Если бы кто-то предложил мне облечь в рисунок или как-то схематично изобразить мою жизнь на листе бумаги, то я бы не придумал ничего лучшего, чем незаметно поставить одну маленькую и неуверенную точку где-то в углу листа так, чтобы тот, кто дал мне это задание, несколько секунд безуспешно напрягал глаза, пытаясь разглядеть что-нибудь, может быть, даже надел очки и, внимательно изучив белый лист, пришел к выводу, что моя задумка совсем не оригинальна. Он бы строго посмотрел на меня и глубокомысленно изрек, что я зря оставил лист совсем пустым, что я не могу никак не отметить сорок семь прожитых мною лет. Я бы с удовольствием выслушал его и после указал бы на свою маленькую точку. И если бы этот человек имел какое-то отношение к психологии, то он бы попытался как-то проинтерпретировать расположение и размеры моей точки. Он бы уже не считал меня неоригинальным занудой, потому что мне как бы немного удалось его провести; может быть, он задумался бы об уровне моей самооценки и попросил бы ещё пройти парочку тестов. А после тестов, если бы он вдруг оказался практикующим психологом, он предложил бы мне посещать его кабинет. В любом случае, этот человек должен был бы иметь какое-то отношение к психологии, иначе, зачем бы он давал мне такое задание? Но даже этот его исследовательский интерес ничего бы не изменил в том, как он воспринимает меня, долговязого угрюмого и почти седого человека в мятой одежде. Моя жизнь осталась бы для него малоразличимой точкой на белом, даже в том случае, если бы я заполнил лист яркими и запоминающимися образами из моего прошлого. Даже если бы я исхитрился и нарисовал бы на своем листе самую красивую девушку из всех, что когда-либо любили меня, рядом с ней изобразил бы миниатюрные достопримечательности, кропотливо собранные памятью со всех стран, что мне довелось посетить, в общем, попытался бы поразить воображение «психолога», то это совершенно бы никак не отразилось на сути дела. Потому что изобразить отдельную жизнь отдельно взятого че-ловека на отдельном листе бумаги также невозможно, как впихнуть историю средних веков в учебник для восьмого класса общеобразовательной школы. И любой образ, помещенный на этот лист, будет оспорен по значимости другим образом, любая картинка окажется слишком убогим срезом действительности, и, не закончив вести линию, ты отложишь карандаш в сторону, т.к. тебе станет понятна бессмысленность этой попытки охватить весь свой внутренний мир посредством одного разрисованного листа. Даже создав причудливую мозаику или комикс из всех доступных твоей памяти образов, уменьшенных до размера однокопеечной монетки, ты не закончишь свой рисунок или, если угодно, портрет свое жизни, т.к. твоя жизнь не может быть нарисована или рассказана. Возможно, тогда ты, сознавая собственную беспомощность, и решишь оставить лист пустым, пытаясь через всю эту белизну передать всю бездну черт и событий твоей жизни, ведь «в бесконечности наполненность равно, что пустота».
Но я в этом случае поступаю, как мудрый астроном, перед которым стоит аналогичная в сво-ей невыполнимости задача нарисовать карту звездного неба. Я отмечаю точкой в этом бесконечном космосе собственную звезду жизни и оставляю остальное пространство не закрашенным для заполнения другими звездами, об удаленности и размерах которых я не имею достаточных знаний. Таким образом, я решаю проблему изображения, но не раскрываю суть, т.к. никакое изображение не способно на это.