РАНО У КОЗЛИКА ВЫСУНУЛИСЬ РОЖКИ
(Продолжение фантастического романа Аркадия Польшакова
"Борис - предводитель жирных крыс", начало смотри
на странице:
http://www.proza.ru/avtor/acropol )
«Рано у козлика выросли рожки,
Горбик-козел ему зря не скрутил,
Чтобы не шатался тот по дорожке,
И чтоб баранов под нож не водил…»
Борис Никитович часто размышлял над тем, почему Горбик-рехохматор остановил свой выбор на его кандидатуре, как Первого секретаря столичного горкома партии.
Познакомились он с Горбиком, когда они оба работали еще первыми секретарями партии, Горбик - Старопольского крайкома партии, а он – в Вредловского обкома.
Знакомство сначала произошло по телефону, тогда нередко нужно было помочь областям чем-либо по производственной и хозяйственной линии. Между их областями в основном шел бартерный товарообмен: металл, трубы северяне меняли на хлеб и продукты питания (мясо-птицу) с юга. Сверх фондов ни Горбик, ни ЕБН обычно ничего друг другу не давали, но по сверхплановой номенклатуре такой обмен был выгоден обеим областям, впрочем, таким обменом тогда занимались все области Нерушимого Союза.
Когда Горбика избрали секретарём Центрального Комитета партии, то на пленуме ЕБН первый подошёл к нему. Крепко по-медвежьи пожал ему руку, Горбик от такого рукопожатия аж скривился, подумал при этом:
- Вот медведь и хватка у него медвежья.
Потом ЕБН долго и как полагается, поздравил его с назначением.
Хотя в тот момент в душе он сильно завидовал Горбику, так как считал себя более подходящей кандидатурой на пост секретаря ЦК.
В последующем, чтобы заручиться поддержкой Горбика на перспективу, по каждому поводу (дни рождения и прочее) и без повода, будучи в командировке в столице, он не раз бывал у него, в основном по вопросам сельского хозяйства.
ЕБН в своей области больше интересовался строительством и промышленностью, где он более-менее что-то «петрил», а сельское хозяйство было у него на заднем плане и в загоне.
Когда ЕБН заходил в его кабинет то, старался показать дружеские теплые чувства к Горбику, они обнимались, интересовались здоровьем друг друга, спрашивали как семья (жена, дети), потом переходили на производственные дела. Горбик приглашал его в отдельную комнату, расположенную за его кабинетом, где они за дружеской беседой пили чай, кофе с коньяком, рассказывали друг другу последние сплетни, касающиеся кремлевской номенклатуры или новые анекдоты.
ЕБН был мастак на ходовые анекдоты, их он знал множество. Между ними тогда были хорошие отношения. Это очевидно сыграло не последнюю роль в приглашении Горбиком-рехохматором ЕБН в столицу.
Генсек, видимо, учёл бульдожью хватку Елкина, его напор и беспринципность в действиях, когда в политической борьбе все приемы хороши. В тот момент, действительно, ЕБН оказался наиболее, ну, что ли, удачной кандидатурой для этой цели.
Горбик, вытаскивая ЕБН с хуральской глухомани, рассчитывал и на личную преданность его и впредь, ведь, должен тот понимать, что таким резким повышением по службе он обязан только Генсеку.
В свою очередь и ЕБН прекрасно понимал, что от него требуется…
И первое, что надо сделать, так это свалить команду Гришина, которого ЕБН считал напыщенным «индюком» невысокого интеллекта, с большим самомнением.
Уместно здесь заметить, что чья бы корова мычала, а чья бы молчала.
Но основное было то, что Гришин, видя блуд и беспредел в стране по вине Горбика-рехохматора, готовился стать Генеральным секретарем и делал шаги в этом направлении, чтобы захватить все ключевые посты в стране.
Таким образом, как показали последующие события, до поры до времени Елкину Горбик нужен был как «крыша». В свою очередь Горбик использовал его как своеобразного «киллера».
Генсеку Горбику-рехохматору хуральская кадра в лице ЕБН нужна была, чтобы свалить засилье Гришина (одного из влиятельных секретарей ЦК) в столице. Он боялся, что тот займет его трон.
Переехав в столицу, ЕБН начал пачками увольнять первых секретарей райкомов партии, начальников департаментов всех уровней, а взамен ставил нужных ему и преданных лично ему людей.
Брехня на постном масле, что ЕБН долго думал над тем переезжать ему в столицу или нет. Он, не задумываясь, согласился занять этот пост, который открывал ему дорогу на самый верх олимпа.
24 декабря состоялся пленум столичного горкома партии, на котором выступил Генсек. Он лихо закрутил мозги присутствующим членам, для «проформы и публики» поблагодарил Гришина за многолетнюю работу и поскольку он, якобы, по состоянию здоровья и в связи с преклонным возрастом подал заявление с просьбой освободить от занимаемой должности, то предложил удовлетворить «желание» товарища Гришина.
Все единогласно проголосовали «за», чтобы освободить Гришина по собственному желанию, в связи с уходом на пенсию. Здесь Генсек использовал классический стереотип отправки неугодных чиновников высшего звена в отставку.
Также при молчаливом единогласном согласии, ни у кого даже вопросов не было, члены горкома утвердили секретарем столичного горкома партии власти кандидатуру Елкина Бориса Николаевича.
Новый горсек высказал, как это было принято, глубокую благодарность за высокое доверие, прежде всего Генсеку Горбику, а потом всем членам горкома, поддержавшим его кандидатуру и пообещал оправдать их высокое доверие плодотворным трудом.
Пленум прошёл спокойно и как сейчас принято называть – штатно.
И первое, чем занялся ЕБН, так это сменой кадров аппарата столичного горкома партии, поскольку здесь кругом были «люди» Гришина.
У Гришина тогда в столице был непререкаемый авторитет, а ЕБН нужно было создавать и укреплять свой. Поэтому в данном вопросе ЕБН думал прежде все о себе и о своей перспективе. Здесь интересы его с Горбиком совпадали, но это был временный союз и не более.
Горбик был из тех руководителей, которые привыкли загребать жар чужими руками, свой имидж «демократа» он берег, поэтому всегда действовал осторожно.
Перво-наперво ЕБН пытался найти компромат на бывшего секретаря столичного горкома, но Гришин был стреляный воробей, проколоться на этом он не мог.
ЕБН никаких компрометирующих материалов против него не нашел, хотя прокуратура, науськиваемая новым секретарем землю рыла носом, чтобы выслужиться перед ЕБН. Поскольку они ничего не могли нарыть в документах на Гришина, то чтобы как-то оправдаться перед новым шефом, сказали ЕБН, что, по-видимому, он уничтожил весь компромат против себя.
ЕБН конечно не поверил в это, хотя не исключал того, что, очевидно, кое какие документы были изъяты из архивов. В сейфе бывшего секретаря Гришина, когда он занял его кабинет, Борис Николаевич ничего существенного не обнаружил.
Нельзя сказать, что Гришин молчал и не защищался от произвола Горбика и ЕБН, но делал это не лично, а через подставных лиц.
В частности он сделал попытку, порекомендовать через помощников секретариата горкома Елкина на пост председателя столичного исполкома своего человека.
Но ЕБН был тоже не лыком шит и знал все эти хитрости. И всякий раз, когда дело касалось ключевых постов, он думал о том, что здесь может быть поставлен человек Гришина, и делал определённые ходы, чтобы исключить всякую возможность такого варианта.
Поэтому всех бывших помощников секретаря горкома сразу заменил, затем избавился от своих заместителей и всех членов бюро. Чистка не остановилась на этом, ЕБН заменил весь аппарат партийного горкома, включая секретарш, работников канцелярии и госархива.
Были и такие, которые не прочь перебежать на сторону ЕБН. Однажды к нему на прием пришёл председатель столичного исполкома и прямо как говориться с порога начал пудрить мозги Елкину, говоря:
- Борис Никитович, рад видеть вас на этом посту. С Гришиным невозможно было работать. Очень тяжелый и нудный он был. Зануда еще тот, таких поискать надо. Никого не слушал, делал в столице все что хотел. Никто ему не указ.
Поэтому мы все рады, что вы, Борис Никитович, стали первым секретарём!
Когда я услышал о вашем назначении, у меня будто открылось второе дыхание, и я полон новых сил трудиться под вашим началом…
Он не знал, что ЕБН твердо решил избавиться от старых кадров, которые работали при Гришине. Кроме того, ЕБН не любил перебежчиков, т.к. считал, раз человек один раз предал, то может спокойно также предать и второй раз. Хотя сам неоднократно предавал и по ходу карьерного роста будет еще не раз предавать всех и вся. Таковы были его принципы, основной из них - бей своих, чтоб чужие боялись.
Незадачливого клиента Елкин резко по-елкински остановил, сказав:
- Кончай, понимаешь, мне мозги пудрить. Пиши заявление по собственному желанию и катись, понимаш, колбаской по Малой Спаской на все четыре стороны…
Тот попытался сделать ещё несколько лестных заходов в сторону ЕБН.
В ответ получил жесткое требование Елкина уйти с дороги. Он прямо не стесняясь указал ему на дверь, сказал при этом:
- Чтобы вы, понимаш, завтра к 12.00 принести заявление об уходе по собственному, понимаш, по же-ла-ни-ю (протянул угрожающе Елкин последнее слово)!
И на прощание с издевкой добавил:
- Не опаздывайте, пожалуйста! Я, понимаш, не люблю опаздывающих…
В 12 часов председатель исполкома не пришёл, тогда ЕБН лично позвонил ему, обругал его на «великом могучем лусском сантехническом языке, сказав:
- Мудило! Пельмень сипирский! Уйди по-хорошему, а если, понимаш, откажешься, то пеняй на себя, можно ведь и по-другому, места в Матроской тишине всем хватит…
Председатель исполкома, поняв, что если не принесет заявление, то его в наручниках отправят прямиком в камеру на Матросскую тишину, где в тиши «цементного кабинета» ему придется сидеть долго и безвылазно.
Поэтому он быстро, галопом пересек столицу и через 20 минут принёс ЕБН заявление об уходе по собственному желанию с поста председателя столичного исполкома.
Таковы были методы работы ЕБН с кадрами, он удалял их пачками, быстро, если не мытьем, так катанием. Елкин был воспитан этой старой партийной системой, где все было пропитано административно-командными методами руководства. Проводил ли ЕБН какие-либо совещания, вёл ли бюро горкома КПСС, делал ли доклады на пленуме - все это выливалось в его твёрдый напор, натиск, давление и такие методы работы давали свой результат.
Своеобразным эталоном взаимосвязи Горбик-Елкин в это лихое время, является эпизод из жизни ЕБН в столице, когда ему Горбик в качестве особой признательности, за уничтожение команды Гришина, предложил переехать жить на служебную дачу, с которой только что съехал он сам.
Генсеку построили новую дачу по новой планировке с коррективами самой РМГ (жены генсека), которой хотелось создать в новом жилище больше новизны и форса.
ЕБН даже не стал делать какого-нибудь простенького косметического ремонта, а взял и сразу перебрался в бывшие апартаменты Генсека. И хотя где-то на стенах оставались какие-то пятна, торчали вбитые гвозди, виднелись дыры, все это не смущала нашего героя. Он хотел показать, что после Горбача ничем не брезгует. ЕБН ничем не брезговал никогда, когда это ему было выгодно.
Переезд на госдачу, где до того жил Генсек, ЕБН отметил вечером в кругу семьи и близких «друзей». Следует заметить, что близкий друзей у него никогда не было, были попутчики, «друзья» в кавычках, которых он использовал в своих корыстных целях.
На званном вечере, кроме членов семьи ЕБН, присутствовал, Александр Корж, Баранин и Плююшкин. На столе Нана собрала все лучшее, что было в столичных ресторанах. Из спиртного, конечно, было настоящее французское шампанское и традиционная лусская водочка, без которой любой праздник, для ЕБН был бы не праздник, а похороны
Корж на правах ведущего встал и стоя толкнул первый тост, сказав:
- Друзья! Мы собрались здесь в сердце Лоссии, чтобы отметить знаменательное событие, которое я не побоюсь назвать не иначе как «явление сипиряка Бориса Никитовича Елкина народу»! То, что он здесь – это действительно Явление с большой буквы, знаменующее великие свершения. Так выпьем за Бориса Николаевича и за грядущие его большие и малые дела!
Нечисть, услышав это с усмешкой подумала, что этот мелкий подхалимаж, со стороны старого «друга» Елкина, действительно станет пророческим. Свершения совершатся, но по её сценарию, а этих старых дружков Елкин вскоре сам выкинет на помойку истории.
Потом, чтобы усилить жажду синдрома власти, она внедрила Елкину еще одну крамольную мыслишку в его извилины - стать первым из первых, и со временем послать Горьбика-рехохматора к «ядреней фене».
На речь Коржа гости, и домочадцы Елкина шумно и одобрительно отреагировали, отозвались аплодисментами. Послышался звон бокалов, все дружно выпили спиртное и принялись за обильное угощения, комментируя сказанное.
- Да, Борис Никитович, - жуя бутерброд с икоркой, промолвил Баранник, - не думал, не гадал, что вы так высоко подниметесь. Простой парень из Берязников и вот уважаемый всеми Борис Никитович Первый секретарь горкома и не где-нибудь, а в самой столице Лоссии.
Здесь его поддержал Плююшкин, сказав:
- Я всегда верил в вас Борис Никитович! Как говорят люди в таких случаях: «Большому кораблю – большое плавание!»
Нечисть при этом мысленно язвительно добавила к сказанному:
- Большому кораблю предстоит не только большое плавание, но и большая торпеда в «корму»!..
Застолье продолжалось, звучали лестные для Бориса Никитовича речи и он сам, прилично выпив, стал хвастаться, говоря, обращаясь к Коржу:
- А помнишь Александр, как все в Березняках меня, понимаш, дразнили, крича мне вслед:
- Борис, понимаш, председатель дохлых крыс! Видели бы они, понимаш, меня сейчас здесь в столице, то заткнулись бы сразу все.
- Точно, заткнулись! - поддакнул Борису Никитовичу Корж.
- А эта столичная краля Лидка, которая нос от деревенских воротила, поди, понимаш, теперь локти кусает, ногти грызет, что отказалась выйти за меня, деревенщину. А мы вон какие, до столицы уже добрались и полезем выше…
Плююшкин подумал про себя:
- Куда выше? На Тот Свет, что ли собрался, на Небо!
Нана, которая зорко следила за тем, чтобы Борис не перебрал, тоже сказала несколько добрых фраз мужу, отметив:
- Я когда впервые встретилась с Борисом Никитовичем, то сразу сердцем поняла, что за ним буду жить, как за каменной стеной, он все может и многого добьется. Так и вышло.
- Не дрейф Нана, ты еще, понимаш, не то увидишь!
Застолье продолжалось до поздней ночи, а затем гости и родные Елкина разбрелись по многочисленным комнатам этой бывшей генсековской дачи.
Оставшись с Коржем Елкин кутил до утра, его организм мог осилить не одну бутылку водки.
И страна, и столица вскоре это Елкинское «понимаш, не то увидишь» быстро, понимаш, ощутила все на себе.
Елкин стал в столице окружать себя нужными людьми. Вскоре благодаря распространению о себе нужных, благоприятных для своего имиджа слухам приобрел в народе некий положительный облик. Этакого «простого парня», который, якобы, даже ездит в трамвае на работу (хотя это была брехня на жидком стуле, т.к. у него было несколько служебных автомобилей, на которых он и его семья раскатывали по столице).
Его имиджмейкеры, уловив жажду народа к переменам к лучшей, достойной для лоссиян жизни, создавали вокруг него образ заботливого хозяина, который даже в больницы заглядывает и устраивает показательные разносы врачам. Люди говорили, что он, якобы, заходит в заводские столовые и даже снимает пробу с той бурды, которой потчевают рабочих и служащих.
Говорили, что он собирался закрыть и ликвидировать продовольственные пайки всему «голодающему высокому (кроме себе конечно) начальству» и т.д. и т.п.
ЕБН в это время просто, как говорят в народе, «работал на публику», набирал «политический вес». И народная молва о его честной, благородной и неподкупной персоне вскружило ему голову.
Однажды в «День города» ЕБН после возложения цветов к Мавзолею первого строителя коммунизма в одной взятой отдельной недоделанной стране, решил, что теперь ему все дозволено. И в 10 часов утра с первым боем Кремлевских курантов (часов на Царской башне) Елкин Борис Никитович чинно и важно поднялся на трибуну святая святых всех Генсеков, Мавзолея им. Вождя революции.
В это время Горобик-рехохматор сидел на своей новой кремлевской даче и обсуждал с женой кой-какие дела государственно-домашней важности. Говорили о новом платье для Раисы в связи с предстоящей их поездкой в турне по Евшопе и тут прерывая их важный государственный разговор, позвонил прямой телефон из Кремля.
Его помощник сообщил принеприятнейшее известие – ЕБН нагло без всякого разрешения залез на трибуну Мавзолея и принимает, как вождь народа, парад и демонстрацию жителей столицы.
Горбик-рехохматор услышал про это «святотатство» ЕБН, онемел от гнева, его чуть кондрашка не хватила, он в гневе закричал:
- Да как он мог! Как посмел, не соблюдая консенсус этот сипирский пельмень взойти на «святая, святых»! Немедленно снимите его с Мавзолея!
Помощник затараторил ему в трубку:
- Это невозможно сделать! Идет парад трудящихся столицы, и остановить его мы не в силах, народ может взбунтоваться.
- Что ты предлагаешь?
- Убрать ЕБН втихую за упущения в партийной работе.
- Хорошо готовьте Пленум!
Когда Горбит сел удрученный таким известием за стол, жена спросила:
- Что произошло!
- Представ себе этот сипирский чурка, которого я вытащил в столицу возомнил о себе черт знает что. Взял и выперся на трибуну Мавзолея и принимает уже парады вместо меня.
Услышав это, Райка-максималистка (далее РМГ, не путать это слово с Разбрасывателем Минеральных Гранул, т. е. удобрений) жена и первая советчица главного рехохматора Лоссии подлила масла в огонь.
* * *
Вы, уважаемые друзья, очевидно, сильно не затруднитесь с ответом на такой вопрос: - Что может сделать обыкновенная женщина буквально почти из ничего?
Ответ напрашивается сам собой: - Прическу, какой-нибудь простенький салатик или маленькую семейную трагедию своему мужу…
Но попытайтесь, дорогие друзья, ответить на другой вопрос: - Что может сделать ни из чего сильная женщина - жена президента?
Ответ на этот вопрос будет, скорее всего, несколько иной: - Прическу, «яешню» глазунью из двух яиц мужа и страшную трагедию для целой страны.
* * *
Так оно и случилось, не скажу на счет того - из чего Раиса делала эту самую «яешню» мужу, но то, что её советы привели к трагедии целой страны, так это факт.
Вначале ЕБН очень понравился ей, он показался Рае этаким «медведем» с большими лапищами и ножищами, и другими волосатыми конечностями.
Сами, друзья, понимаете, что с каждым годом любой женщине, в том числе и жене президента, все труднее привыкать к тому, что ей за тридцать, им хочется быть все так же молодой и красивой. И Раиса жена Горбика была не исключение.
Дело в том, что женская потребность в знаках внимания со стороны мужчин является едва ли не самоцелью для них, своего рода психологической пищей.
Если, например, инстинктивная цель сексапильного поведения мужчин - больше женских тел, хороших и разных. То аналогичная инстинктивная цель женщин - больше мужских сердец, хороших и разных.
ЕБН сильно отличался от её мужа-лысмана, который был небольшого роста с чернильным пятном на передней залысине головы (кто-то говорил, что как будто в детстве в школе ему врезал сосед по парте чернильницей по голове за то, что Горбик был занудой и не давал списывать контрольные работы).
ЕБН был хоть не военным, но здоровенным, таких мужиков обычно любят маленького роста женщины. Он умел, интересующим его по той или иной надобности женщинам, напустить этакого розового дурмана-тумана.
В начале он дарил РМГ роскошные букеты цветов, целовал ручки при встрече, порой как бы дружески заключал её в свои «медвежьи лапы», в которых многие женщины чувствовали себя, как первогодки телки загнанные в загон для случки со зрелым здоровенным бугаем-производителем. Они немели и таяли от его дикой необузданной плоти.
Потом, когда ЕБН укрепился в столице, заимел круг нужных людей, он постепенно стал охладевать к РМГ. Она, почувствовав холод ЕБН, стала наушничать мужу, что бы он опасался его.
Так не сразу вдруг, а постепенно начало расти противостояние Генсека и горсека, которое переросло далее в открытую вражду, как в личном плане, так и в остальном (политике, идеологии, технологии). К чему это привело, мы знаем - к трагедии всего Нерушимого Союза.
В этой связи, услышав из уст мужа о наглой выходке ЕБН, который уже как Генсек принимает парад жителей столицы, Раиса спустила шавку на мужа, раздражено говоря ему:
- Говорила я тебе, что нельзя пускать этого бугая в свой огород? Говорила! А ты не слушал меня, теперь пожинай плоды своей безответственности.
- Ну говорила и что! Я думал, что он поведет себя как порядочный человек, в благодарность тому, что я для него сделал. А он видишь, выкинул фокус!
- Порядочный человек! Да он прохиндей, каких еще поискать надо! Сначала для нас он прикидывается лосенком, потом становиться медведем, который может задрать нас.
- Что ты предлагаешь, расстрелять его, как во времена Шталина! Так этого я сейчас сделать не могу, что скажут обо мне в столицах стран западной демократии. Я же Гоголевско-Нобелевский лауреат!
- Лауреат! Лауреат! – передразнила мужа Раиса. – А если он залезет в Кремль на твое место, то засунет твое лауриатство, знаешь куда!..
- Ну, этого не случится! Я приму необходимые меры!
- Мера здесь одна: - Надо немедленно убрать его из столицы и куда-нибудь подальше! Понял!..
Вызвав машину, Горбик срочно направился в Кремль, решать еще одну головную боль, связанную с ЕБН.
В стране шёл через этот кремлевский сумасброд - политический разброд.
Надо сказать, что Елкин всегда завидовал Горбику и считал себя обделенным. Причин было несколько и одна из них та, что Горбика, как и его, пригласили в ЦК с должности первого секретаря крайкома. Обидно для ЕБН было то, что Горбик появился в ЦК с какого-то второстепенного сельскохозяйственного края, который по экономическому потенциалу значительно ниже, чем руководимая им область. ЕБН считал, что он мог претендовать на этот пост, а не Горбик-рехохматор, ибо, как часто говаривал Борис Никитович, кивая в сторону Генсека: «не по Сеньке шапка»!
В последние месяцы ЕБН, как «храбрый заяц», который всем кричал: «Никого я не боюсь! Если надо то напьюсь! (и напившись…)», начал публично критиковать руководство партии. В октябре после ряда непристойных коммунисту выпадов и конфликтов с руководством Политбюро, ЕБН достаточно резко выступил на Пленуме. В связи с этим Елкинскими выпадами, ЦеКа КПСС вынудило его «добровольно» уйти в отставку с тепленькой должности Первого секретаря горкома столицы.
* * *
Библия учит нас любить ближних, она также учит нас любить врагов; может быть, потому, что это обычно одни и те же люди. Но надо всегда разбираться в людях и уметь отделять мух от котлет.
Во время Шталина таких «добровольцев, отставников по собственному желанию» расстреливали без суда и следствия, во времена Хруща-кукурузянного отправляли на пенсию без права писать мемуары, в Прежневскую Леонидова эпоху, таких как ЕБН «добровольно» отправляли послами в Зимбабве или еще дальше на острова Свинея-Бисправо (по нашему Гвинея-Бисао).
Однако Горбик, играя в демократию, поступил несколько иначе, как утверждал сам ЕБН, когда ему, снятому со всех постов, позвонил Горбик и предложил должность министра в Госстрое Союза, он сразу согласился. В тот момент ЕБН ожидал от Гобика более суровое решение - отправить его молотобойцем на БАМ (Байкало-Амурскую магистраль). В конце разговора Горбик сказал: «Но имей в виду, в политику я тебя не пущу»!
Народные стихоплеты на это среагировали такими стихами:
«Черная туча наступает –
Горбик - Елкина ругает:
Ты смотри не зарывайся
И не пей, не напивайся…
Отвечает Елкин: Тише
Жид (воробей) слепой сидит на крыше,
И не видит зубов крысы…
Видно Горбик забыл старую как мир простую истину: - Слуга не потерпит, если он кое в чем искусней господина, и постарается сам стать господином!
Тогда плохо разбирающийся в людях Горбик, видимо, верил в эти слова «не пущать». И не предполагал, что сам же создал и запустил такой механизм «демократических» процессов, при котором слово Генерального секретаря перестаёт быть словом Всесильного диктатора, превращающимся немедленно в неукоснительный закон для всей империи.
Теперь многие чиновники и простые граждане Лоссии на его «ценные» указы и предложения начали, мягко говоря «класть» пометом, как голуби на бюсты всех великих вождей.
Продолжение следует...