– Да погодите, мужики, у меня вон акты!..
Хм… У всех акты. Лодка в заводе, один сплошной акт. Если сбоку посмотреть – ржавая банальщина. Если изнутри – дас ист фантастишь.
– Коля, хлобыстни стопу и беги дальше, – это старпом.
– Андрей Вениаминыч, стопа никуда не убежит, а там замена кабелей в пятом отсеке…
– Ну... как знаешь.
Хлоп! Хорошо пошла. А она всегда хорошо идёт. Даже на небоеготовой подводной лодке. Народ её создал, народ её построил, народ (флот-то у нас рабоче-крестьянский) заэксплуатировал донельзя, народ теперь её и восстанавливает. Следит за восстановлением тоже народ – рабочие и крестьяне в погонах разных рангов. Всё один и тот же народ. Лодка выйдет из ремонта (а кто сказал, что чудес на свете не бывает?), и супостат получит по полной.
– Наш Коля совсем забегался, – командир БЧ-2 вытер седые усы.
– И правильно делает, – заметил командир «стратега». – Я вот на вас посмотрю-посмотрю, да и расчехлю однажды свою кюретку.
– Товарищ командир, в БЧ-2 всё по плану.
– Ну, раз по плану, то наливай предфинишную, и по домам.
Замшелый ракетчик плеснул в каждый стакан на два пальца. У него и в самом деле практически не было проблем – в отличие от командира БЧ-5, у которого проблемы не кончаются, а напротив, колосятся похлеще казахстанской яровой.
Бывают тупые замполиты (кто ж не знает?). Бывают тупые старпомы – но это только так кажется: ты вот стань старпомом стратегического атомохода, а я посмотрю. Тупых командиров не бывает по определению – всё же шестнадцать ракет, в каждой по семь буйных голов, кто ж тупому доверит? Опять же: стань командиром, и я посмотрю. А вот с тупым командиром БЧ-5 лодка просто обречена. Она либо никогда не отвалит от пирса, либо отвалит, но вскоре все будут рыдать, поминать и читать убийственные совсекретные директивы Главного штаба. Тьфу, тьфу, тьфу.
Предфинишная упала «на зачёт», а через десять минут и финишная. В коридоре послышался громовой диалог, в котором некто голосом «деда», то бишь командира БЧ-5, любезно предложил кому-то поцеловать и оседлать чей-то распаренный лингам. После этого дверь шваркнула, и в кают-компанию ввалился хозяин раскатистого баса, зажавший под мышкой неимоверную пачку актов, ведомостей и накладных.
– Прошу добро, Сан-Петрович… всё состоялось, и больше никаких проблем с заглушками. Я обещаю.
– Добро, Николай Аркадьич. Вот все бы так…
– Имею право? – механик вопросительно глянул на командира лодки, а затем на стоявший около него стакан без подстаканника. В стакане было налито нечто прозрачное как раз на два пальца.
– А то ж. Конечно, имеешь, – милостиво разрешил командир.
И еле заметно пожал плечами, поскольку в стакане была обыкновенная вода, которой командир только что запивал ядрёное шыло. Механик схватил вожделенный стакан и залпом опрокинул в рот, но глотать пока не стал – понятно почему. И наступила минута, которую принято именовать «момент истины».
Выплюнуть несусветную гадость не позволял этикет. Проглотить же мешала обычная брезгливость, обида и досада на несправедливость окружающего мира. Человека (а тем более – флотского офицера), настроившегося глотать спирт, не обрадует ни коньяк, ни бренди, ни ром, ни самогонка. Чего уж там говорить про банальную и даже пошлую пресную воду из-под краника.
Поскольку момент истины затянулся, командир неспешно подвёл итоги:
– Что ж, братцы-кролики, план на день выполнен практически на все сто, и это вселяет надежды. Ура, поскольку могло быть хуже. Соответственно: время – двадцать полста; так что все, кому положено – по домам. Завтра трудный день, я бы даже сказал – ужасный. Завтра ответственные работяги придут чинить наш чахоточный торпедный аппарат. Поэтому не усугубляйте, товарищи. Николай Аркадьич, вы всё?
Глаза механика выражали остекленелость, обычно присущую взгляду голубой акулы. Он судорожно кивнул; вода всё ещё продолжала оставаться во рту.
– Товарищи офицеры, прошу не добивать раненого матадора, – сказал командир, улыбнулся и встал из-за стола.
И только когда все вышли, Коля сплюнул обратно в стакан застоявшуюся во рту мерзость под названием «аш-два-о».
Это не экипаж, это сволочи, растаманы и готтентоты. Ну разве не так?
Не так. Потому что не сволочи, а конченые сволочи. Ведь и двух дней не прошло, как…
Короче, Коля опять носился по отсекам с пачкой актов. Следом за ним на цыпочках трусили свежеоплодотворённые командиры дивизионов БЧ-5. До выхода из дока оставалась неделя, а на подводной лодке, как ни крути, всё железо замыкается на электромеханическую боевую часть. Работы – груда, и даже больше. Именно поэтому Коля, законченный хохол и потому страстный любитель сала, пропустил раскладку этого самого сала всё в той же кают-компании.
На этот раз происходило вечернее проставление доктора, которому не то ЗАГС, не то суд наконец-то дал развод, причём дал без проволочек. Распоряжался за столом, как и положено, старпом, который в деле собственных разводов и последующих свадеб заслуженно считался непревзойдённым докой. Кроме положенного докторского шыла, на стол лёг солидный шмат настоящего украинского сала – прощальный привет от бывшего тестя-шахтёра.
– Где механик? – спросил командир лодки, хотя ответ знал заранее.
– На Пульте, тащ командир, – ответил всезнающий ракетчик.
– Будем ждать? Семеро одного…
– Сан-Петрович, я ему уже трижды сказал. А он – «щас» да «щас».
– В ином случае я бы говорил о неуважении к сослуживцам, – сказал командир и сглотнул слюну. – Но не в этом. Ладно... Старпом, поехали. Видит Бог, мы приложили все силы, чтобы соблюсти протокол. Ну что ж, док… с освобождением тебя. От пут, так сказать…
– За свободу!
– За свежий воздух!
– Док, будь здоров.
Короче, через четверть часа сало безвозвратно кончилось. В прозрачной же ёмкости ещё было.
– Дед убьёт, когда узнает, что без него сало сожрали, – сокрушённо сказал штурман.
– Кого? – спросил минёр.
– Всех, – ответил штурман с печалью. – Кроме командира и старшего помощника.
– А ты не ссы, Виталь-Лексеич, – ракетчик вдруг блеснул глазами. – Всё будет в ажуре. Прошу добро, товарищ командир?
– Валяй, – пожал плечами тот, хотя и не знал коварный замысел командира БЧ-2. Он был уверен в своих офицерах, как в самом себе – хороший командир хорошего экипажа.
Через пять минут повелитель шестнадцати семиголовых драконов приволок пластинку белого фторопласта размером десять на пятнадцать и толщиной миллиметров пять.
– У-у-у, й-йоп же ж твою мать, с кем приходится плавать, – обалдело покачал головой командир лодки.
– А не фиг опаздывать, тащ командир, – сказал старпом. – Правильно? Ремонт ремонтом, но кто не успел, тому не тапки.
– Ну-ну, – только и успел сказать кэп, как в кают-компанию втёк механик Коля. С кипой бумажек, которые, казалось, приклеились к его подмышке навсегда.
– Прошу добро, товарищ командир? Всё в ажуре, и пока они не устранили, хер я им чё подписал. Имею право?
– А как же, Николай Аркадьич. Конечно, имеешь. Вон твоя стоит.
Механик, наученный недавним горьким опытом, поднёс стакан ко рту и незаметно (хы!) понюхал. Пахло спиртом. Он опрокинул стакан и только потом оглядел поле боя. Посреди поля одиноко торчал нетронутый бутерброд с салом – хлеб сверху и хлеб снизу.
– Мой?
– Твой, чей же ещё.
Механик ухватил «бутерброд», прищурился, прицелился… и махом откусил половину. Вернее, попытался откусить. «Сало» не поддалось. Он плотнее сжал челюсти – результат тот же. Тогда он начал пилить «сало» зубами; в этот момент штурман понемногу начал сползать под стол. Коля же впился оскаленными резцами в упрямый фторопласт и начал тянуть бутерброд от себя. Затем попытался его раскачивать, не вытаскивая зубы из «сала». Вслед за штурманом с кресла поехал старпом. Невозмутимость сохраняли лишь командир с ракетчиком, хотя это стоило им невиданного напряжения внутренних и внешних сил. Судя по всему, зубная формула у механика была завидной. Когда Коля вновь обнажил вонзившиеся в кусок «сала» клыки и принялся остервенело мотать головой в обе стороны, не выдержал и повелитель драконов. Кажется, из-под него даже что-то такое потекло.
– Ножик возьми, – заботливо посоветовал командир. – И плесни-ка себе ещё, оно лучше пойдёт.
…Лишь после воздействия ножиком перед Колей обнажилась вся глубина окружившего его коварства… и ведь надо же – ведь все ж вокруг свои, а…
Короче: не прошло и суток после выхода лодки из проклятого дока, как Коля сумел-таки отомстить негодяю-ракетчику. Хо! И не просто отомстить, а ещё как отомстить…
Но это уже другая история.
Мораль (на всякий случай): не всегда то, что торчит над водой, бывает лебедем.
То есть – лучше сначала убедиться, и лишь потом вкушать.
Вот.
2008
* из ненапечатанного сборника «Макароны по-флотски»