Подборка мнений «Аэймсси Мираэйбэйл» (или девушка мира мечты).
1. Мечта летит вдаль. Я вспоминаю о ней. Как странно всё-таки устроен мир! Кусочек презренной материи ограничивает небренный дух, но освобождая его, мы всегда что-то теряем. Более важное, чем мы поначалу способны понять.
Отчего так?
То ли тело скрывает свои тайны от большинства, то ли сосуществование тела и духа даёт нечто особое и поначалу незаметное?
Миг тянется, распадаясь на секунды и минуты.
Мир, бесконечно разнообразный, теряет краски и звуки, замирая. И мне остаётся думать о ней. Снова и снова. Вспоминать и осмысливать, разбираться, постигая суть…
Наш мир чудесен и неповторим.
Каждый входящий в жизнь меняет его очень заметно, почти кардинально. По изменениям каждого нового дня можно строить догадки и предположения относительно того, кто родился, развивается и совершенствуется сейчас… Это бесконечная забава и нескончаемая череда удивлений. Разве не прикольно, проснувшись и толком ещё не придя в себя, наблюдать за изменениями, произошедшими за ночь и продолжающимися в течении всего дня?
Дома стоят самых причудливых форм. По сердечкам, золотым колечкам, белым ленточкам и голубкам можно относительно предположить об очередных влюблённых или молодожёнах; по горам шоколада, пряников, суфле, ирисок, мармеладок и различных пирожных - об очередном виртуальном кондитере или сладкоежке; по стилизованным якорькам, перламутровым ракушкам, озорным дельфинчикам и ярким кораллам можно судить о скучающем по морю или о будущем моряке…
Говорю относительно, поскольку отклонения случаются. Например, однажды родился диктатор – мир окрасился в тёмно-красный цвет, кругом появились серпы и молоты, окна – в решётках, заборы – в колючей проволоке и прочее…
Многие обыватели растерялись. Серпы и молоты говорят об одном – пусть и примитивном, давно вышедшем из применения, но всё-таки труде, физическом занятии, а решётки говорят о сточных водах и царстве мёртвых. Тёмно-красный цвет напоминает о запёкшейся крови, а значит, о потере, расставании, лишении чего-то…
Многие были обескуражены и терялись в догадках – то ли древний труд мёртв, а потому мы чего-то лишимся, то ли физические занятия потерялись в царстве мёртвых, словом, полная галиматья!
Конечно, Ведущие верно истолковали и приняли необходимые меры, но для большинства это казалось нелепым – благодаря какому-то мировому катаклизму или перекосу вселенских энергий могло создастся такое жестокое безжалостное существо. И некоторые посчитали, что это наветы, а в будущем родившийся нас ещё удивит.
Что он и сделал, конечно, но не в том ключе, как хотелось бы. Ведущие были правы. Ему создали соответствующие условия, чтобы он мог совершенствоваться, наблюдать за миром, но потерял способность на него влиять. Такое у нас возможно, но в самых крайних случаях. Пройдя всю цепочку от жажды власти, агрессии и бешенства до жалости, уныния и сожаления, он отчасти изменил свои взгляды и устремления. Пусть «не излечился» совсем, но тот перекос, в который он впоследствии впал, менее безопасен как для его души, так и для окружающих его. А иное вряд ли способно привести к лучшему результату. Чем чернее душа, тем тяжелее и дольше путь к её оживлению. За тебя никто не решит, лишь ты сам. Таков закон. Можно лишь корректировать и направлять, но право выбора всегда только за тобой.
Конечно, те времена прошли. Мир, как невинное дитя, уж тысячи раз менялся и не помнит зла. Просто теперь появилась некоторая настороженность и внимательность, импульсивность сменилась задумчивостью, основательностью, взвешенностью.
Мне кажется, мечты стали как бы… не столь безрассудны, безоглядны, легки и категоричны. Но это вполне оправданно.
Новые души, как буквы на морском песке, вносят новые грёзы и чаянья, а ласковые пенистые волны смывают их, унося в море и предоставляя шанс последующим.
Нет, конечно, ничто не теряется навсегда. Что-то наиболее полюбившееся остаётся, перерождаясь вновь и вновь, оттачивая мастерство и внося живительное разнообразие. Наверняка Ведущим есть о чём поразмыслить, чему-то усмехнуться или обрадоваться…
Каждый день вносит новые краски и очертания, мечты окрыляют, грёзы манят и чаруют своей призрачной возвышенной силой…
Конечно, что-то может надоесть, но ты способен внести свои акценты, свои добавления, разнообразить видения как пожелаешь, а если хочешь что-то оставить, то есть «застывшие» места, где задуманное почти совсем не теряет своих форм, красок, силы. Конечно, часто повторяющиеся образы и мечтания там не приживаются, каким-то необъяснимым способом оставаясь в сознании того, кто их задумал, а место освобождается для следующих. И это, безусловно, правильно. Сам ты можешь увидеть созданное тобой, а другие и так видят это достаточно часто. И всех это устраивает, поскольку существа с раздутым самолюбием – первые претенденты на существование там, где ты не способен влиять на окружающее. Да и зависти в нашем мире нет места, если всё, что ты из себя представляешь, окружающие видят и наблюдают. А способов для развития и совершенствования – тысячи. Выбирай любой – и достигай поставленной цели.
Мир не делает привилегий ни для кого. Он слишком любит всех своих чад, чтобы выбирать кого-то одного или какую-то группу. Если ты пока не способен на большее, это не беда. У тебя ещё тысячи лет и достигнуть многого обязательно сможешь.
Если умеешь мечтать…
2. Девочка шла по городу.
Ничего примечательного в ней не было.
Это-то и удивляло. В мире, где ничего не стоит помечтать о здоровье, красоте и яркой индивидуальности и это в той или иной степени, но обязательно осуществляется, быть просто такой, какая ты сама по себе есть, как-то по меньшей мере странно и нелепо.
Нет, конечно, не все стремились к внешней красоте и привлекательности, но женщинам и девочкам свойственно желание приукрасить себя, и вроде бы ничего предосудительного в этом нет, но мало того, что она хотела быть весьма заурядной и не примечательной, так и мир в непосредственной близости от неё казался весьма тусклым, унылым, становился просто самым обыкновенным, заурядным.
И в нём в зависимости от её настроения всего лишь светило одно солнце или набегали обыкновенные тучки, моросил из воды дождик или шёл ливень (причём, даже не цветной), робким росточком занималась полупризрачная, самая прозаичная (так сказать, классическая) радуга… В чём была её прелесть? Порой, кружась в вихре маленьких обыкновенных кружевных снежинок или задорно босиком бегая по тёплым солнечным лужам под ясным летним небом, невольно люди озирались, пытаясь понять причину непритязательной радости и чисто детского озорства. Нет, конечно, она не только смеялась и дурачилась. Она и грустила, и плакала, и надолго задумывалась, словом, была разной, но всегда в одном ключе – она не приукрашивала ни свою радость, ни свою печаль…
Будто нарочно хотела быть незаметной, не бросающейся в глаза, не влияющей на весь мир вцелом.
И всё дело было вовсе не в её бесталанности, не умении мечтать, не в отсутствии полёта фантазии, нет, этого у неё было не отнять. Просто направление своих способностей она выбирала уж больно отличающееся от других (что всегда было мало понятно большинству).
Если строились изысканные ослепительные дворцы и величественные гордые замки, то она – жалкие трущобки и хибарки, если накатывало увлечение различными драгоценными камнями от бриллиантов до сапфиров и от жемчуга до янтаря, то она окружала себя обычными цветными стёклышками – то в форме капельки или двух соединённых острыми краями (;), то в цветных треугольничках оказывалась мостовая под ней.
Если женщины щеголяли в самых блистательных, дорогих и неповторимых нарядах, то она могла одеть рубище из самой грубой ткани, подпоясавшись цветным шнурком. Иногда она обращалась каким-нибудь животным – и ей ничего не угрожало. В этом мире достаточно было помечтать о нескончаемых яствах – и они возникали. А потому убивать животных не было надобности, но ей даже это не нравилось! Мало было их не убивать, ей хотелось, чтобы их даже не хотели есть! Конечно, это встречало непонимание. Животных было сколько угодно – всех видов и мастей, их не ловили. Для одежды и еды были не нужны, для охоты и рыбалки – тоже. Зачастую ловкому охотнику не нужна была и видимость винтовки, а рыбалка сводилась к болтовне с рыбой – та слушала последние анекдоты и клевала только если не угадывала концовку, да и то затем, чтоб выполнив три мелких пожелания рыбака, тут же «махнуть хвостом»…
Нет, не то чтобы животные пользовались такой нежной и трепетной любовью – это редко наблюдалось. Просто каждый был предоставлен сам себе. Люди не вмешивались в жизнь зверей, животные, как правило, предпочитали селиться вдали от шума человеческого. Хотя, конечно, не все. Опять же – твоё право. Можешь, обратившись в человека, понаблюдать за людьми, но для многих из людей это было заметно, и кто-нибудь из взрослых, в очередной раз ухмыляясь, рассказывал другому как глупая рыба вышла на берег послушать женскую болтовню, а в ответ узнавал, что змеям опять не имётся и снова подстрекали кого-то из новеньких съесть плод с дерева познания добра и зла… Нет, уж, увольте! Кому охота покидать рай?
Баек было много. Всех и не перечислишь. Доходило и до смешного – как-то гепард стал убеждать антилопу, что он – самый быстрый, а та стала перечить. Будучи в облике людей, они не знали друг о друге, потому решили устроить турнир. В судью выбрали черепаху, которой «кольнуло» побывать в человеческом облике. Сколько они не бегали, черепахе всё равно было их не догнать. Разозлённый гепард в горячке спора не удержал человеческую форму и куснул упирающуся антилопу, а та, то же обратившись собой, посадила его на рога. Разумеется, кровь, пролитая на невинную землю, тут же завопила об отмщении, и когда приползла черепаха, не осталось в этом мире ни гепардов, ни антилоп, которых прозвали «гну» за то, что они всё время упрямо гнут свою линию, а за гепардами осталось мнение как о самых «быстроногих», только что им теперь толку-то? В какой их мир угораздило занестись – кто знает? Вот и говорят с той поры – «тише ползёшь – дальше будешь». В смысле, от пролитой крови, а значит, от участи гепарда. Черепахи-то мудрее оказались. Хотя, дудки это, в смысле, глупости. И среди животных, как среди людей – то очень умный, то настолько, что уж и не знаешь как его назвать-то… Грубых слов-то в этом мире нет…
А есть всё, о чём помечтаешь. Разумеется, если голова «светлая», а думы «чистые». Мечтай о чём хочешь.
Только Айэмси Мирэбби непонятно о чём думала. У неё и цвета-то были самые обыкновенные. Например, зелёная ковточка, синие шортики и лимонные босоножки, что означает её думы о зелёной траве, о ясных озёрах и солнечных бликах на них (или о прибрежном песке?) Ну разве не скучно?
3. Мечта летит вдаль, стремясь к побережью. Там часто и подолгу любила гулять Эмси. Что она находила в нелюдимом неприступном мрачном побережье? Холодные ветра пронизывают насквозь, крупные свинцово-сизые валуны вперемежку с острыми осколками крупных ракушек не дают возможности приблизится к грохочущему прибою, разбрызгивающему леденящие брызги во все стороны… Да, этот кусок моря обходят стороной все живые существа. Говорят, таким когда-то было всё море. Но в прежние времена люди, собравшись вместе, сильно единено помечтали увидеть его солнечным, радостным, прекрасным, чарующим, тёплым…
Лишь один ушёл подальше ото всех к этому прибою и отдал свою Мечту-жизнь за этот первозданный край. Таким, который и остался. Мечты древних были куда более решительными и отчётливыми. Теперь никому не под силу это изменить…
И до сих пор сюда никто не желает ходить. У всех есть право на свои странности, да и что горевать об этом, если ты можешь намечтать такие условия, которые подойдут именно тебе? И лишь Аэймсси Мираэйбэйл предпочла когда-то это место всем другим…
И иногда мне кажется, что я чувствую как она. Какие-то мысли проплывают с её «привкусом», какие-то сожаления, лёгкие и прозрачные, скользят, влекомые неугомонным ветром… Мерещится ли мне всё это? Или эти валуны, впитав её тяжёлые думы, сроднились как-то с ней, а теперь готовы отдавать всё то, что знают о ней? Я прихожу сюда, пытаясь понять её, найти искомый смысл, осознать её мечты… В чём они?
Конечно, теперь многие приблизительно скажут то, что когда-то пыталась сказать она. Но насколько удалось выразить то, что она хотела? И что осталось лишь фоном, не сфокусированным и не овеществлённым? Я закрываю глаза и вижу её лицо пред собой. Оно всё так же живо, будто она ещё здесь, и также мило, несмотря на то, что никогда не украшала его…
Я думаю о том, что так повлияло на её жизнь. В нашем мире нет места для тревог и уныния, горя и безвозвратных потерь. Твоя мечта открывает двери во все возможности, а трудности способны разрушиться очень легко и просто с помощью яиц квуахаре (или клуахари). Они стоят в пустыне Тумана жизни. Когда какие-то тревоги, печали или сомнения пытаются одолеть (жители нашего мира называют это туманом, маревом, мороком сознания или жизни), то достаточно отправиться в эту пустошь и помечтать об избавлении. И среди белесого, желтоватого или сизого тумана возникают тёмные, с различным оттенком и мелким рисунком трещинок, яйца квуахаре. От них веет могильной прохладой и давящей тишиной, но когда ты в печали, это очень аккомпанирует, соответствует твоему настроению, мироощущению и мировосприятию. Оно открывается, и если снаружи оно много выше человеческого роста, то внутри хватает места только для того, чтобы сесть, обхватив руками колени, и опустить на них склонённую голову. А дальше… кажется, что ты сидишь вечность, хотя проходят лишь минуты. Ты концентрируешь сознание на своей тревоге, на чём-то кажущемся тебе неразрешимым, на том, что подавляет или отвлекает от Света и Творчества, и… у кого как, но потом чуть раньше или чуть позже возникает отрешённое состояние, сознание получает возможность увидеть себя как бы со стороны, мягкий лучистый свет наполняет тебя, будто ты лишаешься всех забот и тревог и взмываешь ввысь без крыльев, Тепло, Свет и Любовь наполняют тебя до тех пор, пока ты не чувствуешь, что готов буквально лопнуть от переполняющей тебя энергии…
Медленно возвращаясь к прежнему состоянию, ты уже чувствуешь и постепенно начинаешь понимать ответ, отгадку, объяснение к прежде мучавшему тебя вопросу. Всё. Как только ты начинаешь полностью осознавать Себя и ощущать – контролировать тело, дверь – створка оказывается открытой…
Не могла же она не знать об этих яицах квуахаре, неужели они не могли ничем ей помочь? Это вряд ли.
Значит, сама не хотела?
Cколько им лет – миллионы? Cпособны ли они помочь без открытого проявленного желания мыслящего существа? И это вряд ли. Но к чему это её упорство?
Какие в нашем мире могут быть несчастья? Ни в сне, ни в еде, ни в нереализованных мечтах… Да и в «Небесной» Любви – тоже. Никто не хочет омрачать свою жизнь связью с недостойным себя.
Когда наступает соответствующее время, девушка или молодой человек находит ответ в «руке Шудры» о своём истинном и единственном Избраннике на всю жизнь. Это долгий ритуал и сейчас всех деталей не упомнишь. Они возникают сами собой, когда подходит время и почти полностью стираются из памяти когда отпадает надобность. Чтобы человек больше не испытывал Судьбу? Как знать… А может, это очень тонкая и хрупкая работа, которая способна удерживаться в готовом состоянии лишь какие-то ограниченные часы? Как посещают поэтов музы в краткие мгновения, вдохновляя на долгую работу, или составляют орнамент будущей эпохи Ведущие, который тут же разлетается цветастым смерчем по всему пространству, как только он полностью готов…
Наверное, это очень Глубинная работа, которая затрагивает все сферы мира и не имеет права удерживать их всех слишком долго. Принято решение – тут же начинает осуществляться. Закончен образ мечты – она торопится претвориться. Всё приходит в действие, как только достигается гармония – равновесие между задумкой и её соответствием способностям. Будто священные знаки входят стык в стык во Вратах Всезнания и открывают их, высвобождая разум и окрыляя Мечту…
Нет, это, конечно, наступает, когда ты уже абсолютно готов и способен взять на себя ответственность Ведущего. Тогда ты постигаешь все корни событий и явлений, видишь оборотную вязь всего проявленного… Конечно, до этого мне далеко. Я знаю, что пока не время. Но когда-нибудь это произойдёт. И тогда, наверное, я смогу понять её…
4. Ну что за мир у нас, что за люди! Казалось бы, живи, мечтай, радуйся, веселись напропалую! Так ведь нет! В любой бочке медовой сути окажется ложка дегтярной мути – до сих пор попадаются странные индивидуумы, которым всё хочется сделать наоборот – если тысячи звёзд горят среди дня, то они окутывают всё мраком, если несравненная музыка звучит с небес без перерыва, то они окружают себя могильным безмолвием…
Конечно, если это никому не мешает и не раздражает, то это вполне допустимо. Только зачем? Так на северо-западе обитают поклонники Вечно Сыреющей Мглы, на северо-востоке – адепты Грустящих Дождей, и где-то там то проступают, то исчезают очертания Призрачных Сумрачных Блуждающих городов. Тёмные глазницы окон, чуть поскрипывающие ставни и двери, глухие отзвуки вечно удаляющихся шагов, слабый чавкающий плеск стылой воды в каналах и протоках… и кругом – металл, камень, камень и металл – нет ни деревца, ни травинки, ни сочных свежих красок, ни животного дуновения – лишь какой-то неопределённый реквием, не желающий толком ни начаться, ни закончиться…
Уф, угрюмые местечки!
Впрочем, они не способны долго пребывать в таком состоянии и время от времени распадаются… их останки плотным туманом оседают на поверхности, дробятся, распадаются, а потом снова скучиваются…
Конечно, я понимаю, что кто-то может и об этом мечтать. Только зачем? Это какой-то садомазохизм получается – мечтать об ущербном чём-то, заведомо лишённом Красоты и Лёгкости, а потом им самим же и поглощаться, растворяться в угрюмом состоянии этих видений. Нет, и хорошо, что я не понимаю таких. Конечно, было бы прикольно эдак прикинуть, примерить, заглянуть, но…чтоб позволять увлекать себя в эти никчемные мечты… Нет уж, увольте! Я ещё жить хочу и мечтать, между прочим!
Например, о Вензельном Городе. Его мало кто видел, но много говорят. С одной стороны, он вполне целостно выглядит и вроде бы застроен, с другой – никак не может закончиться его самосоздание. Его ажурные, узорчатые, вензельные здания, деревья, ограды и мемориальные сооружения овеяны тайной и необъяснимой сладостной истомой. Говорят, что те, кто вошёл хоть раз в него, уже счастлив навсегда, а кто лишь наблюдал издали, навеки заразился тягой ко всему Прекрасному и Возвышенному, Утончённому и Несравненному, можно сказать, неизлечимо больны Ажурной Мечтой. Поэтому про тех, у кого всё получается и удаётся, говорят «у них всё в ажуре». То бишь также немыслимо прекрасно, как может быть только в Вензельном Городе.
И каждый находит здесь что-то своё. Например, ажурные с завитками скамейки в паре с ажурно - вензельными светильниками на уютных аллейках под сенью узорчато-ажурной листвы… Ажурные бабочки кружатся, танцуя с пенно-ажурными солнечными тенями, а призрачно-переливчатые стрекозы стремительно проносятся, на мгновенья зависая над пузырчатыми узорчато-хрустальными фонтанами, сияющими радугой.
Нега и лёгкая прохлада, отдых и покой. Ажурные, как игрушечные, мостики и витые изгороди, ажурные пёстрые цветы в обрамлении причудливо-изящных клумб. И петляющие тропки, ведущие к ажурным витиеватым, буквально сотканным из солнечных нитей, беседкам, обвитым плющом. Всё настолько чисто и ясно, невесомо и прекрасно, будто из чарующего сна или от песни души льющаяся возвышающая и всё озаряющая тончайшая мелодия…
Сами звуки будто хрустальны, ажурны, состоящие из завитков и завиточков, витиеватой призрачной паутинки и узорчато-возвышенной Мечты.
А то, что любой узор, арабеск и вензель всегда смутно что-то напоминает, и говорить не приходится! Говорят, что ниточки Хрустальной Мечты этого Города, как корни мироздания, пронизывают все миры и пространства и где-то так или иначе создают возвышенное прекрасное состояние смутной дымки чего-то очень знакомого, чего-то близкого и безраздельно родного – их называют «Наталиски» (от лат. «родной»), из которых создают целые классификации и каталоги. Но это всё нелепо и бесполезно! Всего не учтёшь и не распределишь. Ведь город-то в постоянном бесконечном развитии! Создаёшь самую точную систему, бац! – и она уже устарела на миллионы лет. Нарабатываешь материал, корпишь годами как «Кощей над златом», а результат – нулевой. Более того, даже отрицательный. Всех систематизаторов и звали всегда «кощи», а уж «эй» потом к ним приклеилось, поскольку если нет в тебе живительного дыхания и света жизни, то злато (от зла то) – заменитель, суррогат внешней, относительной ценности – не способно его заменить. Это всё равно, что мёртвому – припарка, а слепому – очки. Результат одинаковый. Соответствующий. Никакой. Пустой. Ноль без палочки. Дверка без крючка. Вензель без завитка. А жизнь – без Мечты.
Хотя, говорят, что такое где-то даже возможно! Представить сложно, но… кто знает? Если уж в нашем мире столько сдвинутых, мечтающих о всякой бессмыслице и унынии, мраке и тоске…
Хотя, я так и не могу себе представить – как же может быть устроен этот мир. Без Мечты. Чем он жив? На чём держится, кем поддерживается?
Конечно, можно помечтать об этом представлении. Только зачем? Какой в том прок и радость? Вот именно. Наверное, это сравнимо с лишением дыхания. Или зрения. Или чувствования. Да и – стремления к осознанно творческой жизни…
Нет, хватит об этом думать, а то как бы не угодить к сыростным мглийщикам или вечно блуждающим Впотьмах. Кто их знает – как они стали такими – докатились до такой жизни? Может, одни только мысли о таких странных нелепых мирах способны затянуть в ужаснейшие невозвратимые воронки, чёрные дыры, глубочайшее магнитное Дно…
Нет, не надо!
Если есть уж жизнь, то для этого она и дана. Чтоб пропускать её через себя и вдыхать в мир, наполняя его Мечтой, оживляя творческим порывом и дерзанием. Вбирая и осмысливая, впитывая и преображая… Мир расцветает, наполняясь светом, радостью, Игрой, окрыляясь чаяньями, искренними желаниями, светлыми мечтами, возвышаясь и сверкая всеми живыми красками, освещая все Пути и вдохновляя на самые немыслимые Подвиги. Способные воплотиться и осуществиться в самом прекраснейшем из всех миров…
Кто знает, как далеко простираются границы нашего мира, кто знает, как влияет он на все другие миры? Быть может, для кого-то мы – как Солнце, и если не будет нас, то как согреются и просветятся они? Кто донесёт им чарующее мгновение или внезапное просветление, озарение мечтой или восхищение от предощущения Вензельного города?
5. Её следы тают в нашем мире, смываясь волной вновь входящих в жизнь, но отчего-то не исчезают до конца. Я нахожу их всюду, я ощущаю их незримое присутствие. И даже сам Вензельный город не способен отвлечь меня надолго от Неотступных мыслей о ней. Что это? Почему?
Я хожу, где гуляла она, я собираю любые сведения о её жизни, воспоминания о ней, хоть какие зацепки. Но несмотря на свою неприкаянную непохожесть на всех, она так и прошла незамеченной, неузнанной, непонятой. Как пронзает раскалённая игла воск, оставив по себе едва заметный туннель.
Стоит вновь нагреть воск – и сомкнутся стенки туннеля. И не останется ничего…
Я почему-то опасаюсь этого. Что может быть такого?
Один человек, как бы ни был он важен и необходим, всё равно не сравнится с масштабами мира. Один не делает погоды. И не способен разрушить всего. И создать.
Или всё – во власти каждого? Всё – во имя Неповторимой Индивидуальности?
Порой меня это как-то жутковато пугает. Если всё – во власти каждого, то как же хрупок наш мир! Как он раним и беззащитен перед лицом новой неизвестной личности! Конечно, есть Ведущие, но не слишком ли эфемерен этот контроль-кордон?
И я ухожу от всех. Меня всё меньше радуют свежесозданные пейзажи и строения, безудержные мечты и фантастические образы… что в действительности за ними, какая в них цель?
Наверное, я старею – я устаю от пестроты красок и очертаний, силуэтов, ассоциаций… Всё чаще ухожу в незаселённые места и думаю об этой девочке. Она тоже не любила долго быть в чужих мечтах, стараясь избегать слишком ярких красок, масштабных размахов и вызывающих образов, впечатляющих и поражающих, но что дающих кроме этого?
Быть может, от этого и в Вензельном городе нет ничего пёстрого, кричащего, вульгарного, оглушающего?
Говорят, он очень прост, при этом – предельно совершенен. Как такое может быть? Не вся простота совершенна, но всё совершенное удивительно просто и доступно, будто дразня своей близкой, но недосягаемой естественностью и ясностью:
- Вот смотрите, вам ничего не стоит постигнуть моё совершенство! Где же вы были раньше? Мысли, предположения, догадки и бесконечные вопросы: - Как? Почему? Зачем? – всё также со мной. Я думаю и от названии этого таинственного светлого города. Действительно, почему именно «Вензельный»?
Вензель, завиток, кружевной узор – хранят в себе какую-то первооснову творческого плана, создающие, как бы плетущие, весь видимый мир – изгиб за завитком, спираль за сеточкой паутинок, причудливое переплетение и тончайшая хрупкая вязь…
Они пронизывают весь мир насквозь, на них он держится, благодаря им развивается и меняет свой внешний вид с немыслимой лёгкостью, простотой и изяществом. Как беспрепятственно скользит паучок по своей полупрозрачной паутинке…
Где он, этот город? Кто знает?
Он может быть где угодно, мгновенно возникая или проявляясь частично, медленно исчезает, растворяясь или так быстро пропадая, что глаз на какую-то секунду даже успевает заметить пустоту на месте, где только что был город…
И в то же время он – не мечта, он – вполне конкретная, осязаемая реальность, хотя, да это всё-таки несколько странная реальность, созданная из Мечты перволюдей и усиливающая, трансформирующая все прекрасные ясные, отчётливые мечты.
Но при очень сильной «свежей» воле возможно создание и не очень хороших фантазий. Для этого и существуют Ведущие – они способны отсортировать эти «плевелы», высвобождая творческую энергию из этих опасных мечтаний, как выдёргивают табуретку из-под садящегося. И злые фантазии – мечты тут же разрушаются, возвращаясь к праху, распадаясь на «безвредные» части, получающие устойчивую антипатию к подобным образам. Что-то вроде вакцины.
Это очень серьёзное и сложное дело. Поэтому очень мало способных к этому людей, да и эти «развоплощённые» частицы как бы «слабеют», а оттого становятся аморфными, ленивыми, неподатливыми и несколько тормозят весь творческий полёт. Их перемещают в Пустоши, где обитают потерянные сны и мысли, заблудшие души чужих миров и блуждающие недоформированные задумки, которые не имеют в себе ни силы, ни чистоты, ни стремления к реализации, осуществлению, воплощению…
Вроде бы ненужный хлам, но… она неоднократно бывала здесь. Значит, какой-то смысл в этом есть? Говорят, она призывала к работе в этих Пустошах – обрабатыванию и переработке этого «сырого», «не доведённого до ума» материала, но… кому дело до теста, когда есть готовые коржи и булки?
«Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…» (Цветаева) – так звучит в других мирах её фраза, сотни раз отражённая и переосмысленная, но по сути… она всё-таки права.
Конечно, права.
Я сам стал чаще здесь бывать и находить очень много «зацепок», «задумок», намёков и перспективных направлений для идей и мечтаний.
Пусть не всё. Пусть не всегда.
Но… она была здесь.
Она что-то Знала.
И я хочу найти в её Следах отблески Высшей Тайны.
Отзвуки настоящей Небесной Музыки.
Затаившиеся узоры Вечного Вензельного Города.
Смотрящие на нас Прекрасными, но Грустными глазами.