Он успел заснуть, не раздеваясь, прямо поверх покрывала, и спал тем самым пугающе - тревожным сном, который является у него предвестником припадка: бормотал, вскрикивал, метался во сне, словно в бреду. И ресницы слиплись от слёз.
Мой драчливый запал приугас. Я присел на край кровати, осторожно протянул руку и тронул его лоб. Жара не было – наоборот, лоб его был ледяным, как у мертвеца.
- Холмс, - шёпотом позвал я. – Вы в порядке, друг мой? Лучше бы вам проснуться. Слышите меня, Холмс? – и потряс его за плечо.
Он длинно, тройным всхлипом, вздохнул и, открыв глаза, посмотрел на меня с ужасом.
- Уотсон, земля! Свежая земля!
- Успокойтесь, Холмс, - проговорил я, думая, что он ещё не совсем проснулся. – Это просто кошмар, и…
- Да нет же! – нетерпеливо перебил он. – Это мясо на крыльце! Дурак, я должен был догадаться!
- Холмс, боюсь, я не совсем..., - растерялся я, но он уже вскочил на ноги с горящими глазами.
- Скорее, Уотсон, где у нас лопата?
- Вы с ума сошли! – закричал я, но получилось уже ему вслед. Подхваченный внезапным порывом, он выскочил на крыльцо. Я только и услышал, как с размаху хлопнула входная дверь.
- Куда это он? – перепугано спросила Рона. – Что ты ему сказал? Там же, снаружи, ужас, что творится!
- Ничего я ему не сказал. Не успел. Погоди-ка, я возьму свой плащ. И его, кстати, тоже. И прикрой дверь, пока её с петель не сорвало.
Я выскочил следом за Холмсом, поспешно натягивая макинтош. И сразу же задохнулся от ветра и хлещущих струй. Не было никакой возможности даже шагу шагнуть. Ураган бушевал, как ещё никогда на моей памяти. Деревья – толстенные яблони – гнулись под его напорами, как былинки. Несколько деревьев выдернуло с корнями и теперь перекатывало. Но догадаться об этом можно было только по ужасающему шуму – разглядеть хоть что-то и на расстоянии вытянутой руки было почти невозможно.
- Шерлок! – вне себя от беспокойства закричал я. Но ветер заткнул мне рот плотно, словно холодной и мокрой ладонью. Тогда я, ничего не видя и закрываясь рукой от ветра, спотыкаясь, поспешил наугад в сторону солнечных часов. И там едва разглядел копошащуюся фигуру.
Холмс затеял работу бесполезную и невозможную, напугав меня такой немыслимой для него нерациональностью. Он, действительно, вооружился садовой лопатой и пытался что-то ею раскопать, хотя ветер сбивал его с ног, выворачивал эту самую лопату из рук, крутя её, как флюгер, а почва сделалась жидкой грязью – не лопатой рыть, а ковшом черпать бы следовало. И он оскальзывался на ней, задыхаясь от ветра и ливня, пытаясь одышливо ругаться, но сплёвывая вместо слов только грязную воду. Наконец, упал на колени и, зажав лопату подмышкой, запустил в вязкое глиняное месиво обе руки.
- Холмс, Холмс, вы спятили! – я обхватил его за мокрые плечи, силой поднял, вырвал из рук лопату и отшвырнул в сторону. – Вы перемазались, промокли до нитки! Вы схватите бронхит! Чёрт! Да вы, похоже, и вправду не в себе!
Я почувствовал, что его колотит дрожь – от холода, от возбуждения или от того и другого вместе. Почти силой я потащил его в дом; он сначала упирался, но потом, видимо, опомнился и позволил увести себя.
- Переоденьтесь сейчас же в сухое, - строго велел я, - а потом объясните, какая муха вас укусила. Не то мы с Роной не знаем, что и подумать.
- Говори за себя, Джек, - вмешалась моя невеста. – Я прекрасно знаю, что подумать. Только, отец, не мог ли и ты подумать об этом в более подходящую погоду? То, что ты ищешь, едва ли сбежит.
- Мне приснился сон, - нетвёрдым голосом проговорил Холмс, проводя рукой по лбу. – Это всё из-за сна…Увы, мне снятся только скверные сны.
- Такое впечатление, - проворчал я, - будто вы и сейчас ещё не вполне проснулись Переоденьтесь же, вы простудитесь.
- Да-да, сейчас…
Он затоптался, и мне показалось, что уходить куда-то в глубину дома от нас одному ему смертельно не хочется, но в мокрой одежде было холодно, а в грязной – неловко, и он всё-таки отправился переодеваться.
- Сварю-ка я ещё по порции горячительного, - предложил я. – С корицей.
- Пойдём, я тебе помогу, - предложила Рона.
- Помоги, пожалуйста. А что, ты и в самом деле поняла, что произошло? Что до меня, боюсь, этот жуткий ураган только парализовал мои умственные способности, когда я выскочил наружу и словно оказался в центре апокалипсиса. Там ужас, что творится. И Холмс, как одержимый…
- Я знаю, о чём он подумал, потому что я сама тоже так подумала. Все ищут Перлинса, так? Сомнительно, чтобы он был жив.
- Сомнительно, - согласился я, смешивая ром с лимонным соком.
- Он пропал, а на территории усадьбы появилось разрытое место. Поневоле задумаешься.
- Да-да, мы и задумались. Но мы решили тогда…
-Что?
- Что это своего рода ловушка. Отвлекающий маневр.
Я рассказал о высказанных мне тогда соображениях Холмса.
- Снова мы возвращаемся к этому мистическому ребёнку, - вздохнула Ирония.
- Ну, ребёнок-то, может быть, и был, только не твой, - сказал я. – Разговор я не выдумал, да и Холмс, похоже…
- Военный совет? Без фельдмаршала?– Холмс вышел к нам в халате, на ходу собирая под ленточку волосы. Он улыбался, но улыбкой ненастоящей – вялой и слабой. И всё ещё вздрагивал.
- Слушайте, вы не больны? – встревожился я. – Вид у вас нездоровый.
- Нет-нет, не беспокойтесь. Вас внезапность моего порыва напугала? Просто мысль пришла неожиданно. Да и не такой уж я равнодушный чурбан, чтобы искать тело доброго знакомого в собственном огороде, оставаясь при этом в спокойствии и рассудке. Вы ведь поняли уже, о чём я подумал и отчего так взвился? – ещё одна болезненная улыбка.
Я внимательно посмотрел на него, недоверчиво покачал головой, но вслух сказал только:
- Вот, питьё уже готово. Давайте-ка, Холмс, примите эту микстуру, а то вы совсем продрогли.
- Нет, не нужно, - он присел к камину, протянул руки к огню. И длинные тонкие пальцы тоже дрожали. Огонь прыгающими точками отразился в его зрачках. Слишком широких зрачках. Меня словно ударило. Я быстро наклонился, схватил его лицо в ладони, резко повернул к себе, вскричал обвиняюще, разочарованно, стонуще – почти взвыл:
- Хо-олмс!!!
И глаза его затопило признанием вины. Дёрнул головой, вывернулся и стал смотреть в сторону, часто моргая, покусывая губы.
- Нашёл таблетки? – тихо и тоже виновато спросила Рона. – Плохо спрятала, да?
Холмс порывисто вскочил, метнулся в спальню. Я – за ним. Наклонившись над умывальником, он усердно пытался вызвать у себя рвоту.
- Поздно уже, - сочувственно сказал я. – Всё всосалось.
- Я только что принял, - не оборачиваясь, сказал он. – Это ещё от прежней дозы зрачки расширены.
- От прежней дозы, - без выражения повторил я. – Который же раз после перерыва, Холмс?
Он не ответил, как раз в этот миг добившись того, чего хотел, и корчась над умывальником от желудочных спазмов. Но я подождал и повторил:
- Который раз?
- Второй, - откликнулся он, стуча зубами. - Только второй.
Я не усомнился в правдивости его слов – Холмс никогда не лгал в ответ на прямой вопрос.
- А первый?
- Когда мы вернулись из дубняка. Чёрта убили… ураган… я подумал, что этот отравленный шип мог бы…, - Холмс бормотал потерянно, оправдываясь. – И как раз таблетки попались на глаза…
- Попались на глаза, говорите? – недоверчиво переспросил я. – Ну ладно. А где они теперь? Отдайте!
Холмс безропотно вытащил пузырёк из ящика стола и вложил мне в руку.
- Здесь всё, я надеюсь?
- Здесь всё, Уотсон, - по тону я понял, что он говорит правду.
- Пойдёмте, - я покровительственно обнял его за плечи, что, вероятно, выглядело смешно – Холмс выше меня больше, чем на голову. – Теперь вам тем более нужно выпить моего снадобья. Влечение своё вы сегодня, конечно, подстегнули, но ничего фатального пока не произошло. Идёмте же.
Мы вернулись в гостиную, где Рона не давала напитку остыть, придерживая кувшин у огня, и выпили по полной кружке. Рона ограничилась четвертью нашей дозы, и правильно сделала, потому что питьё получилось в прямом смысле слова сногсшибательным. Я ещё кое-как добрался до своей постели, хотя раздеться уже не смог. Холмс заснул мёртвым сном прямо в кресле.