Алёша опасался ехать в машине- прошлый раз его стошнило. Мама взяла с собой несколько пакетов и держала их наготове в кармашках на спинках сидений. Ехать надо было чуть больше часа, а на даче их ждали бабушки. Вернее: одна бабушка и одна прабабушка. Они промчались по кольцевой дороге и свернули на юг.
Алёша рассматривал встречные и попутные машины, особенно восторгаясь, когда их обгоняла Скорая помощь или Милиция. Они проезжали Подольск. Жилые дома перемежались с промзонами. И вот, на очередном переезде, Алёша вскочил с заднего сидения и закричал:
- Атотанам, атотанам!
- Что случилось?- папа, едва не выпустил руль из рук.
Мама усадила Алёшу на место и дала ему бутылочку с водой. Тот отпихнул её двумя руками и, повернувшись назад, силился что-то там разглядеть.
- Атотанам,- чуть не плача, но уже тихо повторял он, одновременно показывая пальцем в сторону стройки.
На даче было весело. Бабуля Тая суетилась на участке, принимая участие во всех работах, забыв про тяготы Гражданской и Отечественной войн, голод двадцатых, тридцатых и сороковых годов. Она копала, поливала, полола и убирала урожай. Мытьё посуды считала своей привелегией. Стоило кому-нибудь зазеваться и оставить недопитый чай, он его уже не находил, а мытая чашка сохла в лотке на кухне. Набегавшись по участку, если не было срочной работы, она садилась у телевизора смотреть политические передачи или читать привезённые нами газеты. Очки ей для этого не требовались.
Бабуля Лера также не покладала рук. Полное удовольствие они получали, работая от темна до темна и жалуясь впоследствии друг другу на ломоту в спине и боли в коленях. Урожай участок приносил неслыханный. Замороженных ягод, варений и солений хватало до весны.
Алёшу приняли с распростёртыми объятиями. Для него это были две новые нянечки, ещё более ласковые.
- Алёша, скажи:"Бабуля Тая"- говорили ему и он отвечал:"Атута тата"
- А "Бабуля Лера"...
- Атута нена.
За два дня он много успел: помогал раздавать ложки за обедом; мыть посуду; подружился с Чарликом. Когда всем уже надоело- бросал ему мячик. Ночью упал с невысокой кроватки. Спускаясь со второго этажа, кубырём скатился по ступенькам, из-за чего папе пришлось срочно делать на лестнице низкие перила.
Вечером в воскресенье устало-отдохнувшие они поехали домой. Когда проезжали промзону, Алёша встрепенулся. Он внимательно смотрел в окно и вдруг снова закричал: "Атотанам!".
- Боже мой,- сказал папа, остановившись на обочине,- что же он там увидел?
- Давай подъедем, а то покоя не даст.
Они поехали по проезду между цехами. Алёша стоял, держась за спинку переднего сидения, и зорко всматриваясь в полутьму. Ехали метров семьсот. Наконец, Алёша пригнул голову и прижался к боковому стеклу, как бы пытаясь посмотреть вверх.
По-моему это здесь,- сказал папа и заглушил двигатель. Они вышли. За пыльным забором какого-то завода, возвышаясь надо всеми окрестными строениями, стоял высоченный башенный подъёмный кран.
- Тьфу, чёрт,- сказал папа,- его ж и оттуда видно.
- Конечно,- сказала мама,- только попробуй пойми, что он имел в виду "Подъёмный кран".
- Атотанам!,- сказал Алёша, показывая пальцем на громадную железяку.
Остаток дороги до дома проехали быстро. Алёша спал, мирно прикорнув на заднем сидении, мама клевала носом на переднем и только папа, когда его кто-нибудь рискованно обгонял, приговаривал с чувством: "Атотанам вас возьми!"