Наши посиделки у костров довели до того, что я в полном своём уме и здравии превратился в одночасье из интересного и перспективного молодого специалиста в примака и куркуля.
Гнёздышко моёй любимой было свито на далёком краю города. Городские власти не очень привечали частный сектор: наша улица была проезжая в основном зимой. Добираться же мне до работы нужно было на трёх транспортах. Поэтому снилась нам с Надюшей комната в общежитии каким-то несбыточным блаженством. Мы не унывали, мы же были молодые, были, как все, обычными советскими людьми, у которых к концу семидесятых несколько поблёк в глазах коммунистический кумач. Но всё равно, некое такое розовое светлое будущее, чуть затянутое серой дымкой ещё светило нам.
Мой тесть Ван Николаич не ждал ни от кого милости, и с мичуринским порывом изобретал и прививал разные способы разбогатеть. Вскорости, как я появился, Ван Николаич зажёгся идеей покупать где-то бройлерных цыплят, и выращивать кур на мясо.
-Вот, студент, смотри.-бахвалясь, протягивал тесть мне тетрадку со своими расчётами. Студентом он добродушно кликал меня за мою выдающуюся худобу. Мы садимся с ним за стол, и я перепроверяю его расчёты: умножаю вес тушки на их количество, потом на рыночную цену, вычитаю расходы, умножаю на страховой коэффициент-такая замаячила сладкая сытая жизнь, что моя зарплата инженера показалась довеском. От торжественности момента не грех нам пропустить по стопке настоянной на калине водочки. Обычно мы с тестем балуем себя ею после баньки, куда приглашает нас по субботам Наиль, сосед. Теперь нам так хорошо от мечтаний. Мы и баньку себе построим, да и дом нужно расширить, пока ещё в нём ещё не появился крикливый житель.
Где-то в марте привёз тесть пробную первую партию жёлтопёрых. До этого он с неделю сооружал из подручных материалов не клетку, а некий супертермостат с автоматическими нагревом, освещением, поилками. Недаром, ведь, завод “Теплоприбор” находился недалече. И началась кутерма. Ещё мороз ночью прижимает, а им, "жёлтой халере”-как их звала тёща- требуется и температура, и влажность, и вентилируемая воздушная смесь. Татьяна Савельевна с ними целыми днями крутилась, ночью к ним вставала. Вот фуфайкой их укутает, а они через рукава повылезают и, глупые, поразбегаются. Тёща за ними все свои навыки значкиста БГТО повспоминала. Даром, что ещё до войны комсомолкой была. Ну а тесть был занят решением глобальных задач: какой должен быть оптимальный вес тушки, количество белков и протеина в кормах. Ещё и продовольственная программа висела на нём, ведь жёлтые черти ели на убой. Достал Ван Николаич два мешка зерна за три бутылки водки-выгодное дельце! Я их в полной конспиративной темноте таскал на спине по нашим хлябям от ближайшего асфальта, убегая от лая бросающихся на заборы собак.
Но признаться, я в этой афере участвовал больше в приглядку, поэтому и не упомнил всех перепетий. Только помню, что досталось нам всем, а уж про Татьяну Савельевну вообще не говорю. Поэтому и афера, что сами яйца золотые не несутся, и петухи здесь не при чём.
В октябре тесть с тёщей засобирались на Украину. По-человечески и по-житейски надо им было ехать помогать в невзгодах родственникам. Остались мы с Надюшей, и её кругленьким животиком. Ей в самый раз теперь нужны бульончики. Да и дело к зиме, на кур только впустую корм переводить. Бить нужно птицу!
В субботу, я не сразу, но, загнав в самый угол, поймал-таки петушка. Колотился он в моих руках предсмертным трепыханием, и я с трудом связал ему ноги, как поучал меня перед дорогой тесть. В углу двора для всяких хозяйских надобностей валялась колода. Я приложил бульонного кандидата на неё, и его сильные содрогания отдавались во мне, бередили душу. Жизнь билась и боролась в моих руках, отзываясь содроганием.
"Главное, чтобы он не мучился,”-думал я.- “Надо ударить точно. Я ведь не живодёр какой-нибудь. С понятием!”
Нежно, с лёгким ударом я опустил топор на петушковую шею. Левая моя рука неожиданно встрепенулась, петух вырвался и понёсся, словно я не связывал ему ноги. Он крутился в предсмертном танце по двору. Его гребешок печально откинулся в сторону, и с полуотрубленной головы хлестала и брызгала на цементный пол двора яркая кровь. Я погнался вслед, сердце моё подскакивало вместе с конвульсиями птицы, и я ощущал себя то незадачливым студентом, недоделком, не умеющим, всего ничего, умертвить птицу, то бесчувственным чурбаном, убийцей, палачом. Во рту невкусно ощущался скатавшийся горький запекшийся комок. Я казался смешным себе, шизоватым придурком, гоняющимся за агонизирующей жертвой, всё сильнее задыхаясь от приступов тошноты.
Когда я занес тушку в сенцы, чтобы Надя её ощипала, любимая ждала меня с вопросительной усмешкой: “Ну? Как ты, успешно сдал экзамен по курсу главы семейства?"
Когда Надька увидала меня, её улыбка разом сошла. Она быстрым тревожным взглядом обежала по моим рукам, ногам, всему мне. Я был определённо белее зажатого в руке мёртвого петуха.
Надюша говорила позже, что куриный супчик получился превосходным. Я не смог его есть.
19.02.2010