Ему надо было проскочить мимо них... Преследователи несколько отстали. Он знал законы охоты и понимал, что там засада, чуял и видел людей. Только на секунду волк упустил из виду охотника, засевшего в кустах справа. Ещё двоих слева он видел всё время, а тут то ли комок снега упал с дерева в том месте, то ли белка неожиданно прыгнула и это отвлекло внимание волка. И грянул неожиданно выстрел. Обожгло сразу левую переднюю лапу и он, матёрый и сильный, вдруг неожиданно припал и даже ткнулся мордой в снег, но это только на мгновение. Кровь обильно сочилась из раны. Он сразу вскочил и снова уже видел всех своих врагов. Предстояло стремительно проскочить мимо трёх охотников. Проскочить! Это с раненой-то лапой?! Но медлить нельзя было ни секунды, и волк помчался так, будто никакой раны и не было. И это был пожалуй единственный выход. На снегу щедрыми каплями крови отмечался его след. Стремительно приближался он к самой опасной черте и должен был проскочить, но вдруг почему-то снова припал на раненую лапу и перекувырнулся. В этот же момент раздался залп из трёх ружей. Волк вскочил и, озираясь на кусты, вдруг стремительно рванул дальше изо всех сил. Его неожиданное падение сбило с толку охотников. И теперь они быстро перезаряжали ружья. Матерясь и чертыхаясь охотники вновь уже целились в убегающего зверя. Волк уходил — это они понимали и целились тщательно. Надо было попадать наверняка. Грянули вразнобой три выстрела. Ещё одна пуля задела мускулы волка, и он уже не мог так быстро убегать, но и преследователи уже не могли в него стрелять: кусты и холм скрыли раненое животное.
У волка, несмотря на ранения, ещё были силы для того, чтобы уходить лесом не так стремительно, но он мог это сделать. Лес дружески принимал его в себя и защищал от жестоких людей. Уши его всё ещё оставались настороженно прижатыми, хвост тоже выдавал беспокойство. Раны были не опасны. Инстинкт самосохранения подсказывал, что самое страшное осталось позади. Вот он приостановился, зализывая жгучие раны, и снова побежал, уже более припадая на раненую лапу. Силы не покидали его. И он это чувствовал. Снегу в лесу было много, и бежать становилось труднее. Но волк продолжал свой путь. Чувство того, что он выжил и будет теперь жить, придавало ему силы, и он всё далее и далее удалялся от злого места. Уже и запахов тревожных вовсе не было, и можно было перевести дух, остановиться, зализать раны, но вольный зверь всё же продолжал свой бег.
И вот, наконец, настало время, когда его зрение, слух и обоняние не были встревожены человеческими звуками и запахами. Всё стало снова обычным, как до этого тяжёлого дня. Волк остановился и замер. Уши поднялись, нос жадно втягивал морозный воздух, поджатый хвост выпрямился, только раны гудели теперь особенно звонко среди зимней тиши. Неожиданно, совсем рядом, застучал по суку дятел. В осиннике тряхнул веткой заяц-беляк... Жизнь продолжалась!
Октябрь 1988г.