В детстве, когда мама отдала меня учиться рисовать, я плохо понимала, как может пригодиться в жизни это умение. Я терпеливо осваивала азы художественного искусства, рисовала вазы и овощи, овощи и вазы, а затем вазы с овощами. Не зная о том, что мой главный шедевр ещё впереди.
Натренировав руку на мертвой природе, перешла к пейзажам, а после и к портретам. Рисовала карандашами и писала кистью, белым мелом на черном и углем на белых листах. Благо тем для моих картин хватало всегда. Ведь жизнь такая сюжетная штука!
Среди моих картин была любовь, было рождение ребёнка, первое «мама», первое сентября, была потеря и была боль. Но чувство неудовлетворения постоянно сидело внутри и грызло червячком.
Кофе, сигареты и взгляд в себя, которого боится даже мой кот, всегда помогали мне думать. В общем, выбрала день, время и начала пугать своего домашнего зверя.
И вот итог. Желудок полон кофеина, в легких, как и в помещении, дым можно резать ножом, кот ушел к соседям, а я ставлю мольберт, беру кисти, палитру и пишу.
Через один год картина была практически готова.
Основным фоном я сделала оттенки зелёного. Нефритовый в листьях, малахитовый в траве и изумрудный в цвете глаз мужчины. На первый взгляд зелени оказалось много, и я немного разбавила её несколькими оттенками синего. Пушисто-бирюзовым цветом облаков, прозрачно-лазурными линиями дождя и аквамариновым цветом глаз женщины.
Мужчина и женщина были обнаженными. Видимо они только что занимались любовью, следы от этого кое-где матовыми пятнами оттеняли кожу женщины. Сейчас их позы выражали чувство полного удовлетворения, освобождения и внутренней гармонии. Постель из нежных полевых цветов была смята и блестела каплями росы от их тел.
Женщина лежала на спине с согнутыми в коленях ногами, мужчина опирался на них, счастливые, они смотрели друг на друга. И разговаривали. Конечно, о большом и светлом, о том, что соединило сейчас их сердца.
Влаги они не замечали. Только солнце. Оно нанизывало ветви деревьев на свои лучи, перебирало золотистые волосы женщины и бликами украшало блаженство на лице мужчины.
Картина получилась именно тем, к чему я стремилась, казалось всю свою сознательную жизнь. Захотелось войти в неё и остаться там навсегда. Всегда видеть только эту зелень, эту синеву, и погрузиться в нирвану этих единственных во всём мире людей.
Эмоции настолько овладели мною, что слёзы хлынули нешуточным, неуправляемым ливнем.
Я ревела, не замечая, что смываю, не успевшую высохнуть акварель на своей картине.
Когда удалось успокоиться, было уже поздно. Вода сделала своё мокрое дело. Облака стали мрачно-грозовыми, желтая краска солнца смылась и вытекла на мольберт, цветочное ложе превратилось в грязно-серую обивку автомобильного сиденья, а изумрудные глаза мужчины сменили цвет на холодный металлик.
И только женщина на картине, казалось, не заметила произошедших вокруг перемен. Для неё по-прежнему светило солнце, голубело небо, и её так же любил мужчина. А всё потому, что мои слёзы, смешавшись с аквамариновым цветом глаз женщины, нанесли на них тонкую, едва различимую розоватую дымку.
Больше шедевров я не писала.