Былое и байки (из аспирантского общежития на Михайлова 34)
...Поезд размеренно катился в сторону Москвы... Сашка вышел из купе и прошел в противоположный конец вагона к проводнику. Мягкий вагон был наполовину пуст из-за баснословной цены билета, который к тому же можно было приобрести только у перекупщика – в кассах стандартным ответом было «билетов нет». А у проводника поэтому было отличное настроение: – «можно столько «левых» пассажиров поиметь». Да и обилеченные пассажиры при деньгах. Поэтому, на просьбу Сашки - устроить ужин в купе, - он охотно откликнулся, сверкнув золотыми фиксами в расплывшейся понимающей улыбке.
Поужинав и получив коньяк и кофе, Сашка приоткрыл окно и, закурив, стал смотреть в ночь с гаснущим горизонтом, подставляя лицо упругой струе воздуха, пахнущего степью вперемешку с отработанными газами электровоза.
Когда-то давно, в детстве, ездил он с матерью поездом в Оренбург – еще паровозом. Все последующие дальние поездки были исключительно самолетом, - летал он и «кукурузником» и Ли-2, Ил 14 и Ил 18, Ту 104 и Ту 154… Летал много и с удовольствием, по делам и в отпуск. Чаще всего в Москву, и одним из них был полет 31 декабря. Тогда он летел на стажировку в один из НИИ, где аспирантом был его товарищ из ВУЗа, в котором Сашка был оставлен ассистентом после окончания института. Из Домодедова он добирался сначала электричкой, а затем метро до станции «Рязанский Проспект», недалеко от которой находилось аспиранское общежитие и где он должен был поселиться на время стажировки. Несмотря на ощутимый ночной мороз, он добрался до общежития распаренным, неся чемодан, сумку и рюкзак.
До Нового Года оставалось менее часа и общежитие уже «гудело» на полную катушку. Пройдя вахтерскую проверку – хорошо, что он заранее позвонил сюда и предупредил коменданта о своем приезде, - Сашка поднялся на третий этаж и попал в гущу праздничного стола, - вернее столов, потому что коридор этажа от одной лестничной клетки до другой был заставлен столами с закусками и вином.
Шум стоял невообразимый – чокались, звучали тосты и пожелания, технические и нетехнические споры, кто-то «ранний» уже обнимался и пытался задать вопрос типа: - «ты меня уважаешь?». И никто не обращал на него внимания. Спрашивать было бесполезно, поэтому он оставил вещи на лестнице и стал высматривать своего товарища Володю.
А потом встреча, застолье, танцы до утра и затем довольно долгая "половая" жизнь. В смысле – спал на полу третьим в комнате, потому что не сразу получил место в общежитии.
Так началась его аспиранская жизнь в этом, ставшем родным и дорогим, разудалом общежитии, - аспирантская, так как после стажировки он поступил в аспирантуру и еще три года его жизнь была тесно связана с ним.
Общежитие... Сколько друзей, товарищей и знакомых подарило ему оно. Сколько вкуснейшей жаренной картошки – основного блюда аспирантов – съел он там. А сухое вино – «сухач», а пиво с креветками... Жили на аспирантские и зарплату «на полставки» – жили весело и так полно и открыто, как больше никогда уже в дальнейшей жизни.
Сашка выпил еще одну рюмку коньяка, запил его остатками кофе. Подготовив постель, он расплатился за ужин с проводником и, потушив свет, лег. Сна не было, за окном – темно, а читать не хотелось. Лежа на спине, он закинул обе руки на подушку и продолжил вспоминать аспирантские истории, веселые и не очень, которые теперь, через года, не только не забылись, но стали более четкими и понятными.
Вспомнилось, как в теплый майский день он и его товарищи пошли прогуляться по Москве и совершенно неожиданно попали на спектакль Театра на Таганке «Добрый человек из Сезуана» с Высоцким, Демидовой, Хмельницким в ролях. Тогда театр этот был в зените недоступности – билеты надо было выстаивать или доставать. А им так невообразимо посчастливилось.
Общежитие, как известно, живет своей, «свободной» моралью, являясь своеобразной «нейтральной полосой» между строгими устоями ханжества и разгульным распутством. С первых дней проживания в общежитии Сашка сначала слышал разные байки про похождения известных в аспирантском мире ребят, а со временем и наблюдал или был участником отдельных приключений.
Содействие
Вениамин Петухов, красивый холостяк, в длительных перерывах между очередными авралами над диссертацией наслаждался жизнью, проводя время в охмурении женщин, жаждущих «душевных отношений» в длительных или краткосрочных командировках. Этим он занимался давно, часто и успешно.
Последнее время он устроил наблюдательный пункт в фойе общежития, где оформляли поселение в общежитие прибывающие из провинции специалисты и специалистки на курсы повышения квалификации.
Система Петухова была проста и эффективна: - высмотрев и оценив добычу, подслушав все данные жертвы (комендантша громко повторяла их так, что только глухой бы не услышал, - возможно и по просьбе «трудящихся», то есть самого Вени), он с неотразимым шармом предлагал помощь, подносил чемодан и приглашал погулять. Ну а далее – по простейшему сценарию, тем более, что «жертва» обычно сама жаждала приключений: - приглашение на чай-кофе в комнату героя и там уж - по обстоятельствам... В комнате через стенку проживал Коля Домашев, никогда не унывающий, обстоятельный сибиряк, к которому на время перебрался Сашка, – к его соседу по комнате приехала жена.
И вот в один из вечеров, когда Коля и Сашка легли уже спать по причине усталости, Веня Петухов проводил очередное чаепитие с дамой. Все шло как по-писанному, то есть по накатанному сценарию до того места, где по плану достигается взаимное понимание души и тела. Но именно в тот приятный момент пластинку вениной фортуны заело, – то ли не хватало обольстительного шарма, то ли чая было уж слишком, а может дама была не в меру кокетлива, - несмотря на непрестанную соловьиную трель Петухова, души и тела их ну никак не соединялись.
Сквозь навалившийся сон Сашка слышал, как ворочался и глубоко, даже, казалось, завистливо вздыхал Коля, лежащий у тонкой звуко-не-изолирующей перегородки. И, наконец, Сашка окончательно просыпается от того, что Коля хватает тапок, стучит им по перегородке и умоляюще-нежным тоном просит: «Ну дайте вы ему, дайте! Все равно ведь не отстанет! Мне завтра рано на эксперимент – а вы не даете!».
А следующим вечером приходит Веня, ставит бутылку «сухача» на стол и благодарит Колю Домашева за содействие.