Иссказитель

Тем, кто так успешно разбудил во мне Зверя,
с благодарностью посвящается

ИССКАЗИТЕЛЬ

«Если бы одни умирали, а другие нет, умирать было бы крайне досадно»
Лабрюйер

Пролог
Последний день близнецов

© 2007-2008 СирИн

- Ненавижу утро!
Разбуженные будильником девочки-близнецы сидели в своих кроватях. В комнату вошла миниатюрная женщина, на вид едва за двадцать, на последнем месяце беременности.
- Доброе утро, девочки. Пора вставать. У вас сегодня экзамен, поторопитесь.
- Мам, ты смеёшься? Что доброго в этом утре? Я спать хочу! – возмутилась одна из сестер.
- Северина, перестань ныть. Вот сдадите экзамены, начнутся каникулы, тогда и выспишься.
- До конца экзаменов еще дожить надо! А спать я хочу прямо сейчас!
- Мамуль, ну зачем нам сдавать экзамены в этой школе, если осенью мы все равно поступаем в Школу Веды? – поддержала Северину сестра.
- Снежана! Что за разговорчики, словно вам семь лет. Вы взрослые четырнадцатилетние девицы и должны сами понимать необходимость образования! И с чего вы решили, что в Школу Веды принимают неучей? А ну живо вставайте и марш умываться! Через пятнадцать минут жду вас на завтрак.
И мать вышла из девичьей.
К завтраку сестры спустились во время.
Их отец, красивый высокий мужчина средних лет уже сидел за столом. Свою внешность двойняшки унаследовали явно от него: такие же пшеничные густые волнистые волосы, ярко-синие глаза, очаровательные ямочки на щеках (которыми сестры умело пользовались в корыстных целях), особая стать северян. Ну ничего общего со своей невысокой, сероглазой, черноволосой, изящной, как египетская статуэтка, хрупкой матерью. 
- Доброе утро, папа.
- Доброе утро, девочки. Завтракайте и отец Эдуард отвезет вас в школу, он как раз едет в ту же сторону.
- Спасибо, пап, но мы лучше на автобусе, чем с этим отцом Эдуардом.
- Чем он вам так не угодил? – слегка улыбнулся отец. Выглядел он очень устало, почти болезненно.
- Ну, знаешь, какой-то он э-э-э… не правильный.
- Вот как?
- Да, и взгляд у него такой м-м-м… крысиный.
- Девочки, перестаньте! – оборвала близнецов мать. – Не забывайте, что вы говорите о человеке, причем о взрослом, даже пожилом человеке, который был учителем и другом вашего дяди Акинака! И ты, Гладиус, не потакай им!
Сестры уткнулись в свои чашки, продолжая, однако, весело перемигиваться с отцом.

- Автобус! Не успеем. Полетели? – предложила Северина сестре, когда они вышли из родового замка, в котором жила их семья уже несколько сотен лет.
- Ага, сверкая нижним бельём? Не забыла – мы в школьной форме, а не в брюках.
- Тогда бежим!
И они понеслись со всей скоростью, на какую только были способны их юные, кипящие жизнью тела.

- Любуешься дочками, Хель? – Гладиус подошел к стоящей у окна жене, обнял и нежно поцеловал в ушко.
- Какие они ещё дети. Не хочется отпускать их далеко от себя.
- Это ты про Школу Веды? Да, мы будем видеть их лишь на каникулах, но так надо: девочки не научатся волшебству в обычной школе.
- Я знаю – вздохнула Хель.
- К тому же ты будешь занята хлопотами с малышами – и он бережно погладил живот жены. – Время пролетит незаметно.
Хель улыбнулась мужу:
- Как чудесно, что у нас снова будет двойня. Давай опять дадим детям обычные  имена, пожалуйста.
- Милая, так нельзя. Я должен хотя бы одному своему ребенку дать имя, традиционное для моего рода.
- Но называть ребенка холодным оружием!
- Так в нашем роду поступают с его основания, ты же знаешь.
- Но когда родились Снежана и Северина, ты мне уступил.
- Значит, теперь твоя очередь уступать, Хель.

В холле у большого школьного окна напротив двери кабинета, где шел экзамен по географии, собралась стайка восьмиклассниц.  Они уже вполне благополучно все ответили, поэтому могли себе позволить расслабиться и посплетничать.
- Слышали новость: Снежана и Северина на следующий год переходят учиться в другую школу.
- Тоже мне новость – презрительно процедила одна из девочек. – Конечно, где им с нами, простыми смертными учиться. Они же эльфийских кровей. Таким только и место в Школе Веды.
- У них только дед эльф, а бабка – сильфида – пояснила другая.
- Все равно в крови полно волшебства, вечно они им выделываются! То летают напоказ, то зимой буран устроят…
- А помните, как они прошлой зимой катали всех на санках с парусом! Вот здорово было!
- Ну да, здорово – для такого ребенка, как ты. Надо же событие: на саночках её прокатили.
Дверь кабинета открылась. Вышла новая партия ответивших, в том числе и двойняшки, о которых шла речь.
- Ну как? – жадно спросили у них.
- На отлично!
- Какой билет?
- У меня девятый, а у Снежки – семнадцатый.
- Наверное, магией пользовались, поэтому и сдали – резюмировала их оппонентка.
- И как ты догадалась? – насмешливо протянула Снежана.
- Странно, что учителя не догадываются!
- Слушай, Пятковская, какая бешеная блоха тебя укусила? – не выдержала Северина. – Чего людям праздник портишь?
- Я не порчу! Здесь дело принципа: вы вообще не должны учиться в нашей школе, потому что в учебе пользуетесь магией и все ваши оценки липовые!
- Не волнуйся, с первого сентября мы учиться здесь не будем.
- И какое тебе дело до наших оценок, что чужой успех покоя не дает? 
- Мне нет дела до вашего успеха! В учебе главное – знание, а не оценка.
- Вот и отстань от нас. Девочки, пошли в школьное кафе? Экзамен надо отметить.
Все школьницы, за исключением Пятковской, дружной гурьбой отправились в кафе.
- Пятковская достала! Тоже мне – принципиальная гусеница – комментировала события Северина.
Девочки захохотали:
- Почему гусеница?
- Это так наша мама говорит – пояснила Снежана. – Мол, мы в таком возрасте, когда только едят и растут, и не приносят никакой пользы.
- Девочки, а вы правда магией на экзамене не пользовались? – не удержалась от вопроса одна из одноклассниц.
- Знаешь, Марин, от кого-кого, но от тебя я такого не ожидала! – возмутилась Северина. – Ты же знаешь, что из магии нам подвластен только воздух, и чем это может помочь в учебе?!
- Прости – смутилась подружка.
- Ладно, пролетели.

Уже уходя домой, Снежана обратила внимание своей сестры на одиноко стоящую в пустом коридоре около раздевалок фигуру:
- Смотри, Пятковская плачет!
- Не хорошо… – притворно вздохнула Северина.
- Но приятно – подхватила Снежана.
И близнецы, смеясь, вышли из школы.

Дома за обедом шло обсуждение последних новостей.
- Пап, а ты слышал, что завелся чародей, который подчиняет себе всю нежить? Сегодня про него по телевизору рассказывали.
- Говорят, полиция магии не может никак его поймать. Его считают самым опасным магическим преступником нашего времени – поддержала разговор Снежана.
- Что же он такого сделал? – поинтересовался глава дома.
- Ну, э-э-э… в этом-то вся и суть: он всегда действует через других, оставаясь в тени, но когда парочке пойманных вампиров припалили шкурки ультрафиолетом, тут у них языки и развязались. Тогда и узнали о существовании Колдуна и о том, что за многими преступлениями стоит он – их организатор и мозг.
- Но лично его знает только Князь вампиров, а остальные лишь понаслышке. Его потому и называют вместо имени «Колдун».
- Только Князя вампиров достать также трудно, как и Колдуна. Все о нем слышали, но никто не видел.
- Тогда возможно они и не существуют? – спокойно возразил отец. – Может это очередная утка, мираж, эдакие легендарные персонажи из сказок: злой Колдун и Князь вампиров?
- Не-ет, вампиры давно перестали быть одиночками, сейчас это организованное сообщество с единым центром. А это потенциально опасно.
- Да. Тем более что их действиями руководит человек, который днем ведет обычную жизнь среди людей, пока вампиры прячутся от солнца.
- Почему вы уделяете этому так много внимания? – удивился Гладиус. – Разве это подходящие интересы для девочек?
- Я, когда закончу Школу Веды, хочу пойти работать в полицию магии – ответила Северина.
- Я тоже!
- Ловить опасных волшебников и колдунов, предотвращать магические преступления, уничтожать нежить – класс!
- Какие вы кровожадные – ласково улыбнулся отец. – А по виду и не скажешь.
- Вы сначала поступите в Школу Веды – вернула всех к реальности мать.
- Мам, мы же хорошо сдаем школьные экзамены – обижено посмотрела на неё Северина.
- Но в Школе Веды при поступлении тоже сдается экзамен, подтверждающий уровень ваших знаний.
- Какая скука! – демонстративно оперлась щекой на руку и посмотрела в окно Снежана. – Ни слова поддержки и похвалы, одни наставления!
Хель не выдержала и весело рассмеялась, а за ней и остальные.

Поздним вечером этого же дня девочки взволнованно ходили по холлу. В замке ожидалось скорое появление малышей. Врач уже приехал и прошел в комнату Хель. Взрослые были заняты, близнецам сказали не мешаться под ногами.
Сделав очередной круг, Снежана задумчиво застыла, глядя на большой поясной портрет молодого человека в подряснике.
- Снеж, что ты так смотришь на дядюшку Акинака?
- Рина, ты заметила какой у папы последнее время болезненный вид?
Та согласно кивнула.
- Я всё думаю: а вдруг это та же болезнь, что убила дядю Акинака? Ведь они были близнецами, может и у папы к ней предрасположенность?
- Как бы я хотела тебе ответить: «Не говори ерунды!», но сама об этом думаю.
- А сегодня он выглядит так, словно постоянно борется с кем-то внутри себя и это его изнуряет.
Мимо девочек, шурша длинным черным одеянием, прошел отец Эдуард: чуть ниже среднего роста, тонкокостный, но располневший, с негустыми темно-русыми волосами, зачесанными назад и завязанными в небольшой хвостик, черной бородой скрывавшей пухлые губы. Мясистый нос его и щеки были склонны к красноте (отец Эдуард любил крепкие напитки). Глаза округлые, большие, карие, слегка навыкате, с маслянистым блеском, привычно обшарили окружающее его пространство.
- Зато этот, сколько себя помню, ни капли не меняется – зло сказала Северина ему в след.
- Слушай, а может он и есть тот самый Колдун? – осенило вдруг Снежану. – Ведь ему сейчас уже за восемьдесят, а выглядит как сорокалетний. И к нам он пришел жить сразу после смерти дяди. Сам же, небось, и замучил его, вот болезнь так быстро и развилась, а ведь дяде было всего 24 года!
- Точно! Дядя был его келейником в монастыре, представляю, как он над ним издевался! Бедный дядя. А папа с мамой все твердят: учитель и друг Акинака! Как же!
- Да, то-то и из монастыря ноги сделал, хоть и прожил там около сорока лет – совесть замучила!
- Какая у такого может быть совесть?
- Это точно. Значит, следы заметал.
- Надо будет за ним проследить. На каникулах этим и займемся.
- Ага.

Наконец раздался долгожданный крик новорожденного. Не выдержав, сестры устремились к комнате матери и атаковали вышедшую оттуда служанку.
- Кто же это: мальчик или девочка?
- Девочка!
- Снежка, у нас родилась сестричка!
- А второй ребенок?
- Еще не родился, придется подождать. Не шумите тут.
Через несколько минут с младенцем на руках вышел Гладиус. Он был так сосредоточен и серьёзен, что двойняшки не решились подойти к нему, а лишь шепотом обсуждали увиденное:
- Ой! Смотри: папа понес малышку к себе в кабинет. Он будет совершать обряд имянаречения, как было принято у нас в роду. Пошли посмотрим.
- С ума сошла, знаешь, что будет, если нас застукают?
- Это ты сошла с ума: можно подумать, что дети рождаются в нашей семье каждый год!
- Папа будет недоволен, если узнает, что мы подсматривали.
- Перестань ныть. Максимум, что нам грозит, так это выговор от предков, лишение карманных денег и запрет на выход за территорию замка на все каникулы. Не убьют же, в конце концов!
- Ты права.
Тихонько хихикая, девочки воровским шагом направились в сторону восточной башни – в ней находился кабинет Гладиуса. Но в конце коридора перед ними вдруг возникла из тени фигура отца Эдуарда:
- Куда это вы направляетесь? – прозвучал его слащавый голос.
- К папе – гордо выпрямилась Северина. – И мы пока что в своем доме, чтобы отчитываться перед всякими за передвижения по нему!
- Под словом «всякие» ты подразумеваешь меня?
- Да.
- Жаль огорчать вас, но ваш отец попросил меня проследить, чтобы его никто не беспокоил в этот важный момент. Под словом «никто» он подразумевал вас в первую очередь. Так что идите-ка отсюда, деточки, играйте в другом месте.
Разъяренным сестрам пришлось вернуться в холл.
- Гад! Гад! Гад!
- Истинная сволочь!
- Ну теперь я точно посмотрю обряд! Чего бы мне это ни стоило!
- Как мы это сделаем?
- Легко и просто. Идем на балкон.
Сестры бегом рванули в свою комнату. Пока Северина закрывала дверь изнутри на ключ, Снежана распахнула балкон.
- Взлетаем? – обернулась она к сестре.
- Разумеется!
Взявшись за руки, близнецы взмыли в ночное небо.
- Смотри! На крыше восточной башни свет.
- Это же дыра!
- Прямо над кабинетом папы.
- Похоже, её специально сделали. Зачем, как думаешь?
- Не знаю, я не слышала, чтобы при имянаречении делали дыру в крыше.
Девочки аккуратно, чтобы не шуметь, приземлились около заинтересовавшего их отверстия и заглянули внутрь. Под ними действительно находился кабинет их отца, точнее – его большой старинный стол из дерева, еще точнее – их новорожденная сестренка в центре нарисованной на столе пентаграммы и круга черных зажженных свеч.
- Не понимаю – тихо-тихо прошептала Снежана на ухо Северине. – Это похоже скорее на черную магию, а не на обряд имянаречения.
В это время к столу подошел их отец с длинным мечом в руках, у которого по  тонкому волнистому серебристо сверкающему клинку проступала дорожкой надпись из рун и звезд. Меч отличался изяществом и красотой.
- Папа взял для обряда фламберг – пояснила Снежана. – Меч, который был частью маминого приданого. Его специально для этого сделали эльфы, иначе бы наш дед-человек не разрешил папе жениться.
- Да знаю я фламберг не хуже тебя! И историю эту о предсказании валькирии нашему предку сто раз слышала. Наизусть помню: «Род Мечей, которому ты дашь начало, исчезнет, если твоя кровь смешается с эльфийской». Поэтому дед Спата и не хотел допустить в невестки даже полуэльфийку – нашу мать. Вот другой дед-эльф и расстарался с мечом: не смог человек устоять перед его красотой и разрешил свадьбу. Так что нечего передо мной своими знаниями истории нашего рода щеголять – я на память пока не жалуюсь!
- Тише, начинает…
Держа двумя руками за середину клинка, Гладиус вертикально поднял меч над новорожденной дочерью и едва коснулся его кончиком пеленок на тельце ребенка:
- Я, Акинак из рода Мечей, даю тебе, своему первенцу, имя Фламберг. Прочность стали – да будет с тобой! Острота клинка – да будет с тобой! Защитой жизни да будет меч! Твоей душою да будет меч! Живи, Фламберг из рода Мечей!
От неожиданности услышанного Северина чуть не свалилась с крыши:
- Так это не наш отец?!! Это – его брат Акинак?!!
Снежана смотрела на сестру не менее ошеломленно:
- Что всё это значит? И где тогда наш отец?
Их живой дядя Акинак меж тем положил меч рядом с ребенком и достал из кармана небольшую записную книжку в черном кожаном переплёте. Он раскрыл её на заложенном месте и положил справа от меча, рукой слегка придерживая, чтобы самопроизвольно не перелистались страницы из плотной бумаги. Левую руку Акинак плавно опустил на младенца.
- Тебе, моей дочери Фламберг, я передаю своё место в Черном контракте, дабы заменила ты меня в списках должников и освободился от данной Мраку клятвы дух мой. Кровь на кровь, тело на тело, дух на дух! Обмен! Обмен! Обмен!
При этом левая ладонь Акинака засветилась зеленым светом, а потом этот свет «просел» в малютку.
- Ой, Рина! Да ведь это сам Колдун! – не веря своим глазам, догадалась Снежана. – Мамочки! – она в потрясении прижала руки к груди. – Он же только что проклял свою родную дочь! Отдал её в услужение Мраку, чтобы самому освободиться! Свете мой Свете, что же делать?
- А мама ни о чем и не знает!
- Но к ней сейчас нельзя!
- Мы будем действовать сами!
В это время Колдун левой рукой взялся за клинок фламберга и, опустив взгляд в книжицу, стал вслух читать из неё заклинание на древнем языке. И пока он читал, сам он и меч засветились единым ярким светом, да так, что невозможно стало на них смотреть.
Когда всё закончилось, Акинак не выглядел больше болезненным или изнуренным, как было раньше. Он словно помолодел, но не был радостным, а всё также оставался серьёзным и спокойным.
Порыв теплого весеннего ветерка обдал сестер пылью с крыши и, не удержавшись, Северина громко чихнула. В тот же момент невидимая сила затащила их внутрь кабинета, и близнецы предстали перед дядей.
- Что вы делали на крыше? – устало спросил он.
- Мы хотели посмотреть обряд имянаречения – ответила Снежана. Она, как и её сестра, сердцем всё ещё не могла принять правду, что этот человек – Колдун и враг. Это было так дико! Так дико!
- Значит, вы подсматривали. Неужели мы с мамой так плохо вас воспитали? – скорее себя, чем их спросил он.
В это время за дверью раздался легкий стук.
- Господин, с Вами всё в порядке? – послышался заискивающий голос отца Эдуарда.
- Войди! – властно ответил хозяин замка. Таким сестры его ещё никогда не видели.
Дверь открылась и появился отец Эдуард. Увидев двойняшек, он удивленно округлил глаза:
- Как вы здесь оказались? 
- Теперь это уже не важно – Колдун задумчиво потер лоб кончиками пальцев.
Такой знакомый с детства жест! Снежане комок подкатил к горлу.
- Дядя, – хрипло обратилась она. – Неужели вы Колдун? Зачем?
- И где наш отец? Куда вы его дели? – зазвенел голос Северины.
Ясными синими глазами Акинак посмотрел на племянниц:
- У меня нет времени объясняться с вами. Мне жаль. Прощайте.
Вспышка ядовито-зелёного света, двойной девичий вопль: «А-а-а!» и Снежаны с Севериной не стало больше в этом мире…
Но не успел ещё смолкнуть их предсмертный крик, как, превратившись в крик новорожденного, отзвуком донесся из другого мира.
- Что это? – насторожился хозяин замка.
- Я не знаю, господин.
- Так узнай.
- Но как я попаду в другой мир?
Акинак взял в руки меч.
- Нет, господин, не надо, умоляю!
- Чего ты боишься, ты же бессмертен – холодно произнес Колдун. – Я просто выбью из твоего тела на какое-то время дух, и он сможет всё узнать. А потом я выну меч, тело срастется, дух вернется. И ты снова будешь жить… Вечно – добавил он усмехнувшись.
- Но это так больно! Пожалуйста, не надо!!!
Клинок фламберга пронзил тело отца Эдуарда. Оно упало на пол в псевдоконвульсиях и затихло. Колдун не спешил вынимать меч. Он прошел к окну, заложил руки за спину и тихонько насвистывая, стал смотреть на звезды. Часы в кабинете гулко пробили полночь. Малышка Фламберг заворочалась и захныкала в своих пеленках. Акинак бережно взял дочь на руки:
- Потерпи, скоро я отнесу тебя к мамочке, маленький Меч. Вот только закончу с этим – и он кивнул в сторону лежащего на полу тела.
Словно поняв обращенные к ней слова, девочка притихла. Отец, слегка укачивая, мурлыкал ей колыбельную. Примерно через полчаса Колдун тихонько положил сладко спящую малютку на стол и вытащил из тела отца Эдуарда меч. Рана действительно быстро стала затягиваться. Ещё через какое-то время, тяжело и хрипло дыша, держась руками за грудь, с пола поднялся трясущийся, бледный, но вполне живой человек. Чтобы устоять на ногах он оперся о стол.
- Итак?
- Там… родился ребенок… Девочка… В неё попала энергия этих двух… Они же были с эльфийской кровью… вот и не сдохли, как люди.
- Ты говоришь о моих племянницах, не забывай.
- Простите, хозяин.
- Стало быть, всего лишь закон физики – рассуждал вслух Колдун. – Если где-то убыло, значит где-то прибыло… Забавно.
Вдруг его взгляд привлекла кроваво-красная бегущая надпись, появившаяся в открытой книжке ниже прочитанного им заклинания:
«P.S. Если когда-нибудь пожелаешь произнести обратное заклинание, чтобы разорвать заключенный с предметом или вещью магический контракт, собери всех, кто услышал от тебя заклинание контракта на бессмертие»
- Ты знал об этом? – тоном, который не предвещал ничего хорошего, обратился он к своему слуге.
- Нет, господин! Клянусь Вам, что нет! Я же сразу захлопнул тогда эту проклятую книжку, как только прочитал заклинание бессмертия! И так страху натерпелся, что вообще читал её!
- Да, храбростью ты никогда не отличался… Что же делать?.. Пожалуй, это очень хорошо, что энергия племянниц не исчезла совсем… Правда, теперь она труднодоступна, но всё же шанс есть. А пока займемся делами насущными. 
Несколько магических слов и жестов, и крыша приняла свой нормальный вид – отверстие в ней исчезло, словно его никогда и не было. Затем Колдун аккуратно, чтобы не потревожить, взял свою дочь на руки и вышел из кабинета.

- Второй ребенок уже родился? – поинтересовался у ожидающего его врача хозяин замка, подходя к комнате Хель.
- Да. Это здоровая прелестная девочка. Поздравляю Вас.
- Благодарю. Как они?
- И мать и дочь чувствуют себя хорошо. Полагаю, что мои услуги на сегодня здесь больше не нужны.
- Подождите немного, я вас отвезу.

- Вот и мы – сказал Акинак, входя к Хель. Он передал малютку Фламберг матери. – Как ты себя чувствуешь?
- Всё лучше и лучше – слабо улыбнулась Хель.
Он посмотрел на вторую свою новорожденную малышку и лукаво улыбнулся, так, что на щеках появились ямочки:
- Полагаю, ты уже успела дать этой дочери имя?
- Да. Я назвала её Ангелика, посмотри какая красавица. А как назвал дочь ты?
- Фламберг.
- Все же меч – вздохнула Хель. – Посмотри, они родились вместе, но совсем друг на друга не похожи. Не то, что Снежана и Северина, тех постоянно путают. Кстати, где они?
- Не знаю, я их не видел. Может уснули? Поздно ведь. Послать их поискать?
- Нет, не надо. Ты прав – уже поздно. Завтра познакомятся со своими сестричками.
- Тебе с малышками тоже пора отдыхать. А мне – отвезти нашего врача домой.
Акинак ласково поцеловал Хель в щеку и, пожелав спокойной ночи, вышел из комнаты…


Некоторые пояснения к прологу:

СПАТА (лат. spatha), холодное оружие, длинный древнеримский кавалерийский меч с шириной клинка до 5 см, длиной до 80 см.
ГЛАДИУС (лат. gladius), холодное оружие; древнеримский, короткий меч размером до 60 см.
АКИНАК, холодное оружие, скифский длинный железный кинжал (или короткий меч) со специфическим ограничителем.
ФЛАМБЕРГ (нем. flamberg — букв. гора пламени), холодное оружие, двуручный меч, применявшийся в Швейцарии и Германии в 15—17 века; длина его достигала 1,5 м, клинок мог иметь волнистую (пламевидную) форму, рукоять покрывалась материей или кожей.

Глава 1
Макс

Пятница. Стою на платформе автовокзала и жду свой автобус. Вокруг толпятся всё такие же студенты из области, отправляющиеся на выходные домой – за недельной порцией харчей и финансов. Их спортивные сумки почти пустые. Набитыми до отказа они бывают в вечер воскресенья или раннее утро понедельника – смотря кто когда возвращается на учебу, поэтому самый сытый для студента день – понедельник. Вторник тоже ничего, а дальше резко по убывающей. Девчонкам лучше, они как-то умудряются расходовать запасы планомерно. Эх, есть хочется. Да и холодно. Где там автобус?
Она подошла, когда начиналась посадка. Темная шубка, пуховый белый платок, повернулась, посмотрела мельком на меня. Какие глаза! Неужели она едет со мной в одном автобусе? Кто она? Может подойти? Да нет, отошьет. Или подойти? Но автобус забит пассажирами – даже в проходе стоят плотной стеной, хотя ехать два часа. Эх, если бы она вышла на конечной!
Незнакомка сошла на конечной остановке и куда-то сразу пропала. В общем, все как всегда, пойду домой, а то мать заждалась своего сыночка и жрать охота, аж желудок свело.
Выходные провел по установившемуся графику: утром – сон, днем – телевизор и помощь по дому, вечером общение с друзьями до глубокой ночи в нашем рокклубе «Сумерки», в отличие от остальных из нашего уездного городишки, которые тусуются на дискотеке в Доме культуры. 
Той девушки я больше не видел.
Прошла зима. Встречали Новый год своей компанией. Крыс опять был как колотушка. Остальные держались лучше, а меня напоить вообще невозможно. Травили анекдоты, придумывали новые соляки – этим в основном Джек страдал. Орали песни «Чайфа» и Егора Летова – они хороши для таких мероприятий, особенно припев: «Никто не услышит!» в нашем исполнении поднял на ноги всю округу. Потом пошли колбаситься по городку. На дискотеке какой-то придурок прицепился к серьге в ухе Лимона. Гнал про геев. Подрались. Девушки смотрели восторженными глазами. Так что если верить народной примете наступивший год должен быть душевным.
Весна мне ничем особым не запомнилась, а вот лето…
Мы собрались на «Поляне сказок» с целью немного подзаправиться шнапсом на природе. Шнапс был, а вот закусь – пяток зеленых яблок размером чуть больше грецкого ореха, на которые никто не позарился, поэтому «занюхивали» волосами. Крыс почему-то запаздывал, хотя он интуитивно чувствует такие мероприятия и всегда материализуется из ниоткуда, даже если его не звали. Наконец появился Крыс, но не один. Рядом с ним шла та самая незнакомка. Я замер.
- Это Влада – представил её Крыс.
Как оказалось, Влада была не местной уроженкой, её семья переехала в нашу область с Севера. Но главным для меня было то обстоятельство, что она – не девушка Крыса, а просто знакомая (вот гад – познакомился и молчал. Крыса!). А пришла с ним потому, что проспорила полтора литра шнапса, вот сегодня и проставлялась (Крыс всегда остается Крысом: нашел, на что спорить с девушкой – на шнапс! Впрочем, так для меня даже лучше).
Стопка была на всех одна, её пускали по кругу. Владе предложили первой не рассчитывая особо на согласие:
- Будешь?
- По вашему студентки пить не умеют? – приподняла она бровь и уничтожила содержимое одним махом. – Кому тару передать? – спросила с улыбкой.
Лихость проделанной операции – словно воду пила – впечатлила нас, привыкших видеть на девичьих лицах пантомиму: «Фи! Какая гадость! Как вы это пьете – горько же».
Закончили посиделки быстро, все стали расходиться, и я подошел к ней. Влада уходить не спешила:
- Ты иди, пожалуйста, я здесь еще побуду.
Но я остался. Когда наши скрылись из виду, вся бравада лихой выпивохи слетела с неё и ей реально стало плохо. В общем, весь дальнейший вечер я приводил её в чувство. Как оказалось она пила впервые и сразу много, поэтому и бодун заработала настоящий. В третьем часу ночи более-менее пришедшую в себя я доставил её в дом к знакомым, у которых она тогда гостила. Прощаясь, в подъезде Влада вдруг обняла меня как-то по-человечески:
- Спасибо, что не бросил.
- Что ты говоришь – растерялся я. – Как же иначе?
На следующий день я пытался её разыскать, но она ранним утром уехала на практику. Крыс мало что знал, а вот Джек сказал перед своим отъездом, что Влада учится в его институте – он её там видел. Я попросил Джека передать Владе, чтобы она мне обязательно позвонила, когда приедет к себе домой и с нетерпением ждал выходных.
- Алло, добрый день. Простите, пожалуйста, можно Макса позвать к телефону?
- Я слушаю.
- Это Влада. Джек сказал мне, чтобы я тебе позвонила. Что случилось? Я тогда что-то натворила?
- Нет-нет, я просто хотел с тобой встретиться, пообщаться.
- Хорошо, только я далеко живу, в районе.
- Я знаю где.
- Откуда?
- Городишко наш маленький, все всё друг про друга знают.
- Тогда жду в гости. И… я, правда, ничего не натворила?
- Правда-правда.
Так я подружился с Владой. Мы встречались, общались, приходили вместе в «Сумерки», я провожал её домой и все считали нас парочкой, но это было не так. Я даже не поцеловал её ни разу в щеку, не говоря уже о большем. С самого начала Влада общалась со мной как с братом: просто, без кокетства или флирта, с доверием и душевным теплом. И я доверил ей то, чего не знали даже друзья: свой внутренний мир. А они смеялись: «Что, первая любовь? Ишь как зацепило». На нашу дружбу не повлияло даже то, что она стала встречаться с Чумой – его тоже «зацепило» (теперь шутили над нами двумя), а потом я – с её младшей подругой.

Как-то раз в «Сумерках» на трезвую голову трёп пошел о потусторонней силе. Рассказывали разные местные байки: как старуха-колдовка, что жила на углу Юбилейной, никак помереть не могла, пока свою «силу» кому-нибудь из родни не передаст, а родня к ней по этой причине подходить отказалась. Вот эту бабку и таскали в больницу и обратно с полгода, пока знающие люди не посоветовали родне дома в крыше дыру пробить. И хоть было дело поздней осенью, пробили родственники дыру. Вроде помогло. Похоронили бабку, да только проблемы от неё остались – вся скотина вскорости у них передохла: от кур до коровы. Срочно побежали за священником – дом и хозяйство освятить.
Говорили, что в мединституте учатся две студентки-ведьмы. Развлекаются эти барышни катанием на людях. От пострадавшей стороны про них и узнали: сняли как-то на дискотеке студентки парочку парней, те дурни понятное дело обрадовались – надо же какие красивые девицы достались. Да только потом им не до веселья стало, когда за ночь с сотню километров пробежать пришлось с седоком на спине. Наутро очнулись парни в нижнем белье на кладбище в одном из поселков в 70 километрах от города.
Слушали и такую байку, что любит забавляться иная сила «водя» людей. Вот идет, к примеру, человек домой, и трезвый-то он, а попасть никак не может – ноги постоянно мимо дома проносят. Про такие случаи так и говорят – «водит». А ещё… Впрочем много чего болтали – посиделки длились долго, никто домой не спешил.
В этот раз из-за отсутствия Чумы Владу домой вызвался проводить я. Она не хотела утруждать – не в её характере быть кому-то в тягость:
- Спасибо, не надо. Я сама дойду. Не беспокойся.
А дорога к её дому не близкая – пять километров если напрямую полями и не учитывая путь по городку.
- Неужели не боишься ночью полями идти? – поинтересовался Крыс.
- Это по городу опасно по ночам бродить – ответила Влада. – А в полях вряд ли встретится кто в такую пору.
- И темноты не боишься? – не унимался Крыс.
- Людей нужно бояться, а не темноты.
- Пойдем? – позвал я.
- Макс, не беспокойся, правда. Тебе же ещё потом обратно идти. Устанешь.
- Идём-идём.
Под ехидное хихиканье Крыса: «Ему только в радость прогуляться туда и обратно» мы вышли из клуба. Прошли по улочкам спящего городка. На окраине перед полями располагалось старое, буйно заросшее кустами и деревьями кладбище. Оно давно перестало вмещать всех желающих найти в нём последнее упокоение, поэтому новые захоронения появились за оградой и прямо в полях, чередуясь с огородами жителей.
- Как ты не боишься мимо кладбища ходить?
- Чего бояться-то? Я ж не рафинированная барышня. Есть реальные вещи, которых нужно остерегаться. Слушай, я летом также домой шла и километра за два от города слышу: кто-то навстречу топает. Ну я с дороги ушла и в рож села: во-первых чтобы меня не видно было, а во-вторых – в какой-то книжке прочитала, что ночью нужно присесть и тогда на фоне более светлого чем земля неба будет лучше видно силуэт приближающегося. Смотрю силуэт какой-то жуткий: высокий широкоплечий мужик по дороге тяжело бежит и БЕЗ ГОЛОВЫ. Я сначала растерялась: что за ерунда? Куда голова делась? А когда он ближе подбежал, услышала хрюканье… Короче это мужик на свинокомплексе поросенка спёр и домой в мешке на загривке тащил. Когда он подальше пробежал, я так хохотала!
Ночь была холодная – ведь уже поздняя осень. Небо затянуло тоскливым одеялом туч, посыпал мелкий дождь. Я раскрыл над нами свой зонт, Влада взяла меня под руку. Из-за дождя решили идти по более длинной, зато асфальтовой дороге.
- Сегодня такой разговор был специфический в «Сумерках» - сказала она задумчиво. – И я кое-что вспомнила, только не стала при всех говорить – подумают вымысел. Я вообще об этом никому раньше не рассказывала… Мне было шесть лет, дома никого не было. Обычный летний солнечный денек, я играла в детской, а потом захотела немного вздремнуть и легла на кровать брата – своей у меня тогда ещё не было – ночью спала на раскладушке. Проснулась же оттого, что кто-то щекотал мои ступни. Открываю глаза: солнышко всё также в окно светит, а в ногах на краю кровати стоит маленький, размером до колена взрослому человеку, гномик. Только весь прозрачный, словно из стекла, и тело и одежда. Заметив, что я открыла глаза, он снял с головы колпак и закрыл им себе рот, бесшумно хихикая, а потом также бесшумно спрыгнул в узкое пространство между кроватью и стеной, так что мне его стало не видно. Я поднялась и посмотрела туда – никого, только в полу небольшая решетка – наверно для вентиляции.
- И кто это был?
- Не знаю. Я больше его не видела.
- Испугалась?
- Нет, но с тех пор, даже если бывает очень жарко, всегда сплю с укутанными ногами. А в прошлом году прочитала, что дети до семи лет могут видеть то, что не дано взрослым и чему взрослые поэтому не верят. А у тебя были встречи с чем-то необычным?
- Пока нет. Разве что с тобой.
Она засмеялась. Потом спросила:
- Ты дальше свою балладу о Рыцаре и Фее написал?
О том, что я пишу стихи с таким романтическим содержанием, знала только Влада. Все остальные полагали, что я ограничиваюсь виршами для «Сумерек».
- Нет, пока не получается. А ты что-нибудь новенькое придумала?
- А что придумывать? Мне такие яркие интересные сны снятся – только успевай записывать.
- Опять про летающих близнецов?
- И про них тоже.
Так болтая, мы и дошли до дома Влады. Она заставила меня зайти и напоила свежим чаем с пирожками – чтобы силы были на обратную дорожку.

Через несколько недель возвращался я домой из клуба часа в три ночи. Фонари у нас гасят в час, снег ещё не выпал, так что было темно. Шел и думал о разных пустяках и сам не заметил, как прошел свой поворот. Осознал это, когда дошел почти до церкви. Посмеялся над собой, развернулся и двинул обратно. И снова не заметил, как проскочил мимо своей улицы. Пожал плечами, решил быть внимательнее – и опять остановился уже около церкви.
«Да меня водит!» - осознание этого адреналином шарахнуло по телу. - «Нет, не может быть». Я повернул и пошел снова, внимательно вглядываясь в пространство: вот сейчас будет мой поворот, а там и дом. Ещё немного, ну же… И я снова прошел мимо. Остановился, осмотрелся – между домами вспыхнула красная точка. Из темноты параллельного с моей улицей проулка неторопливо вышел мужик, попыхивая сигаретой:
- Что, домой никак попасть не можешь? Ну-ну – насмешливо протянул он, затянулся, выпустил струю дыма вверх.
- Да вот на улицу Маркса выйти не могу, всё время прохожу мимо – по возможности вежливо ответил я.
Мужик продолжал курить, я молча ждал. Сигарета, наконец, закончилась, он щелчком отправил окурок в ближайшие кусты, посмотрел на меня:
- Ну иди. Не блуди больше – развернулся и снова ушел в проулок.
С чувством, что теперь всё будет хорошо, что меня отпустили, я чуть не побежал к дому. На этот раз удачно.
 
Однажды зимой, когда мы вдвоем с Владой были в гостях у Лимона, пока он суетился на кухне, она предложила:
- Раньше настоящие друзья совершали обряд братания: они делали надрезы на руках и смешивали свою кровь в знак того, что теперь как родные. Давай тоже так поступим. И ты будешь мой брат по крови.
Я согласился. Из магнитофона доносился голос БГ: «Эй, сестра! Дык, ёлы-палы, здравствуй сестра!». Бритвой каждый из нас сделал порез на левой руке, а когда выступила кровь, мы прижали руки, чтобы она смешалась.
- Теперь эта песня будет нашей.
- Только другие в понятие «наша песня» вкладывают обычно амурный смысл – улыбнулась она. – А у нас всё по-другому.
Так у меня появилась названная сестра. И это ещё одна наша с ней тайна.
Пару недель спустя Влада рассталась с Чумой, я снова провожал её домой. Мы много смеялись, и, уже подойдя к её дому, я решился:
- Влада, я люблю тебя. Будь моей девушкой.
Она изумленно посмотрела; мягко улыбаясь, отрицательно покачала головой:
- Нет – показала на свое левое запястье. – Вот из-за этого, понимаешь? Теперь ты мой брат.
Я мог только горько улыбаться в ответ. А по ночам мне стали сниться её сны – я был девочкой, что умела летать и у меня была сестра-близнец…

Глава 2
Влада

Я родилась солнечной полночью между весной и летом. Полагаете солнечных ночей не бывает? Плохо же вы тогда знаете географию: такое бывает, да что там бывает! Так оно и есть в Заполярье: летом солнышко светит и днем и ночью и называется это явление «Полярный день». Не то, что какие-то «Белые ночи» Петербурга, когда вокруг сумерки.
Итак, родилась я ясной солнечной полночью между весной и летом. По гороскопу это время соответствует знаку Близнецов. Не знаю: поэтому или нет, но только всегда я ощущала свою половинчатость – словно кого-то рядом не хватает, кого-то такого же, как я. Моего близнеца. Эх, мама, мама, что ж ты так оплошала: родила меня одну. А вдвоем-то с сестрой ух бы мы дел натворили! А так я как птица с одним крылом и только зеркало на какой-то миг дает мне иллюзию целостности.
После окончания мной школы наша семья переехала из родного мне Мурманска в Черноземье – на родину отца. Я поступила в институт, обзавелась подружками. Потом случайно познакомилась с рокерами из «Сумерек». Появился классический вариант молодого человека. В общем, обычная жизнь, ничего интересного, если бы не Макс – мой друг и названный брат.
Макс, какой же он славный! Надежный, добрый, заботливый. Всегда готов помочь. Только с девушками почему-то не встречается. Надо бы это поправить. И я провернула сюжет одной Шекспировской комедии: Максу стала твердить, что моя подруга такая хорошая девушка и он ей так нравится. А подруге то же самое про Макса: что лестно о ней отзывался и всё прочее. Короче классика сработала – парочка состоялась.
А потом… Потом, когда я рассталась со своим бой-френдом Макс признался мне в своих чувствах. И это было ужасно, ужасно причинять боль отказом тому, кто дорог, но, к сожалению лишь как брат. Прости меня, Макс, я помню твою горькую улыбку, когда ты уходил. Может, мне нужно было соврать? Что же я за человек такой – вольный ветер, всё бы летела за приключениями подальше от этой земли, где мне так неуютно. Ветер, летящий всё вперёд и вперёд в поисках самого себя...

В том году новогодний праздник собрались отмечать вместе несколько семейств. Не скажу, что перспектива проторчать с предками и их друзьями-знакомыми меня сильно радовала. Однако я надеялась после двенадцати смыться в «Сумерки», благо, что отмечали мы не у нас дома, а у знакомых – в райцентре. Среди гостей я обратила внимание на молодую красивую женщину на вид лет двадцати семи, поскольку по возрасту для общения из присутствующих она подходила ближе всего, да и лицо её показалось знакомым.
- Привет – улыбнулась мне она. – Меня зовут Лена. А тебя?
- Влада.
- Что, скучно со стариками?
- Не то, что бы скучно. Просто они будут навязывать свой вариант веселья, а я это не люблю.
- Не любишь их вариант?
- Не люблю, когда навязывают.
- Тогда давай развлекаться сами.
Елена, хрупкая, нежная, невысокого роста (сантиметров на восемь-десять ниже меня), черноволосая и сероглазая оказалась веселой и интересной собеседницей. А ещё она очень хорошо танцевала. Так хорошо, что у почтенных отцов семейств загорался нездоровый огонек в глазах. Заметив это, она предложила мне прогуляться по свежему воздуху, на что я с радостью согласилась. Я вообще чувствовала к ней какое-то сильное расположение.
- Тебя молодой человек сегодня не ждет? – спросила она.
- Теоретически он ждет меня всегда. А практически я не обещала, что точно приду. А твой?
- Мой муж сейчас далеко, в командировке. А для контроля направил меня встречать новый год к его родне. Вот так я здесь и оказалась.
- Ревнивый?
- Очень.
- Понятное дело – ты такая красивая.
- Это дает право сомневаться в моей порядочности? – как-то зло бросила она. Похоже, её брак не был счастливым.
- Расскажи лучше о себе – попросила вдруг Лена. – Чем увлекаешься, что любишь, что читаешь?
Мы прообщались с ней всю новогоднюю ночь. Так легко мне ещё ни с кем не было. Она словно знала меня изнутри.
Прощаясь, Лена оставила мне свой адрес:
- Приезжай, посмотришь мои картины.
- Ты рисуешь?
- Ну да, немного. Должна же я хоть чем-то заниматься, раз не работаю.

Новогодние каникулы закончились. В общежитие института моя соседка по комнате и одногруппница Танюха вернулась раздраженная, бросила сумку, легла на кровать лицом к стене.
- Что случилось? С парнем поругалась?
- Да – буркнула она в ответ.
Я, стараясь не шуметь из-за уважения к чужому горю, приготовила ужин. Накрыла стол:
- Танюш, иди поешь.
- Не буду.
- Ты что, тут все такое вкусное. Поешь и снова ляжешь страдать. Ведь я же тебе не предлагаю веселиться, а только покушать. Организм-то не виноват.
Она согласилась с моей логикой. Поужинали молча, и пока я убирала со стола, она снова легла на кровать, в той же позе, также глядя в стену. И вдруг:
- Что ты наделала?! – трагично потребовала ответа от меня Танюха.
- Что? – удивилась я.
- Зачем ты уговорила меня поесть?
Я снова ничего не поняла:
- А что случилось?
- Ты мне всё испортила – на сытый желудок страдать не хочется!
И Танюха в своем обычном хорошем расположении духа встала со скорбного ложа. После чего мы с ней дружно расхохотались…

В ближайшее свободное время я отправилась навестить Елену. Их дом стоял на выезде из города в свежевыросшем поселке таких же частных особняков. Лена была одна и очень мне обрадовалась:
- Я как знала, что ты сегодня придёшь: купила твои любимые эклеры.
- А откуда ты знаешь, что я люблю эклеры?
- О, я вообще многое про тебя знаю – сделала она шутливо-загадочный вид. – Я – экстрасенс.
Лена прикоснулась прохладной ладонью к моему лбу, изобразив, будто читает мои мысли. Я ожидала от неё очередной шутки.
- Знаешь, что снедает тебя постоянно и не дает спокойно жить? Ощущение, что когда-то ты была не одна, и поэтому теперь тебе одиноко. Даже с друзьями, даже с теми, кто тебя любит. Ты ищешь вторую себя.
От изумления я широко распахнула глаза:
- Ты что, правда экстрасенс?
- Так значит я угадала?
- Да.
- Ну вот и отлично. Пошли кофе пить.
После приятной болтовни за чашечкой кофе Лена показала мне свой дом. Напоследок мы зашли в её мастерскую.
- Ой, как здорово! Какая нежная цветовая гамма – любовалась я её работами. В основном это были цветы, выполненные в абстрактной манере разными приемами наложения красок: сильные рельефные мазки соседствовали с прозрачными, шелковистыми.
- Нравится?
- Очень.
- Я хочу нарисовать твой портрет. Попозируешь мне?
- Сегодня? – бросила я взгляд на часы.
- Нет, зачем же спешить. Приходи ко мне, когда сможешь, хорошо?
- Конечно. Ничто так не льстит самолюбию человека, как процесс написания его портрета: ведь это способ заставить другого человека посвятить своё время и мысли  безраздельно ему.
Ответом был веселый смех.

Я приходила к ней как можно чаще. Пока она рисовала, я сидела спокойно, стараясь не шевелиться. Зато потом, когда мы пили чай или кофе, разговор шел обо всё сразу:
- Новый журнальчик пришёл. Хочешь посмотреть?
- Конечно!
- Там такая статья прикольная…

- Сколько ни пробую быть как все – скучно. Не мое это. Да и смысла не вижу – зачем? Знаешь, Лен, я решила: раз этот мир не по мне, значит надо придумать свой, который будет мне интересен. Что ты смеёшься?
- Не надо придумывать. Он уже существует.
- Разве?
- Правда-правда. Верь мне – я же экстрасенс.
- Вот бы туда попасть.
- А ты этого хочешь? – она пронзила меня взглядом.
- Что за вопрос?
- Полагаю, что скоро так и будет – прозвучало без тени юмора.

- Новый фильм вышел, сходим?
- Да. А завтра приходи, вместе походим по магазинам.

- Была на каникулах у тети в Москве, - делилась как-то раз я впечатлениями. - Зашла в Оружейную палату. Там такой меч! Такой красивый, с волнистым клинком, и мне так захотелось притронуться к нему словно он магнит, а я железо. Если бы не стекло витрины – м-м-м!
- Забавно, что тебе так понравился фламберг – Елена сделала глоток из своей чашки.
- Какой фламберг?
- Меч такой формы называется фламберг.
- Да? Ух ты, не знала, что у него особое название. Думала меч – он и в Африке меч.

- Как ты эту пиццу печешь?
- Тебе дать рецепт?
- А он не сложный? Я не люблю с дрожжевым тестом возиться. Оно капризное.
- Нет, совсем не сложный.

- Так хочется создавать миры! – я мечтательно откинулась на мягкую спинку дивана. – Мыслью. Писать рассказы, рисовать и тогда в сознании людей они возникнут и станут существовать. Ведь всё созданное нашим воображением должно где-то существовать во Вселенной. Недаром говорят, что мысль материальна.
- О, с такими рассуждениями можно и в иссказители попасть.
- Это еще кто?
- Есть такая легенда, что иногда рождаются люди… Нет, начну с другого. Как ты знаешь, люди всегда подозревали, что миров существует несколько. Ну, или один, но многослойный. Так вот, говорят, что бывают люди этого мира, которые способны влиять на, то есть искажать другие миры.
- Каким образом?
- Они, как правило, писатели. И читатели, сопереживая, отдают свою энергию в заданном автором русле. Как ты сама заметила – мысль материальна.
- Подожди, а если мир был придуман автором?
- Молодец, девочка. Иссказителем может стать лишь человек, который знает мир, о котором пишет, а не придумывает его.

- Скоро май – мой день рождения.
- Двадцать один – какая же ты еще молоденькая!
- Сама-то не намного старше.
- Ты думаешь? – Лена загадочно улыбнулась.

- Слушай, тут на днях ученых по телеку показывали. Они рассказывали, что всё вещество Вселенной зародилось в недрах звезд. Это значит, что и наши тела состоят из вещества, которое было когда-то звездами. Его ещё называют «пепел звезд». Тогда получается, что каждый про себя может сказать: «А у меня звездная кровь!», Здорово, правда? Конец расизма-шовинизма.
- Да ты романтик – смеялась она.
- Это диагноз? Жить буду?
При последней моей фразе Лена вдруг сделалась серьезной и даже какой-то грустной.
 
Ко дню моего рождения портрет был готов. Она написала меня в виде египтянки и в стиле Альфонса Мухи. Каким-то образом Лена и тут угадала, что мне всегда нравилась культура Древнего Египта, а мой любимый художник – Муха. Смакуя мое восхищение, Лена великодушно подарила свою работу:
- Держи. Будем считать подарком ко дню рождения.
- Ой, спасибо!

День рождения отмечала в этом году несколько раз: сначала с родителями, потом в «Сумерках», затем с Танюхой в общежитии, а напоследок с Леной. Когда праздничный торт был съеден, точнее «понадкусан», поскольку целиком мы его не осилили, она позвала меня в свою мастерскую:
- Я хочу тебе кое-что показать.
- Ты написала новую картину? – догадалась я.
Она молча кивнула. Мы поднялись наверх. Лена сняла тонкую ткань-покрывало с картины на мольберте.
- Этого не может быть – опешила я, вглядываясь в написанные лица.
- Что случилось? – каким-то странным тоном поинтересовалась художница, как будто она ждала подобной реакции.
- Я их знаю… Девочки из моих снов… Эту зовут Снежана, а эту…
- Северина – закончила за меня Елена.
- Откуда ты знаешь?
- А ты поверишь мне, если скажу?
- Д-да.
- Я их мать.
- Что?!
- Я не из этого мира.
От изумления я села, прямо на пол.
- Как?
- Полагаешь, я сошла с ума?
- Пока не знаю. Может, просто увлеклась? Ты же натура творческая.
- Хорошо, вспомни: ты когда-нибудь мне про свои сны рассказывала?
- Нет.
- Тогда откуда я могу знать Снежану и Северину? Хочешь, я опишу тебе их комнату в замке с точностью до мельчайших деталей? Ты же видела их комнату во сне, сможешь сравнить. Или замок, я могу описать тебе весь замок, хочешь? – она нервно расхаживала по комнате.
- Да.
Когда Лена закончила, сомнений у меня не осталось. Я была в глубочайшем великолепнейшем шоке.
- И кроме всего прочего, вспомни – продолжила добивать меня она. – Ты должна была видеть в своих снах меня, хотя бы мельком, ведь тебе снится жизнь моих дочерей. Вспомни.
- Ты – Хель? – щелкнуло что-то в мозгу.
Она кивнула.
- Расскажи мне о них – попросила я, кивнув на картину.
- Нет, это ТЫ расскажи мне о них.
- Они снятся мне часто. Разные их проделки и шалости. Так, обрывки, наиболее яркие впечатления… Но накануне моего дня рождения всегда повторяется один и тот же сон: Утро. Звенит будильник. Ты входишь в комнату и поторапливаешь дочерей – они должны успеть в школу на экзамен…
Елена-Хель жадно ловила каждое моё слово.
- … а потом девочки устремились к восточной башне, и больше я ничего не помню, только яркий зеленый свет, от которого болит голова – закончила я. – Что там случилось?
- Колдун. Убил. Моих. Дочерей – четко разделяя слова, мертвым голосом ответила Хель и глаза её были глубоки как две пропасти.
- Но почему мне снится всё это? – тихо спросила я.
- При рождении в тебя попала энергия моих дочерей.

В этот вечер я вернулась в общежитие подавленной. Танюха, заметив неладное, постаралась подбодрить:
- Эй, ты чего? Подними руку и опусти, жизнь продолжается. Сейчас я кофейку поставлю, сигарет пойду стрельну. Я мигом.
Я смотрела, как она суетится, и молчала.
- А помнишь, как ты меня накормила и сразу вся моя мировая скорбь прошла? Сейчас что-нибудь состряпаю, и будет конец твоим страданиям и разочарованиям.
- Я не голодная, меня хорошо накормили. На убой.
- Дай живот пощупаю. Да, действительно, накормили. Ленка постаралась – юбка еле сходится… Тогда не дури и выкладывай, что случилось. Сразу легче станет.
Под кофе и сигареты я рассказала Таньке всё, и мне действительно стало легче…

Через неделю меня позвали к телефону на вахту.
- Ты избегаешь меня? – спросила Лена.
- Нет, просто еще не отошла от откровений.
- Давай встретимся где-нибудь в парке?
- Давай.

Мы бродили с ней по аллеям. Я молчала, а Лена продолжала свой рассказ:
- Колдун уничтожил мою семью. Уцелели только мои младшие дочери Берга и Ангелика. А я – я оказалась здесь. И больше никогда не смогу туда вернуться. Но главное, что Колдун замыслил нечто ужасное и я не могу его остановить.
- Я могу тебе чем-нибудь помочь?
- Да. Но это трудно и опасно.
- Как?
- Я не могу, но ТЫ МОЖЕШЬ отправиться и помочь моим дочерям справиться с ним. В тебе энергия Снежаны и Северины. Колдун, прежде чем начнет исполнять свои замыслы, должен освободиться от магического контракта с вещью. Но для этого ему нужно, чтобы ты и Берга были рядом. Как только он разорвет контракт, у Берги появится шанс уничтожить его – он станет уязвим.
- Откуда ты знаешь о его планах?
- Берга тайно работает на него.
- Понятно.

Когда я собиралась в гости к Лене в свой последний раз, моя Танюха была недовольна, словно заподозрила что-то:
- На кой ты к ней идёшь? Жить надоело?
- Да.
- Совсем девка сбрендила, подвигов захотелось?
- Да.
- Щас как тресну по башке, чтобы поумнела!
- Лучше водку готовь – меня отпаивать, когда вернусь.
- Другое дело. Сразу понятно – человек в своем уме. Буду ждать. И Ленке скажи, что ежели чего – я в курсе.
От Танюшкиной заботы сразу так тепло и весело на сердце стало. Улыбаясь, словно спешу на свидание, я зашагала по улице…

Хель достала хрустальный кинжал.
- Что это?
- Проводник.
- Какой красивый!
- НЕ ПРИКАСАЙСЯ!!! В руках людей он становится обычным металлом. Раньше между нашими мирами существовали перешейки, но сейчас они или утеряны, или уничтожены. Ты можешь отправиться в путешествие только одним способом – при помощи Проводника.
- Ты меня убьешь этим кинжалом?
- Нет, ты не умрешь. Твоё тело будет в коме, а дух сможет материализоваться в моем мире. Там тебя уже ждет Берга. Когда всё закончится, ты снова вернёшься в своё тело. Таким же способом.
- В чем подвох?
- Пока ты там, твое тело может не выдержать и…
- Понятно. Ну что, начнем?
- Ты согласна?
- Да.
- Почему?
- Ты у нас экстрасенс, вот и ответь на этот вопрос.
- Тогда запомни ещё кое-что. Это очень важно: ТЫ ОТПРАВЛЯЕШЬСЯ НЕ ПО СВОЕЙ ВОЛЕ. Это я посылаю тебя своим эмиссаром.
- Мне всё равно. Приступим?
Я легла на диван. Хель занесла надо мной руку с Проводником и вдруг рука её дрогнула, она отбросила кинжал:
- Я не могу – плакала она, прижимая меня как ребенка. – Я не могу отправить тебя туда. Теперь ты – моё дитя. Я не хочу лишиться и тебя!
- Не надо, Хель. Все будет хорошо – утешала я её, впервые ощутив, что моя жизнь имеет шанс не быть пустоцветом. – Я ХОЧУ ПОМОЧЬ, слышишь? Я сама хочу помочь. Ну же, Хель, соберись. Ангелика и Берга ждут.
- Хорошо – сквозь слезы вздохнула она. – Передай им, что я очень скучаю и люблю вас всех, и поцелуй за меня.
И совсем другим властным голосом спросила:
- Ты готова быть моим эмиссаром?
- Да.
Хель снова подняла Проводник, я закрыла глаза. В голове назойливо, как предупреждение, вертелась песенка Вертинского:
«Я не знаю зачем
И кому это нужно?
Кто послал их на смерть
Не дрожащей рукой?
Только так…»
- Ах-х! – выдохнула я, когда Проводник холодом вошёл в грудь, и потеряла сознание… 

Глава 3
Берга

- Влада, Влада – нежно позвал голос. – Пора уже просыпаться. Давай, девочка, открывай свои глазки. О, какие красивые глазки, зелененькие. Здравствуй, я – Берга. Как ты себя чувствуешь?
Я с трудом открыла глаза. В груди горело огнем, каждый вздох отдавал болью, рот пересох, сознание мутилось. Убийственно хотелось спать и пить, сначала пить, а потом спать, спать бесконечно. Черноволосая сероглазая девушка, склонившаяся надо мной, повторила свой вопрос:
- Как ты себя чувствуешь, Влада?
- Пить.
- Пока нельзя, потерпи. Я могу только смочить тебе губы.
Мокрым ватным тампоном она провела по моим губам, я поймала вату и попыталась высосать из неё влагу. Девушка сразу же одернула свою руку:
- Влада, тебе пока нельзя пить.
- Спать – озвучила я своё второе желание.
- Нет, нет – была настойчива девушка. – Засыпать сейчас тоже нельзя.  Не закрывай глаза, поговори со мной. У тебя что-нибудь болит?
- Да.
- Что?
- В груди жжет… Больно дышать, говорить.
- Это пройдет, это после переноса. Но ты можешь собой гордиться – редко, кто рисковал попадать в наш мир при помощи Проводника. А как там Хель?
- Хорошо.
- Хорошо?
- Да... Просила передать, что скучает по тебе и Ангелике – ответила я медленно. - Любит вас.
Берга улыбнулась, поправила мне подушку, а я думала: «Отцепись, дай поспать».
- Сегодня у тебя постельный режим – говорила меж тем мне она. – А завтра начнешь вставать. Думаю, на полную твою реабилитацию уйдет дней пять.
«Хорошо, только дай поспать, садистка».
- С едой тоже придется подождать – продолжала Берга. – Твоя новая оболочка должна привыкнуть к нашему миру, начать полноценно функционировать, понимаешь?
- Да. («Отвали же!»)
- Вот и отлично. Хочешь, принесу тебе открытки посмотреть? Хотя наш мир мало отличается от вашего: из одного корня растем, одну планету топчем.
- Нет, не надо.
- Неужели не любопытно?
- Нет. («!!!» - эмоциональное, но непечатное выражение)
Берга померила мне давление, пульс, послушала, как я дышу и, похоже, осталась довольна:
- Ладно, теперь можешь отдохнуть – ты уже здесь.
Пять дней Берга была моей заботливой сиделкой. Параллельно она рассказала общую схему нашего предприятия:
- Мы отправимся в замок, где я родилась. Это достаточно далеко отсюда. По дороге завернем в одно глухое местечко, мне нужно кое с кем встретиться. Специально скрываться не будем, но и афишировать свои передвижения нам тоже ни к чему, поэтому держись естественно, как будь ты туристом. Передвигаться будем по-разному: где возможно – на технике, а где-то и пешком. Ну что, как тебе такой отпуск?
- Интересно.
- О, дома что ли скучно было?
- Серо. И потом я люблю путешествовать.
Берга усмехнулась моим словам.
- Запомни, это важно, ты - эмиссар, посланник и путешествуешь не по своей воле…
- Я знаю, меня сюда послала Хель – перебила я её. – Хотя я бы и сама пошла, чтобы помочь ей и вам.
- Альтруистка – подколола меня Берга. – Но твой благородный душевный порыв в данном случае неуместен. Итак, ТЫ ПУТЕШЕСТВУЕШЬ НЕ ПО СВОЕЙ ВОЛЕ, а я – твой сателлит, спутник-телохранитель. Поняла?
- Да.
- Вот и отлично.

В последний день перед путешествием, когда наши дорожные рюкзаки были уже собраны, Берга проверяла свое оружие: два длинных серебряных, как я сначала подумала, изящных кинжала с волнистыми клинками, один прямой небольшой, который она спрятала под рукавом на левой руке в прикрепленных наподобие напульсника ножнах, пистолет, патроны к нему сверкающие металлом своих головок. Я не удержалась и взяла один из кинжалов в руки:
- Какие красивые!
- Ещё бы – хмыкнула Берга. – Эльфийская работа, спецзаказ, именные – сделаны для меня. Прощальный дар деда.
- Почему прощальный? Твой дедушка умер?
В ответ она весело расхохоталась:
- Да он переживет не только нас с тобой, но и наши цивилизации, если его не пристукнут.
- ?!
- Он же эльф. А прощальный потому, что мы с ним больше не увидимся: я не хочу быть среди эльфов, а он больше не придет в мир людей. По крайней мере так сказал, может соврал – кто знает этих предков?
- Твой дед – эльф?!
- Дед – эльф, бабка – сильфида, мать – метис, отец - человек. Неужели Хель не просветила тебя на этот счет?
- Нет. Значит ты – потомок трех рас?
- Ага, та ещё смесь.
- И ты правда умеешь всем этим сражаться? – вернула я разговор к оружию.
- Нет – ехидно ответила девушка. – Эт я выпендриваюсь – и забрала у меня кинжал.
- Берга, они что, из серебра?
- Серебро слишком мягкий для этого металл – отрицательно мотнула она головой. – А этот по своим характеристикам подобен булату, а по воздействию на всякую нечисть он идентичен вашему серебру.
- Пули тоже из него отлиты?
- Это было бы слишком роскошно, пули как раз серебряные.
- Думаешь на нас могут напасть?
- Возможно.
- Тогда научи меня сражаться.
- Зачем? – она удивленно изогнула бровь. – Не волнуйся, я смогу обеспечить сохранность твоей тушки. Не забивай чепухой свою темную голову, Чернобурка.
Я брюнетка и потому Берга шутит «темная голова», в противовес выражению «светлая голова», тем самым подкалывая и мои умственные способности. А еще она прозвала меня Чернобуркой за то, что внешностью я похожа на лису.
- А вот тактику нам с тобой обсудить, пожалуй, стоит – она села на кровать, задумалась. – Если все же случится такое и нам будут угрожать, то правило первое: можешь удрать – беги.
- А ты?
- Не волнуйся, я буду первой – подмигнула Берга. – Запомни: никаких геройских выходок, а то понасмотрятся боевиков и давай воображать себя крутыми воинами.
- А второе правило?
- Правило второе: если не можешь удрать, то уничтожай сразу все, что только покажется опасным. Бей первой, бей наверняка и по возможности издалека, без сожаления, потому что другой шанс никто не предоставит. Никогда не забывай, что ты девушка, а значит слаба, и действуй исходя из осознания своей слабости. Сомнения, колебания, жалость к врагу – удел сильных и для нас непозволительная роскошь. Ясно?
- Ты сама-то так поступаешь?
- Всегда.
В её стальных глазах не было ни следа веселости.
- Хорошо, а бить то чем, если ты мне никакого оружия не даешь?
- Если я дам тебе оружие, если покажу, как им пользоваться, то у тебя появится губительная самоуверенность, будто ты что-то можешь, а это не так. Самоуверенность помешает сработать твоему здоровому чувству самосохранения. Поэтому когда дойдет до дела, хватай то, что под руку попадется, действуй интуитивно. Но лучше – беги.
- Хорошо, какое третье правило?
- Третьего не дано. Ты или бежишь, или бьёшь, а потом бежишь.

Ранним утром, едва рассвело, мы отправились в путь. Я думала, что не проснусь так рано, а на самом деле всю ночь проворочалась без сна – так была взбудоражена предстоящим путешествием по иному миру. Поэтому едва Берга коснулась моего плеча, я сразу же вскочила с кровати и стала одеваться в предложенную мне одежду: джинсы, футболка, короткая куртка, нечто вроде кроссовок, только без шнурков (не перечисляю нижнее бельё и носки как само собой разумеющееся).
- Вы носите джинсы?! – не преминула однако прокомментировать я свои сборы.
- Последние из ваших, которые потом рискнули об этом рассказать, были у нас в средневековье. Потому в ваших сказках мы до сих пор носим остроконечные шляпы и мантии, но, как видишь, и наш прогресс не стоит на месте – Берга сама  была одета похоже, только во всё черного цвета, да вместо кроссовок на ней были тонкие кожаные сапожки. Свои длинные прямые волосы она заплела во «французскую» косу, так что теперь стали видны слегка заостренные кончики её ушей. «Волчьи уши» - вспомнилась мне вдруг физиогномистика - «жестокий опасный человек, подобный этому зверю».
Мы шли по улочкам небольшого поселка в сторону автостанции.
- Берга, что-то ваш мир очень на наш похож – заметила я дорогой, практикуя игру «Найди десять отличий». – Ты уверена, что они разные, а не одно целое?
- А что ты хочешь? Люди – везде люди. И мышление у них одинаковое.
- А ваши люди знают о существовании моего мира?
- Конечно знают.
- И как к этому относятся?
- Да так же, как и вы к существованию Америки. Знают, что где-то есть и всё. По большому счету им это не интересно, куда важнее дела насущные.
Я немного помолчала.
- Слушай, как может ваша цивилизация быть так похожа на нашу? Машины, электричество, асфальт… Даже у нас цивилизации между собой имели больше отличий, хоть и в одном мире существовали.
- Какая же ты наивная! Такое слово, как «плагиат» тебе ни о чем не говорит? А промышленный шпионаж?
- Неужели вы занимаетесь этим?
- Есть старатели. Не спрашивай, каким способом они добывают свои сведения – я не знаю. У каждого свои наработки. Из-за этого некоторые деятели культуры называют наш мир Эпигоном. Моральствуют: «Остановитесь, мы подражаем скверне! У нас должен быть свой великий путь! Назад – к Природе!» и все в таком же духе. В чем-то они правы, ведь из-за технического прогресса появилась граница между нами и эльфами. Мы стали более приземленными, телесными что ли. Вот и я со своей эльфийской родней больше не вижусь поэтому.   
- А волшебники у вас есть?
- Совсем мало. Большинство населения – обычные люди.
- Но почему?
- Можно подумать, что у вас не так: активно плодятся те, кто ниже по социальному уровню. Не больно-то волшебники стремятся обзаводиться потомством, все рассуждают: чем кормить, как учить, а если вдруг то, а если вдруг это…
Я хотела ещё что-то спросить, но она осадила моё любопытство:
– Не задавай слишком много вопросов – это привлекает внимание. Молчи, наблюдай, анализируй.
Мы загрузились в первый автобус до областного центра, Берга усадила меня к окну, а сама преспокойненько уснула на своем кресле.
Через два часа скуки от тупых гляделок в окно (лес-огороды-деревушка-лес-поля-лес) автобус пришел в город. Берга открыла глаза, потянулась как довольная кошка, зевнула.
- Ну, много высмотрела?
- У вас лесов больше. Наши на этой широте уже все вырубили.
- Напрасно, лес – хорошее место. Пошли.
В совершенно обычном городе мы пообедали в совершенно обычном кафе, приехали на совершенно обычный вокзал и сели в совершенно обычный поезд. Наш путь лежал на север. Все было настолько обычно, что даже противно. Я ожидала увидеть волшебников, рассекающих верхом на метлах, каких-нибудь кентавров, гномов. А тут…

Через сутки мы высадились на маленькой железнодорожной станции. И снова вокруг были леса, только теперь не лиственные, а большей частью сосново-еловые.
- Ух ты! – восхищалась я их первозданностью, топая за Бергой по дороге.
- Да, эти леса когда-то были вотчиной оборотней. Не пугайся, сейчас не полнолуние.
- Оборотни у вас тоже есть?
- Прячутся. Они слишком затравлены, стали сверхосторожны. Тех, кого удалось отловить, показывают в полнолуние в зверинцах как гвоздь аттракциона. Собираются толпы зевак поглядеть на это зрелище. А ещё ходят слухи о частных вечеринках, где гостей развлекают, стравливая оборотней и других животных, эдакие «звериные бои». Публика делает ставки, устроители собирают наживу, полная гармония с природой.
- Ты откуда знаешь, была на такой вечеринке?
- Была и выиграла немалую сумму.
Я остановилась, недоуменно глядя на неё:
- Ты не шутишь?
- Почему я должна шутить?
- Но это же жестоко и дико!
- ?
- Оборотни – они же люди! А животные? Разве их не жалко?
- Жалко. Но у меня принцип – не думать о том, чего я не в силах изменить. Не в моих силах было помочь сбежать этим несчастным. Но я пообещала им принести яд, если победит в поединке тот, на которого я сделаю ставку. Оборотни сдержали своё слово, я сдержала своё, хоть это было совсем не просто: хозяева зверинца оберегают своих «звезд» пуще глаза от всяких там любителей природы и конкурентов. Наутро все они были мертвы, а значит, свободны, а я - богата.
- И ты так спокойно об этом говоришь?!
Слова Берги шокировали меня.
- Послушай, что тебя так корежит? – удивилась она. – На их месте, чем жить в клетках на потеху публике, пожалуй, я поступила бы так же. Хотя, нет. Я всё-таки постаралась бы перед этим перегрызть горло кому-нибудь из хозяев.
Мы углублялись дальше в лес…

Через двое суток поход мне совсем разонравился: комары и назойливая мошкара довели моё терпение до состояния обреченной покорности жертвы. Укрыться от них не было никакой возможности, лишь движение как-то ослабляло их натиск, но привалы и ночёвки были напрочь испорчены. Берга вела меня какими-то известными только ей тропами, как и на что она ориентировалась, я не понимала. Затем путь нам перегородила река с низкими болотистыми берегами. Мы скинули рюкзаки и свалились отдохнуть. Мне опять не повезло: поросшая мхом кочка, на которую я упала, оказалась муравейником. И хоть я очень устала, пришлось снова вставать и как следует отряхиваться от кусачих трудяг. Через полчаса привала Берга поднялась, хорошенько размялась и скомандовала:
- Обними меня крепко!
- Что?! – оторопела я.
- Встань и крепко обними меня – повторила медленно и очень четко она.
Я послушно исполнила приказ и со всей силы сжала её в объятьях, с любопытством ожидая, что будет дальше. Берга и сама крепко обхватила меня и тут я почувствовала, как почва уходит из под моих ног. Сначала я решила, что Берга из какой-то прихоти приподняла меня (может подколоть – какая я тяжелая и сколько ещё на мне пахать можно), но земля и не думала возвращаться под мои подошвы – мы плавно поднимались в воздух. Мы поднимались в воздух?!! От такого открытия мои миндалевидные глаза стали круглыми. Вот под нами проплыла река, начался противоположный берег и Берга пошла на посадку. Она стряхнула меня и свалилась сама в приступе неконтролируемого смеха:
- Видела бы ты себя! Ха-ха-ха! Глаза стали, как у кошки, когда её держишь над погребной ямой! Ха-ха-ха…
- Берга, мы летали? Ты умеешь летать?
- Конечно, умею. Ха-ха-ха… Я же частично сильфида.
Наконец она отдышалась и провожаемая моим восхищенным взглядом слетала за нашими рюкзаками.

Мы нашли её спустя пару часов после речной переправы: молодая изможденная женщина в затасканной одежде. Она лежала лицом вниз на обочине зарастающей лесной дороги.
- Свежая – прокомментировала находку Берга. – И звери пообедать ещё не успели.
Она осмотрела труп.
- Смерть естественная, похоже от истощения. Видать заблудилась в лесу, да и померла. Жаль, немного нас не дождалась, может выжила бы.
Девушка развернулась, чтобы идти дальше.
- Стой! – не выдержала я.
- Что ещё?
- Разве мы оставим её так?
- ?
- Тело нужно предать земле, чтобы звери не осквернили его.
- Чем звери хуже червей? Не понимаю: ты собираешься скормить столько мяса червям, тогда как это продлит жизнь нескольким зверушкам. И это ты нудила мне о жалости к животным? Где логика?
- Берга! Людей нужно хоронить как людей, а не бросать на поедание. Это нравственный закон!
- О-о! Закон, говоришь… Есть только один Закон, которому я подчиняюсь – Закон Разума, а он мне говорит, что мы впустую потратим время.
- Я не пойду дальше, пока не похороню её.
- Как-тебе-будет-угодно, - отчеканила она. – Но я участвовать в этом не буду.
Берга нашла себе местечко поудобнее для отдыха и насмешливо наблюдала за моими действиями. Мне повезло: почва здесь была песчанистая и достаточно легко копалась. И всё же без лопаты, пользуясь лишь ножом и руками, я провозилась бы долго, как вдруг:
- Вот упрямая! Ладно, вижу ты полна решимости довести начатое до конца. Отойди, а то совсем выдохнешься и что мне потом с тобой делать?
Берга подошла ко мне. Она прошептала нечто неразборчивое, а затем сделала жест руками, словно раздвинула что-то и на месте моих скудных трудов оказалась приличного размера яма. Пока я разевала на всё это рот, руки Берги протянулись в сторону тела женщины и оно проплыло по воздуху в свою последнюю обитель. Новый жест – и могила была засыпана.
- Довольна? - раздраженно спросила она меня.
- Да. Значит, ты ещё и колдовать умеешь?
- Умею.
- А почему ты сразу не...
- Потому что я не у себя дома. Потому что применять магию здесь – всё равно, что бросать вызов. Как если бы пришлый зверь начал метить чужую территорию. 
- Что же теперь будет?
- Не знаю. Идем.
Вскоре эта заброшенная дорога привела нас в такую же заброшенную деревушку.

Глава 4
Машенька

- Сейчас полдень, нигде не шастай, сиди себе спокойненько на солнышке, загорай – с этим наставлением Берга и улетела.
Я скинула рюкзак и устало опустилась на завалинку. Привалившись спиной к дому, блаженно расслабилась, слушая шелест листьев.
- Хорошо-то как! Тишина, покой.
Закрыв глаза и подставив лицо теплым солнечным лучам я старалась вспомнить слова песенки, сочиненной мной когда-то: уж больно хотелось произвести на Бергу впечатление, а тематика «Колыбельной» как нельзя лучше, на мой взгляд, к этому подходила. Но вот беда – как я ни старалась напрячь свою память, вспомнились лишь первый куплет и последние строчки, собственно и содержащие основную мысль:
«Мама, мне страшно – сегодня гроза.
Мама, мне страшно – их вижу глаза.
Ветки качают и смотрят в окно.
О, они знают – их время пришло!

- Не бойся, крошка. Это только дождь.

<… здесь следует провал в моей памяти …>

…………………………………..
Мама, зачем ты открыла окно?!
Ветром задуло свечу на столе.
Мамочка!!! Взгляд твой не нравится мне …

- Да, крошка, это – НАШ дождь!»

В очередной раз мысленно повторив «Колыбельную» и поняв, что середина так и не вспомнится, я обратила внимание на новый звук, осторожно влившийся в окружающую меня действительность, какое-то тихое безнадёжное поскуливание. Прислушавшись, я поняла, что это – всего лишь усталый детский плач. Стоп! Откуда может быть детский плач в давно заброшенной глухой деревне? Дальше моя логика пошла стопами Вини Пуха: «Это Ж-Ж-Ж не спроста. Это Ж-Ж-Ж значит - пчелы», в моем случае – дети. С точки зрения Берги, конечно я совершила глупость – пошла искать источник звука…
Я нашла её на чердаке – худенькая, ободранная, грязная девчушка лет пяти. Весь её вид говорил, что с ней случилась БЕДА. Она забилась в самый темный угол и смотрела оттуда на меня испуганными круглыми глазенками.
- Иди сюда, малышка, - ласково позвала я. – Не бойся, я не обижу тебя.
- Ну же – ободрила я её.
- Я не могу – ответила она мне.
- Почему?
- Солнышко жжётся – и она вновь захныкала.
Сквозь завалы всякого хлама (ох уж мне эта вселенская привычка: складировать всё, что уже не нужно, а выбросить жалко!) я пробралась к ней ближе: девочка как девочка, вот только кожистые крылья…
- Кто ты?
- Я – Машенька – дрожащим от слез голоском ответила малышка.
- А где твои родители?
- Папы совсем нету – он на небушко ушел к звездочкам ещё когда я была у мамы в животике.
- А мама?
- Мама пошла в лес искать мне что-нибудь покушать и ещё не пришла. А я тут совсем одна и мне страшно.
- Не бойся, я же с тобой. А твоя мама тоже с крылышками, как и ты?
- Нет, у мамы крылышков нету. И у меня раньше не было, а потом выросли и мама стала меня от всех прятать. Она говорила им, что я болею. А потом наша соседка баба Глаша все-таки меня увидела и мы с мамой убежали в лес. А они за нами всё гнались и гнались, и кричали на нас. А потом мы шли-шли и заблудились и нашли этот дом. Это я нашла! Мама очень устала и села отдохнуть, а я взлетела наверх, знаешь, я умею летать! и мне ни капельки при этом не страшно. Только мама за меня боится, всё говорит: «Ангелочек мой, не надо так высоко». Зато я сверху увидела полянку, хотя было очень темно, а на ней – домики, а людей – совсем-совсем нету. И сказала маме и мы сюда пришли. А утром мама пошла за едой и всё не приходит и не приходит. Мамочка, вернись, я больше никогда не скажу, что хочу кушать, только ты не уходи…
Она снова заплакала, а у меня мурашки побежали по коже: как сказать ей, что её мама больше не вернётся, что она лежит мертвая недалеко от деревни, так и не успев позаботиться о своей малышке?
- Послушай, а у меня же есть шоколадка! Хочешь?
- Да-а.
- На, ешь – я достала из кармана плитку.
Успокоившись (как же всё быстро у детей!), Машенька жадно откусила большой кусок, но тут же скривилась и выплюнула:
- Горько!
Я удивилась и попробовала сама: шоколад как шоколад.
- Чем же мама тебя кормила, когда ты заболела?
- Томатным соком. Только тут помидорки не растут, я уже искала.
- Понятно.
Понятно мне было всё, кроме одного: что мне делать? Чем кормить ребенка, потому что бросить её я уже не могла. И тогда:
- Подожди, я сейчас.
Я спустилась вниз, прошла на бывшую кухню, порылась там хорошенько и нашла старую кружку с отбившимися кусочками эмали, как могла вымыла её и …
Через десять минут я снова поднялась на чердак:
- Машенька, Машенька, вот возьми. Я же совсем забыла, что у меня в рюкзаке был пакетик томатного сока. Пей.
 Девочка прильнула к кружке. Когда она выпила всё и даже обчистила пальчиком края, то заметно порозовела.
- Ну как? Понравилось?
- Вку-усно. А больше нету?
- Нет, малышка, нету – вздохнула я.
- А что у тебя с рукой? Поранилась? – показала девочка на моё свежезабинтованное запястье.
- Да, это я случайно.
- Мама тоже часто ранится. Такая неуклюжая стала, просто ужас! Я ей говорю: не надо мне больше помидорки резать, раз ты всё время ранишься. Я их целыми буду кушать. А она говорит, что сок полезнее. А мне её жалко, ведь её ручке больно и головка у неё часто кружится.
- Ох, Машенька, Машенька. Что же мне с тобой делать?
Вдруг снизу раздался голос Берги:
- Влада! Влада! Где ты там?
- Я здесь, наверху, на чердаке.
Через пару минут к нам с Машенькой присоединилась Берга.
- Какого хрена ты сюда забралась? – приветствовала она меня, а потом заметила снова сжавшуюся в комок Машеньку.
- Что тут происходит?
На миг я растерялась, не зная, как ей правильно всё рассказать. Но профессиональный взгляд Берги уже сам заметил: и крылья девочки, и бинт на моей руке да, наверное, и многое другое, на что я лично не обратила внимания.
- Ты подобрала киндерёныша? – скорее констатировала, чем спросила она. – Советую тебе выбросить эту гадость немедленно.
Она, конечно же, имела ввиду на губительный для Машеньки солнечный свет.
- Нет.
- Ты отдаешь себе отчет в том, кто она? – подчеркнуто спокойно вела себя Берга. – Ты видела её зубы? Или может крылья сплошь и рядом украшают спины детей? Она - не амурчик, она – киндерёныш, человеческий ребенок, превращающийся в вампира. Нельзя приручить вампира, как нельзя приручить змею: гад всегда остаётся гадом.
- Но она даже не пыталась укусить меня!
- Ещё бы – загадочно усмехнулась Берга. – Ладно, пойми хотя бы другое: ты НЕ СМОЖЕШЬ прокормить её и она всё равно умрёт, даже если ты отдашь ей всю свою кровь. Хочешь кончить, как её мать? Не забыла – вокруг лес и на сотни километров нет людей. Странно, как ещё эти две горемыки здесь оказались. Вампиры не живут в таких больших лесах – им здесь нечего жрать. А если ты тоже станешь вампиром? Об этом подумала? Тогда мне придется убить вас обеих.
Испуганная Машенька дрожала за моей спиной.
- Послушай, ты конечно права и всё такое, но я не могу ТАК поступить. Знаешь, давай побудем с ней немножко: научим, как о себе заботиться, как добывать «томатный сок» у зверушек. А может ещё придумаем какой-нибудь выход. Ведь наверняка он есть, просто мы его сейчас не видим – лихорадочно пыталась уговорить я Бергу, и к удивлению похоже мои слова её устроили.
- Делай, что хочешь – устало буркнула она – Только не ряди меня в няньки вампиру – и развернулась, чтобы уйти.
- Спасибо, Берг! Я знала, что ты не такая злая, как хо…
Кошачий выпад и серебристый клинок пронзил маленькое тельце. Машенька упала, так и не успев понять, что произошло. Я ошеломленно распахнула глаза.
«Закрой своё сердце! БЫСТРО! Закрой его!!» - заорал мой внутренний голос.
Что ж, если Берга ждала с моей стороны потоки слёз или истерику, то напрасно: я давно научилась блокировать свои чувства. В такие моменты, как этот, я их просто отключаю.
- Пошли – только и сказала я.
Мы спустились с чердака, на котором сквозняк потихоньку разметал горстку пепла…

Глава 5
Веда

Как оказалось, Берга облюбовала нам для ночевки дом на другой стороне деревни:
- Я тут баньку растопила. Сейчас как следует вымоемся, постираемся. Погода хорошая, вещи за ночь высохнут. Ты иди в баню первая, я поесть приготовлю.
Русская банька, даже когда топится по черному, после нескольких дней пути – это чудо! Горячий влажный воздух обнял меня с головы до пят, я почувствовала жизнь в каждой клеточке тела. Уходить совсем не хотелось.
- Эй, ты не уснула там? Уже с час торчишь. Иди в дом, поешь.
Дом внутри оказался типичным пятистенком. От бывших хозяев осталось много вещей. Точнее, было ощущение, что они просто вышли, а в их отсутствие явился кто-то незваный и раскидал всё. Берга, конечно, немного навела порядок, затопила печь, приготовила место для сна.
Я обратила внимание на висевшую на стене большую рамку, за стеклом которой располагались несколько фотографии. Это напомнило мне обычай наших бабушек так вешать семейные фото и я подошла посмотреть.
Вот снимок светловолосого мальчугана. Вот свадебная, видимо его родители. Еще какие-то лица. Кто-то улыбается, кто-то серьезен.
В комнату вошла Берга с распущенными мокрыми волосами:
- Ну, что же ты не говоришь мне «с легким паром»? – похоже, настроение у неё улучшилось.
- Берга, почему деревня пустая? Где её жители? – проигнорировала я её желание.
Она вдруг сразу посерьезнела, мне даже показалось, что слегка вздохнула.
- Пару зим назад в полнолуние состоялось эдакое «сафари» – охота на оборотней с вертолетов. Говорят адреналин прет, когда по белому снегу, петляя среди деревьев, в лучах прожекторов бежит стая: матерые волки, волчицы, щенки, а тут ты сверху из винтовки с оптическим прицелом… Их чучела и шкуры стали украшениями многих домов, популярны также прикаминные коврики… Уцелевшие в ту ночь в деревню больше не вернулись. 
- Ты тоже охотилась? – с презрением бросила я.
- Нет – глухо прозвучало в ответ.
- Что так?
Берга как-то странно посмотрела на меня и отвернулась. Неужели она переживает?
- Ты жалеешь оборотней, но разве вампиры не достойны сострадания тоже?
- Они не люди.
- Но они были людьми!
- Вампиры, даже самые могущественные, низшая, примитивная форма существования. Возникающая при превращении животная мощь так ослепляет, так покоряет себе их разум, что ничего другого им не нужно: ни искусство, ни творчество, ни культура. У вампиров нет семьи, нет привязанностей, нет потомства. Они существуют только чтобы жрать.
Оборотни – другие. Они живые: у них семьи, волчата. Они становятся иными всего двенадцать - тринадцать раз в году и за это их травят!.. А знаешь какие у них песни…
Глаза Берги влажно блестели.
- Я за дровами – и она выскользнула на улицу.
В дом моя спутница вернулась не скоро, от усталости я уже почти спала, несмотря на грустные мысли. Берга молча проверила, протопилась ли печь, закрыла заслонку, подошла к кровати, разделась и тихонько легла, стараясь не потревожить.
Сонная, я прижалась к ней, желая согреть и ободрить. Так мы и уснули обнявшись.
На следующее утро Берга снова была «железная стерва»…

Поляна. Красивый деревянный дом с высоким крыльцом. Во дворе колодец, баня, дровяной сарайчик.
- Кто здесь живет?
- Веда.
- И кто она?
- Основатель и госпожа-директор одноименной школы магических искусств и ведовства.
- Ты случайно не в ней училась?
- Да, недавно закончила.
- Закончила школу в двадцать один год? Не поздно?
- В этой школе учатся с четырнадцати до двадцати одного года – терпеливо пояснила Берга.
- И что же делает госпожа-директор в лесной глуши?
- Знаешь, я предпочитаю не соваться в дела директрисы. Официально она здесь собирает редчайшие травы почти каждое лето.
- А зачем ты с ней хочешь встретиться?
- Ты чего такая любопытная стала? Тебе не всё ли равно: что, как и зачем у нас здесь происходит? Выполнишь свою миссию и свалишь в свой мир. 
Грубость Берги меня удивила, дальше мы шли молча.
На стук вышла высокая (не меньше метр восемьдесят), стройная, спортивного сложения русоволосая женщина. Красота её была чем-то похожа на красоту Берги: те же утонченность и правильность, так же сквозило что-то сверхчеловеческое. Женщина откинула назад свои густые распущенные волосы и я успела заметить острые кончики её ушей.
- Здравствуйте, девушки – голос Веды был низким, звучным, хорошо поставленным. – Заходите в дом.
В чисто убранной светлой комнате не было ничего лишнего, никаких декоративных мелочей, что так нравятся женскому сердцу. Во всем интерьере только функциональность, лаконичность, сдержанность. Нас видимо уже ждали: стол был накрыт, самовар дышал жаром.
- Прошу – сделала приглашающий жест Веда.
Берга молча подняла и покрутила кистями рук.
- Вымыть можно там – поняла её хозяйка, указывая направление.
За обедом почти не разговаривали. Лишь когда пили чай, Веда заметила:
- А девчушку пожалуй что зря ты уничтожила. Хорошая была девчушка.
В ответ Берга лишь хмыкнула:
- Легко Вам так говорить. Вы – эльф, Вас они не беспокоят.
- Но ведь и ты можешь стать эльфом – возразила хозяйка.
- Нет – отрезала Берга. – Я не хочу быть ни эльфом, ни человеком. Я хочу остаться сама собой.

- Итак, каков Ваш ответ? – поставила Берга чашку на стол и посмотрела эльфийке прямо в глаза. Очевидно, речь шла о чем-то известном только этим двоим. Лично я ничего не понимала.
- Ты больше не моя ученица, Берга.
Берга выжидающе молчала.
- Эта услуга имеет свою цену – пояснила Веда.
Молчание.
- Добудь мне книжицу.
- Ту самую?
- Да.
- Даю слово. Ну что, подскажете?
- Я не работаю авансом, Берга, хоть и верю твоему слову. Но вдруг ты не доживешь до нашей следующей встречи, и что тогда? Кто оплатит мои услуги?
Берга раздраженно тихонько зарычала.
- Ладно, в таком случае нам пора.
- Счастливого пути… И береги напарницу, у неё есть интересный дар.
Когда мы отошли достаточно далеко от дома Веды, я не выдержала:
- Как вы с ней общаетесь? Я ничего не поняла: молчите-молчите, а потом бац! какая-то фраза, вырванная из контекста.
- Веда талантливая ведунья – то есть «знающая». Она всегда знает, какой вопрос я хочу ей задать.
- Тогда зачем ты ей его задаёшь?
- Потому что я не знаю, что она мне ответит.
- Получается, что она читает мысли?
- Нет, это другое. Веда чувствует мысленный импульс с вопросом,  обращенным к ней, ещё когда я формулирую его в сознании. Хотя, знаешь, мысли многих ей действительно доступны, конечно, не в форме конкретного текста, скорее общего настроения.
- Она сказала, что ты можешь стать эльфом. Как это?
- Легко и просто: завести эльфийскую семью и жить среди эльфов. Так поступила моя сестра.
- Ангелика?
- Естественно, других живых сестер у меня нет.
- Почему ты не хочешь замуж за эльфа? Ты уже любишь какого-то человека?
- Какая чушь! И если бы ты внимательно слушала мой разговор с Ведой, а не трескала все подряд, ровно тебя никогда не кормили, то заметила бы, что за человека замуж я тоже не собираюсь.
- В чем же тогда дело?
- Не хочу всю оставшуюся жизнь смотреть с тоской в небо, как моя мать.
- То есть?
- Мой дар сильфиды – способность летать – пропадет, как только я выйду замуж.
- Почему?
- Ты что, сказок не читала? Там же написано: когда фея, или сильфида, или нимфа, или какая другая вступает в брак с представителем другой расы, в частности с человеком, то теряет свои особенные свойства на период замужества и приобретает расу супруга. Её дар наследуется по женской линии – дочерьми, внучками и так далее, но на тех же условиях.
- Так ты собираешься всю жизнь прожить одна, без семьи?
- Нет такого человека, Чернобурка, ради которого я откажусь от неба.
Я задумчиво посмотрела ввысь…

Глава 6
Костя

Мы подходили к залитой светом автозаправочной станции уже в полной темноте. Я ужасно устала и готова была свалиться хоть на асфальт, лишь бы отдохнуть.
- Там есть круглосуточное кафе – ответила Берга на мой измученный вид. – Сможем выпить горячего шоколада и передохнуть.
Вдруг перед нами, загораживая вход в кафе, плавно приземлились сверху три высоких темных фигуры.
- Берга, какая встреча! Здравствуй, красавица моя – раздался насмешливый голос. – Что делают две беззащитные девушки на пустынной трассе в такое позднее время?
Говорил блондин. Два других кривили губы в усмешке. Какие же они все бледные! Особенно на фоне их черных одежд. Или это из-за неонового света?
- Я давно не твоя – вступила в диалог Берга в том же тоне, что и молодой человек. – С тех самых пор, как ты стал спать в гробу. Что красива – сама знаю, комплименты излишни. А дела наши вас не касаются.
-  Вот, друзья, - обратился блондин к остальным. – И эта девушка стоила мне жизни! Какая неблагодарность!
- Чего же ты от меня ждал? Любви до гроба? Так это и было, а теперь, извини, у нас разные пути.
- Может, все-таки вспомним прошлое?
- Некрофилия – не мой конек.
- Фи! Берга, нехорошо обвинять человека в смерти. Какая грубая ты стала. Всё-таки ответь: куда торопишься на ночь глядя? И что за создание с тобой, познакомь уже.
Берга стояла на полшага впереди меня, закрывая собой от этой троицы.
- Незачем тебе с ней знакомиться, Костя. И почему бы тебе просто не дать нам пройти? Уступи дамам дорогу – спокойно предложила она.
- Я бы с радостью, ты знаешь, но мой хозяин весьма заинтересован вашими передвижениями.
- Передай своему хозяину, что уже скоро.
- А вот он почему-то не уверен. Настолько, что разрешил обратить вас.
- Иного от Колдуна я и не ожидала. Но здесь есть ма-аленький нюанс: она – Берга мотнула головой в мою сторону. – путешествует не по своей воле, а я – её сателлит. Неужели вы рискнете напасть на нас?
- Ты все предусмотрела, не правда ли? – Константин подошел почти вплотную к Берге и смотрел ей прямо в глаза. – Да, мы не можем вас покусать, но что мешает нам хотя бы развлечься другим способом?
- Ничего – выдохнула нежно Берга и, не отрывая взгляда, всадила свой кинжал ему в пах.
- А-а-а!!! Сука!!! – орал Константин корчась на земле и зажимая пах ладонями.
- Ну-ну, Костя, не надо так стараться, а то я подумаю, что тебе и правда больно. Ничего страшного, проведешь две-три недельки без девушек, только и всего.
Два других вампира дернулись было к нам, но Берга уже выхватила свой пистолет и всадила серебристую пулю одному в лоб. Он рассыпался пеплом. Второй успел улететь.
Я стояла, смотрела, но сознание уставшего человека не успевало за событиями. Из оцепенения меня вывел рывок за руку Берги:
- В конце концов, ты собираешься пить шоколад или нет? Идем, здесь не на что смотреть.
Мы прошли в кафе и сели за столик. Берга сделала заказ и в его ожидании удобно устроилась: закинула ногу на ногу, поставила локти на стол, сцепила свои длинные красивые пальцы, положила на них подбородок и посмотрела на меня.
- Кто он, Берга?
- Костя? Моя первая любовь.
- Он стал вампиром? – я старательно не смотрела в большое окно на пытающегося убраться в тень нечеловека.
- Да, как видишь.
- Как?
- О, это весьма романтичная история:
«Мы гуляли при полной луне,
он читал мне сонеты, стихи.
Звонко пели в садах соловьи
И цветы распускались во тьме…» - забавлялась Берга стихоплетством. – Короче, вдруг налетели вампиры, испортили свидание. Из нас двоих летать умею только я, поэтому, как и положено влюбленной дуре, подхватила своего бой-френда под белы рученьки и лёту. А они за нами, да вокруг нас, знаешь, как кошка с мышкой – скорость полета у меня низкая, вес-то двойной пришлось нести. И тут Костя, как и положено влюбленному дурню, с воплем: «Ты нас двоих не унесешь, спасайся сама!» вырвался у меня из рук и прямиком в объятия вампиров так и упал.
- А ты?
- Я? Улетела – пожала плечами Берга. – Если тебя это утешит, то заливаясь слезами горючими – добавила она певуче.
Я сидела и поражалась спокойствию Берги: как она может быть такой циничной, бесчувственной?
- И ты не попыталась его отбить?
- Шутишь, мне было-то всего 17 лет и с собой никакого оружия.
- Ты, неужели ты совсем не переживала?
- Как же, как же, как сейчас помню: три дня в истерике билась. А потом поняла, точнее осознала, что изменить ничего уже нельзя и что эти три дня в мою жизнь никто не вернет, что они пропали совершенно зря.
Нам принесли шоколад. Берга поднесла свою чашку к лицу, вдохнула его аромат:
- М-м-м – довольно промурлыкала она и сделала глоток. – Отлично. Горячий шоколад, хоть и из порошка, после стольких скитаний! А ты почему не пьешь?.. Что означает сей убийственный взгляд?
- Как ты можешь? Как ты можешь быть такой бесчувственной, Берга?!
- Практика и еще раз практика – ехидничала она. – Стоп! Только ляпни: «Ты же девушка!». И вообще, какая муха тебя укусила? А, понимаю… - и она перевела взгляд в окно. – Пойти добить его, что ли?
И тут я не выдержала: пощечина, ещё одна, ещё… За Машеньку, за Костю, за… Остановил меня резкий удар под дых и я оказалась в теплых объятиях Берги:
- А я-то всё думала: когда, наконец, ты сорвешься? Ну всё, всё, перестань – и Берга нежно кончиками пальцев вытерла мои слезы и поцеловала в губы…

Глава 7
Беспредельщики

Ничего не говоря, я смотрела на неё ошарашенными глазами. Видимо именно этой реакции она и добивалась своим поступком, чтобы прекратить мою начинающуюся истерику.
- Выпей шоколад, Чернобурка, это придаст сил.
Берга вновь контролировала ситуацию – я послушно сделала глоток.
- Пойду, договорюсь о ночлеге. Раз за нами послали вампиров, то не стоит рисковать, разгуливая по ночам. Да и нам отдых не помешает.
Неподалеку от автозаправки оказалась деревушка. Какие-то люди пустили нас переночевать на застекленной веранде. Хозяйка любезно нагрела нам воды для умывания, постелила свежее бельё на старенький разложенный диван. Когда мы остались одни и я уже расстегивала джинсы, Берга подошла сзади и обняла, шутливо спросив:
- Дорогая, ты где предпочитаешь спать: с края или у стенки?
От непредсказуемости её поведения я застыла как статуя, а она, довольно фыркнув, успокоила:
- Не волнуйся, я не буду покушаться на твою честь… По крайней мере пока.
- Лучше не провоцируй меня! – ввязалась я в предложенную фривольную игру, повернувшись к ней лицом и глядя прямо в глаза.
- Серьезное заявление – насмешливо прозвучало в ответ. – А то что?
Под её пристальным взглядом я почувствовала, что краснею, но проигрывать не хотелось, поэтому дерзко прижала напарницу к себе и прошептала ей в ушко:
- Увидишь… Но не здесь, и не сейчас…
А потом толкнула её на диван и продолжила раздеваться. Берга, перевернувшись на спину, приподнялась на локтях, с любопытством глядя на меня. 
- Какая же ты… – она сделала паузу, подбирая нужное слово. Я с внутренним волнением ожидала свой приговор. – Занятная.
В эту ночь, несмотря на усталость, я долго не могла уснуть, прогоняя в памяти и анализируя события дня и особенно вечера. Судя по дыханию, Берга не спала тоже, но и не разговаривала.
- Берга? – позвала я тихонько.
- Что? – шепотом отозвалась она.
- Костя тоже работает на Колдуна?
- Да.
- Почему же тогда он хотел напасть на нас?
- Не просто напасть, а обратить. Видимо Колдун нервничает из-за нашей самостоятельности, вот и дал разрешение на Поцелуй, потому что если мы станем вампиршами, то будем полностью в его власти.
- А если он захочет нас обратить, когда мы придем?
- Зачем? Тогда это потеряет смысл.
- А-а – в знак понимания кивнула я головой. – Слушай, ты ведь уничтожила одного из вампиров – я приподнялась на локте, тревожно заглядывая в темноте ей в лицо. – Как же теперь нам идти к Колдуну?
- Спокойно, у него этой нежити хватает, а борзеть им я тоже не позволю. И потом Колдун сам их не очень жалует. Знала б ты скольких он отправил в солярий загорать – ухмыльнулась Берга.
- Успокоила – съязвила я, устраиваясь поудобнее на подушке.
- Всегда пожалуйста – донеслось в ответ.
- Берга? – позвала я снова через несколько минут.
- Да?
- Сначала Хель, а потом и ты твердили мне, что я путешествую не по своей воле, а ты – мой сателлит. И когда ты сегодня об этом сказала Косте, то он не стал на нас нападать. Почему?
- Это один из законов сосуществования: вампиры, как и вовкулаки, не трогают тех, кто отправился в путь не по своей воле. Этот закон возник в глубокой древности в результате договора, заключенного после войны между людьми и нежитью. Сейчас, когда вампиров стало мало, люди осмелели и забыли о нем. 
- Почему же вампиры до сих пор выполняют его?
- Потому что при заключении договора была использована магия, а для неё время имеет мало значения.
- Понятно. Берга, можно тебя спросить, только ты не обижайся, ладно? Почему о Колдуне ты всегда говоришь с симпатией? Ведь он разрушил твою семью.
- Я это знаю.
- Разве не хочешь отомстить?
- Почти всегда об этом думаю… И он это знает.
- Тогда почему?
- Знала б, что ты такой почемучкой окажешься, никогда бы не согласилась тебя сопровождать!.. Потому что он – мой отец.
- Что?!! Колдун – твой отец?! – подскочила я на заскрипевшем диване. – И Хель мне ничего не сказала?!
- А что это меняет? Ну отец, ну и что? Не суди её. Колдун убил у Хель двух дочерей и мужа, сам обманом прожил с ней много лет, при этом состряпав меня и Ангелику. Она так ненавидит его, что просто не может говорить на эту тему.
- Ты поэтому его не боишься: из-за того, что он твой отец?
- Нет, из-за того, что у меня такая же дурная кровь. И вообще, хватит болтать, спи, а то опять поцелую – перевела она разговор в шутку. А потом добавила:
- Не волнуйся, с тобой все будет в порядке, обещаю… Да спи же, наконец!
Не знаю почему, но Берге я безоговорочно верила, тем более, что выбора у меня не было: в свой мир самостоятельно вернуться не могу, а в чужом куда мне деваться? И потом я ведь не знаю всех их местных заморочек и интриг, да и наивно было бы полагать, что меня посвятят в курс всех событий. Поэтому, раз Берга сказала не волноваться, а спать, значит так тому и быть.

Утром мы снова вышли на трассу. Берга тормознула какой-то местный небольшой автобус, который нас довез до райцентра – маленького городишки.
- Здесь есть гостиница, хоть и паршивенькая, но всё-таки. Приведем себя в порядок, погуляем по городку, выспимся, а завтра вечером сядем на автобус и через десять часов будем на моей родине – в Светограде.
- Рейс идет ночью? – удивилась я.
- Да. Так удобнее для рыночных торговцев – основных клиентов этого маршрута. Ночью они в пути, рано утром приезжают в областной центр, делают закупку товара, грузятся – и вечером в обратный путь на этом же автобусе.
Заняв номер в гостинице, мы первым делом по очереди как следует откисли в душе. Освежённые, отдохнувшие, направились осматривать местные достопримечательности. Оказалось, что в городишко на днях прибыл цыганский табор и остановился на его окраине у стен полуразрушенной крепости. Многие жители пошли посмотреть на прибывших, погадать, прикупить каких-нибудь диковин и мы решили последовать их примеру.
Прогуливаясь в сторону табора, я заметила, что у Берги хорошее настроение, поэтому решилась спросить:
- Берга, скажи, пожалуйста, а почему у Машеньки были крылья, а у Кости нет?
- Они разных подвидов.
- Как это?
- В вашем мире ошибочно полагают, что все вампиры одинаковы и становятся ими все одинаково. Но это не так. Машенька – киндереныш, недопревращенный «стрига». Это наследственное очень редкое заболевание. Проявляется, как правило, в раннем детском возрасте. Постепенно ребенок превращается в монстрика с клыками, двойным рядом зубов, крыльями, иногда покрывается мягкой шерсткой. Большим не вырастает. Живет на чердаках, в заброшенных постройках, ведет ночной образ жизни. Зимой способен впадать в спячку с целью экономии энергии. При укусе жертве впрыскивает одурманивающее и обезболивающее вещество, замедляющее свертываемость крови. В отличие от других подвидов вампиров не является покойником. Раньше бывало, что стриги собирались стайками, но потом их повсеместно уничтожили.
Костя же относится именно к тем, кого у вас и именуют собственно «вампирами»: человек, погибший от укуса вампира и поэтому сам ставший таким же живым покойником.
Ещё есть такой подвид как «упырь». Ими становятся колдуны, не успевшие передать свое «знание». Они могут являться в облике летучей мыши, других «нечистых» животных. Этот подвид самый древний и именно от него берут своё начало все остальные. Полагают, что первые стриги – это плод любви упыря и живой женщины. Ну а «вампиры обыкновенные» - закусанные до смерти жертвы упырей.
- Берга, что за «знание» должен был передать колдун и кому, чтобы не стать упырем?
- Тут вступает в действие другая классификация: колдуны и волшебники. Видишь ли, когда-то, когда мой мир ещё не отделился от мира эльфов и фей, было достаточно много смешанных браков. Так вот волшебники – это потомки потомков получившихся метисов, у которых «взыграл» ген волшебства в крови. Они творят магию. А колдуны – ремесленники магии – это обычные люди, пожелавшие приобрести магические способности. Для их приобретения они заключают контракт с Мраком: Мрак дает им магическую силу, её ещё иначе называют «знание», а взамен получает их души. Если же колдун не хочет отдавать свою душу Мраку, он становится после смерти упырем. А если он не хочет стать упырем, но и к Мраку ему неохота, то он должен успеть перед смертью передать свое «знание» кому-нибудь из кровных родственников, желательно по прямой линии. Говоря другими словами, он должен вместо себя подставить Мраку родственника – совершить обряд обмена. Поэтому, когда умирает колдун, родственники разбегаются как тараканы.
- Берга, Мрак – это ваше местное зло?
В ответ она рассмеялась.
- Да нет, Чернобурка, не местное, а повсеместное. Как Свет – повсеместное Добро.
Пройдя ещё немного, я снова принялась расспрашивать свою спутницу:
- Слушай, я не поняла, почему стриг относят к вампирам, если они живые?
- За основные признаки вампиризма: питание кровью, солнцебоязнь, способность превратить («заразить») живого человека при помощи укуса в себе подобного и превращение тела в пепел после смертельного ранения серебряными пулей или клинком, или осиновым колом.
Мы перешли по мосту через реку на другой берег. С моста открывался красивый вид на обе части города, утопающего в зелени.
- Берга, вампиры ведь не менее опасны, чем оборотни, однако их, как я погляжу, у вас так сильно не гоняют. Почему же тогда оборотней уничтожают?
- Из-за лесозаготовки.
- То есть?
- Там, где в основном проживали оборотни, растут прекрасные с точки зрения продажи леса. А рабочие боятся ехать на вырубку из-за оборотней. Вот деловые люди и подсуетились: провели заранее акцию дискредитации оборотней в прессе, сформировали нужное им общественное мнение и – вуаля. Здесь сыграло свою роль также невмешательство Совета волшебников: они не простили оборотням их независимости. 
- И что, неужели никто не заступился?
Берга засмеялась, но смех этот был грустным.
- Заступались, но слушают тех, у кого сила. А сила – у кого власть и деньги. Разве у вас не так?
Этот вопрос был риторическим, поэтому я промолчала. Вскоре показались палатки и крытые повозки табора. Между ними толпился народ, шла оживленная торговля, было шумно, доносился звон гитар, пение, смех. Чтобы не потерять в толчее друг друга Берга крепко взяла меня за руку. Я с любопытством глазела по сторонам, чувствуя себя под надежной защитой.
- Ох, девочки-деточки, – ласково обратилась к нам из раскрытой палатки пожилая гадалка, когда мы проходили мимо, ловко тасуя колоду карт. – Не спешите, присядьте на чуток. Чай устали ваши ножки, вон ведь сколь прошли, отдохните рядом с Симой. А Сима расскажет вам будущее.
- Нет!
- Берга, почему? Это же интересно.
- Ты слышала фразу «За всё нужно платить»? Так вот к гаданию о будущем это тоже относится: узнав своё будущее, ты уже не можешь его изменить, пока не исполнится всё, о чём ты узнала. А теперь подумай и скажи: много ли ты знаешь примеров счастливой жизни после предсказания? Они, конечно, есть, но шансы на благополучный исход как в лотерее – кто-то где-то выигрывает, чтобы у остальных не пропадало желание поучаствовать.
Гадалка проницательно посмотрела на мою спутницу, раскинула несколько карт на расстеленный черный платок с ярким цветочным орнаментом:
- Всю жизнь одна, всегда всё сама… Сама найдешь и ответ на свой вопрос… Твоя сила – твоя же темница, из-за неё ты одинока. Отринь себя и будешь свободна.
- Я ни о чем тебя не спрашивала! – в гневе воскликнула Берга и потащила меня подальше от этой палатки.
- Иди за ней смело, деточка! – крикнула гадалка мне вслед. – Не сомневайся в ней никогда!
Берга была на таком взводе, что мы проскочили весь табор насквозь и остановились лишь за последними повозками. Отдышались, она немного успокоилась и спросила:
- Что она там тебе кричала?
- Чтобы я в тебе никогда не сомневалась.
- Вот как – процедила Берга. – Я же советую не доверять мне слишком сильно, ведь я всего лишь сателлит и выполняю чужую волю. То, что я твой телохранитель и спутник – не моё решение.
- А вчера ты сказала, чтобы я не волновалась, что со мной всё будет в порядке, как же так?
- Я говорила только о сохранности твоей тушки, а не о… - тут она запнулась.
- А не о чем? – ехидно поинтересовалась я.
Наш разговор прервал тихий голос:
- Эй!.. Помогите мне… пожалуйста…
Берга настороженно осмотрелась, а затем подошла поближе к одной из крытых повозок и заглянула внутрь. Я последовала её примеру. Внутри повозки стояла большая клетка, в которой был заперт человек.
Я узнала его. Это был мальчик, вернее уже подросток, с фотографии, что рассматривала в лесу в доме оборотней. Похоже, что Берга узнала его тоже:
- Ну что, дружок, попался? Выбраться хочешь?
- Да.
- А пойдешь куда?
- В лес.
- Один не выживешь – мал ещё.
- Выживу. А и не выживу – лишь бы свободным.
- Звать-то тебя как, смелый отрок?
- Серый. То есть Сергей, Серёжа.
- Ладно, Сережа. Держи хвост пистолетом, хорошенько отдохни и поешь сегодня, понял меня?
- Да!
- Тогда до встречи.
Мы отошли от повозки. Я с интересом смотрела на свою спутницу.
- Пойдем, прогуляемся по окрестностям? – предложила мне она.
После длительной прогулки, уставшие и голодные, мы вернулись в гостиницу. Берга организовала обед. Ели молча – я устала, а она о чем-то напряженно думала.
- Придется взять тебя с собой. Когда ты у меня на виду мне как-то спокойнее – подвела она итог своих размышлений.

Поздним вечером, когда уже стемнело, мы снова пошли в табор, полный звука гитар, песен, запахов еды и пламени костров. И хоть до полнолуния оставалось еще двое суток, лунный свет заливал всё вокруг.
- Паршиво. И почему в такие моменты всегда излишнее освещение? – проворчала моя напарница себе под нос.
Мы крадучись обошли табор и приблизились к повозке с клеткой Сережи. Страха я совсем не чувствовала, скорее веселье и бесшабашность от предстоящей проделки. Берга бесшумно нырнула внутрь повозки и при помощи волшебства открыла на клетке замок. Дверца тихонько скрипнула, когда её осторожно открыли. Сережа выбрался на свободу и мы побежали, пригибаясь к земле и стараясь держаться в тени деревьев и кустов. Остановились только тогда, когда табор и городок скрылись из виду за холмами. Я тяжело дышала, в боку кололо, а этим двоим такая пробежка – хоть бы что. Стоят, переговариваются.
- Будет нужна помощь – при этих словах Берги Сережа бросил в ответ гордый взгляд, но она продолжила, как ни в чем не бывало: – Или если просто соскучишься, приходи ко мне в замок в Светограде. Он там один, так что не заблудишься. Вот деньги, держи.
- Зачем? Мне не нужно.
- На еду и автобус. Автобусом до твоего леса быстрее добираться.
Подросток только высокомерно ухмыльнулся:
- Я своим ходом.
- Так ведь еще не полнолуние, чтобы на четырех лапах бегать.
- А мне его ждать не нужно. Я могу обернуться и так.
- Ты что – анимаг?
Сережа горько засмеялся:
- Нет, но посидишь два года в клетке и не такому научишься.
А потом, видя недоумение Берги, пояснил:
- Меня мать в самое полнолуние родила. Для меня быть человеком или волком – без разницы.
- Что ж, удачи тебе, Серый.
- И вам того же.
С этими словами он нырнул в тень от кустов и спустя несколько минут оттуда выскочил молодой волк. Его шкура серебристо-серого цвета красиво переливалась в лунном свете. Зверь посмотрел на нас, насмешливо обнажив клыки в улыбке и, отвернувшись, помчался прочь. Когда он перестал быть виден я перевела взгляд на Бергу. 
- Ну? – поинтересовалась она.
- Нет, ничего. Просто за всё время нашего знакомства ты впервые никого не уничтожаешь, а наоборот.
- Смотри, накаркаешь.
Мы не спеша пошли в сторону городка. Я была очень довольна и радостно взбудоражена, только продолжала немного тревожиться за Сережу: благополучно ли он доберется до своей родины? Вдруг по небу скользнули тени.
- Это что еще за фиг-фак? – насторожилась Берга, выхватывая пистолет и пригибая меня к земле.
Со стороны городка к нам летели несколько черных фигур. Я сосчитала семь, а потом сбилась. Раздались выстрелы, трое ближайших рассыпались, остальные спикировали к земле и стали невидны. Мы были на открытом месте и укрыться от них было негде. Берга молниеносно выбросила левую руку вперед в сторону табора и сделала жест, словно что-то берет и рывком тащит к нам. Я не успела и ахнуть, как перед нами приземлилась клетка Сережи. Схватив за шею, Берга втолкнула меня внутрь, захлопнула дверцу и закрыла замок.
- Посиди пока тут, Чернобурка. Держись центра.
Она взлетела на клетку, обнажила кинжалы, выжидающе присела на корточки, готовая к прыжку.
- Берга! Дай мне хотя бы пистолет! – в панике закричала я. Сидеть безоружной, даже в клетке, мне как-то не улыбалось.
- На – она, не глядя, сквозь прутья просунула мне его. – В нем осталось четыре патрона. Три можешь использовать, а четвертый оставь на всякий случай, чтобы застрелиться.
И вот началось представление: противники тенями мелькали то здесь, то там, дезориентируя, постепенно сжимая свой круг. Берга казалась спокойной. Я бы на её месте тоже не волновалась – она-то всегда может улететь. А тут сидишь запертая в клетке в обнимку с пистолетом и надеешься, что тебя по какой-то случайности не сожрут.
Они набросились на неё все сразу, но Берга летала гораздо быстрее. Да, определенно для них это была неприятная неожиданность. Берга вытворяла в ночном небе потрясающие фигуры высшего пилотажа, одновременно нанося смертельные удары по врагу. Жаль, что любоваться этим зрелищем было некому. По крайней мере мне было не до того – к моему убежищу от зарослей высоких кустов подошла молодая очень красивая цыганка. Её серьги и монисто из монет приятно позвякивали от каждого движения. Она приветливо улыбнулась мне, покопалась в пристегнутом к поясу кошельке и достала отмычку.
- Стреляй! – крикнула Берга уворачиваясь в воздухе от клыков голодной твари и всаживая ей кинжал под лопатку. Тварь обратилась в пепел и порыв нежного ночного ветра развеял его.
Цыганка великолепными бархатными глазами посмотрела на меня, отбросила назад свои длинные распущенные волосы. Какая же она красивая! Разве можно уничтожать такую красоту?
- Я не могу. Они так похожи на людей.
- Ну и что, они же не люди! – Берга пикировала на следующего противника.
- Просто смогу ли я потом ценить человеческую жизнь, если начну уничтожать тех, кто на нас так похож? Я боюсь потерять в себе человека! – крикнула я ей вдогонку.
- Засунь свою философию знаешь куда, моралистка хренова! На кой ты у меня пистолет взяла, дура?! Чтобы они в нашу честь посмертно из него салют устроили? – и она догнала ещё одного.
Девушка-цыганка меж тем открыла замок и бросила его на землю. Еще мгновение и она войдет в клетку. Моё сердце бешено колотилось. Зажмурившись, я выстрелила. В ответ раздался яростный вопль.
- Молодец! – комментировала Берга откуда-то сверху. – Почти попала. А теперь открой глаза и стреляй целясь.
Что-то холодное проснулось во мне – бесчувственный Зверь, готовый хладнокровно защищаться. Следующая пуля попала точно в цель – в ворвавшуюся ко мне вампиршу. Прямо в лицо. В упор. За те доли секунды, что всё происходило, я успела навсегда запомнить прекрасные огромные черные глаза, мягко мерцавшие под сенью густых длинных ресниц. Лишившись опоры в виде хозяйки, серьги и монисто со звоном посыпались на землю. Выбравшись из переставшей быть укрытием клетки, я осмотрелась. И тот час же сзади на меня набросились. Не сдобровать бы моему горлу, если бы из темноты пулей не вылетел серебристый волк, сбивший моего противника с ног. Я выстрелила. Метко. Потому что было близко. И вампир рассыпался.
Серый нырнул в тень. В лунном сиянии я осталась стоять одна рядом с открытой клеткой. Берга кружила в небе, высматривая врага сверху. Тишина...
- Все кончено, пойдем – она приземлилась рядом, забрала пистолет.
- А Сережа?
- Он проверил все заросли и ушел. Идем, тебе нужно как следует оттянуться – Берга обняла меня за плечи, понукая сделать шаг.
Меня трясло.
- Кто это был? Вампиры?
Она заботливо вела меня, успокаивающе обнимая.
- Не обращай внимания, лазают тут всякие беспредельщики.
- Ты же сказала, что вампиры не нападут на нас.
- Я же говорю – это беспредельщики, они не подчиняются ничьим Законам и Правилам. А ты – молоток, стреляла только в голову, я заметила.
- Но ты же сама сказала, что убить вампира может только смертельное ранение.
- Логично.
Она привела меня в какое-то ночное заведение. Мне что-то наливали, я пила. Громкая музыка поглощала все звуки, кружилась голова, я хохотала и много курила, танцевала с Бергой, а потом в памяти лишь обрывки: мы в гостиничном номере, Берга тушит свет и целует, я жадно отвечаю…
Утром голова трещала нещадно: нельзя мне пить и курить одновременно, организм не позволяет. Он у меня вообще яростный противник всяких излишеств и обычно я его слушаюсь. Очнулась от сна лежа на животе, открыла глаза.
- Проснулась?
- Да.
- Жива?
- Нет.
- Сейчас поправим.
- Нет!!!
- Ты чего испугалась? Я похмеляться не предлагаю. Таблетку принять – другое дело, да душ, да зубки почистить – и будешь вновь живее всех живых.
Пришлось покорно перенести все манипуляции Берги по воскрешению моей бренной плоти. Как это ей только не плохо после вчерашнего? Неужели и голова не болит? Хотя, кажется она-то ничего не пила, только наливала… Ну, точно!.. Вот зараза!
Через час мы пили крепкий кофе в номере. О прошедшей ночи не говорили ни я, ни она. Так даже лучше – раз я не помню ничего (почти) – значит и не было ничего (почти). И вообще я женщинами не интересуюсь… Разве что одной из них… Блин!
Я перехватила задумчивый взгляд Берги:
- Что там на моей спине?
- Ничего, - улыбнулась она. – А должны бы быть крылья.
- ?
- Белые.
Кажется, я смутилась и покраснела. Ох уж мне эта понимающая усмешка Берги и деликатно опущенный взгляд!

Глава 8
Замок рода Мечей

- Я хочу спросить у тебя кое-что.
- Да?
Мы ехали в автобусе в Светоград. Большинство пассажиров уже спали. За окнами было темно, а в утробе автобуса приятный полумрак ночного освещения. Берга взяла мою левую руку и, задрав рукав, обнажила её почти до локтя.
- Что это? – показала она на тонкий поперечный шрам выше запястья.
- А ты как думаешь?
- Попытка суицида?
Я фыркнула.
- А вот и нет! Это знак братства.
- Чего?
- Ты что, не слышала ни разу истории, как люди братаются?
- Ну-ка расскажи – потребовала она.
Я с удовольствием выполнила её просьбу, потому что мне приятно было вспоминать Макса и всё, что с ним связано. 
- Так значит, у тебя есть названный брат? – задумалась над чем-то Берга.
- Да. А как ты узнала про шрам?
Тут Берга одарила меня ТАКОЙ многозначительной улыбкой, что жар разлился по всему телу, и мне захотелось забиться под сиденье. Вредина! Специально смущает меня. Ладно, я это так не оставлю, я что-нибудь придумаю, я…
Сумбурный поток моих мыслей остановил новый вопрос Берги:
- И что, ты вправду веришь в это побратимство? Что царапина на руке создала между тобой и Максом кровные узы?
В её голосе было столько насмешки и сарказма, что мне стало горько. Неужели она из породы высокомерных, пренебрежительно бросающих: «У каждого свои тараканы в голове» на всё, что не по их разумению. Какая удобная позиция считать своего оппонента ниже себя и поэтому снисходительно позволять ему его «странности», не вступая с ним в дискуссию, не желая знать его точку зрения, понять его мотивацию.
- Царапина на руке, конечно же, не создаёт кровных уз – холодно и спокойно ответила я. – Иначе бы количество моих родственников возросло, ведь я – донор. Хоть в обоих случаях на материальном уровне речь идет всего лишь о смешивании крови, но… как бы тебе объяснить… Не все, кто спят вместе, являются супругами. Так и здесь. Люди существа не только физические, но и духовные. И именно наши души стали побратимами, а весь этот обряд был лишь подтверждением нашего решения.
- Ну ты загнула.
Я совсем обиделась, отвернулась от неё к окну и, устроившись поудобнее, решила спать. На душе было скверно, так скверно, что хотелось заплакать. Тихонько, в своё удовольствие. Чтобы одинокие крупные слезы скатывались по щекам и падали, исчезая в темноте. И всё из-за крайнего материализма Берги. Хоть она телом может летать, в полёте души ей, похоже, отказано. Я мысленно показала ей язык и уснула.
Проснувшись, я ощутила теплые объятия Берги. Оказалось, что она укрыла меня своей курткой и удобно устроила мою голову у себя на плече.
- Спи, рано ещё – прошептала мне Берга. Сама она, похоже, так и не сомкнула глаз, о чем-то думая рассеянно гладя в окно.
Снова засыпая, я почувствовала себя виноватой перед ней... И как приятно, когда о тебе заботятся!..

Ранним утром мы приехали в Светоград. Как же я ненавижу приезжать или уезжать ранним утром! Полусонная, сразу озябшая после тепла автобуса, раздраженная я шла за своим сателлитом. Город только просыпался и я с завистью представляла себе тех, кто ещё сладко спит в тепле и уюте. К моей радости от автовокзала Берга поймала такси. Не пришлось мучиться, добираясь до замка общественным транспортом.
Родовое гнездо Берги было расположено на окраине города. Вернее это город строился и разрастался чуть в стороне от замка. Такси свернуло в парк, шурша шинами по гравию. Еще пяток минут и мы приехали.
На ступенях нас встречал маленький, прозрачный, словно из стекла и одежда и плоть, человечек.
- Берга, кто это? Я его видела в детстве! – вцепилась я в её руку.
- Это Хрусталь, мой домовик. Я зову его просто Хрустик или Хруст. Мне подарил его на шестилетие отец – спокойно ответила Берга, отцепляя мою руку. – Да, ты его видела – это я посылала его. Как раз тогда я подслушала разговор Колдуна с отцом Эдуардом, что где-то в другом мире живет девочка, в которой энергия моих старших сестер. Мне стало любопытно. Я и потом отправляла Хрустика к тебе узнать новости, только после семи лет ты не могла его уже видеть. Здравствуй, Хрустик – обратилась хозяйка к домовику. – Все ли в порядке?
Он согласно закивал головой, радостно улыбаясь и сжимая в руках колпак.
- Берга, он что немой?
- В некотором роде. Хрустик, ты знаешь, что нужно двум одичавшим после долгого путешествия барышням, чтобы вернуться в цивилизованный вид? Горячая ванна и хорошая трапеза.
Кивнув в знак понимания, домовик исчез исполнять распоряжение любимой хозяйки.
- А когда мы пойдем к Колдуну?
- Не спеши, а то успеешь. Он сам даст нам знать, когда и куда прийти. И хватит об этом, не забывай, что официально он – разыскиваемый преступник. Хорошо хоть при таксисте ты ничего не ляпнула. Будь внимательна, мы теперь в городе, где все его знают. Однако, плохая же я хозяйка – заставляю гостью стоять у входа. Прошу!
На первом этаже располагались холл, гостиная, кухня и прочие нежилые помещения. Спальни были на втором, а выше мне подниматься не пришлось. Парадный вход в замок был с севера, окна спален смотрели на юг – на живописное озеро. У прямоугольного в плане замка по бокам были ещё две башни: восточная и западная, в которых, как сказала мне Берга, находились библиотека и кабинет.
- Вот твоя комната. Располагайся. Хрустик уже всё приготовил.
- Берга, разве в замке кроме Хрустика никто не живет?
- Да. Четыре года назад произошло разоблачение Колдуна, и хоть он свалил отсюда в неизвестном направлении, но семьи не стало: Хель попала в твой мир, Ангелика уехала к деду-эльфу, а я продолжила учиться в Школе Веды. Постоянные слуги стали не нужны, со всем справляется Хрустик со своим домовым волшебством. Но изредка я нанимаю людей привести всё в порядок без волшебства. Да и парк требует ухода – это не территория Хрустика.
Я сразу узнала комнату, что мне отвели, несмотря на произошедшие в ней перемены. Это без сомнения была бывшая спальня Снежаны и Северины. Только теперь в ней стояла одна кровать (правда большая), а не две. Берга продолжала знакомить меня с помещениями:
- Ванна и туалет здесь. Вот полотенца и прочее. В этом шкафчике есть всё необходимое для ухода барышни за собой. А косметику и парфюмерию ищи в ящиках трельяжа в комнате. Одежду сейчас принесу. Подберу что-нибудь из своей, надеюсь, не обидишься.
- А я в неё влезу? Ты такая изящная.
- Влезешь, наше путешествие не прошло для тебя даром.
Только через два часа мы с Бергой были готовы спуститься вниз к трапезе. И, честно сказать, я бы ещё возилась, рассматривая всякие баночки-скляночки с духами и прочим заманчивым содержимым, если бы не хозяюшка, которая взяла мои сборы в свои руки. Она сделала мне легкий макияж, уложила волосы, выбрала духи. Помогла застегнуть молнию на длинном черном платье из легкой, струящейся ткани с глубоким узким вырезом спереди на лифе (напомнившем мне платья дам начала 20 века – воротник-стоечка, объемные рукава, юбка, сильно расширяющаяся книзу). В общем, играла со мной как девочка с куклой. Из обуви мне достались туфельки с открытой пяткой и небольшим каблучком. Сама же Берга была в черных брюках, черных туфлях на высоком каблуке, черной блузке «а-ля принц». Волосы забраны в высокий хвост, прямая челка до бровей, свежие прохладные духи, чуть-чуть косметики.
- С цветовой гаммой у меня напряженка – пошутила она по поводу цвета одежды. – Но тебе черное идет.
- Берга, а зачем такая парадность? Ничего проще одеть нельзя было?
- Куда же проще, душа моя? Обычное платье, не в халате же по замку ходить. Идем.
Она взяла меня под руку и мы спустились на первый этаж.

Не смотря на день, в холле был приятный полумрак из-за задернутых портьер. Мы расположились в креслах с высокими спинками перед огромным разожженным камином. Хрусталик накрыл нам небольшой стол, составляющий с креслами один гарнитур. Белоснежная скатерть поверх другой темно-красной, хрустальные бокалы, серебряные столовые приборы, фарфор, свечи, черная роза в вазе… А какая еда! Запахи сводили с ума, вот только...
- Надеюсь, ты не против того, что мы расположились здесь, а не в гостиной. Я не люблю её парадность, здесь как-то более непринужденно и уютно у живого огня. Ты ешь, ешь. Отощала в дороге, по лесам со мной шастая.
- Берга, я не практик этикета – тоскливо ответила я, давясь слюной.
- ?
- Я только в теории знаю все эти вилочки-ножечки. Можно мне где-нибудь на кухне в уголке по-простому, а?
Как серебристо она смеялась, ласково и весело:
- Так вот почему ты ни к чему не притронулась. Перестань, Чернобурка, мы столько прошли вместе и вдруг какой-то этикет. Забудь о нем и просто ешь.
Ах, как же было всё вкусно!

После пиршества (иначе трапезу, приготовленную Хрусталиком не назовешь) я бродила по холлу, с любопытством рассматривая висящие на стенах портреты. Но первым моё внимание привлек герб рода Мечей: щит с зеленым полем, в центре которого был изображен меч, явно побывавший в боях – его клинок был усыпан зазубринами. Сверху развивалась лента с девизом рода «ЖИТЬ!».
- Берга, расскажи мне о своем роде.
Она откинулась в кресле, закинула ногу на ногу, сделала глоток вина, наслаждаясь его вкусом и, выдержав артистичную паузу, начала:
- История моего рода началась в твоем мире. Когда-то очень давно, ещё в средневековье, один Рыцарь возвращался из похода домой. До родового замка оставалось уже совсем малое расстояние. Рыцарь радовался жизни, радовался, что уцелел в боях, что скоро увидит свою Любимую, представлял себе их будущую счастливую жизнь. И, конечно же, именно в этот момент душевной расслабленности на него напали разбойники. Последний бой перед самым домом. Так трудно Рыцарю ещё не приходилось. В порыве отчаяния он обратился за помощью к своему мечу как к живому существу, потому что больше помочь было некому. Нанося и отбивая удары, он просил: «Не сломайся, не затупись, не предай. Не сломайся, не затупись, не предай! Не сломайся, не затупись, не предай!!!»… И вот их осталось двое: израненный Рыцарь и весь в зазубринах Меч. Они выстояли, они победили.
Смертельно усталый, уже в сумерках, Рыцарь добрался до своего родового замка. Там его ждали дотлевающие руины (в отсутствие хозяина нашлись добрые люди прибрать чужое имущество) и самая страшная мысль: «Где Любимая?». Сломленный, он упал на колени. Звериный, отчаянный полувой-полуплач понесся к небу - сил на слова проклятья не было.
И вдруг сзади раздались чьи-то легкие шаги. Он устало обернулся, обреченно готовясь к новой схватке.
- Ты?! – не веря своим глазам, только и смог вымолвить Рыцарь.
- Меня не было в замке. Я ездила навестить родителей.
Слезы горечи и счастья покатились по его щекам. Горечи от утраты всего, что было. И счастья оттого, что Она жива, что Она рядом.
В это время яркая звезда спустилась к ним с неба. То была валькирия, решившая помочь Рыцарю (уж не знаю почему, история на этот счет молчит). По её совету Рыцарь со своей Любимой собрали своих крестьян, также пострадавших от разбойников и решили уйти искать тихое место для жизни. Валькирия по существующему тогда ещё перешейку между мирами провела их сюда. Она при помощи волшебства помогла обустроиться переселенцам, взамен потребовав только охраны перешейка от нелегальных выходцев. А на прощание предрекла Рыцарю:
- Помни: род Мечей, которому ты дашь начало, исчезнет, если твоя кровь смешается с эльфийской.
Да, забыла тебе сказать, что к этому моменту предку моему крышу напрочь снесло: в благодарность Мечу (он теперь именовал его с большой буквы) за верную службу в бою он отказался от своей фамилии (поэтому мы и называем его Рыцарь – другое имя навсегда забыто) и решил основать род Мечей, постановив потомков любого пола называть холодным оружием. В нашем роду даже потом шутка ходила: «Если среди Мечей есть ребенок, у ребенка есть имя, но в мире не существует оружия с таким же названием, значит, мы создадим его». Вот так и возник род Мечей, а его основатель сменил своё имя, мир и жизнь.
Берга вдруг задумалась, как будто вспомнила что-то.
Я рассматривала их семейный портрет. Хель: миниатюрная, утонченная, изящная, хрупкая, воздушная. И Берга: чуть выше меня, где-то метр семьдесят, тоже изящная и утонченная, но не хрупкая, а подобная своим именным кинжалам. Вот очевидно её сестра Ангелика: волосы цвета спелой пшеницы, синие смеющиеся глаза. Очень красивая. Как солнечный лучик. Она выше Берги, внешне вся в отца. Наверное, переживает из-за этого. А вот и он стоит позади всех. Элегантный мужчина. Колдун. Враг.
Я долго всматривалась в его лицо, желая понять, что это за человек, но так и не смогла отыскать в его чертах «печать зла» или что-то подобное. Вместо этого упорно видела гармоничное открытое лицо мыслителя.
- Что, не налюбуешься? – Берга тихо подошла сзади. Она протянула мне бокал с вином. – Красив, правда?
- Да. А он молодо выглядит.
- Это из-за контракта на бессмертие.
- Он бессмертен?
- Теоретически. По крайней мере, не бессмертнее нашего мира. И уж точно не переживет конец вселенной.
- Как же тогда ты хочешь с ним справиться?
- Сказать честно: пока не знаю. Всё время кажется: вот-вот, сейчас пойму… Но так ничего и не придумала. И ведь уверена, что решение очень простое, лежит на поверхности, а я не вижу.
- Подожди, а какой контракт он хочет разорвать, для которого необходимо наше с тобой присутствие?
- Этот самый – контракт на бессмертие.
- Нафиг?
- Дело в том, что сейчас он бессмертен за счет нахождения своей жизненной энергии в предмете, а это несколько неудобно. Типа Кощея, у которого смерть (а точнее жизнь) была в игле. Пока цел предмет, цел и ты. Мой отец нашел другой путь вечной жизни и собирается на него перейти. Ладно, хватит об этом. Хочешь послушать музыку менестрелей?
- О!
- «О!» - в смысле «Да»?
- Да.
- Хрустик! Гитару.
Бесшумно появился домовик, протягивая хозяйке инструмент. Берга взяла его одной рукой за гриф, прошла к столику, поставила свой бокал, устроилась в кресле и под сводами зазвучала красивая старинная музыка. Хрусталь подыгрывал хозяйке на флейте, я зачаровано внимала им. Это было сказочно: слушать такую мелодию в настоящем замке около большого камина, где танцует огонь.
И вдруг:
- Тук-тук!  К вам можно? – спросил приятный мужской голос.
Я обернулась. В центре холла стоял Колдун. Черно-синий элегантный костюм, светло-русые слегка волнистые волосы до плеч, приветливая улыбка, от которой ямочки на щеках. Берга же продолжала играть, не обращая на него внимания. Преданный Хрусталь встал так, чтобы загородить собой свою хозяйку в случае опасности. Колдун неторопливо подошел к нам, оценивающе посмотрел на меня:
- Это в тебе энергия моих племянниц?
- Наверно – неуверенно пожала я плечами.
- Берга, дальше игнорировать меня не имеет смысла, ты проявила достаточно неуважения, чтобы все могли понять, как ты ко мне относишься.
- А у меня вообще нет ни стыда ни совести, ни отца ни матери – круглая сирота – скоморошничая ответила она, откладывая гитару, но мне послышался оттенок горечи в её голосе.
- Ну здравствуй, дочь.
- Здравствуй, папа. Решил сам навестить? Как мило, я тронута.
Колдун щелкнул пальцами и перед ним возник пустой бокал, он наполнил его из бутылки, что стояла на столе, сел в свободное кресло, пригубил.
- Не забыла, что это мой родной дом тоже?
- А, так это всплеск накопившейся за четыре года ностальгии? Ты становишься сентиментальным? О, если так пойдет и дальше, может снова начнешь целовать на ночь в лоб и желать спокойной ночи?
- Кстати, о поцелуях. Вижу, ты сумела избежать его от Кости.
- Неужели ты думал, что я добровольно подставлю свое горло только потому, что ты послал Костю?
- Вообще-то он выступил добровольцем. Видимо тешит себя надеждой, что если ты станешь вампиром, то снова будешь с ним. А может рассчитывает на особое положение, если сумеет заполучить мою дочь.
- Наивный, все знают, что тебе по барабану кровные узы.
- Я бы не стал говорить так категорично.
- Ах, да! У тебя же к родственникам особый интерес.
- Поговорим лучше о твоих интересах: зачем ты посещала Веду?
- Папочка, ты сам знаешь ответ.
- Ведешь собственную игру, хочешь переиграть меня?
- Почему бы и нет?
- Тебе не приходило в голову, что я могу и передумать отменять контракт? И тогда плакала твоя неприкосновенность жизни.
- Знаешь, приходило.
- И что же на это придумала моя премудрая дочь? Ведь у тебя же есть план?
- Конечно, есть.
- Интересно послушать.
- Всё просто – разобью меч.
- Не получится – усмехнулся Колдун. – А если и получиться, то ты погибнешь первой – ты повязана с ним от рождения. Неужели ты полагала, что я не подстрахуюсь на всякий случай? Твой дед только поэтому сам еще не уничтожил его.
- Правда? – удивленно выгнула она бровь. – Я об этом не подумала. Какая досада.
- Зато я подумал обо всём еще до твоего рождения. Так что, девочка, не дури. Дай мне фламберг.
Берга нехотя подняла руки и стала отбивать какой-то мотив, хлопая в ладоши. При последнем хлопке меч, изображенный на гербе их рода, засветился серебром по контуру, этот контур отделился и в воздухе преобразовался в фламберг. Хозяйка взяла его в руки, а затем неохотно протянула меч Колдуну.
- Умница. Теперь идёмте, я хочу поскорее покончить с этим.
Берга взяла меня за руку и мы втроём отправились в кабинет. Там нас уже ждал один из слуг Колдуна, напоминавший видом монаха. На столе, очевидно им, была нарисована пентаграмма чем-то красным и расставлены черные свечи.
- Всё готово, Господин – поклонился монах.
- Выйди – приказал ему Колдун. – Ты знаешь, что делать.
- Да, Господин.
Колдун подошел к столу, щелкнул пальцами и все свечи одновременно загорелись.
- Подходите, не стесняйтесь – обратился он к нам.
Мы с Бергой переглянулись и встали напротив него. Колдун достал из кармана небольшую записную книжку с черным кожаным переплётом, положил её на стол.
- Готовы? Начинаем – и он раскрыл книжку на заложенном месте. Я увидела занятные старинные буквы, а сам текст шёл даже не единым предложением – единым словом. Он начинался с украшенной затейливым рисунком заглавной буквы красного цвета. Я так увлеченно рассматривала содержимое книжки, что не сразу осознала, что слышу старинную речь – Колдун распевно читал заклинание. Оно оказалось не длинным. Наступила тишина, все чего-то ждали. Колдун посмотрел на свою дочь:
- Ну?
- Я знаю, в чем дело – догадалась она. – Это всё из-за побратима Влады.
- Какого побратима? – удивился Колдун.
Берга подошла ко мне и властным движением задрала рукав на моей левой руке.
- Вот, смотри. Видишь шрам – это она устроила обряд братания – поясняла Берга Колдуну так, словно меня и не существовало. – Тем самым она разделила энергию близнецов со своим побратимом. Для обратного заклинания нужно привести ещё и его.
- Сколько тебе понадобится времени?
- Недели две. Может чуть меньше, если реабилитация будет быстрее. Но при условии, что встречу его на том же месте, что и Владу. Еще с Хель связаться надо, чтобы она переправила его сюда.
- Что же, действуй. А за твоей подружкой пока присмотрит Костя.
- А днем?
- Днем? Днем ей компанию составит отец Эдуард. Ступайте, я хочу побыть один.

Глава 9
Хель

Лена стояла в своей мастерской перед портретом двух радостно улыбающихся девочек-близняшек, изображенных на фоне замка. Она могла стоять так, задумчиво созерцая, часами. Сзади тихо подошел мужчина средних лет в светло-сером костюме, её муж:
- Привет, я заехал за тобой. Давай пообедаем вместе? – он ласково обнял и хотел поцеловать в ушко, но женщина нервно отскочила от него, гневно воскликнув:
- Я же просила никогда так не делать!
Раздраженная, она ушла к себе в комнату и легла на кровать, зло глядя в потолок. Через несколько минут в комнату вошел муж, аккуратно, чтобы не помять брюки, присел рядом:
- Леночка, я знаю, чего нам не хватает – детей.
- Кого? – насмешливо протянула она. – Детей?
И женщина захохотала. Муж вскочил, расстроено посмотрел на жену, хотел что-то сказать, но лишь махнул рукой: «А!» и вышел из комнаты. Отсмеявшись, Лена повернулась на бок, свернулась клубочком и погрузилась в такие сладкие и такие горькие воспоминания…

Они гуляли с Гладиусом в парке перед замком. Их совместные прогулки стали традицией уже давно, с того самого летнего дня, когда доктор, вызванный к Хель, поздравил Гладиуса с будущим отцовством и рассказал о пользе ежедневных прогулок на свежем воздухе для беременных женщин. Сегодня стоял прекрасный осенний солнечный денек, небо было синее, маняще глубокое. Хель смотрела в него, представляя как однажды в эту бездонную красоту взлетят её дочери. Под ногами гуляющей парочки расстилался ковер из разноцветных листьев. Чтобы услышать их шорох Хель специально сошла с вычищенной дорожки.
- Ты уже придумала имена? – поинтересовался Гладиус. – Нет? Почему?
- Я не хочу, чтобы наших детей называли в честь оружия.
- Хорошо, не будем, давай дадим им обычные имена.
- И ты пойдешь на это ради меня? Нарушишь традицию вашего рода?
- Но я уже нарушил её, женившись на тебе. Стоит быть последовательным. Так, давай подумаем: наши девочки родятся зимой. Зимой холодно и много снега… м-м-м… О! Придумал: Снежана и Северина. Как тебе?
- Ты не Меч, ты – Мечтатель – целуя мужа, ответила Хель.
В это время к ним подбежал мальчик, сын садовника.
- Простите, только что принесли срочную телеграмму. Вот, возьмите – он протянул Гладиусу сложенный листок.
- Спасибо.
Мальчик обозначил поклон легким кивком головы и, развернувшись, помчался по своим делам.
- Что там? – поинтересовалась Хель у посерьезневшего мужа.
- Это от отца Эдуарда. Он пишет, что Акинак совсем плох и просит меня приехать.
- Конечно поезжай!
- Не хочу оставлять тебя одну. Эта поездка может быть долгой.
- Не волнуйся, всё будет в порядке. Оставайся с ним столько, сколько нужно. Твой брат так помог нам с нашей свадьбой, он сумел убедить твоего отца дать на неё благословение. И сейчас, когда ему плохо, ты должен быть рядом.

«Если бы я тогда только знала! Если бы знала…» - горячие крупные слезы покатились на подушку. Вдруг Лена почувствовала чье-то постороннее присутствие в комнате. Она резко обернулась к двери, полагая, что это вновь зашел муж. Но дверь была закрыта. Боковым зрением женщина заметила какое-то движение рядом с кроватью, мгновенно перевела взгляд. Перед ней стоял, почтительно сняв колпак, домовик её дочери Берги Хрусталь, их связной.
- Что случилось? – с тревогой спросила Лена.
Он бесшумно вздохнул, подошел вплотную к кровати и, протянув руку, попытался дотянуться до её лба. Женщина пододвинулась и когда прохладная ладошка коснулась кожи, закрыла глаза. Перед внутренним взором Лены возник образ Берги:
- Мама, у нас осложнения. Долго объяснять почему, но нам срочно нужен один человек, без него ничего не получится. Вот его координаты…
- Я все поняла – выслушав послание, Лена открыла глаза. – Передай, что сделаю как можно быстрее.
Хрусталь отвесил низкий поклон и исчез.
Женщина встала с кровати, посмотрела на себя в зеркало. «Берга, Берга. Хоть ты одна из всех моих дочерей внешне похожа на меня, но у одной тебя это сходство внешностью и ограничивается». Лена вспомнила, как когда-то, в другой жизни, маленькая Берга яростно кричала в ответ на замечания матери, ставившей в пример Ангелику: «Я не Ангел! Не сравнивай нас! Я не Ангел!!! Не Ангел!!!». И вот сейчас именно она пытается разрушить планы Колдуна. «Он полагает, что контролирует её… – женщина усмехнулась. – Разве кто-то может контролировать Бергу?»
В памяти всплыл ТОТ день четыре года назад…

Бледная, с трясущимися руками и пустующим взглядом Берга металась по своей комнате.
- Доченька, что с тобой? Расскажи и мы с папой поможем тебе.
Ответом был истеричный хохот:
- О, папа УЖЕ помог мне. Он так хотел уберечь меня от недостойной с вашей точки зрения партии, что заказал Костю вампирам!
- Что? Берга, прекрати! Как ты можешь говорить так об отце!
- Но это правда, мама! И тебе тоже пора её узнать: мой отец и твой сожитель – Колдун.
- Замолчи! Не смей оскорблять нас с Гладиусом!
- О, вот тебе ещё одна новость: это не твой законный супруг Гладиус, ты уже давно, сама не подозревая, сожительствуешь с Акинаком.
Хель размахнулась, желая дать пощечину своей взбесившейся дочери и тем самым поставить её на место, но Берга резким движением перехватила руку матери:
- Ты никогда не думала, почему до сих пор выглядишь, словно тебе едва за двадцать, хотя со дня твоей свадьбы с Гладиусом прошло уже более 30 лет? Сила сильфиды вернулась к тебе, потому что этот брак недействителен, ты очень давно свободна. А мой отец, вспомни: он перестал стареть со дня смерти Снежаны и Северины. Тебе это ни о чем не говорит? – и Берга оттолкнула мать от себя.
- Нет, этого не может быть, нет – в ужасе прошептала Хель, отступая назад.
- Боишься смотреть правде в глаза? Боишься разрушить иллюзию счастливой жизни? Колдун убил твоего мужа и двух дочерей, а ты… Ты так цепляешься за свои мечты, что за столько лет не смогла распознать окружающую тебя ложь!
Внезапно обессилев, Хель села на кровать. Голова шла кругом. Её мир стремительно рушился. Она не хотела принимать эту страшную правду, но в том, что дочь сказала ей правду, не сомневалась.
- Как давно ты это знаешь?
- Что моего отца зовут Акинак и он занимается черной магией? С рождения. Он никогда не скрывал от меня своего истинного лица.
- И ты молчала?
- Я говорю тебе это сейчас, и ты не хочешь мне верить. Поверила бы ты мне – маленькой девочке? Да и незачем было устраивать разоблачения: мне всегда вы казались счастливой парой. Но отец перешёл грань: взялся за меня решать МОЮ судьбу. Терпеть это я не намерена!

Быстро переодевшись, Лена вышла из комнаты. И хоть она знала, что сейчас муж должен быть на работе, посчитала, что лишней предосторожности не бывает и осмотрела весь дом. Убедившись в своем одиночестве, женщина прошла на кухню, негромко включила радио и налила себе чашечку кофе. Сделав несколько глотков ароматного горячего напитка Лена взяла телефон, набрала нужный номер. Пока шли гудки, ей послышалось, что хлопнула входная дверь. Она прислушалась. Нет, показалось. Да и кому бы? Они живут вдвоем, муж сейчас работает. Она горько усмехнулась: «Муж… Если бы не эта необходимость: чтобы жить в мире людей сильфида должна вступить в законный брак с человеком…»
- Алло? – раздалось в трубке, прервав поток её мыслей.
- Алло, здравствуйте. Это Макс?
- Да.
- Вам звонит подруга Влады, нам нужно срочно встретиться. Это не телефонный разговор.
- Что с ней? Ей стало хуже? Но я же только что был в больнице.
- Повторяю: это не телефонный разговор. Я могу к вам приехать?
- Да – в голосе послышалось удивление.
- Хорошо, диктуйте адрес.
Через пару минут Лена допила кофе, поднялась к себе в комнату, достала из тайника Проводник, так похожий на хрустальный кинжал, положила его в сумочку.
- Ну что ж, раз вам нужен ещё один… В конце концов это не Влада, а неизвестный мне мальчишка. Я и объяснять ему ничего не буду.
Она застегнула молнию на сумочке и, повесив её на плечо, вышла из комнаты.

Через сорок минут в одной из комнат общежития педуниверситета молодая женщина вынула из груди лежащего на кровати без сознания темноволосого юноши нечто похожее на хрустальный кинжал, который однако не оставил ран на теле жертвы. Взяв сотовый телефон хозяина комнаты, она вызвала скорую помощь, затем наклонилась и послушала его дыхание. Кажется все в порядке, пора уходить. Она повернулась к выходу, одновременно убирая в свою сумочку хрустальную вещицу. В дверном проеме стоял мужчина в светло-сером костюме. Он был бледен, глаза лихорадочно блестели.
- Володя? Что ты здесь делаешь? – удивилась женщина. – Пойдем, надо срочно отсюда уходить.
- Стерва! Какая же ты стерва! Что, на студентов потянуло?! А я-то думал ты не такая, как все, а ты!..
И он выхватил из её рук вещицу, которую она так и не успела убрать…

Приехавшая по вызову скорая застала страшную картину: на кровати лежал без сознания юноша-студент, а на полу в испачканном кровью костюме сидел, рыдая и раскачиваясь, мужчина, держа в объятиях хрупкое тело убитой им женщины:
- Лена, Леночка! Вернись, я прошу тебя! Леночка! Что же я наделал!!!
Рядом валялся красивый кинжал. Его стальной клинок был покрыт красно-бурыми пятнами.

Глава 10
Акинак

Наконец-то Колдун остался в кабинете один. Как давно он здесь не был! Эти четыре года вне стен замка, конечно, не были самыми ужасными годами его жизни, но всё же он соскучился по родному дому. Именно замок он считал своей семьей, эти стены, помнящие всех Мечей, как многодетная мать помнит всех своих детей. Мужчина сел за письменный стол, легко коснулся кончиками пальцев его лакированной поверхности. Воспоминания, прорвав, наконец, плотину внутреннего табу, неудержимым потоком ворвались в его сознание.
Детство… Не счастливое и не несчастное. Обычное. По семейной традиции они с братом до 14 лет воспитывались дома, учились в близлежащей школе. Хоть братья были близнецами, отец всегда подчеркивал первородство Гладиуса, его значимость для семьи как наследника. Акинак родился вторым: младший сын – запасной вариант. И как второй сын должен был пойти учиться в семинарию, тогда как Гладиус отправлялся в военное училище. Всю жизнь отец вдалбливал Гладиусу важность сохранения традиций рода, а тот только смеялся. Акинак же относился к этому серьезно, но это лишь раздражало отца, так как подчеркивало шалопайство Гладиуса.
Накануне поступления Акинака в семинарию, а Гладиуса в училище в автокатастрофе разбилась их мать. Впервые Акинаку по настоящему захотелось уехать из замка, окунуться в другую жизнь, подальше от горьких воспоминаний. Гладиус же всегда мечтал о путешествиях, оседлая жизнь казалась ему пресной. Минуя сцену трепетного прощания, братья расстались.

Акинак сам добрался до семинарии, располагающейся в монастыре километрах в пятистах от Светограда – отец поехал сопровождать Гладиуса, пообещав заехать проведать его на обратном пути. Монастырь был построен очень давно, еще до замка Мечей. Он возвышался над островом посреди озера, окруженного хвойным лесом. В этих древних каменных стенах за прошедшие века побывало не мало младших сыновей рода Мечей. Размышляя об этом Акинак переставал чувствовать своё одиночество, понимая, что он не один, а один из: «Сколько нас таких было? Сколько нас таких будет? Ненужные ветви фамильного древа».
Среди отроков, поступающих в том году, своей внешностью, необычным именем, отстраненностью от других наравне с Акинаком выделялся Властемир – такой же высокий и статный, только темноволосый и темноглазый.
По существующему порядку все воспитанники на время обучения становились келейниками монахов, чтобы наряду с обязательными общеобразовательными занятиями в классах на практике от личного наставника познавать жизнь служителя.
Сдав вступительные экзамены, абитуриенты толпились у доски объявлений, жадно ища свои фамилии и имя будущего наставника. Акинака и Властемира взял к себе отец Эдуард – хранитель запретного отдела библиотеки монастыря. Акинак всегда любил читать и такому распределению был рад, Властемир, похоже, тоже. Рядом в толпе стоял любопытствующий старшекурсник:
- О, так это вы попали к отцу Эдуарду? Поздравля-аю! – протянул он, сардонически захихикав и окидывая их оценивающим взглядом.
- Ну и что в этом плохого? – вскинулся Властемир.
- Да ничего. Может вам и понравится – юноша расхохотался в полный голос.
- Или заткнись, или скажи в чем дело! – закипел Акинак.
- Изволь – старшекурсник с трудом сдерживал рвущийся смех. – Отец Эдуард не случайно выбрал себе в келейники двух самых смазливых абитуриентов. Теперь понятно?
Всё ещё хохоча, он пошел по коридору от растерянных мальчишек.
- Как ты думаешь, он сказал правду?
- Не знаю.
- А к другому наставнику можно перейти?
- Нет, здесь это не принято. Как распределили, так всё и останется до конца обучения.
- А если с наставником отношения не сложились?
- «Смиряйся, это тебе же во благо» - вот их стандартный ответ.
- Но это несправедливо!
- «Не ищи справедливости на этом свете, её нет» - процитировал Властемир.
- Откуда ты всё знаешь?
- Дед учился здесь.
- Понятно. Что же делать, вдруг это правда? Может ректору сказать?
- Рехнулся? Они тут все слышат только то, что хотят слышать, на всё остальное закрывают глаза. Да и что ты скажешь? Что по слухам отец Эдуард не так светел, как кажется?
Акинак представил себе картинку как он стоит перед ректором и подбирает слова, чтобы объяснить, почему он просит перевести его к другому наставнику. Слова подбирались с трудом.
- А тебя разве это не волнует? – спросил он, наконец, Властемира.
- Волнует. Но мы пока не знаем, правда ли это или только сплетни. Среди служителей интриги и подсиживания самое обычное дело, ты ещё это поймешь. Идем, нам пора предстать пред светлые очи наставника.
- Ты про него что-нибудь знаешь? – уже на ходу поинтересовался Акинак. Они шли узкими мрачными коридорами, в которых Властемир неплохо ориентировался, держа в руке листок с планом здания, начерченным его дедом.
- Ну, только то, что любит хвастаться своим волшебным происхождением.
- Он волшебник?
- Неа, не вышел, поэтому и оказался в монастыре. Но так трубит везде о своих магических корнях, что его сделали хранителем запретного отдела библиотеки – мол, он эксперт если что. Хотя какой там эксперт!
- А что это за запретный отдел?
- Там хранят книги, изъятые у колдунов.
- Хранят? Зачем? Я думал их уничтожают.
- Ну ты даешь! Это ж знание, хоть и темное, но знание! Кто же станет уничтожать знание? Просто его нужно правильно использовать, в этом и есть мудрость. А вообще, я так думаю, что всё это хранят как сдерживающий фактор против волшебников, так, на всякий случай. Поэтому в монастыре, а тем более в библиотеке никогда не было ни одного волшебника. Всё, пришли.
Подростки стояли перед дверью в келью отца Эдуарда. Властемир постучал.
- Входите! – раздалось в ответ.
Келья была достаточно большой, чтобы вместить письменный стол, книжный и бельевой шкафы, кровать, тумбочку. Наставник оказался чернобородым рыхлым мужчиной за пятьдесят чуть ниже среднего роста с красным одутловатым лицом. Его жирные седовато-русые волосы были собраны в жидкий хвост. Приветливо улыбаясь, он встал навстречу им со стула. Акинаку не понравился его маслянистый бегающий взгляд.
- Дети мои!
- Вообще-то у меня уже есть родители – пробурчал под нос Властемир. Акинак это услышал и не сдержал улыбку.
- Дети мои, вижу, вы тоже рады нашей встрече – умилился отец Эдуард. Похоже, он был изрядно подшофе. – Поверьте, годы, проведенные здесь, не станут для вас пустым звуком. Мы будем, как одна дружная семья, встречать все радости и горести, что посылаются нам для испытания и просветления. Мы…
- Простите, наставник, а где наша келья? – прервал его Властемир. – Нам бы вещи отнести.
- А? Да. Следующая дверь по коридору.
Мальчики выскочили от отца Эдуарда гораздо быстрее, чем позволяет хорошее воспитание, плотно захлопнув за собой дверь и, сориентировавшись, рванули в свою комнату.
- Ты видел – он еле на ногах стоит. Что ж, в этом есть свои плюсы.
- Какие? – удивился Акинак.
- Если он так пьет, значит меньше времени будет нам мешаться.

Ночью мальчиков разбудил громкий стук в дверь. Акинак, спросонья щуря глаза, встал открыть. На пороге стоял проспавшийся наставник:
- Ты,… как зовут?
- Акинак.
- Что за имя? – удивился отец Эдуард. – Ну да хрен с ним. Отрок, сходи-ка в трапезную, я там возле своего стола пакет от отца келаря забыл. Принеси.
- Так ведь поздно уже.
- Иди-иди, чадо, не рассуждай. Послушание превыше всего – и наставник ушел к себе.
Недовольный Акинак стал одеваться под насмешливым взглядом Властемира, лежащего в своей кровати:
- А ты как хотел? Это только для мирских красиво звучит «келейники», а на самом деле мы бесплатная прислуга. Смиряйся.
В этом «смиряйся» Властемира смирения-то как раз и не было, сплошной сарказм.
Проблудив около часа по пока малознакомым коридорам сначала в поисках трапезной, затем пакета, а потом пути назад Акинак уже хотел постучать в келью отца Эдуарда, как услышал звуки борьбы из своей комнаты и отчаянный голос Властемира:
- Не прикасайтесь ко мне!
Вдруг раздался дикий вопль и непонятная сила выкинула отца Эдуарда в коридор, выбив попутно им дверь. Оглушенный полетом и двойным ударом об дверь и стену наставник тупо таращился на стоящего с пакетом в руке над ним подростка.
- А, это ты – наконец стала доходить до него реальность. – Принес? Давай.
Мужчина с трудом поднялся на трясущиеся ноги. Акинак, испытывая к нему приступ острой брезгливости и отвращения, не стал помогать. Забрав пакет, отец Эдуард скрылся в своей келье.
Утром Властемира вызвали к ректору. Оказалось, что «под благодатным действием этих стен» у него открылся волшебный дар, а посему его срочно отправляли в Школу Веды – волшебникам в монастыре не место. Теперь Акинак оставался в келейниках у отца Эдуарда один.

Через несколько дней к Акинаку, как и обещал, вернее, только потому, что обещал, приехал отец.
- Ну, как ты? – для формы спросил он.
- Отец, я не хочу здесь оставаться. Мне тут не нравится. Позволь мне уехать с тобой.
- Не дури, привыкнешь.
- Папа, пожалуйста!
Спата удивленно посмотрел на сына. Таких отчаянных молящих интонаций в его голосе он никогда раньше не слышал. Как жаль, что Литии нет рядом. Она всегда знала, что у их сыновей на уме и сердце, знала, как с ними правильно поступить. А он, он никогда не мог в этом разобраться, воспитывая их так, как воспитывали в своё время его самого.
- Привыкнешь – растерянно повторил он и поспешил уйти от сына, не видя, каким холодным и безжизненным становится его взгляд.

Прошло несколько лет. Ещё когда уезжал Властемир Акинак понял, что любой ценой должен овладеть магией, потому что только магия могла дать ему в жизни реальную защиту, силу и власть. Не обладая ни каплей волшебства в крови, ему оставался для этого лишь один путь: стать колдуном, то есть заключить договор с Мраком. Это случилось в восемнадцать с половиной лет.
Имея доступ к запрещённым книгам и рукописям, Акинак всё свободное время тратил на их изучение, объясняя это необходимостью провести полную ревизию и составить каталог для библиотеки. Монахи были довольны его смирением и послушанием, скромностью, терпением и прилежанием, поэтому подозрений у них не возникало. Однажды юный колдун обнаружил любопытный старинный документ, описывающий суд над двумя чернокнижниками, один из которых (вот так совпадение!), оказывается, был когда-то послушником в этом монастыре. Обоих злодеев по решению суда предали очистительному огню. Автор документа живо описывал эту сцену: отчаянно зовущего на помощь свою мать одного, впавшего от боли, страха и ужаса в детство, и продолжающего сыпать проклятия и угрозы другого. Но Акинака сей документ заинтересовал по другой причине: в нем содержалась опись изъятого у колдунов имущества, в том числе и маленькой книжицы в черном кожаном переплете, служившей бывшему послушнику для памятных записей. Молодой человек ринулся на её поиски, внимательно просматривая все стеллажи, шкафы и полки в запретном отделе. Он сам не знал, почему для него так важно найти эту вещь. Может потому, что писал её подобный? Не сразу, но всё же его терпение и трудолюбие увенчались успехом: Колдун стал новым владельцем сего манускрипта, надежно спрятав его у себя в келье.
 Ночью, разбирая записи, Акинак улыбался: благодаря семинарской науке старинный текст был ему понятен, ведь язык служителей не менялся веками. Книжка содержала размышления «Послушника» (так Колдун стал называть автора) о бессмертии и способах его достигнуть, почерпнутых у магов разных народов. На одной из страниц рассматривалась формула магического контракта с предметом: её плюсы и минусы, а дальше отдельным листом красиво оформлено шел текст самого договора. Акинак отметил закладкой это место, как заслуживающее особого внимания. Но самое интересное ждало его впереди.
«В природе нет абсолютного бессмертия хотя бы потому, что наш мир сам по себе уже не вечен. Нам стремиться можно лишь к тому, чтобы иметь возможность самим решать, когда ставить точку в своей истории» - жадно читал Акинак, автоматически переводя фразы на современный лад.
«Стать бессмертным. Но как?
Душа каждого бессмертна изначально. Вопрос в теле. Обычно человек пытается обессмертить свое. Это ошибка, оно не предназначено для вечного существования. Есть другой путь, долгий и трудный, почти нереальный: нужно завладеть уже бессмертным телом, причем связанным с тобой кровными узами (иначе магия не сработает – произойдет отторжение чужеродной души). А для этого его надо создать».
На этом текст заканчивался, лишь внизу сноской шла более поздняя запись: «У меня получилось!». Сколько времени провел Акинак, разгадывая загадку Послушника! Он искал любую информацию об этом человеке: где родился, как жил, с кем общался… Он хотел понять ход его мыслей. Но с тех пор прошло девять веков, в течение которых никто не вспоминал о Послушнике.
«А что если это всё – бутафория, пустая выдумка извращенного ума? И я зря ломаю себе голову? И нет никакого пути к бессмертию» – вдруг подумал Колдун – «Как же мне проверить это? Стоп! Если первый способ - контракт с вещью - окажется действенным, значит, существует и второй. И я найду его! Остается только проверить на ком-то магический контракт». В это время к нему в келью заглянул отец Эдуард…

Накануне своего двадцатилетия Акинак получил телеграмму от отца: тот  предлагал встретить юбилей в замке вместе с Гладиусом. Братья не виделись шесть лет, им обоим было любопытно посмотреть друг на друга.
- Мы все также похожи, только тебе нужно слегка загореть и мышцы подкачать, а то ты выглядишь как типичный книжный червь. Хорошо ещё не сутулишься и не носишь очки – приветствовал Акинака Гладиус.
- А может это тебе следует стать похожим на меня? – парировал Акинак. – А то выглядишь как типичный солдафон.
- Ладно, не заводись как в детстве. Я, правда, рад тебя видеть. Пойдем, прогуляемся в парке, пока здесь всё устроят.

Под неярким осенним солнцем братья не спеша шли по аллее. Затянувшееся молчание первым нарушил Гладиус:
- Ну, как ты живешь? Вся эта схоластика и мертвые языки не надоели тебе?
- Нет.
- Что, неужели не скучно?
- Нет.
- И сбежать никогда не хотелось?
Акинак только усмехнулся в ответ.
- Поражаюсь твоей выдержке. Я бы, признаться, так не смог: всё время в четырех стенах. И девушек нет. Точно вы, монахи, не от мира сего.
- Я пока не монах.
- Не велика разница, раз живешь как они. Слушай, а может пока ты здесь мне тебя с девушкой какой-нибудь познакомить?
- Нет, не надо.
- Не волнуйся, я с хорошей познакомлю. Может ещё и женишься, будешь как все нормальные люди.
- Благодарю, но я как-нибудь сам с этим справлюсь.
- Как хочешь, но с одной девушкой я тебя всё же познакомлю: с моей невестой.
- У тебя есть невеста?
- Да.
- Не просто подружка, всё так серьёзно?
- Да.
- А отец знает?
- Пока нет. Сегодня скажу.
- Слышу какое-то напряжение в голосе. В чем дело, колись?
- Она… как тебе сказать… не совсем человек.
- Кто же тогда? Русалка? Фея?
- Сильфида.
- О-о! Тоже неплохо.
- У неё отец – эльф.
- Ничего себе! Ты же помнишь предсказание: никаких эльфов в семье.
- Мне всё равно. Даже если отец будет против – плевать. Поставлю его перед фактом.
- Да-а, факты – упрямая вещь.
- Не захочет нас видеть - ну и пожалуйста! Будем жить у эльфийской родни – разбушевавшийся Гладиус вдруг улыбнулся. – Представляешь, у моих детей дедом будет эльф. А если родятся девочки, то, как дочери сильфиды, они смогут выбирать себе расу.
- Выбирать расу?
- У сильфид это передается по женской линии: за кого выходишь замуж, такой и становишься… Ты чего остановился и светишься от радости?
Акинак и правда улыбался. Для него вдруг все кусочки мозаики сами сложились в нужную картинку: он нашел ответ на загадку Послушника.

Вечером после праздничного обеда Гладиус рассказал отцу о своих матримониальных планах. Узнав, кто его избранница родом, Спата был в бешенстве. Братья в два голоса пытались уладить это дело миром.
- Но Хель не чистокровный эльф, только наполовину – убеждал отца Гладиус.
- Она только по отцу эльф, зато по матери сильфида – вступался за брата Акинак.
- Что это меняет?
- Всё. Как сильфида, выйдя замуж за Гладиуса, она станет человеком.
К концу разговора Спата согласился познакомиться с потенциальной родственницей, а уж после этого принимать окончательное решение: расставаться навсегда с взбунтовавшимся старшим сыном или нет.
Год спустя в замке Мечей состоялась свадьба. А ещё через семь месяцев умер Спата и Гладиус вступил в права наследства.

Акинак, даже по окончании семинарии, продолжал жить в монастыре, хотя Гладиус и Хель в письмах искренне звали его в родной дом. Но он всё также жадно изучал запретные книги. Теперь его жизнь была гораздо легче: после проверки действия контракта с вещью Колдун приобрел себе в лице подопытного отца Эдуарда вечного слугу-раба. Тот попал к нему в кабалу, поскольку камнем, с которым он заключил договор на хранение души (обычный неприметный булыжник, отец Эдуард так радовался своему хитроумию!), сразу после обряда завладел Акинак. А он умел убеждать быть послушным, просто положив камень в огонь и не позволяя отцу Эдуарду достать его. Бывший наставник, несмотря на приобретенное бессмертие, оставался простым человеком, беззащитным перед Колдуном и болью. А Колдун оказался беззащитен перед смертельной болезнью, поразившей его в 24 года и стремительно прогрессирующей.
- Господин, почему Вы не хотите воспользоваться пока не поздно заклинанием бессмертия? – спросил его однажды отец Эдуард.
- Чтобы стать зависимым от какого-то предмета как ты? Хотя нет, я буду ещё хуже: если перед этим я не совершу Обмен, то превращусь в банального упыря. А кого я могу подставить Мраку вместо себя? Разве у меня есть дети? Или может время, чтобы сделать их?
- Неужели Вы не будете бороться?
- Почему же? Вот текст, сходи-ка пошли телеграмму моему дорогому братцу. Что-то хочется повидаться с ним напоследок.

Полтора месяца спустя, благополучно совершив обмен телами и похоронив угасшего от болезни Гладиуса, Акинак в его здоровом теле прибыл в родной замок. Хель ничего не заподозрила, так как странности поведения мужа списывала на душевное расстройство от потери брата. Вскоре родились Снежана и Северина. Забота о детях сблизила супругов, хоть у каждого для этого был свой побудительный мотив. Колдун терпеливо шел к своей заветной цели, но к моменту рождения его детей (Берги и Ангелики), проклятая болезнь началась и в теле Гладиуса. Акинаку срочно пришлось совершать Обмен себя на Бергу и заключать магический контракт с эльфийским мечом. А потом сразу же решать проблему с любопытными племянницами.
Однако не все дни были такими напряженными. Дальше наступило время благодатного покоя, когда все выжившие наслаждались тихим семейным счастьем. И это длилось бы до сих пор, если бы не его своенравная дочь! Акинак был против встреч Берги с простым человеком, он планировал выдать дочерей только за эльфов. Но Берга была упряма и тогда Акинаку пришлось «заказать» Костю вампирам: нет человека – нет проблемы. Берга же узнала об этом и сорвалась – рассказала матери всю правду об отце. Произошел жуткий скандал с разоблачением и магическим поединком между Хель и Акинаком, в результате которого сильфида безвозвратно оказалась в мире людей, а Колдуну пришлось скрываться. Их младшая дочь Ангелика не захотела больше жить здесь и уехала навсегда к деду-эльфу. Из всего рода Мечей Берга осталась одна, став полновластной хозяйкой замка.
Но нет худа без добра. В 19 лет Ангелика вышла замуж за эльфа и родила сына, унаследовавшего эльфийскую расу отца. Это было именно то, что столько лет ждал Колдун – тело, способное жить вечно и при этом связанное с ним кровными узами. Настала пора отменить магический контракт с фламбергом.

Глава 11
Замок рода Мечей. Кульминация

- Расскажи-ка мне о своем Максе поподробнее: где живет, как выглядит, его полное имя, телефон – потребовала от меня Берга, снова собираясь в дорогу. Мы были в её комнате.
- Ну? – властно поторопила она, быстро укладывая вещи в рюкзак.
- А с ним ничего плохого не случится?
- Ничего такого, чего бы не было с тобой. Однако ты жива и, по-моему, неплохо себя чувствуешь. Так что оставь свои сантименты и переходи сразу к делу. Итак?
Я промолчала.
- Послушай, своим молчанием пленной партизанки ты ничего не изменишь. Я и так достаточно уже знаю, и этой информации вполне хватит Хель, чтобы найти его. Единственно вопрос в нерациональной трате времени. Впрочем, может ты этого и хочешь: подольше оставаться с Костей? Тогда понятно твоё упрямство.
Я ошарашено посмотрела не неё:
- ?!
- Разве ты забыла, что он составит тебе компанию на время моего отсутствия? Да ещё ночью… Так романтично…
- Мне нужно подумать.
- Некогда думать, у нас времени в обрез. Чтобы там тебе ни показалось, но мой папочка отнюдь не добрый малый, готовый смиренно терпеть проволочки в выполнении его заданий.
- Я не хочу подвергать Макса опасности.
- Поздно. Не нужно было обряды устраивать.
- Но я же не знала, что вы, блин, появитесь!
- Информацию быстро!
- Фигушки! Ты меня ещё поуговаривай – попыталась я перевести все в шутку.
- Так ты просто цену набиваешь?
- Нет. Не люблю, когда на меня давят или пытаются манипулировать. Если принимать решение, то я должна принять его сама, всё взвесив, а не под чьим-то воздействием. Так что или убеди меня в его правильности, или ищи Максима сама!
- Оййй! – как человек, у которого кончается терпение, воскликнула Берга, всплеснув руками. – Ты меня с ума сведешь! Вот отведу тебя обратно к папочке, так он на тебя так надавит и так отманипулирует! Будешь знать, как мне голову морочить, Чернодурка упрямая!
- Перешла к стадии запугивания и оскорбления?
- Как же ты не понимаешь! ТАМ сейчас твоё тело постепенно теряет силы. И если я тебя во время не отправлю обратно, то ты навечно останешься здесь. Призраком. Мы должны как можно быстрее всё закончить!
- А, хочешь меня на личный интерес поймать? Не выйдет. Мне до высокой лампочки, что станет ТАМ с моим телом. Я согласилась прийти сюда добровольно, а с Максом, похоже, никто не собирается считаться!
- Да что я с ней, в конце концов, разговариваю! – вдруг вслух подумала Берга, застегивая рюкзак. – Я же дома!
Она резко повернулась ко мне, провела раскрытой ладонью круг перед моим лицом, впившись взглядом в глаза. Её зрачки то сужались, то расширялись, затягивая, маня, не давая отвернуться. Голова приятно закружилась как от выпитого бокала шампанского. Берга подошла ближе, чуть прикоснулась пальцами к моим вискам. По безвольному телу побежал, легонько пощипывая, ток животной радости, аккумулируясь где-то под ложечкой.
- Расскажи мне о нем – низким тихим голосом почти пропела волшебница. Это была не просьба – приказ.
Не в силах сопротивляться, точнее абсолютно забыв даже, что есть такое слово «сопротивление», я сдала Макса по полной программе:
- Максим Феофилов, 22 года, студент педуниверситета, историк. Рост около 1,80, темно-каштановые длинные кудрявые волосы обычно собраны в хвост, карие глаза, приятная внешность. Домашний адрес…
- Ну что, довольна?! – зло бросила я Берге едва удерживая слёзы и кулаки, когда чары были сняты.
Волшебница вновь подошла, положила руки мне на плечи, заглянула в глаза:
- Не вини себя. Твоё молчание, правда, ничего не изменило бы. И, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы с ним всё было в порядке. Даю слово.
Дальше был нежный прощальный поцелуй, после чего она вышла на балкон, вешая на плечи рюкзак:
- Никаких Ц.У. я тебе давать не буду, ты девочка большая, сама разберёшься, что к чему. Разве что поосторожнее с отцом Эдуардом, он хоть и монах, но та ещё кобелина. Впрочем, кто знает, вдруг тебе понравится? – подмигнув, Берга засмеялась и взмыла в синее небо, взяв курс на автобусную остановку за парком. Её домовик Хрусталь отбыл вместе с ней.

Весь день я провела в своей комнате, банально отсыпаясь за такое долгое путешествие. Поздним вечером «не тетка» послал меня в поисках пищи, и поскольку Хрусталь в это время был где-то далеко, помогая своей хозяйке в «переправе» Макса, то позаботиться об ужине пришлось самой. В замке было тихо. Колдун, судя по свету, льющемуся из окон, все ещё был в своем кабинете, а его прислужник, очевидно, пресмыкался где-то под дверью, поблизости от хозяина. Я спустилась на первый этаж в кухню. На столе стоял поднос с едой, накрытый прозрачным куполом. Внутри лежала карточка с надписью: «Владе. Приятного аппетита». От моего прикосновения защитный купол исчез, обнажив содержимое.
- Хрустик, какой же ты заботливый. Спасибо – поблагодарила я пространство и принялась за ужин.

Вернувшись в комнату, долго не знала чем заняться. На прогулку по парку, несмотря на теплую манящую ночь, я не решилась, просто постояла на балконе, наслаждаясь безмятежностью природы, украшенной бриллиантами созвездий. Через некоторое время участившиеся атаки прозаических насекомых заставили меня вернуться в комнату и плотно закрыть балконную дверь. Подошла к книжному стеллажу, прислушалась к себе: нет, читать желания не возникло. Где-то в глубине замка часы пробили полночь. Спать всё ещё не хотелось, вот оно наказание за дневное лежебокство. От скуки села за стол и стала тупо рисовать разные женские головки, цветы. Потом скалы и море, далекий парус, чайку в небе. Да, день прожит, а сделанного нуль. На душе были сумерки…

***

Потягиваясь и зевая, прогоняя остатки сна перед ночной охотой, по коридору со стороны лестницы на чердак шел Костя. Спустившись на второй этаж, он заметил, что в комнате Влады горит свет. Ухмыльнувшись такой удаче, вампир постучал. Девушка приоткрыла дверь.
- Привет!
- Здравствуйте – напряженно ответила она.
- Позволишь войти?
- Нет!
- Поздно.
Он оттолкнул её плечом и вошел в комнату:
- Разве Берга не учила тебя, что в нашем мире ночью сначала надо спросить «Кто там?», а уж потом всё равно не открывать. Иначе сюрприз может быть оч-чень неприятным.
- Что Вам нужно?
- Ты обращаешься ко мне на «Вы»? Брось, говори «ты».
- Вы мне не друг.
- А ты только с друзьями на «ты»?
- Да. Что Вам нужно?
- Да что ты заладила: «Что нужно?», «Что нужно?». Может, я просто так зашел, пообщаться. А то целыми днями лежишь в гробу, лежишь, и поговорить-то не с кем.
- У Вас дефицит общения?
- Можно сказать и так.
- Почему же Вы не общаетесь с себе подобными?
- «С себе подобными» - передразнивая, повторил за ней Костя. – Потому что они подобны, то есть неинтересны. Кстати, мне же велено за тобой по ночам присматривать: ты почему не спишь? Колыбельную спеть некому? Так это я мигом, ложись в кроватку.
Влада фыркнула:
- У Вас большой опыт в пении колыбельных?
Юноша собрался ответить, но его внимание привлек исписанный листок бумаги на столе поверх других с рисунками. Влада метнулась было его прятать, но вампир оказался проворнее и успел взять его посмотреть:
- О! Да ты тут стишками балуешься. Помнится я когда-то тоже. Н-да, какое было время: весна, девушка, луна…
- Отдайте!
- И я, весь полный жизни, как не пригубленный бокал - не обращая на неё внимания, продолжал Костя.
Влада пыталась отнять листок, но он поднял вытянутую руку над своей головой, другой рукой удерживая девушку на расстоянии, и с гротескным пафосом начал декламировать:
- «Увядший день –
    Как скомканный листок:
    В корзину прошлого
    Ещё один бросок».
- Отдайте!!
- Да погоди ты, не суетись! Здесь ещё одно написано, дай дочитать:
  «Я вошла в лабиринт
    И вокруг меня мрак.
    Моя дерзость теперь
    Не поможет никак.
    Всюду стены и тьма,
    Я бреду наугад –
    Нервных пальцев сигнал
    Мне подскажет провал.
    Да, чужая душа…»
- Не понял, что чужая душа?
- «Чужая душа - потемки»! Отдай!
- На, забери. И про чьи же это потемки ты писала? Уж не Бергины ли?
- Не твое дело – сама того не замечая, от сильного раздражения перешла на «ты» Влада. Видимо так ругаться было удобнее.
- А, стало быть, её. Да, там действительно потемки… Напрасно ты к ней привязалась. Вот увидишь: она тебя использует и забудет даже как звали. Да и как иначе – впереди у неё вечность, а у нас, у тебя… – поправился вампир и замолчал.
Влада, не слушая, взвинченная прошедшей борьбой за свою литературную собственность, дрожащими руками нервно убирала все бумаги в ящик стола. Костя бесшумно подошел сзади, подняв кисть правой руки ладонью кверху, легонько провел костяшками пальцев по её щеке, шее, плечу:
- А ты ничего, такая живая. Живая… - в голосе послышались завораживающие нотки предвкушающего скорую пищу нечеловека.
В ответ девушка зарычала, резко оборачиваясь и отталкивая его:
- Не смейте меня трогать! Это МОЁ тело!
Вампир схватил её за плечи и, прижав к себе, собрался уже впиться в шею сопротивляющейся жертвы. Вдруг резко перестав вырываться, она сама вцепилась зубами ему в плечо, всё сильнее сжимая челюсти.
- А-а-а! – завопил Костя от неожиданной боли и, с трудом оторвав взбесившуюся жертву, откинул её от себя подальше. – Ты что, с ума сошла?! Больно же!
Вместо ответа она подскочила к шокированному вампиру и вышвырнула его в коридор. «И откуда только силы взялись?» - промелькнуло в голове у Кости. Он рванул было обратно, но опоздал – дверь уже была закрыта. Только от удара об неё потревожил рану, спровоцировавшую выброс болеутоляющих эмоциональных ругательств:
- Ай, ***! Твою мать! *** тая стерва! Ну, я тебя ещё поймаю, *** ***!
Костя осторожно отвернул расстегнутый ворот рубашки. Глазам открылся  хорошо выделяющийся на коже овал со следами зубов вместо контура. Да, это вам не вампирский аккуратный укус в четыре дырки! Вон, почти вся пасть пропечаталась! Он торопливо застегнул рубашку до самого верха:
- Ё моё, покусанный вампир, узнают – засмеют! И главное кем – девчонкой!
Его переполняли взбудораженные чувства: раздражение, удивление, досада, самоирония, ущемленная гордость, желание немедленно взять реванш. Потом проступило невольное уважение к этой девушке, сражающейся до конца:
- Да что же она за человек такой?
С такими мыслями он и отправился охотиться уже за стены замка.
В последующие ночи Влада, наученная горьким опытом, была очень осторожна: ни двери, ни окна никому не открывала и с Костей, равно как и с другими вампирами, больше не встречалась.

***

Хрусталь вернулся в замок на следующий день и, не отдыхая, сразу же принялся за домашние дела. Обрадовавшись его присутствию, Влада предложила свою помощь, чем удивила и рассмешила домовика – ну разве она знает домоведовство?  Нет уж, пусть гостья ни о чем не тревожится и идет себе гулять, хоть вот по парку. Погода-то вон какая стоит.
Да, хорошая погода стоит в этом мире уже больше месяца. Перед уходом Берга шутила по этому поводу:
- А я-то думаю: больно уж гладко всё проходит, и даже погода хорошая стоит – никаких тебе дождей, ураганов. Вот и вернулась гармония в мир – за твоим Максиком валить.
Она улетела, оставив Владу считать дни, ожидая её.

Решив последовать совету домовика, Влада отправилась гулять по парку, задавшись целью пройти все его дорожки. Неожиданно одна из них вывела её к затейливой кованой ограде, за которой виднелись могильные плиты черного мрамора, с выбитыми на них именами и датами. Влада обратила внимание, что последняя дата во всех надписях одна. На воротах был изображен силуэт волка на фоне встающего солнца.
- А, была на кладбище оборотней? – окликнул возвращающуюся девушку на одной из дорожек отец Эдуард.
- Там похоронены оборотни? – удивилась Влада.
- Да, ребята из зверинца, которым Берга принесла яд. Хозяева просто выкинули трупы подальше – собаке собачья смерть, без погребения. На освященной земле кладбищ таким не место, а она тогда решила похоронить их здесь у себя как обычных людей. Ещё и навещает, за могилами ухаживает, цветочки кладет.
- Берга?
- Чему ты удивляешься. Это она с виду вся такая железная, а на самом деле взбалмошная: делает только то, что сама считает нужным. Вот взбрело ей в голову оборотням настоящее кладбище устроить, вот и тешится дурью.
- Вы полагаете это плохо, что она похоронила их по-человечески?
- Плохо – не плохо, не в этом дело.
- А в чем?
- Ненужно это всё, напрасно, впустую деньги потрачены.
- Вы священник и так странно рассуждаете.
- Вот именно потому, что священник. Это ж не люди – нечисть, твари Мрака. Ну заработала на них Берга – молодец, а дальше-то церемониться с такими зачем?
- Я с вами не согласна.
- Дело твоё.
Помолчали.
- Скажите, а сколько было Косте лет, когда он…
- Стал вампиром?
- Да.
- Да ваш с Бергой ровесник, двадцать один. Хороший возраст – вздохнул с ностальгией отец Эдуард.
- И он тоже где-то здесь похоронен?
- Нет, у него, как у всякого приличного вампира, мобильный гроб. Он его прячет по разным укромным местам. Да ещё на всякий случай схроны есть. Вампиры – они ж днем беспомощны как слепые котята, эт ночью они хищники. А ты почему про него спрашиваешь? – насторожился вдруг монах.
- Он единственный знакомый мне вампир – пожала плечами Влада.
- Ну и не дай Свет тебе ещё таких знакомств!

В эту ночь Влада снова не могла уснуть. На этот раз из-за неприятных воспоминаний прошлой ночи. Говоря попросту, ей было страшно. Словно почувствовав её тревогу (а может, так и было на самом деле?), в комнате вдруг появился Хрусталь. Он укоризненно посмотрел на девушку, неодобрительно покачал головой. Жестом показал ей на кровать, а затем, сложив ладошки своих прозрачных рук, положил на них голову, изображая, что сладко спит.
- Хрустик, мне страшно – созналась в причине бессонницы Влада. – На меня вчера вампир напал.
Хрусталь снова неодобрительно покачал головой, на этот раз по поводу безобразного поведения вампира и снова жестами попросил гостью ложиться и не беспокоиться – она теперь под его защитой. Улыбнувшись милой пантомиме домовика, Влада послушно выполнила его просьбу. Едва её голова коснулась подушки, как девушка провалилась в здоровый глубокий сон со вспышками ярких, как тропическая бабочка, сновидений.

- Хрустик, я и не знала, что ты такой Оле Лукое – поприветствовала домовика утром Влада, спустившись на кухню к завтраку. – Спасибо, я прекрасно выспалась.
Домовик приветливо улыбнулся, обрадованный благодарной оценкой его действий. Сейчас он заканчивал накрывать поднос для Колдуна, почти все время проводившего у себя в кабинете, даже ночевавшего там.
- Доброе утро, юница! – это за подносом пришел отец Эдуард.  Относить еду хозяину было его прямой обязанностью.
- Доброе утро – отозвалась Влада.
Она так давно не видела самого Акинака, не ощущала его реального присутствия, что ей порой начинало казаться, что никакого Колдуна и не существует. Даже монах сейчас был мало востребован своим господином, а потому много времени стал уделять персоне Влады, чем приводил её в неприятное замешательство, ибо разговоры его и действия начали иметь весьма фривольный характер.

***

И вот погода испортилась. К вечеру небо заволокло тяжелыми рыхлыми фиолетово-серыми тучами, которые ветер безжалостно рвал и мял, постоянно меняя их форму, как обезумевший скульптор. Из-за надвигающегося дождя стемнело рано. Влада спустилась в холл к разожженному Хрусталем камину. Здесь, наблюдая яркую пляску огня и ощущая его животворящее тепло, было гораздо уютнее, чем в комнате. Вспомнился первый день в замке, когда вот также они сидели с Бергой. Где она сейчас? Отпущенные Колдуном две недели уже на исходе. Не успела девушка подумать о Колдуне, как послышались его легкие упругие шаги.
- Вы? – удивилась она.
- Я. А что такого?
- Просто вы совсем не показываетесь.
Владе почудилось, что он грустно улыбнулся, хотя возможно это была всего лишь игра света и тени от языков пламени:
- Такая погода нагоняет на меня меланхолию. Хочется человеческого тепла… Или хотя бы посидеть у живого огня.
- Я вам не помешаю?
- Нет, оставайся.
Он расположился в соседнем кресле, опершись левой рукой на подлокотник,  костяшками согнутых пальцев прикоснулся к губам, погруженный в свои мысли. На улице начался дождь.

Приближалось время ужина. Хлопотливый Хрусталь беззвучно поинтересовался: будут ли господа трапезничать вместе? Накрыть им в гостиной или Акинак, как всегда, уединится в кабинете? Колдун приготовился дать ответ, как вдруг входная дверь с шумом распахнулась:
- А вот и мы! Всем здрасьте! – на пороге стояла вымокшая насквозь Берга, а за ней не более сухой Макс.
- Макс! Берга! – обрадовалась им Влада.
Они прошли в холл, оставляя за собой мокрые следы и небольшие лужицы.
- Дорогой папочка! – Берга неожиданно прыгнула Колдуну на шею. – Как же я соскучилась!
Влада подумала, что будь Берга сухой, то не стала бы проявлять таким образом свои нежные дочерние чувства. Теперь и одежда Колдуна нуждалась в сушке и чистке. Судя по легкой усмешке, скривившей его губы, он понял мелкую пакость дочери:
- Довольна?
Она отступила от него на шаг, окинула оценивающим взглядом свою работу:
- Не вполне, но сойдет.
- Что ж, остановимся на достигнутом. Что дальше?
- Дальше все идут переодеваться, общий сбор за ужином. Мы с Максом так сюда спешили, что толком сегодня так и не пообедали, правда, Макс? Теперь голодные, как звери. Надеюсь, ты не откажешь нам в еде напоследок? – спохватилась она.
- Ну что ты, конечно нет.
- Вот и отлично. А уж после ужина – как пожелаешь. Хрустик, покажи Максу его комнату и позаботься о сухой одежде.
Не обращая больше ни на кого внимания, Берга быстрым шагом направилась к себе. Влада влетела в комнату следом за ней. Девушка обернулась:
- А, здравствуй, милочка. Как ты тут? Скучала?
- Конечно, скучала! И ты ещё спрашиваешь! Да я дни считала до твоего возвращения, а если б знала, что это будет сегодня, то и часы!
- Что, так припекло? – холодно поинтересовалась волшебница. – А как же Костя, а отец Эдуард? Неужели сии достойные мужи не развлекали барышню?
- Развлекали – процедила Влада кивнув. – Почему ты не предупредила меня о вампирах?
- Разве? – задумалась, вспоминая, Берга. – Тебе было малой наукой наше путешествие, были нужны ещё какие-то слова? В таком случае лучшим учителем является собственный опыт. Его уроки, как правило, не забывают и не игнорируют.
Она прошла в ванную, включила воду, собираясь принять душ:
- Раз уж всё равно пришла, может спинку потрешь? Макс, конечно, ничего, справлялся, но нежные женские ручки совсем другое дело.
- Макс тер тебе спинку?!
- Чему ты удивляешься? Хотела бы я посмотреть на того кобельеро, что отказался бы от этого. Тем более после того, что между нами было.
- Берга, ты спала с Максом?!
- Вообще-то это по-другому называется. Хотя, и спала тоже. Я же говорила тебе, уходя, что с ним не будет ничего такого, чего бы не было с тобой. Так что я слово держу, не придирайся. Кстати, зря ты от него отказалась, побратимство это выдумала. Хоть бы попробовала сначала. Очень даже недурственно – и она, стащив, наконец, с себя всю одежду, скрылась под горячими струями воды.

Природа словно отыгрывалась за свое долгое терпение: ливень косыми струями бил по окнам, содрогавшимся от периодических ударов грома. Молнии неоновыми вспышками на миг освещали пространство, и тот час гасли, проглоченные жадной темнотой.
- Ух ты, настоящая готическая ночка! – веселилась Берга, выглядывая в окно. Её глаза лихорадочно блестели. Она уже привела себя в порядок и готова была спуститься вниз.
- Ну, ««Уж пить, так пить!» - сказал котенок, когда его несли топить» - выдохнула волшебница как подбадривающий девиз. – Идем, красавица, пора!
Она властно взяла Владу под руку и девушки вышли из комнаты.

***

Ужин подходил к концу, когда в гостиную один за другим вошли вампиры. Из них знакомым Владе был только Костя, остальных четырех она видела впервые. Хотя нет, присмотревшись получше девушка узнала ещё одного: он был тогда, на автозаправочной станции. Вампиры приветственно поклонились своему хозяину.
- А вот и сопровождающие лица – прокомментировал их появление Акинак.
- Не рановато они сегодня выползли? – спросила у Колдуна Берга.
- В самый раз: уже стемнело, да и мне с ними будет спокойнее.
- При обряде будут посторонние? Но тогда ничего не получится.
- Посторонних не будет: они вас просто свяжут и уйдут.
- Свяжут?
- Да. Уж не думала ли ты, что я останусь наедине со своей боеспособной опасной дочерью и её подручными в свой самый беззащитный момент?
- Ты преувеличиваешь: я не настолько хороший воин, а ты не настолько беззащитен.
- Нельзя недооценивать противника. Это плохо кончается.
- Что ж, в этом я с тобой согласна.
В следующий миг Берга всадила столовый нож Колдуну в шею. Влада заметила злорадное удовлетворение на лице отца Эдуарда, но длилось оно недолго: вторым ударом волшебница пронзила его горло своей вилкой. «Не бойсь ножа, а бойся вилки: один удар – четыре дырки» - вспомнилось Владе из детства и захотелось расхохотаться, настолько ей всё казалось нереальным. Пока длилось всеобщее замешательство, Берга склонилась над упавшим телом отца, быстро обшарила его карманы, достала небольшую черную книжицу.
- Идемте, скорее! – скомандовала она.
- Ты убила их? – смог вымолвить наконец ошеломленный Макс.
- Нет, но это их ненадолго задержит. Да идемте же!
Она схватила Владу и Макса за руки и потащила за собой прочь из гостиной. Их передислокацию в кабинет с тыла от вампиров прикрывал Хрусталь. Впрочем, те и не пытались нападать: они склонились над телами хозяина и монаха, аккуратно, чтобы не испачкаться в крови, извлекая из них посторонние предметы.

- Где же меч? – осматривалась Берга в снова подготовленном монахом для обряда кабинете: пентаграмма, черные свечи на столе. Стены комнаты привычно украшало холодное оружие, но искомого не было.
- Фламберг, именем своим призываю тебя! – воскликнула в нетерпении Берга.
В тот же миг перед ней прямо из воздуха рукоятью вверх материализовался её тезка. Волшебница бережно взяла его в руки, поставила на пол.
- Хрусталь! Опечатай кабинет и удерживай его сколько сможешь! Я должна успеть совершить свой обряд и разбить меч!
Девушка опустилась перед стоящим мечом на одно колено, продолжая удерживать его руками, поцеловала в перекрестье рукояти:
- Прости меня… Я, Фламберг из рода Мечей, от своего меча отрекаюсь! От тезоименитства с ним отрекаюсь! От имени своего отрекаюсь! Да будет жизнь моя – моя, да будет душа моя – моя.
От мощного магического удара дверь, удерживаемую до тех пор Хрусталем, сорвало с петель и бросило на пол. Домовика отшвырнуло на другой конец комнаты. Он упал без сознания, напоминая Владе детскую игрушку, брошенную капризной хозяйкой, не желающей с ней больше играть.
На пороге стоял живой и невредимый Колдун. Волшебница поднялась навстречу ему с колен. Их взгляды встретились.
- Взять! – скомандовал Акинак.
- Бегите! – крикнула волшебница.
Битва началась. Колдун атаковал свою дочь попеременно то магией, то своим тезкой – акинаком, прыгнувшим ему в руку прямо со стены. Девушка с трудом отбивалась – её бывший меч теперь не был с ней одним целым. Помогала только мобильность сильфиды, но надолго ли её хватит? Пока маги выясняли свои семейные отношения, Макс, одной рукой схватив Владу, другой сорвав со стены ближайший меч, попытался пробиться к выходу. Каким-то чудом ему это удалось: вампиров словно расшвыряло перед ним в стороны. Не вдаваясь в подробности из-за чего собственно это произошло, молодой человек помчался по коридору, волоча за собой названую сестру. Они успели благополучно пробежать гостиную, но в холле их всё же нагнали. В отчаянии Макс вытолкнул Владу в коридор, ведущий к кухне, и загородил собой дверь. Он не заметил, что вампиров, голодной стаей набросившихся на него, было только четверо…

***

Влада со всех ног рванула на кухню в поисках хоть какого-нибудь оружия:
- Макс, миленький, я сейчас! Я помогу!
Она торопливо схватила с подставки самый большой нож и развернулась, чтобы бежать обратно, как вдруг на неё сверху обрушился удар. Зашатавшись, выронив нож, девушка почти упала оглушенная, но её вовремя подхватили чьи-то руки. Это был Костя. Он взлетел вместе с ней, как истинный хищник, унося свою добычу подальше от остальных. На чердаке, в своем временном логове, кровосос торопливо впился в шею беспомощной жертвы. Что бой будет проигран, Косте было ясно, предстояло уносить ноги, но надо хоть немного подкрепиться перед дорогой – времени искать пропитание сегодня ночью не представится.
- Пожалуйста, хватит!
От неожиданности вампир поперхнулся, откашлялся:
- Ты что, надеешься как в детской сказке на волшебное слово?
Она молчала. Не просила, не умоляла. И взгляд. Не затравленный - жертвы и не вызывающий - бойца. Это был осмысленный прямой взгляд Личности, обращенный к равному, Человеку.
«Пожалуйста, хватит!»
- Не буди во мне человека – кривая болезненная улыбка исказила лицо Кости. – Его нет.
Она не ответила и не отвела глаза.
- Я – вампир. С этим ничего уже не поделаешь, поняла?
Она не ответила и не отвела глаза. Костя хотел снова впиться в её шею, но вдруг понял, что не может: хуже будет не ей - ему. Это себя, истинного себя он будет сейчас предавать каждым выпитым глотком. Того юношу, пожертвовавшего собой ради жизни другого человека.
- Я уже не тот Костя! Не тот! – не замечая, что говорит вслух, яростно заспорил он сам с собой. – Вампир – это прежде всего эгоист. Я эгоист, я вампир, отребье смерти. И это не исправить никому и ничем!
Что-то изменилось в её глазах. И это обожгло его хуже солнечного луча: сожаление. Сожаление, что он всего лишь человек, хоть и вампир.
«Свой путь ты выбираешь сам».
- Ведьма! – истерично закричал Костя, отшвыривая Владу в сторону. – Ты такая же, как она! Ведьма!.. Всю жизнь мне поломали!.. А теперь и смерть!
В нервном возбуждении вампир откинул крышку гроба, достал оттуда пистолет, зарядил серебром.
- Пристрелить бы тебя, да патроны тратить жалко. Они, видишь ли, у меня специальные, именные. Все рассчитаны… А может плюнуть на месть и пристрелить?.. Ладно, живи пока. Все равно не думаю, что с Бергой у тебя это получится долго. Ха-ха-ха… - зашелся Костя язвительным горьким смехом, а потом вылетел в слуховое окно.

***

Очнувшийся Хрусталь загородил собой свою Хозяйку, став для неё живым щитом от атак Колдуна. Прозрачный, маленький, бесстрашный верный домовичок. Измотанная поединком волшебница смогла, наконец, перевести дух, воспользовавшись неожиданным укрытием.

«- Как разбить меч?
- Ты погибнешь!
- Я не спрашиваю тебя: что будет со мной? Я спрашиваю: как разбить меч?»

Вот он, подходящий для этого момент, но что если она не права? Что если её имяотречение не поможет и она всё же умрёт?

«Твоя сила – твоя же темница, из-за неё ты одинока. Отринь себя и будешь свободна»

Поверить гадалке! Отказаться от самой себя! Да как она могла совершить такую глупость?!
А Влада? Что будет с ней, если она так и не решится? Там же вампиры! Надо спешить, нужно действовать! Даже если она сейчас погибнет, Хрусталю хватит сил отправить девушку домой, лишь бы Колдун больше никогда не мешал. Ну же!
Она решилась…

- Что ты наделала?!
- Разрубила Гордиев узел. Слышал такое выражение?
Волшебница стояла над обломками фламберга, рядом оседало на пол теперь уже безжизненное тело Колдуна. Со стороны могло показаться, что девушка разговаривает с пустотой, тогда как она магическим взором видела ещё не отлетевшую душу отца.
- Как ты смогла разбить меч?
- Дед подсказал способ, ведь он сам выковал его.
- А твоя связь? Почему ты не умерла?
- Я придумала, как порвать её.
Душа Акинака кивнула понимая:
- Ты все же смогла обыграть меня. Знаешь, несмотря на финал, я горжусь тобой.
И она заскользила вверх, исчезая.
- Папа! – не выдержав, окликнула её девушка. – Я люблю тебя, папа! И всегда любила! Если б тебе была нужна только моя жизнь, я отдала б её тебе, папа!
- Я знаю это, малышка, знаю. Прощай!
- Прощай – прошептала с болью она в ответ и побежала спасать свою подругу.

***

В холле пировали вампиры. Ошалевшие от своей победы, они не заметили приближения опасности. Бесшумно хозяйка замка материализовала кварцевый облучатель, направила его лампу на врага и включила в розетку. Жуткий крик и запах паленой плоти заполнили всё пространство, а она безжалостными глазами смотрела за мучительной гибелью кровососов. Когда от последнего не осталось ничего, кроме пепла на полу, девушка выключила кварц и подошла к израненному Максу. Он лежал распростертый, с закрытыми глазами. Поняв, что Макс сейчас умрет и это будет для него конец, волшебница выхватила из-за пазухи спрятанный там хрустальный клинок и вонзила его в грудь юноши. Макс на глазах развоплотился и исчез.
- Здесь я успела – подумала вслух волшебница, поднимаясь с пола. – Но где же она?
- Влада! Влада! Девочка моя, отзовись! – металась по замку в поисках подруги хозяйка. Наконец ей послышались чьи-то шаги на лестнице.
- Где ты была? – поспешила она навстречу.
- На чердаке.
- У тебя одежда в крови, вон на шее. Кто это сделал? Я уничтожу гада!
- Не надо, его здесь больше нет.
- Ты защищаешь его? Это Костя? – догадалась бывшая Берга. – Давно пора покончить с этим эхом романтичной истории. Мне надоели его самодвижущиеся останки!
- Берга, перестань! Скажи лучше, как ты смогла освободиться от власти отца?
- Я ж говорила, что решение наверняка простое, как валенок – с напускной бравадой ответила волшебница. – Так и оказалось. Перед тобой последний Меч, и он же единственный, отрекшийся от своего имени. Ведь имя было объектом и инструментом магии в ритуале, связью с моей физической и духовной оболочками. Меняешь имя – меняешь жизнь. Разве ты не знала? Во многих культурах это принято. Поэтому и монахи при постриге переименовываются – «перерождаются», начинают новую жизнь как новые люди, без прошлого, с чистого листа. Кстати, это меня твой Макс надоумил. Он мне дорогой такие лекции задвигал!
- Макс? Где он?
- Вернулся.
- Как вернулся, куда?
- Ну не сам вернулся, ну я отправила обратно в ваш мир. А что, дело он свое сделал. Я и не стала его задерживать.
- Но я думала мы вернемся с ним вместе…
- Ты так торопишься меня покинуть?
- Нет – секунду помолчала и добавила. – Я не хочу возвращаться.
- Вот и отлично.
- Постой. Если у тебя теперь другое имя, как мне тебя называть?
- Можешь называть по-старому. Своё новое имя я намерена беречь от всех.
- Хорошо – пожала плечами Влада. – По-старому, так по-старому.

***

На следующий день из остановившегося около подъезда замка такси вышла высокая блондинка в траурной одежде.
- Ба! Какие гости! Что, Ангел, эльфийская свекровь своей непогрешимостью достала? – приветствовала прибывшую сестру хозяйка замка. – Решила вернуться в родные стены?
- Прекрати свои неуместные шуточки, Фламберг! Я предвидела произошедшее здесь и приехала похоронить отца.
- Как благородно! Уверена, он был бы тронут.
В ответ Ангелика лишь на миг недовольно сдвинула брови, а потом приветливо обратилась к Владе:
- Так это ты теперь наша сестра? – и она радушно обняла и расцеловала смущенную таким вниманием девушку.

Следующим утром после похорон сестры решили позавтракать в беседке на берегу пруда. Денёк был отличный, а стены замка тяготили всех неприятными воспоминаниями, ещё не успевшими осесть на дне души. Хрусталь, как всегда, справился со своими обязанностями блестяще: великолепная сервировка и отменные кушанья, соответствующие времени и месту. За трапезой разговор пошел о Хель:
- Как она там? Её не обижают? Ей хорошо? Она здорова? – расспрашивала Владу Ангелика.
- Ангел, перестань тараторить, задавай свои вопросы по порядку. Ты же не даешь ей ответить – одернула сестру Берга.
- О, извини.
- Нет-нет, ничего – вступилась Влада. – Она здорова. Живет в своем доме, рисует. Дом хороший, рисует красиво. Нет, её не обижают, но, конечно, вдали от вас счастливой быть она не может.
Девушки помолчали, задумчиво глядя в свои чашки. Наконец Ангелика подняла влажные глаза:
- Расскажи мне всё поподробнее: какой дом, какой муж, что она рисует, как одевается. Я хочу знать о ней всё.
- Хорошо, я расскажу всё, что знаю.
В такой беседе незаметно прошло утро.
- Ещё она просила обнять и поцеловать вас – закончила свой рассказ Влада.
- А мне ты этого не говорила – вмешалась Берга. Она распахнула руки: – Ну, давай, обнимай и целуй.
Влада покраснела, все рассмеялись.

Вернувшись в замок, Берга вызвала для Ангелики такси – той пора было уезжать назад к своему малышу. Хрусталь доставил вниз вещи гостьи.
- Прощай, сестра. Предчувствую: больше мы не увидимся – повернулась к Фламберг Ангелика. Та ответила на её объятие на этот раз без своих шуточек.
- Была рада знакомству с тобой, сестра – обняла теперь Владу Ангелика. – Когда вернешься в свой мир передай маме, что я очень скучаю и всегда буду помнить её и любить.
«Когда я вернусь. Но я не хочу возвращаться. Не хочу!»
Машина тронулась и вскоре скрылась под сенью деревьев.
- Мы снова одни. Ты всё ещё сердишься на меня за Макса?
- Нет, если вы были счастливы.
- Ну, если называть оргазм счастьем… – попыталась вновь острить Берга, но, встретив зеленый взгляд раскосых лисьих глаз, сникла. – Прости. Что мне сделать?
- Тебе достаточно сказать мне два слова.
- Два, не три? – уточнила волшебница, удивленно выгнув бровь.
- Два: «ВЕРЬ МНЕ».

***

Осень в этом году наступила поздно: долго стояла пора роскошного бабьего лета. Невидимые паутинки, летающие в воздухе, щекотали кожу неожиданными прикосновениями.
«Да, уже осень. Не время для загара, и всё же она стала слишком белая... Бледная… Становится прозрачной… Превращается в призрака. Потому что её тело ТАМ умирает.
Мне придется… Но я не смогу! Нет, только не её! Нет!.. Мне придется!.. Мне придется!!! Мне придется!!!»
- Берга, ты чего так на меня смотришь?
- Как, радость моя?
Влада вспыхнула от услышанных ласковых слов:
- Прекрати!
- Что прекратить, солнышко?
- Прекрати миндальничать. Это тебе не идет, а меня смущает!
- Как скажешь, … – вовремя спохватилась Берга, едва снова не употребив ласковое обращение.
Влада засмеялась, на миг прижалась лбом к плечу подруги:
- О чем ты последнее время думаешь? Что с тобой?
- Со мной? Со мной, как раз таки ничего.
- А с кем «чего»?
- Ни с кем – пожала плечами Берга.
- Пойдем домой, мне холодно – попросила Влада.
«Холодно!»
- Да, конечно идем. Разожжем посильнее камин, чтоб ты, наконец, согрелась. И попросим у Хрустика самый замечательный обед и вино. И музыку! Я хочу праздник!
Взявшись за руки, весело смеясь, девушки побежали к замку…

И вот он, этот проклятый миг: распахнутые, всё понимающие, прощающие глаза. Подхватываю падающее тело. Опускаюсь на пол вместе с ним, ложу её голову себе на колени. Она улыбается мне из последних сил. И тает, тает, развоплощается. Всё так быстро! Так быстро! Почему?! Хоть на миг, на секунду ещё оставьте мне мою Снегурочку!!! Но нет, никто не услышит, никто не поможет. А я сижу и смотрю, как гаснет, исчезает её лицо, ярче и четче просвечивают мои ноги… Всё кончено. Я одна. Вновь. В этих стенах.
Все дорогие мне люди причинили боль расставанием навсегда: отец, мама, Ангел, Костя… Вот и Влада пришла в мою жизнь на короткое время, а уходя забрала с собой частицу меня, вырвав ещё один кусок из моей и без того оборванной души. И снова я одна… Одна… Что же делать?..

Эпилог
Финальная фантазия

«Достигнув цели, замечаешь,
что ты – средство»
Г. Малкин

Я пришла в сознание в больничной палате. И, конечно же, первым, кого я увидела, был Макс:
- Ты вернулась! Слава Богу! Я так боялся, что ты не успеешь – ситуация была критической.
Он держал меня за руку и улыбался…

В день выписки из больницы, прежде чем отправиться домой, по моей просьбе мы заехали проститься с Хель. Город, проносящийся за окнами автомобиля, утопал в ярких красках осенней листвы и рекламной иллюминации, равнодушный к чужому горю. Искать место её упокоения мы пошли вдвоем с Максом, родные деликатно согласились подождать нас в машине.
- Сколько же ей было лет на самом деле: пятьдесят? Сто? Тысяча? Она была сильфида и могла родиться еще до нашей цивилизации – задумчиво произнес Макс.
- Я никогда не думала об этом.
В молчании смотрели на кровавые пятна цветов, лежащих на небольшом прямоугольном холмике. Как странно видеть лицо Хель, чуть улыбающееся с надгробия.
- Не верится, что её нет. Просто нет. Нигде. Кажется, что она вернулась домой, к Берге и Ангелике. И сейчас счастлива рядом с ними.
- Ты скучаешь по ним?
- Да. Я надеялась, что, вернувшись сюда, буду с ней вместе вспоминать Бергу и Ангелику, Эпигон и нам обеим будет легче… А вышло всё не так: я вернулась и оказалась одна.
- Я сейчас рядом.
- Прости – прижалась я лбом к его плечу.
- Понимаю…

Перед моим домом Макс попросил меня ненадолго задержаться.
- Заходи, чай попьешь, согреешься – предложила я. – Там и поговорим.
- Нет. Там говорить я не смогу.
- Почему? Нам не будут мешать.
- Не в этом дело. Я хочу попрощаться. Знаешь, я ведь уезжаю. Навсегда. Только ждал, когда тебя выпишут.
- Уезжаешь? Куда, Макс?
- В один очень далекий монастырь. Буду насельником. Приму постриг, а с ним и новое имя. Начнется другая жизнь. И мы, скорее всего, больше никогда не увидимся.
- Ты шутишь?
- Нет.
- Зачем ты делаешь это?
- Я дал слово.
- Кому? Зачем?
- Когда ты ещё не вернулась из Эпигона, твоё тело стало ослабевать. Я молился и просил Бога, чтобы с тобой всё было хорошо, чтобы ты успела, чтобы жила. За это я дал обет уйти в монастырь.
- Макс! – только и смогла ошарашено выдохнуть я. – Макс, не надо!
Он долго молча смотрел на меня, затем улыбнулся:
- Помнишь, когда-то ты цитировала мне Геммела: «Только романтики хранят  верность своему слову вопреки всему миру. Казалось бы, в этом наша сила, но нет: честь – это цепь, которая сковывает нас». К сожалению, а может к радости, и я, и ты - романтики, и данное нами слово для нас не пустой звук. Ведь для тебя имеет значение порез на руке. Сколько ещё людей отнесутся к этому серьёзно?
Я виновато опустила глаза:
- Прости.
- За что?
- Я втянула тебя во всё это.
- Не бери на себя слишком много. Я взрослый человек и несу ответственность за свои поступки... К тому же должен же кто-то молиться за такую непоседу – ласково улыбнулся он. – Не переживай, всё хорошо. Ты главное будь счастлива, сестренка.
Чуть обняв, он поцеловал меня в щеку, развернулся и ушел, растворившись в начавшемся мелком дождике и сумерках.

***

В этот раз встречать Новый год я осталась дома одна, как ни уговаривали родители поехать в гости вместе с ними. Они хотели было уже и сами остаться, чтобы составить мне компанию, но я яростно воспротивилась такой перспективе.
Потушила свет, включила музыку, зажгла свечи. Забралась в кресло с ногами, обняла колени и смотрела на танцующие огоньки. Вспоминала, как всего год назад познакомилась с Хель. Всего год назад, и где она теперь… А Берга? Моя прекрасная безбашенная оторва, ненаглядная муза клинка. Помнит ли ещё меня? Или сбылось предсказание вампира? Да какая мне разница! Главное, что я помню её, и всегда буду помнить… зачем?
Я изо всех сил пыталась не позволить себе раскиснуть, но тоска по Берге и Хель была сильнее моих внутренних запретов. В этот момент из колонок зазвучал «Bi-2»:
«Все, что в прошлое одето
Не умею и не буду.
Если вспомнишь рядом где-то -
Забери меня,
Забери меня отсюда!..»

- Если вспомнишь рядом где-то – забери меня… - повторила я слова песни. – Берга, зачем ты вернула меня? Я согласна быть даже призраком, только б не расставаться с тобой никогда…
Слезы. Слезы. Слезы. Несчастное рыдающее созданье, сжавшееся в комок в мягком кресле. Мерцающие в темноте огоньки свечей. Печальная музыка. Так я готовилась встретить Новый год.

Звонок в дверь. Кого это ещё принесло? Неужели родители всё же вернулись? Вот незадача будет! Промокнув салфеткой глаза, пошла открывать и едва не задохнулась от неожиданного счастья:
- Берга?!
- Берга!!! Берга!!! Берга!!! – прыгала я на месте от восторга и хлопала в ладоши, а потом набросилась с объятиями на улыбающуюся и смакующую произведенный своим появлением эффект подругу. – Берга, неужели это правда ты?! Берга!
Я сжимала её в объятиях, а потом слегка приподняла и стала кружить.
- Что ты делаешь? – смеялась она. – Поставь немедленно, ты же надорвёшься!
Я послушалась её лишь когда эйфория немного улеглась.
- А почему у тебя глаза заплаканные? – спросила вдруг она с тревогой.
- Да, пустяки! По тебе скучала.
- Это не пустяк! Это очень серьезно. Продолжай в том же духе.
- Одобряешь?
- Конечно. Что же, зря я тебя что ли к своим рукам приучала?
- Берга! Ты чудо.
- Вообще-то я в курсе, но ты не обращай внимания, продолжай, я слушаю.
- Берга! – прижалась я к ней, а потом спохватилась: – Берга, Хель умерла.
- Я знаю. Хрусталь мне рассказал. Я уже была на могиле. Но давай сейчас не будем о грустном. Всё-таки Новый год. С кем его встретишь, с тем и проведешь. Я так спешила к тебе!
- Как ты смогла попасть сюда?
- Старым бабушкиным способом: вышла замуж за человека.
- Ты что - влюбилась? – порадовалась я за подругу.
- Конечно же нет. Просто очень хотела увидеть тебя – ответила она серьёзно.
- Но ведь ты теперь не сможешь летать? Разве не так?
- Пока так. Но быть рядом с тобой оказалось важнее.
- Почему?
- Потому что ты – друг. А друзьями не раскидываются… Хватит вопросов. Мы так и будем стоять в прихожей или ты, наконец, предложишь мне войти? Я, между прочим, тебе подарки принесла.
- Мне подарки? Тогда конечно заходи!
Смеясь, я привела её к себе в комнату…

- А твой муж: кто он?
- Да это не важно.
- А как же…? – вопросительно посмотрела я на нас.
- Ну, во-первых, связь с женщиной изменой не считается.
- А во-вторых?
- А во-вторых, я уже развелась. И решение суда вступает в силу с 1 января, вот так.
- Как? Уже? Почему? Он тебя обижал?
- Меня обижал? Не смеши. Я вышла замуж только чтобы попасть в твой мир. Это произошло, так чего ещё надо? Неужели ты думала, что я буду сидеть дома, вести хозяйство и рожать детей этому упырю?
- Ты вышла замуж за упыря?! – ужаснулась я.
- Это фигуральное выражение – внесла ясность Фламберг.

Пока она варила нам кофе, я рассматривала её паспорт: «Вера Акимовна Феофилова».
- Твоё новое имя «Вера»?
- С чего ты решила? А, паспорт… Нет, это я взяла первое попавшее в голову, мое прежнее «Фламберг дочь Акинака» не больно то годится для вашего мира.
- Понятно, Вера Акимовна. А фамилию почему такую взяла? Как у Макса. Что, навеяло? – подколола подругу я и перелистала страницы паспорта на раздел «Семейное положение». Там стояло два штампа: о регистрации и расторжении брака.
- Посмотрим что тут у нас. Зарегистрирован брак с Феофиловым Максимом Леонидовичем... Ты вышла замуж за Макса?!
- А что такого? Он же всё равно в монастырь собрался. Вот я и подумала: чего зря добру пропадать. Так хоть пользу принес – меня с того света сюда вытащил.
- Но как же монастырь?
- Да ушел он туда, ушел. Как развелись, так прям сразу и ушел. Прямой наводкой. Я лично проводила, ручкой вдаль с перрона помахала, всё честь по чести.
- Как же ты убедила его жениться?
- Да, легко. Сказала, что тебе без меня плохо и что он может нам помочь. А он такой благородный, что не смог отказать.
- Берга, как ты могла использовать его? А если он тебя любит?
- Не глупи. Это тебя он любит. Так любит, что на все готов ради твоего счастья.
- И что теперь?
- Теперь? Теперь есть ты и есть я, и мы будем есть – засмеялась она, ставя передо мной вазочку с печеньем, конфеты и чашку кофе. – Перед нами целый мир, что-нибудь придумаем... А пока пей кофе и идем гулять.

***

Мы стояли с ней на мосту над рекой, упорно отстаивающей свою свободу течь от мороза. Заснеженные деревья флегматично наблюдали за её неравной борьбой с берегов.
- Ты знаешь, я против клятв – задумчиво произнесла Берга. – И все-таки я хочу поклясться. Здесь, сейчас. Над рекой, над тишиной.
Она оторвала свой взгляд от темного потока, бегущего под нами, и посмотрела мне прямо в глаза:
- Я не обещаю любить тебя вечно,
  Ибо человеческие чувства переменчивы как ветер и не подвластны уму.
  Я не обещаю быть бесконечно тебе другом,
  Ибо и самые лучшие друзья порой становятся врагами.
  Но я обещаю быть с тобой честной. Всегда.
  ВЕРЬ МНЕ.

И как залог она прошептала мне свое новое имя.

P.S. Дорогой читатель! Ты никогда не узнаешь, как закончилась эта история на самом деле, потому что благодаря твоей энергии ТЕПЕРЬ она стала именно такой. Ведь я – Иссказитель. И да, я использовала тебя в своей борьбе с Колдуном и одиночеством.
Влада.