У Алиски чудесная шубка
У Алиски блестят глаза
Замуж пора голубке
Но все женихи – тормоза.
Я вышел на свежий воздух из будки РЛС «Кредо» на тридцать второй позиции и сочиняю песенку, глядя на звёзды. Крутить уши посадил младшего наряда – Андрея Брызговикова, весенний призыв на полгода младше. По специальности мой напарник не кредист, но из-за того, что нескольких наших забрали на пополнение в Афганистан, приходится обучать стрелка, который до этого только мочил корки на флангах да боба гонял.
Несколько дней назад к нам приезжал вербовщик из Восточного округа, разложил на столе в ленинской комнате фотографии солдат в общевойсковой форме южного образца и обратился к нам:
- Товарищи пограничники! Я приехал из Афганистана. За вами. Положение сложное. Идёт настоящая война, нам приходится охранять границу от проникновения душманов на территорию СССР. На заставах есть потери, раненые и убитые. Чтобы защитить наши южные рубежи, мы создаём дополнительные заставы на афганской территории, в горах бои не прекращаются ни на один день.
Ни один советский пограничник не сдался в плен, - продолжал капитан с обветренным загорелым лицом и пронзительным взглядом. - В самых безвыходных ситуациях мы, войны-чекисты, выбираем смерть, но не позор. Ни одного раненого или погибшего мы не оставили на растерзание духам. На этих фотографиях – мои боевые товарищи, исполнившие свой долг до конца. Нужны кредисты и прожектористы из осеннего призыва для службы на заставы на афганской территории, на место выбывших. Вы все давали присягу, но это не приказ, а просьба. Если есть добровольцы – пишите рапорта...
Ещё год назад я бы вряд ли мог себе представить, что сам, по собственной воле, буду писать рапорт, чтобы меня отправили на войну. Мы обвыклись в Эстонии, нам нравится море, природа, любимая застава и самый дружный коллектив.
Но за этот год… внутрь нас постепенно проникло это острое чувство границы - мы солдаты, мы не боимся ничего… ни службы… ни боя… ни смерти… Хотя, конечно, жалко будет расставаться с родными местами и родной заставой… Но есть такое слово – «надо».
Я подумал о родителях. Им будет тяжело, если они узнают, где я на самом деле окажусь. Попрошу наших отсюда пересылать письма, чтобы не узнали дома.
Поглядели мы в глаза этого капитана, который просил нас о помощи на афганские заставы… и почти все бакланы написали рапорта, в том числе и я. Однако забрали в Афган только троих.
Мы – Потап, Жека и я - подошли к афганцу:
- Почему нас не взяли? Мы же написали рапорт.
- Спасибо, сынки, - капитан крепко пожал нам руки. - Я бы взял всех. Но нельзя оголять здесь участок границы. Ваши рапорта приняты, и вы должны в кратчайшие сроки подготовить себе смену. И тогда… возможно, вас направят к нам.
Мы простились с тремя нашими бойцами, подарили им на память что-то личное, кто фотографии, кто нож, провожали всей заставой.
- Пацаны! Мы скоро тоже приедем вам на помощь! – крикнули мы им вслед.
- Мы напишем, на какую заставу попадём! Мочи, граница! – крикнул кто-то из уезжавших.
И вот теперь у нас в отделении ушастиков прореха, и мне надо срочно натаскивать сменщика – личным примером учить, как долгими зимними ночами, не отрываясь, глядеть на две зелёные полоски на экране, постоянно ждать прорыва границы, в готовности вовремя зачикировать цель и поймать нарушителя, то есть принять бой там, где тебя поставили.
Конечно, меня, как старшего, отправляя в этот наряд, обязали ускоренно вводить младшего в курс дела. Но как научишь за одну ночь тому, чему самого учили несколько месяцев в учебке и почти год на границе? Да и где мне зимой взять цель, по которой провести учения? Однако голь на выдумку хитра, и у меня в подсумке ещё есть козырной туз, аккуратно завёрнутый в бумажку.
Поэтому, отсидев два часа оператором, я предупредил связиста Гальметдинова (партийная кличка – Галя), что буду строгать сменщика, и вызвал Брызгу с боба.
- Ну и дубак! – первое, что сказал младший, подмёрз, на ресницах и бровях иней. – Надо было мне тулуп одевать, всю ночь я не простою! Ух…. окоченел совсем!
- Да, на таком холоде фазаны в спячку впадают! – пошутил я.
- Что-то я ни одного баклана не видел, чтобы летали! – парировал Брызга.
- Лан, давай грейся и за станцию. Будем из тебя ушастого делать.
И мы приступили… как запустить локатор, как перейти из режима «все цели» на режим «подвижные» и обратно, как часами надо смотреть на экран, где туда-сюда бродит зелёная полоска, и если тянет в сон, в кровь колоть себя иголкой, биться головой о стенку, жечь себе пальцы, умирать, но не отворачиваться и не защемать…
Парень он смышлёный, дураков на границу не отправляют, так что вникает. Хотя когда он прочувствовал, каково это всю ночь наблюдать в этот маленький экранчик на гипнотизирующее движение полосок, кажется, его уже проняло.
- Даа… Не ожидал, что это так сложно! Лучше бы мне маслать по правому в шторм… Как ты глядишь на это и не давишь на массу?
- Молча… и ты научишься… теперь понимаешь, почему кредисты немного того?
- Аха… одно слово – ушастые…
- Точн. Чумаданы, - смеюсь я. Ну ладно, если мочит корки - значит сработаемся.
Позанимавшись с напарником, вышел на улицу… да, морозец крепкий, сразу щиплет нос. Повышенная влажность усиливает эффект – и если на термометре только минус двадцать по Цельсию, то кажется, что за тридцать. Без тулупа в самом деле туговато часовому, прихватывает быстро…
Залив как огромный каток, покрыт панцирем льда, ровное поле до самой Финляндии, вставай на лыжи и беги… оттуда жди шпиона… или проверку. На снегоходе или даже на автомобиле в один конец можно успеть за два часа, а на лыжах – к утру. Зимой у нас нет никакой системы заборов и сигнализаций, как на сухопутке – границу охраняем только глазами и ушами «Кредо». И за участок в журнале расписался я… кто пройдёт, мне сидеть без вариантов. А тут ещё всю ночь одному за станцией, ведь на Брызгу надежда пока слабая, ни одну цель не отличит от камня. А учить надо, чтобы хоть передышки мне давал, иначе ему на улице загибаться бобом всю ночь на морозе, а мне за станцией до крови из глаз и глюков в виде двух полосок.
Я достал из подсумка козырного туза и разложил на тропинке, уходящей на лёд. Придёт или не придёт? Я смотрю на звёзды и напеваю себе под нос:
Алиске ночами не спится,
На льду с нею не пошалишь
Она охраняет границу,
У ней не проскочит и мышь.
Захожу в позицию. Брызга пригрелся, после мороза среди двух калориферов его быстро начинает морить, моргает, а веки сами смежаются. Я сажусь рядом, на всякий случай готовлю планшет…
Смотрю сбоку на экран. Аха, вон и выброс подозрительный слева… Неужели не заметит?
- Как там? - интересуюсь, хотя уже знаю, что будет встряска.
- По нулям, - сонным голосом отвечает младший.
- Точно? Харе щемать! - рявкаю на младшего. - Доверни развёртку!
Брызга выворачивает амплитуду и уже сам видит, что в двух камнях от нас на правой появился выброс, а на левой неподвижной – точка. На льду Финского залива кто-то есть! Нарушитель! Мужик! Ну кто сказал, что не придёт?
- Зёма! Я чё-та не понимаю! – Брызга засёк, а что делать, не знает, смотрит на меня, я – старший, «зёма» - не кличка, а констатация, что мы с ним земляки.
- Чё тут понимать, стопори! Так… вручную доверни на неё… Это что у тебя там за фигня?
- А я почём знаю, что-то торчит. Не, двигается! – удивился оператор.
- Давай спокойно, без паники - наушники надень… слушай выброс... Да ты строб дальности подкрути!
Брызга крутит ручку строба – наводит точку на цель… и впервые слушает границу, как настоящий кредист.
- Есть! - вскидывается он. - Точно говорю… звук… не как птица. Погодь! Аха! Жики-жики-жики… и свист, - на его лице смесь восторга и волнения, первая цель, как никак!
- Свист, говоришь? Может лыжник, свистят палки. Твои действия? – я спокоен, настраиваю его на работу строго по инструкции.
- Чё теперь делать? – спрашивает напарник, в такой ситуации он впервые.
- Диктуй координаты, отмечу. Какой пеленг? – показываю пальцем, куда смотреть.
- Триста пятьдесят два.
- Дистанция?
- Тысяча девятьсот двадцать.
- Настоящее? – спрашиваю о времени.
- Два сорок три.
- Так, передаю засечки.
Я за планшетом, беру трубку, жму вызов и одновременно открываю журнал, пишу:
«Код А. 2.43 352 1920 передал оператор Брызговиков».
- Алё, землянка! Код А, обнаружена цель – пеленг… дистанция… оператор Брызговиков.
- Дай мне твоего оператора! – я передаю трубку Брызге, но слышу, как Галя на него орёт. – Алё, фазан! Что ты там пасёшь, мать твою!
- Цель, - говорит Андрей, а сам продолжает отслеживать точку на экране, она перемещается и он доворачивает стробом.
- Не понял! Какая нафих цель в три часа ночи? - выступает Галя. - Ты врубаешься, что сейчас всем честным бакланам тревогу объявят и на морозе в снег положат в оцеплении? Точно что ли цель чикируешь?
- Да вот она, идёт! – оператор талдычит своё, и это извечный больной вопрос любого погранца – сообщать или не сообщать, пожалеть сон друзей или встряхнуть. Но как тут не сообщить, если на экране явно кто-то бежит по льду?
- Ладно, принимаю засечки, - утихомирился Галя. - Пеняй на себя, если там никого нет. Координаты?
И Брызга, красный, как рак, отдувается за всю бакинскую нефть, передаёт засечку каждую минуту, а я его поддерживаю, аккуратно откладываю на планшете и вычерчиваю маршрут нарушителя.
- Повезло тебе, земан! – приговариваю я. – Это ж надо, только за станцию сел, и уже цель пошла! Точно пограничный крест на всю грудь... или даже орден дадут!
- Аха, орден… с закруткой на спине, - скрипит зубами Брызга, - как бы наши потом ухи не оборвали.
- Если немного перья выдернут, так фазанам это даже на пользу, - ну я умею успокоить, он уже покрылся пятнами, и диктует засечки внезапно охрипшим голосом. - Слышь! А цель-то на нас катит!
И действительно, цель уже сблизилась на расстояние километра с нами, быстро двигается, вот уже восемьсот метров… пятьсот… ещё ближе.
Брызга обливается потом, а птица ещё и наяривает ему в трубку:
- Вы две красные уже дали? – «две красные» - это сигнал ракетами «прорыв нарушителя границы в сторону тыла». – Мужик на вас идёт, брать будете или на дядю рассчитываете?
- Ну что, две красные? – растерянно cпрашивает напарник у меня, тянется к сигнальному пистолету.
- Поздно! - отрезаю я. - Мужик на нас выйдет, спугнём ещё… Меняемся – ты давай на улицу, у тропинки ложись, зачулкуйся в снегу и проводи задержание, как положено, я тут на связи. Только из весла не шмаляй!
Брызга, ничего не подозревая, вылезает на мороз с автоматом наперевес. Я за станцией и на телефоне:
- Алё, Галя, ты прибалтийский округ уже поднял?
- Ты что, в телефонной будке родился, алёкаешь там!Я уже объявил полный атас. Звонил папик всех зелёных. Спрашивает, нужна ли ушастым помощь.
- Передай папе - нужна позарез! Пусть он мне паёк увеличит, а то на агентуру не хватает копчёностей.
- Понял тебя. Всё передам. Колбасу он лично из Москвы привезёт. Жди!
Цель приблизилась до сотки... и там на улице состоялся контакт. Стрельбы нет, и то хорошо!
Через минуту в будку вваливается младший, красный, как рак, весь в снегу, отряхивается, насупленный, ошалело сверкает глазами, явно хочет мне что-то выразить непечатными словами. А что сказать – сам цель зачикировал. Сам и схватил. Вроде бы.
- Ну что, задержал мужика? – смеюсь.
- Аха… задержишь такую, - бурчит, вытряхивая снег из валенка. - Прибежала, что-то цапнула, внаглую похмыряла и назад на лёд упорола.
Звоню Гале:
- Землянка! Отбой коду А.
- А что за цель была? – спрашивает связист.
- Алиска на свадьбу прибегала.
- А жених-то её покормил?
- Жених готов был извалять её прямо в снегу, но свой хмырь забыл. Пришлось мне пожертвовать пайком.
- Так что передать в Москву?
- Передай лично товарищу Матросову, что двадцать первый, как оператор, за проводку цели получил зачёт, а вот как часовому, ему задержать невесту не удалось, по той причине, что он к свадьбе был не готов.
- Аха, понял, - ухохатывается на заставе Галя. - Фаза, что с него возьмёшь! Женилка не выросла, наверное! Спасибо, повеселил, я тебе свой паёк отдам.
- Добро!
Я записываю в журнал:
«Код А – отбой. Цель опознана – внештатный агент Алиска. После опознания и получения премии в виде колбасы направлена на участок для дальнейшего несения службы».
Брызга надулся на меня, сопит на калорифере, а я, как ни в чём не бывало, напеваю:
Если врага нету близко,
И всё спокойно вокруг
К тебе прибежит Алиска
На свадьбу, мой юный друг.
Я снова за станцией, слежу, как Алиска убегает по своим делам. Хорошая помощница – каждой ночью навещает. И мы ей на одном и том же месте кладём то колбаски, то рыбки – уже, считай, приручили. Если она маршрут не меняет, значит, на ледяном участке всё нормально, без чужих.
- Хоть бы предупредил, кого ловим, – прорвало младшего. - У меня поджилки дрожали, зарылся в снег, думаю, кто сейчас вынырнет, как брать буду… а ты! Ладно, я тебе это ещё припомню…
- Старик, не обижайся! - примирительно говорю я, улыбаясь, как невинное дитя. - Надо же было тебе наглядно показать, как это бывает, когда цель прёт по льду. И потом, ты же сам её слышал.
- Слышал, а что толку! – никак не успокоится Брызга. - Ты же сказал - жики-жики и свист - это лыжник с палками.
- Лыжник с палками идёт так – «жух-жух-жух», - озвучиваю я. - Пореже и помедленней.
- А что за свист был такой… фиу-фиу? – продолжает спрашивать мой билет в Афганистан.
- Фиу-фиу - это невеста жениху махала платочком! – отвечаю я, а сам думаю: «да, учить тебя и учить ещё, земляк».
- Чем махала? – всё ещё не понимает младший.
- Следы на снегу заметала… Хвостом.