ВОСПОМИНАНИЕ 1. Бабка приехала
Папа с мамой берут меня за руки и, смеясь, перетаскивают через огромную лужу. Я парю в воздухе, поддерживаемая с двух сторон дорогими моему сердцу людьми и задыхаюсь от счастья. Такие минуты в моей жизни не часты.
Держась за руки, мы идем на автобусную остановку, окруженную колыхающейся толпой.
В ожидании автобуса люди ругают автопарк, который давно пора разогнать, власть, допускающую такое безобразие, и почему-то плохую погоду.
Наконец, за поворотом слышится долгожданный рокот мотора. Уставшая от ожидания толпа, загудев, как потревоженный улей, плотной массой перемещается на проезжую часть.
Отцу не хочется тащить меня в этот гудящий поток, он подходит к матери и, нервно постукивая каблуком об асфальт, уговаривает ее идти до дома пешком. Но ей не по вкусу его предложение. Она грубо отталкивает его и, схватив меня за руку, волочит в сторону парка. Отец швыряет в кусты недокуренную сигарету и бежит следом за нами.
Услышав его шаги, мать резко останавливается и, открыв сумочку, похожую на большой кошелек, начинает в ней копошиться. Мы с отцом послушно стоим рядом, боясь даже вздохом колыхнуть сгустившуюся вокруг нас тишину. Мать достает из сумки помаду и начинает красить и без того красные губы. Отец переминается с ноги на ногу, предлагает вернуться на автобусную остановку. Мать бросает на него презрительный взгляд и, захлопнув сумочку, бежит по аллее. Мы бежим следом за ней. Но мать не устраивает такая ситуация, ей нужен скандал. Она резко сбавляет шаг и идет медленно, как черепаха. Мы семеним за ней, как цыплята за курицей, и уже не ждем ничего хорошего, потому что знаем, стоит перешагнуть порог квартиры, она тут же устроит скандал. И все из-за того, что отец предложил ей пойти пешком, а не ехать на автобусе, в который мы все равно бы не влезли.
Войдя в подъезд, мать медленно, с остановками, поднимается на этаж. Мы, чуть ли не на цыпочках, ползем за ней.
- Вы, что уснули?! – поднявшись на этаж, горланит она, - я с ног валюсь, а они тащатся, как сонные мухи.
Отец кузнечиком перепрыгивает через ступеньки, берет у нее связку ключей и трясущимися руками пытается воткнуть ключ в замок. Но тот натыкается на какое-то препятствие и со звоном падает на пол.
– Даже дверь открыть не можешь, - злорадничает мать, - а еще мужик называется. А ну, дай сюда, - она вырывает у него ключ и пытается пропихнуть в замочную скважину. – А, ну посмотри, что там в замке? Бумага что ли застряла?
- Сама ты бумага, - пыхтит вспотевший отец. - Там ключ торчит, с другой стороны, - он начинает барабанить ногой по двери и материться похожими на дразнилки словами. Папа никогда не ругается матом.
За дверью слышатся шаркающие шаги, щелкает замок, и тощая бабка в цветастом платке выглядывает наружу. Она с презрением смотрит на нас узкими монголо-татарскими глазами и, размахивая корявым пальцем, кричит на непонятном мне языке.
- Опять эта татарка приехала, – рычит побелевший отец, оглядываясь на мать, будто она виновата в том, что к соседям очередной раз приехала их ненормальная бабка.
***
Живем мы в коммунальной квартире, состоящей из трех небольших комнат, узкого длинного коридора и кухни, которой с трудом умещается три самодельных стола и газовая плита.
Наша комната самая маленькая и самая узкая, с одним окном, которое выходит на улицу. Я люблю сидеть на подоконнике, забравшись на него с ногами, и наблюдать за тем, что происходит на улице. Мне кажется, что, наблюдая за незнакомыми людьми, я проживаю еще одну жизнь – интересную и каждый день новую. Там, за стеклом я могу представить себя кем угодно, даже кошкой, гуляющей сама по себе, или женщиной, ведущей за руку пышного малыша, или старушкой, которая кормит зерном голубей. А недавно я была выпускницей школы и шла по улице в развивающемся белом платье, и была самой счастливой девушкой в мире. Это весело, когда окна выходят на улицу, а не на скучный, давно изученный двор.
За стеной у нас живет семья Пискаревых: тетя Катя, дядя Юра и их маленький сын, кудрявый, голубоглазый пацан, похожий на пластмассового пупса, такой же пухлый, с ярко розовыми, будто накрашенными губами.
Рядом с Пискаревыми живет семья Куняевых, с двумя детьми: годовалым мальчиком и девочкой шести лет. У них самая большая комната, потому что двое детей, и самая маленькая кладовая, непонятно почему, может, для равновесия. Они немного шумные, особенно, тетя Роза, и не очень добрые, но с ними тоже все дружат.
Особенно весело у нас бывает по праздникам, когда за общим столом собираются все соседи. Родителей в такие дни не узнать. Они смеются, поют и танцуют, а поздно вечером идут во двор погулять, где уже веселятся другие соседи по дому. Посередине двора стоит общественный стол, с пирогами, соленьями, сладостями и с самоваром, из которого чай пьют только старушки.
Двор у нас большой и уютный, огороженный невысоким забором. Во дворе есть качели, карусели, горки, качалки и большая песочница с темно-желтым крупным песком. В глубине двора, под липой стоит хлипкий стол с двумя грубыми лавочками, где взрослые играют в карты и домино. Рядом с клумбой стоят две скамейки для бабушек, которые, как говорит папа, с утра до вечера чешут неуемные языки, обсуждая своих же подружек.
Но, давайте вернемся в тот день, с которого я начала свой рассказ.
Переругавшись с татарской бабкой, мать перестала обращать на нас внимание и улеглась спать. Ночь прошла в тишине и покое. Проснулась я от воплей соседской девочки Эльвиры. Услышав крики, отец прямо в трусах побежал в коридор. Дверь в комнату осталось открытой, и я стала свидетельницей ужасной истории, о которой до сих пор вспоминаю со страхом.
В глубине коридора стояла тетя Роза в застегнутом на одну пуговицу халате, в руке у нее был огромный кухонный нож. Она размахивала им перед лицом перепуганной Эльки и орала матерными словами.
Увидев вышедшего из комнаты отца, Элька оторвалась от стены и, перепрыгивая через разбросанные в коридоре игрушки, побежала ему навстречу.
Он ринулся к Эльке, пытаясь прикрыть девчонку собой... в воздухе блеснуло лезвие ножа... отец вскрикнул и по спине у него покатилась брусничная капелька крови. Оттолкнув Розу к стене, он схватил Эльку за руку и попытался затолкать ее в комнату. Но Роза не собиралась сдаваться, и все еще пыталась отбить у него дочь, не осознавая, что порезала ни в чем неповинного человека. Она была слишком зла, чтобы замечать подобные мелочи. У нее другая задача - уничтожить в глазах сумасшедшей бабки свою непослушную дочь, растоптать зарождающееся в душе ребенка человеческое достоинство.
- Опозорила, гадина! Опозорила! – брызжа слюной, вопила она, шаря безумными глазами по стенам коридора. - Слышите, люди, эта гадюка посмела осквернить наши традиции! Она меня опозорила!
Оказывается Эльвира забыла подать старухе масло, когда накрывала на стол, и старая карга заявила невестке, что за неуважение к ее драгоценной персоне опозорит их на всю деревню.
Подняв с пола окровавленный нож, Роза сделала очередной взмах рукой, но отец ловким движением успел затолкать девочку в комнату.
Концерт закончился так же внезапно, как начался. Это одно из самых страшных воспоминаний моего детства.