ПОГОРЯЧИЛСЯ
«Всякий пьяный шкипер
уповает на проведение. Но
провидение иногда направляет
корабли пьяных шкиперов на скалы».
Бернард Шоу
– Сонь, что-то я никак согреться не могу? Всё тело дрожит и одеяло ты, вроде, теплое накинула, – произнёс, проснувшись и находясь в согнутом положении «калачиком», Василий, жилец дома №13 по улице Автодорожной.
– Я сама зуб на зуб не попаду. Давно не сплю, а ты храпишь, как паровоз на подъёме. Наверное, опять кочегары в котельной проспали. Сходи, потрогай батареи.
Василий, дрожа, решительным движением рук скинул с себя стёганое одеяло, спустил ноги с кровати, и их еще не остывшие подошвы, едва коснувшись пола, почувствовали омерзительный холод, вынудивший его скачками на цыпочках ринуться к окну спальни, под которым находилось то, что еще вчера излучало тепло, создавая в комнате уют и благополучие.
– Холодные, как смерть, – пролепетал Василий. Опять из-за этих алкашей не выспишься, и днём на работе будешь ходить полусонным. Благо – дети у тещи, а то бы они перепростыли. Надо что-то делать.
– Ты, давай, стучись к соседу Петьке и узнайте, что там в котельной, – скомандовала Соня.
Василий наскоро втиснулся в спортивный костюм, который он надевал, находясь дома, в тапочках на босу ногу через мгновение стоял у двери соседа Петьки, живущего на одной площадке с ним, и уверенно давил на кнопку звонка. За дверью послышались обрывки речи, покашливания и, наконец, возглас: «Кто там?»
– Петр Петрович, ты еще живой? У тебя батареи теплые?
– Какой чёрт теплые. Это ты, Вась? Холодина ужасная. Сейчас открою. Не успели осенние холода наступить, а в отопительной системе опять неполадки, – продолжил Петрович, приоткрыв дверь, – пощупай.
– А что щупать? У нас такие же.
– У тебя хоть жена молодая, неужели не согрелись?
– Да хватит тебе. А то у тебя старая? Ладно. Не время шутить. Давай что-нибудь предпринимать.
– Сколько на часах, Женя? – обратив взор в полутьму квартиры, крикнул сосед.
В комнате вспыхнул свет настольной лампы, и жена Петра прищуренными глазами впилась в лежащие на тумбочке настольные часы. Без 20-ти пять.
– Ну что? Придётся одеваться и идти в котельную. Пойдём, Петр Петрович? Как-никак вдвоем – уже не один.
– Идти, так идти. У нас в городке всегда друг на друга надеются, – пробормотал недовольно Петрович, – одеваемся и – ай да.
Через несколько минут нетерпеливые соседи были уже у дверей котельной. Котельная, находящаяся в трехстах метрах от тринадцатого дома, представляла собой покосившееся небольшое зданьице, с высокой железной трубой. Внутри помещения располагался котёл, а остальная часть котельной была завалена углём. За кучей угля у противоположной от входной двери стены «заботливыми» кочегарами были уложены. Старый матрац и стёганое замызганное одеяло, что служило им в определённой степени постелью. «Зажег дровишки в топке, подбросил туда побольше антрацитика да и заваливайся на постельку, и хоть тебе лежи, а хоть и вздремни», – рассуждали кочегары.
Зашли. Видят: никого нет, топка не горит. Кругом тишина и покой. Они стали внимательнее всматриваться в полумрачное помещение – ничего не видно.
– Нашел! Вот он, спит мерзавец, – вскрикнул внезапно Василий и давай тормошить лежащего на «постели» человека. И тут же опешил.
– Петь, а он кажется, мертвый. Не шевелится и не дышит. Бежим отсюда и заявим в милицию.
Петр подошёл к лежащему человеку, чтобы удостовериться, жив он или мертв. Потрогал его за плечи, пытался потормошить, но тщетно.
Наперегонки помчались Петр и Василий к опорному пункту милиции, что был недалеко, в общежитии технического училища.
– Там, в котельной кочегар мертвый валяется. Идемте с нами, – запыхавшись, еле вымолвил Василий, обратившись к дежурному милиционеру.
– Где, какой ещё кочегар? Что плётешь? Ты в своём уме? – протрубил недружелюбно дежурный сержант, – мне уходить нельзя.
Через паузу, сосредоточившись, продолжил уже серьезным тоном: «Сейчас доложу по службе старшему». – И начал звонить.
– Алло! Алло! Мне – капитана Кожина. Товарищ капитан, это сержант Спирин докладывает: у нас в котельной, на нашем участке – мёртвый человек. А? Что? Не понял? Да, да, ясно. Есть!
– Сейчас приедет капитан Кожин, а вы уходите на улицу, и там подождите, – сказал милиционер, кладя трубку телефона.
Ожидать пришлось недолго, соседи даже не успели и по сигарете выкурить.
– Кто тут сообщил о мертвеце? – Строго обратился прибывший капитан к стоявшим у двери кабинета мужчинам.
– Мы, капитан, – заспешил с ответом Василий.
– Это – так, сержант, или шутка?
– Вот они сообщили, говорят, своими глазами видели.
– Смотрите, а то я вам напомню, что положено за ложное показание.
– Садитесь в машину и едем. Если что, будете понятыми…
... Капитан, окинул взглядом полумрачное помещение котельной, похожее больше на кузницу довоенных лет, нежели на нормальный теплоэнергетический источник, и не без труда заметил лежащее у стены за бугорком угля безжизненное тело истопника. Тот лежал на боку в старой изодранной фуфайке на почерневшем от угольной пыли матраце. Голову его слегка прикрывала шапка, сшитая из собачей шкуры, у которой «уши» торчали, будто у черта рога. Вся физиономия истопника была измазана угольной пылью. Ну что есть тебе – шахтер.
Служивый, как положено, составил акт, дал расписаться понятым, и направился в медпункт. Вскоре прибыли медработники, обследовали труп бедолаги и увезли его.
Капитан милиции стал расследовать факт смерти кочегара Семёна. По медицинским данным, смерть наступила от черепно-мозговой травмы, нанесенной тяжелым предметом. Кто бил, когда и зачем – трудно было предположить. Милиционер решил допросить каждого из трёх истопников, посменно работавших в течение суток. И уже первый из них с самого начала допроса лихо удивил капитана.
– Как фамилия?
– Кузькин.
– Имя?
– Юрий Федорович.
– А, это Вы, Юрий Федорович, не хотите лечиться от алкоголизма? Что молчите?
Вошедший потупил глаза, уставился взглядом в пол и решил отделаться молчанием. Капитан тем временем продолжал:
– А ну, скажите-ка Вы, когда в последний раз видели Семена Дроздова, которого нашли в котельной с проломанным черепом?
– Что? Семку кто-то «того»?!
– Да,....«того». Замочили.
Кузькин неожиданно покраснел. На лице его появились крупные капли пота. Он какое-то время молчал, с удивлением глядя то на капитана, то на сидящего рядом сержанта. Вдруг он вытащил из кармана куртки носовой платок, закрыл им свое лицо и стал плакать, ну – прямо волком, выть. Милиционер опешил.
– Что с Вами, Юрий? Я понимаю. Вам жалко его, но Вы же – мужчина. Говорите, если что знаете по существу.
– Капитан, – со слезами на глазах выдавил Юрий, – это, оказывается, я виноват в его гибели. Это я погорячился. Но не умышленно. Вот – крест святой, не умышленно. Меня черти попутали. О-ох, Сеньку жалко! И как же я его не узнал? Ведь темно было, темно. Я перед вечером решил зайти в котельную. Смотрю: никого нет. О-ох, Сеньку жалко. Я еще окликнул, зная, что Семён дежурит, думал с ним по стопке выпить. Ох, Семён, Семён, как это я тебя не узнал? И вдруг вижу: на угольной горке маленькие чертики друг за другом шагают, да как будто приплясывают. А за ними из-под кучи угля выползает огромный чёрт, с человеческий рост, ну самый настоящий чёрт; весь чёрный, косматый и с рогами. Одни глаза блестят. О-ох, что ж я наделал? Я, не долго думая, хватаю попавшуюся под руку кочергу и, что есть силы, стукнул по голове чёрта. Он так и упал. Сразу исчезли и все маленькие чертенята. Перепугался я до смерти и, не помня себя, добрался до своей хаты, забился на сеновал и, даром что было холодно, проспал до утра. Ох, Семена жалко! И мне – тюрьма!
Октябрь 1999 года