ПРАЗДНИК ДУШИ
«Истиной мерой достоинства
человеческого сердца является
способность любить».
Севинье Мари
Уходящее за горизонт огромное оранжевое солнце, несмотря на вступившую в свои права осень, щедро ласкало город, играло бликами на здании, к которому устремился наш герой. Именно в нём работала его любимая женщина, его пассия, его мечта.
Повод к встрече был идеальный – день рождения Сашеньки. Дмитрий Дмитриевич с утра успел ей позвонить и напроситься на встречу.
Он стоял в тени раскидистого дерева, с трудом сдерживая дрожь во всем теле. Нервную «лихорадку» не помогали успокоить выкуриваемые одна за другой сигареты.
До условленного времени оставалась пять минут, и Дим Димыч не сомневался, что Она, пообедав, придёт обязательно, и гнал оставшиеся минуты: скорее, скорее! Мысли хаотично перескакивали с одной темы на другую, но неизменно возвращались к ней, такой желанной, прекрасной, благородной, неземной...
Знал Дим Димыч Сашеньку более двух десятков лет, но открылся ей в своих чувствах совсем недавно. Тогда, коснувшись ее руки, он вдруг почувствовал, что всё его тело будто пронзило электрическим током. Волна нежности ударила в сердце и уже не уходила ни на минуту. Целый день он был сам не свой, дела не ладились, сердце ныло, какое-то томное, расслабленное состояние вселилось в ноги, мозг, руки. С тех пор он сохранил к ней самые теплые чувства.
И вот теперь всё воображаемое приобретало реальные очертания. Дверь открылась, и на порожках появилась Она. Лебедем проплыла по другой стороне улицы, с улыбкой взглянула на Диму, кивнув головой – мол, переходи сюда.
Дим Димыч вроде был готов к этой долгожданной встрече, но в этот момент как будто гири потянули его ноги к асфальту. Он стоял на том же месте, сердце выскакивало из груди. «Иди скорее к своему счастью», – говорил он себе, но с места сдвинуться не мог. Наконец сделал первый шаг, второй, и уже, забыв об осторожности, птицей летел навстречу этому небесному созданию.
Она стояла вся в лучах заходящего солнца. Казалось, что света на улице удвоилось. Ее золотистые волосы волной лежали на плечах, призывно маня. Всё, в чём была она одета, так шло ей к лицу, украшало ее, гармонировало с цветом глаз и яркими губами, что Дим Димыч снова растерялся, оробел и, заикаясь, как юный мальчишка, впервые объясняющийся девушке, прошептал давно подготовленную фразу;
– До чего же ты мила и прекрасна сегодня! Здравствуй!
– Здравствуйте, – тоже как-то скованно произнесла она, и её глаза увлажнились, видно, от нахлынувших чувств и волнения.
– Как я ждал нашей встречи. Думал, умру, не дождусь.
– Я тоже ждала, – и она перешла на шепот.
Говоря это, она тревожно оглянулась по сторонам.
– Саша, забудь обо всем. Я понимаю, у нас так мало времени. Видишь, на улице почти и нет никого, но если хочешь, пойдем туда, в тихий переулок.
Она кивнула головой в знак согласия.
– Поверишь, я так много хотел сказать тебе. Сочинял весь день целые оды в твою честь. Представлял, как буду стоять рядом, и любоваться твоей улыбкой, целовать твои руки. А теперь и не знаю, с чего начать.
Она молчала, теребя кончик шарфика, и изредка поглядывала на него зовущим, магнитным, очаровательным взглядом.
– Милая Саша! Сегодня у тебя день рождения! Поздравляю тебя от всего сердца! Я рад, что ты родилась, что ты есть на свете, что я встретил тебя. А это – тебе.
– Что такое? Зачем? – как бы откачнулась она от протянутой Дим Димычем коробки мармелада. – Вы так внимательны.
Дим Димыч уже чувствовал, что дрожь в коленях уже проходит, голова становится светлее. К нему возвращалась уверенность и уравновешенность. Он понимал, что небезразличен этой женщине и, обдумывая каждую фразу, стал говорить ей всё, что хотел, ласкал словами, взглядом, иногда дотрагивался до локтя...
– Я ещё приготовил подарок. Стихи. Помнишь, обещал тебе в телефонном разговоре. Но только строго не суди.
Она запрокинула голову, звонко рассмеялась, взяла его руку и сказала:
– Вот стихи я люблю. Могли бы и по телефону почитать. Кстати, мои сотрудницы держали «ушки на макушке», когда Вы звонили. Спрашивают: «Кто это звонит?» Пришлось отшутиться: «Поклонник. Не только вам звонят, но и мне. Чем же «наши» хуже «ваших»?» Они и умолкли.
– Молодец, действительно в таких случаях надо отшучиваться. А то и открытым текстом говорить. Скорее отстанут. Знаешь, есть такой анекдот; «Провёл один мужчина ночь у своей любовницы в прекрасном расположении духа, а к утру – загрустил. Как-никак, а домой возвращаться надо. А там... Заметила это его партнёрша и говорит: «Ты не тревожься. Иди домой, смело нажимай на кнопку звонка, только не забудь заложить за ухо карандаш. Будет всё нормально. Если будет спрашивать, где был? Так и говори: у любовницы. Главное не ври. Понял?» Озорник поплёлся домой. Жена открыла ему дверь, строго, с упреком, выпалила: «Где был? Где тебя черти давили?» – «Где, где? У любовницы. Всю ночь развлекался.» Всмотревшись внимательно в лицо мужа и увидев за ухом карандаш, сбитая с толку жена обрадовано выпалила:
– Врёшь, стервец, опять с мужиками «пульку» расписывали.
– Да, а где стихи или оды?
– Они здесь и сейчас предстанут пред Вашими очами.
– Они действительно мне посвящены? Или такой чести удостаиваются и другие женщины? – шутя, спросила она.
– Стихи только для тебя, – серьёзно ответил Дим Димыч и передал ей открытку с текстом стихов. Она стала читать:
«В который раз берусь я за перо,
Чтобы излить бумаге свои чувства.
Всплывает милый образ предо мной,
Наполненный взор нежностью, и грустью...»
Она читала текст, шевеля губами, периодически поднимая на него глаза, улыбалась и снова читала, перечитывала. Видно было, как её руки вздрагивали, глаза искрились, лицо румянилось. Написанные два дня назад строки, казавшиеся совершенными, вдруг показались ему слабыми и бездарными. Он смутился, покраснел...
Саша заметила его замешательство. Чуть склонилась над открыткой, коснулась его лба своими чудными золотыми кудрями, произнесла: – «Нет ничего лучше».
Закончив читать, она сказала:
– Спасибо, я буду беречь их всю жизнь.
От этих слов Дим Димыч даже вспотел. Он понял, что рядом с ним такая тонкая и воспитанная женщина, которая не осудила его, не унизила, не оттолкнула.
Щёки её стали розовыми, губы, красивые и зовущие, так манили, что, сам того не замечая, Дим Димыч потянулся к ней и коснулся губами её щеки. Он опять весь затрепетал. Она не отпрянула. Не воспротивилась. Сделала вид, что ничего не произошло. Боже, какое счастье!
Вдруг Дим Димычу пришла мысль, что в их тайные чувства, отношения может внедриться чья-то жесткая рука и всё поломает, испортит. Он даже вздрогнул.
– Знаешь, друг мой, держи подальше эту открытку. Это – только наше: моё и твоё. Никому не показывай.
– Об этом можете не беспокоиться. Я понимаю.
Они долго ещё шли по переулку, молча наслаждаясь возможностью быть рядом. Так, наверное, чувствуют себя две чайки, в любовном порыве оторвавшиеся от стаи и парящие над морем, взмывая вверх и опускаясь, касаясь ласково, друг друга крылом...
Дим Димычу казалось, что лучше этих минут в его жизни не было.
А что же Сашенька?
Её состояние тоже было необычным. Много лет она, занятая мужем, детьми, не увлекалась никем, не обращала внимания на сладострастные взоры встречных мужчин. Далека была от всяких романов. И вдруг – встреча. Казалось бы, в уже погасшем сердце что-то перевернулось, встало на дыбы, опалило зноем юности, вселило в каждую клеточку сладкую истому ожидания – что будет дальше?
Ни ему, ни ей и в голову не приходило терзать, укорять себя за измену, «двойную жизнь». Им вместе было хорошо и радостно. И жизнь повернулась к ним счастливою стороной, заставив светиться изнутри, радоваться людям, работе, даже при семейных неурядицах.
Он знал: Она есть. Я для Неё что-то значу. Я люблю Её. Она чувствовала, что Он – тот самый человек, которого суждено было встретить в жизни. Её «половина». И от этого сердце билось радостно и тревожно.
Незаметно Он и Она дошли до остановки трамвая. Каждому надо было «идти своим путём».
Дим Димыч летел домой, словно на крыльях. Радость переполняла его грудь. Встреча сама по себе радовала его и вселяла большие надежды. «Было общение взаимно радостное и взаимно приятное. Был праздник души. А что ещё для жизни надо?» – размышлял он…
...Солнце постепенно «пряталось» за горизонт, и его всё ещё ласковые лучи продолжали озорничать на лицах прохожих, довольных хорошей погодой, они общались друг с другом, улыбаясь. Всем было хорошо.
...А Сашенька, направляясь домой, думала: «Всё. На этом все кончено. Никаких больше встреч не будет. Ни к чему».