь,
Не смотря на в веках неизбывную грусть,
Что в душе твоей русской извечно живёт –
Всё печалится, гнется бессильно народ,
На судьбу, на правителей яростно сетуя,
И слабеет – и падает духом от этого.
Ходит-бродит Корысть, тропы узкие путает,
Да с дороги сбивает нестойкого, глупого,
А Крутяга и нечисть уж ждут на распутье,
Чтоб схватить и посулами душу опутать.
Но не властны они над селеньем Данилы –
Горе общее русичей здесь лишь сплотило,
И они, боль по детям пропавшим тая,
Стерегли свои избы, урожай на полях.
Без Данилы Любавушка вся истомилась,
Но, надеясь на лучшее, духом крепилась,
И старалась забыться в домашних заботах –
На селе никогда не кончалась работа!
Вот и ныне Любава, чураясь безделья,
Села к прялке со взбитой пуховой куделью,
Глядь: в окошко влетела пичужка лесная
И щебечет о чём-то, кругами порхая.
Материнское сердце почуяло верно:
Это весть о себе им прислала Севера!
Лишь смекнула – послышались тут же слова:
«Не волнуйтесь, не плачьте! Цела я, жива!»
Пред пичужкою сыпала хлебные крошки,
Ключевою поила водою из плошки,
И просила Любава: «Лети к ней обратно,
И привет передай от меня и от братьев…
Ой, я чуть не забыла: и от бабушки тоже!
И пускай ждёт отца – он спасёт, он поможет…».
Улетела пичужка наказ исполнять
К сыновьям обратилась с улыбкою мать:
«Принесла от Северы нам весточку птица –
Что жива и цела сообщила сестрица…
Будет всё хорошо! Только верьте и ждите,
А пока на рыбалку на речку сходите.»
8.
Как тиха и тепла в летний вечер река!
Босы ноги ласкают развалы песка,
Пар исходит густой от дыханья реки,
Вдохновенно стрекочут в затоне жучки.
Волны моют и греют ноги отроков смелых,
Что с душой отдавались любимому делу.
Бредень выбрали споро – там плещется сом,
Говорит человеческим голосом он:
«Не губите, ребята, меня пощадите!
Ради жизни отца моего – отпустите!
Папа сом в ил зарылся, и очень он стар,
От утраты такой его хватит удар!
За свободу я службу для вас сослужу,
Тайну важную тут же, не медля, скажу.»
Что такое? О чём говорит этот сом?
Любопытно мальчишкам проведать о том –
И чудес не случалось таких с ними сроду…
Обещали сому они жизнь и свободу.
Сом доверился братьям – ведь выбора нет! –
И поведал им очень полезный секрет:
«Потайной захорон есть тут невдалеке,
Там волшебная дудка зарыта в песке,
Кто отыщет её – тот всегда будет цел
И врагов побеждать без меча и без стрел:
Стоит лишь заиграть – и ваш враг побеждён:
Танцевать до потери всех сил будет он –
И тогда из него хоть веревки вяжи…»
– Ну, так где это место? Давай, покажи!
«Отпустите меня, и следите за мной,
Я вдоль берега вас поведу за собой».
Порешили на том. Сом привёл близнецов
К тайнику в камышах. Те взирают без слов,
Видят: в зарослях есть небольшой бугорок.
Разгребают руками послушный песок –
И действительно – дудка лежит. Да какая!
Не из меди иль олова – а золотая!
Не подвел их улов! Ну, и сом! Молодец!
Эй, да где ж он? Его уж ласкает отец.
Посмеялись ребята нечаянной шутке,
Да вернулись к садку, унося с собой дудку.
Раз, другой растянули они бредешок –
Вот уж полон рыбцом немудрёный садок.
Не пора ли домой? Уже солнце садится…
Вдруг увидели: страшная чёрная птица,
Распростёрла крыла и парит на рекою.
Э, да тут непонятное что-то! Не стоит
Рисковать – надо спрятаться быстро в дубраве,
А то будет конец их и скор, и бесславен,
Не познают о жизни они ничего –
Им от роду по десять годков-то всего!
Из-за дуба ребята следят за вторженьем –
Превзошло то, что видели, воображенье:
То не птица была, а Гадунов дракон.
Вот на берег реки с рёвом мостится он,
Роет лапами гневно песок под собой,
Крутит хищно змеиной своей головой,
Дым с огнём из ноздрей его шумно валит,
Взгляд ужасен, и пасть жаждой крови горит.
Братья жмутся друг к другу: ой, мамочка! Жутко!
Спохватился Надей, шепчет яростно: «Дудку!»
И Радей чудо-дудку, не медля, достал,
И неведомо что во всю мощь заиграл:
Полилась из дуды разудалая пляска,
Поначалу дракон в удивлении трясся,
А затем стал притопывать, в танце упруго,
Лапы вверх задирать, да мотаться по кругу.
Гость незваный скакал, пока весь он не взмок,
Пока ниц не упал, шевельнуться не смог…
Тут заметил Радей: «Надо ставить дозор.
Сбегай, маме скажи, что в ночном мы с сих пор.
Да снеси ей улов, рыбу ждёт котелок...»
Полетел, не артачась, Надей со всех ног.
А как вместе сошлись, то под дубом легли,
И дракона, меняясь, всю ночь стерегли.
Рано утром, до солнца, лишь тот завздыхал,
Дудку вынул Надей и опять заиграл,
Встрепенулся дракон, подскочил и тотчас
Со стенаньем пустился в губительный пляс.
«Ох, – взмолилось, танцуя вприсядку, чудовище, –
Да когда же, когда этот лес остановится!
Всё плывёт пред глазами, смешались все краски,
Доконают меня эти дикие пляски!»
Вышел из лесу, важно ступая, Радей,
Руки в боки упёр, звонко выкрикнул: «Эй!
Кто таков? Да зачем к нам явился незваным?
Признавайся, а то станешь курицей драной!»
Испугался пришелец и выпучил очи:
«Мой хозяин в темницу запрятать вас хочет.
Я Гадунов дракон, а зовут меня Драк…»
– Не дракон ты хозяйский, ты, братец, дурак,
Коль легко угодил в нашу с братом ловушку.
И запомни: отныне ты наша игрушка!
Тут Надей дудку спрятал и из лесу вышел.
Что тут было! Дракон онемел, бурно дышит,
Смотрит с ужасом в ясные отрочьи лица:
«Ах, как болен я! Всё начинает двоиться!»
Вздрогнул он – да и рухнул всей тушею враз,
А Радей ему в самое ухо приказ:
«Охранять от чужих будешь наше село,
Да смотри: чуть чего – разрисуем чело!»
Тут сельчане над речкою стали сбираться,
На дракона дивиться, на дудку, на братцев,
Да сорока незнамо откуда взялась,
На дракона взглянула – и в небо взвилась,
Но настиг её камешек острый в пути –
Не удастся ей весть колдуну донести:
Это отроки в дело пустили рогатки –
Знают уж, сколь отвратны сорочьи повадки.
9.
Не пора ли Данилу проведать в походе?
Как дела у него? Что там с ним происходит?
Да пока ничего! Наш герой мчится плавно
На волшебной ладье к своим подвигам славным.
Позади уже Русь, там остались святыни,
Миновал он три моря, две жарких пустыни,
Дважды он опускался водой запастись,
И уж думал, ничто не случится в пути.
Смотрит вниз: а под ним третье море лежит,
В нём корабль с парусами под ветром бежит,
А вокруг, как горох, острова, острова,
И один в скалах весь, что твоя булава…
Но превратностей всё ж уготовано много,
Тем кто движется к цели опасной дорогой.
Не прогулку сулили событья Даниле –
Потому, небеса, вдруг дождём разразились.
Налилась и огрузла от ливня ладья,
Словно в тёмном колодце большая бадья,
Вниз, к земле её властно водою тянуло –
К островку неизвестному судно приткнулось.
И Данила решил: видно, быть по сему!
Остановку придётся здесь сделать ему
На денёк, или два, чтоб пополнить припас,
Да поход свой продолжить в назначенный час.
Лишь на берег сошёл – к нему мчится народ,
Непонятное что-то в волненье орёт,
Люди падают ниц, тянут к пахарю длани,
Словно он не пришелец, а Божий избранник,
Слышит речь он чужую, и хохот, и плач…
«Что такое? – кричит, – Ничего не пойму!»
Из толпы выступает весь в чёрном толмач
И, с поклоном учтивым, глаголет ему:
«Много лет ждёт царя этот дикий народ,
Предсказали давно, что он с неба сойдёт,
А тут ты к ним с небес, как подарок, упал,
Вот они и кричат: «Час великий настал!».
Вот такая у жителей острова блажь,
А зовут этот остров в округе – Мираж.
Ты не можешь уйти, не приветив народ,
А не то он от горя тут всех перебьёт…»
Огорчился Данила: «Свалилась напасть!
Как бы мне тут не сгинуть, совсем не пропасть!»
Ходу нету назад – с калитою и с плугом,
Он навстречу судьбе выступает с испугом.
К нему тут же несут золотой балдахин,
Он садится, идут люди с песней за ним.
Вносят пахаря в мраморный белый дворец,
Надевают на лоб драгоценный венец.
Вот пред ним уж вино, дичь лежит, виноград…
Только он изобилью такому не рад –
Мысль одна его гложет: да как же уйти?
А толмач тихо шепчет: «Пока потерпи…»
И смекает Данила: а толмач-то нездешний!
Озирает его: нос, как клюв, облик вещный –
Неприветлив и хмур – и глядит во все стороны
Взглядом мудрым и злым, как у старого ворона.
Тут заметил толмач непростое вниманье,
Поклонился с улыбкой кривой на прощанье,
И в толпе незаметно и быстро укрылся –
А Данила, не зря, прыти той подивился:
Не толмач это был, а коварный колдун –
Сам король колдунов всех – Великий Гадун!
И на острове том, с булавой колкой схожем,
Его замок на скалах крутых расположен –
Он тут рядом совсем – ну, почти за углом!
Но не знает Данила покуда о том…
Продолжение: http://www.proza.ru/2010/02/22/70
_________________________________________________________
Иллюстрация автора: рисунок, компьютерная графика, коллаж
Начало: http://www.proza.ru/2010/02/20/76