или история моего преследования.
Недавно одна дамочка (инициалы Б.Л.) написала мне письмо, в котором спрашивала, мол, почему я не люблю милицию? А за что, в свою очередь, спрошу я любить мне ее, насквозь прогнившую карательно-репрессивную машину; тех, кто прикрываясь формой, оружием и законами осуществляет насилие, пытки, убийства, хищения, воровство и грабеж? Для милиционер – это символ подавления свобод, прав человека, это родной брат палачей и истязателей, близкий друг бандитов, телохранитель мафии и щит диктаторов-кровопийц. Короче, быть милиционером, в моем понимании, это быть вампиром. Для меня нет самой мерзостной профессии, чем милиционер!
Мое «тесное» знакомство с милицией началось задолго злополучного 2006 года...
Зимой 1984 года меня вызвали в комитет комсомола Ташкентского института народного хозяйства, где замсекретаря по оргработе заявил, что меня направляют для оказания помощи в Управление БХСС УВД г,Ташкента. «Там нужны хорошие экономисты, которые помогли бы милиционерам проводить свои операции», - сказал он мне, не пояснив, что такое УБХСС и как я, студент второго курса, могу помочь в области экономики, если только сам постигаю эту науку. Но поскольку с комсомольскими руководителями не спорят, я поехал на улицу Жуковского, где располагалось здание городской милиции. Там меня встретил старший лейтенант А.К., который сказал, что им нужны молодые люди, которые станут помогать им раскрывать экономические преступления. Тогда у меня загорелись глаза: ух, ты! Неужели я чем-то могу помочь в этом? – какой студент откажется, особенно, если это связано с твоей специальностью – экономикой, бухгалтерией, финансами и прочим. Действительно, я многое что почерпнул из этой школы, узнал, как следует проводить ревизии, проверки, снимать остатки, подбивать балансы, вести учет материальных ценностей. Три года активной поддержки УБХСС помогли мне яснее понять специфику аудита и финансового контроля. Но я узнал и другую сторону медали – как работают милиционеры, следователи и оперативники. И признаюсь, это вызывало у меня отвращение, и на намеки, что я могу после окончания института получить направление к ним, игнорировал, ибо меня совсем не тянуло на военную службу, особенно в ряды милиции. Я избрал другую профессию, чему рад по сей день...
У меня происходили контакты с милицией в качестве как рядового гражданина, так и журналиста, и никогда я не получал какого-либо позитивного импульса. Было только неприятие милицейских работников, особенно от их хамского отношения к людям, высокомерия, чванства, использование далеко не гуманных методов расследования, превышения полномочий, грубости и непорядочности. Может, сами по себе они и неплохие люди, но мне не приходилось сталкиваться с порядочными ментами. Через свою жизнь я протянул нить неприятия к носителям униформы и оружия. Практика жизни лучше всяких лозунгов и высокопарных слов о значимости правоохранительных органов для безопасности страны и общества. В моем понимании они остались карательно-репрессивными, корнями уходя в ВЧК-ОГПУ-НКВД. Речь о правоохранительной значимости нет, ибо милиция и спецслужбы не охраняют наши права, а, наоборот, подавляют и всячески нарушают... Вся история советской милиции и в периода независимости покрыты кровью и смертями, сломленными судьбами и трагедиями...
Но основная битва началась 8 февраля 2006 года, когда я собрал документы и сдал в отдел въезда-выезда и гражданства Мирзо-Улугбекского РУВД г.Ташкента для получения т.н. «выездной визы» (разрешения на выезд за границу). Не стану говорить, насколько вообще незаконен этот акт с точки зрения Конституции, но хочу заметить, что это хороший способ для карательно-репрессивных сил, чтобы оказывать давление на инакомыслящих; тех, кого они считают врагами режима (не скрываю, я – враг режима И.Каримова и полицейских органов страны!). Срок действия моего предыдущего разрешения истекал в марте 2006 года, а 28 марта-4 апреля я должен был участвовать в Международной конференции в Камбодже в качестве приглашенного исследователя Landmine Monitoring. То есть мне следовало получить новый стикер на паспорт, чтобы свободно пройти пограничный контроль и сесть на борт самолета.
Я еще не знал, что спецслужбы закрутили против меня свои темные дела, и милиция должна была сыграть свою важную, но подленькую роль. Согласно постановлению Кабинета министров, а также инструкции «О порядке выдачи органами внутренних дел Республики Узбекистан разрешений на выезд за границу граждан Республики Узбекистан и въезд на территорию Республики Узбекистан» (утвержденного 1.06.1999 Минюстом), сотрудники данного учреждения должны были рассмотреть мое заявление в течение 15 дней. Следует заметить, в правительственном документе не указывалось, календарные ли они или рабочие. Милиционеры утверждают, что рабочие, но не приводят никаких доказательств, а вот юристы говорят о календарных, ибо принято считать любой акт в календарных датах. Скорее всего, сотрудники МВД просто «набивают себе цену» и хотят получить дополнительные механизмы психологического давления на тех, кто вынужден обратиться к ним за этой чертовой, дурацкой визой.
Я решил не торопиться и прождал три недели, после чего 2 марта зашел в кабинет, где работала майор Гуля Мирсабирова. С кислым лицом и пренебрежением, на что способны только сотрудники МВД, она заявила, что мое дело «задержано» некими вышестоящими инстанциями. Никаких мотивов или причин майор не приводила, но я уже начинал понимать, что дело не обошлось без СНБешников, этих сукиных котов! По процедуре, именно они должны были дать команду ментам на выдачу или отказ разрешения, однако никаких законных причин в отказе мне они не могли нарыпать. Уже позднее я узнал, какая бурная деятельность развернулась вокруг меня: чекисты ходили в махаллинский комитет, в ТСЖ, чтобы выудить какой-нибудь компромат против меня. Скорее всего, там только развели руками, мол, ничего не знаем и сказать не можем. Они допрашивали домкома, соседей, надеясь, что хотя бы те что-то неприглядное выложат обо мне. Не получив ничего такого, они кинулись в Ташкентский государственный экономический университет, в агентство «Туркистон-пресс», в редакции газет, чтобы там выудить своими бамбуковыми как их мозги «удочками» чего-нибудь, да только ожидало полное фиаско – материал не стоил никакой выделки. От отчаяния «рыцари плаща и кинжала» дошли до той низости, что явились к супруге бывшего мужа моей сестренки и стали просить ее рассказать чего-нибудь, словно она могла что-то знать обо мне. Между тем, ни я ее никогда не видел, так же как и она - меня.
В тоже время я заметил, что за офисом НПО «Ассоциация путешественников «Рабат Малик» осуществляют слежку. Прямо напротив окон несколько дней находился белый «Дамас», где сидел мент и, смотря в сторону организации, докладывал кому-то по рации. Вначале, я решил, что это экскорт чего-то, ведь рядом располагалось здание городской прокуратуры. Однако этот «Дамас» продолжал следить на офисом долгое время, и уже тогда стало закрадываться подозрение, что ведется грязная работа со стороны МВД.
Чуть позднее сотрудники СНБ и МВД, прикинувшись работниками хокимията, приходили к моей матери в дом № 35 на квартале Ц-1, якобы, узнать, есть ли иностранцы в этом доме. Мама тогда удивилась, почему пришли ко мне, а не к домкому, я откуда знаю? Но тот ответил, что тот был у домкома и соседей, и они указали на квартиру № 26. (потом выяснилось, никуда и ни к кому он не ходил). Мама была возмущена. Псевдохокимиятский работник стал расспрашивать, где ее сын (то есть я), кем работает, чем занимается? Мама честно отвечала. Узнав, что моя семья живет недалеко, он взял адрес и поскакал туда. В этот момент супруга уходила на работу, и подлец-провокатор стал допрашивать об иностранцах в доме, на что получил ответ, что ничего такого она не знает. Однако хитрый чекист начал расспрашивать обо мне, мол, где работаю, могу ли по блату устроить в нархоз (блин, к кому обратился – иди к ректору, он занимается подобными делами!) и прочую чепуху. Это было 4 апреля. И в тот день было еще одно событие...
Но я немного забегаю вперед...
Итак, 15 марта я вновь явился в РУВД, и Г.Мирсабирова, опять скривив лицо, заявила, что разрешения до сих пор нет. Тогда мы с коллегой-журналистом Алексеем Волосевичем зашли в приемную начальника ВвиГ подполковнику А.Б.Гулямову, чтобы выяснить, на каком основании задерживается выдача мне выездной визы. Тот растерялся, не ожидая таких «гостей», выскочил в соседний кабинет, видимо, оттуда пытался дозвониться до кого-то из СНБ или иного руководства, и скорее всего, не на кого не напоролся, ибо вышел оттуда весьма унылый, с тупым взглядом. Нужно было выкручиваться, а ума и умения на это не хватало у офицера. Подполковник пытался сослаться на какие-то закрытые инструкции, но я прервал его, что закрытые бумажки меня не касаются, а я основываю свое требование на постановлении Кабмина, регулирующего выезд за границу, а оно является легальным и открытым. Там оговаривается возможность продления рассмотрения вопроса еще на 15 дней, но при этом гражданину следует пояснить причину такой задержки. Я же не имею никаких объяснений, значит, милиция нарушает мои права.
Было видно, что подполковник «плавает» в законодательстве, ибо не может обосновать свою позицию с точки зрения права (уже я тогда подумал, где раньше работал А.Гулямов – уж не сантехником?), а несет просто чушь. Он также не смог пояснить, кем были эти органы, которые заставили Г.Мирсабирову продлить сроки моего заявления. Единственное, что удалось от него добиться, что он скоро напишет мне письменный ответ. Мое же заявление дать пояснение этим непонятным действиям было принято канцелярией РУВД в тот же день.
Видимо, понятие времени у милиционеров и граждан совсем разные. Ибо «скоро» - это не 10 и не 15 дней. В марте я не дождался письма, и поэтому 23 марта я написал письмо в МВД и прокурору М.Улугбекского района. Зато уже 3 апреля в помещение НПО «Рабат Малик», где я на тот момент находился и работал в качестве эксперта по туризму, явился пузатый и сердитый как шмель капитан Низаметдин Абдуллаев из Чиланзарского РУВД. Ввалился (так будет правильно) с таким апломбом и высокомерием, словно был уже генералом, нажимал на нас (на меня и руководителя организации) с таким гневом и ненавистью, как будто видел перед собой классовых врагов. Он орал, брызгая слюной, топтал ногами и размахивал руками, бренча перед нашими глазами наручниками, мол, у него особые полномочия, он вправе доставить нас в прокуратуру под конвоем, произвести задержание и т.д. Короче, типичная совковая ментяра, каких полным полно в МВД. И он мог напугать сельских жителей, но не меня.
Мы говорили с ним спокойно и в одном тоне, требуя пояснить, чего он хочет. Бог ты мой, этот капитан явился, чтобы произвести проверку хозяйственной и прочей деятельности «Рабат Малик», причем не мог пояснить, какое отношение паспортный отдел, откуда он сам лично, имеет к осуществлению ревизии негосударственной организации? Потом выяснилось, он на самом деле хотел просмотреть мое личное досье, с его слов, нельзя было мне, Таксанову Алишеру, находится в офисе НПО, если у меня нет ташкентской прописки, то есть мне следует быть за 101 километром. Я ответил, что мой паспорт в РУВД М.Улугбекского района, и там подтвердят мою столичную прописку, если капитан позвонит туда. Однако Н.Абдуллаев был не доволен этим ответом, он набрал телефон своего шефа, поговорил с ним и передал мне трубку. Я взял и вот что услышал:
- Вы поставили Алишеру Таксанову на анкету печать своей организации, чем нарушили закон и будете нести уголовную ответственность...
- За что? – не понял я.
- За то, что без разрешения милиции поставили ему в анкету свою печать! Прежде чем делать такое, вы должны запрашивать соответствующие органы. Это вам не шутки! Мы привлечем вас к ответственности! Есть такой закон, согласно которому вы обязаны подчиняться милиции!
То есть, как я понял, что любой начальник, прежде чем заверять мою трудовую книжку, должен был спрашивать разрешения у ментов на это – вот уж открытие! А если сделать без их ведома – это уже уголовное деяние. Школа ГЕСТАПО и НКВД в самом лучшем виде!
Растерянность моя длилась недолго. Я не хотел поднимать лапки. Н.Абдуллаеву мы сказали, что справку о моей работе выдадут завтра, т.к. бухгалтер должен поставить печать на бланк. На следующий день он явился позже назначенного срока, правда, я его к этому моменту не дождался, и ему вручил документ мой руководитель. В документе значилось, что я работаю по договору в качестве эксперта по туризму. Штатного расписания у «Рабат Малтика» не было, но организация вправе была привлекать на временную работу экспертов в рамках контракта на исследование. То есть она имела право заверять мою анкету, ибо я работал в проекте с февраля 2006 года. Факт передачи документа был заверен 4 апреля 2006 года, и сам Н.Абдуллаев расписался в книге проверок, что явился сюда по указанию начальника майора Ш.Ходжаева (это, наверное, тот, кто грозил упечь за решетку любого, кто поставит мне печать в анкету!)
Но как извратили суть сотрудники МВД, которые зашевелили сотнями тараканьими ножками в своих черепах и загудели своими комариными крылышками, рождая гнусные идеи. Письмом от 30 марта (!) подполковник А.Б.Гулямов сообщал, что мое «заявление рассмотрено в установленном законом порядке». Как можно отвечать задним числом, если чиланзароский их коллега-кровосос получил справку 4 апреля? Значит, у них заранее был заготовлен отказ, что говорило о предвзятости и необъективности.Что это за законный порядок такой? Более того, там было написано, что я не имел права писать в анкете, что собираюсь выезжать в качестве туриста, так как не находился в штатном расписании «Рабат Малик». Я должен был лишь писать в этом случае, что еду по линии «служебная командировка».
Вы не поверите – я перерыл всю инструкцию, само постановление Кабмина, но ничего подобного не нашел. Нет там такой формулировки и такой схемы! То есть милиционеры сочинили и приписали государственному документу новый пункт. Вот бы где прокуратуре проверять сочинения милиционеров и ставить их на место – но куда там, они же в одной упряжке! И на основании этого носители зеленых кепок обвинили меня в предоставлении «заведомо ложных сведений».
Я не понял, что значит «заведомо ложные сведения»? Ведь все, что отражалось в анкете, было списано с трудовой книжки, и там ничего не было придумано, вся моя трудовая деятельность с 1987 года подтверждалась печатями учреждений и росписями ответственных лиц. И я действительно работал в «Рабат Малик» - где тут ложь? (К сожалению, был нажим на «Рабат Малик» и мне пришлось уволиться). И для чего мне давать «заведомо ложные сведения»? Хотелось бы мне посмотреть на того, кто первым из числа ментов придумал такую формулировку. Вообще-то, от этой инструкции итак попахивает милицейским канцеляризмом, а тут еще вольности от отдельных персон в погонах... тут уж ни в какие ворота не лезет...
Естественно, я опротестовал это решение. 18 апреля мной было передано в приемную городского отдела ВвиГ УВД Ташкента письмо, в которой приводил факты незаконности действий сотрудников М.Улугбекского РУВД. 21 июня я получил ответ за подписью некого лица (перед должностью начальника А.Б.Агзамова стоит косая черта, что означает, подписался иной человек), где в слово в слово повторялось то, что сочинили милиционеры-сказочники из районного отдела. Никакой фантазии, чтобы придумать нечто «оригинальное», видимо, на городском уровне с идеями туговато, так что Гулямов достоин звездочек полковника, раз сочинает такой «законный» бред, который не переплюнуть вышестоящим инстанциям!
Чуть ранее, 17 июля 2006 года начальник М.Улугбекского РУВД Б.М.Усербаев ответил мне той же старой фразой о нарушении мной несуществующего положения, причем, оговаривался это в качестве ответа на мою жалобу в Генеральную прокуратуру. Представляете, я обжалую решения ментов в надзорном органе, а мне отвечают те, кто нарушает мои же права – вот тебе и законопорядок в стране. Кстати, на мой запрос районная прокуратура ничего не ответила – проигнорировала. Наверное, были дела поинтереснее, прибыльнее для прокурорщиков...
А теперь продолжу, что же было в апреле:
Так вот, 4 числа, когда я ждал капитана Н.Абдуллаева из Чиланзарского РУВД, на сайте «ЦентрАзия» была опубликована статья «Жрецы Фемиды, или Пособие для получения выездной визы из Узбекистана» за моей подписью... Я читал и не верил своим глазам, ибо там стоял автором Алишер Таксанов, хотя ничего подобного мной не было написано.
В материале обвинялась во взятках маойр Г.Мирсабирова. Было написано следующее: «Оказывается выездную визу можно получить всего за два-три дня, только услуга это стоит определенных дополнительных финансовых затрат. Нужно, через "соответствующие каналы" выйти на симпатичного майора в юбке Гульнару и заранее попросить ускорить получение разрешительной записи в паспорте. Стоит такая услуга, в зависимости от сроков, от 100 до 150 долларов. Ну, конечно не все деньги достаются только ей, необходимо делиться со своим руководством. И тогда, никакая Инстанция не нужна, т.е. визу можно получить быстро и без лишней нервотрепки» ( см. http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1144097280).
Статья, я уверен, была подготовлена в недрах СНБ, и уж не на меня злиться бы этой дамочке, а на коллег из спецслужб, которые выставили ее в таком неприглядном виде. Это они унизили ее, видимо, считая, что она на самом деле такая гадкая и подлая. Я не знал, кто автор, но видел, что пытались подстроиться под мой стиль. Спустя несколько лет я попросил Ядгара Норбутаева определить, является ли ташкентский пресс-титут Мирзо Гулом-бачча автором той писульки. Он мне ответил, что его программа «Мысь» вычислила вероятность на 21%, то есть за пределами достоверности, однако при этом были выявлены некоторая специфика стиля, которая характерна для Гулом-баччи. Могу предположить, что статья была плодом общего труда авторов, и пресс-титута привлекли к написанию этого «моего» компромата против Г.Мирсабировой. Вообще-то в те годы между нами уже начинались баталии на информационном пространстве, но тогда я еще не знал, насколько к гадким способам и механизмам тайной войны увязана эта личность.
Естественно, меня могли засудить за клевету и оскорбление, и я сразу уловил угрозу. Быстро сел за комп и отстучал опровержение. Потом замредактора «Центральной Азии» Татьяна Пиотровская спросила, снять ли ей с сайта лже-статью, но я ответил: «Нет!» Пускай это будет подтверждением того, как работают те, кто призван охранять нашу безопасность. Пускай люди видят, чем на самом деле занимаются чекисты, прожирающие деньги налогоплательщиков и грабящих страну наравне с диктатором.
12 апреля (в День космонавтики – вот уж неудача, ведь это был самый мой любимый праздник) мной был установлен факт слежки и тайной видеосъемки. Точнее, это заметил мой коллега Бобомурод Абдуллаев, который пришел в офис «Рабат Малика» и пригласил меня в кафе. По дороге он обратил внимание на парня, который снимал нас на микровидеокамеру. «Смотри, нас же снимают на видео!» - закричал он, показывая не оператора. Тот растерялся. Был в недоумении и я – зачем меня снимать, я же не звезда экрана, не знаменитая модель... Мы продолжили путь дальше, а потом обернулись.
Парень бежал через дорогу к темно-зеленой «Нексии» с номерами 82-76, однако заметил, что мы следим за ним, поэтому резко повернулся и побежал мимо. Сидевший за рулем седоватый мужчина в очках развернул машину и поехал в след. Мы остановили такси и приказали следовать за ним. Но увидели, как тот посадил парня в салон и ругал, видимо, за промах.
Уже тогда мне Бобомурод сказал:
- За тобой слежка, Алишер, - это плохо! За Мутабар Таджибаевой тоже следили – и все закончилось тюрьмой! Беги из страны, пока тебя не взяли совсем.
История мной была описана на сайте «ЦентрАзия» (http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1145132160). Тогда я еще не принял во внимание его слова, думал, ну, подумаешь, снимают на видео – и что? Чем это помешает мне, чего бояться? Увы, я недооценивал врага, а враг в лице карательно-репрессивных органов раскручивал все сильнее маховик преследований. В последние дни апреля (в пятницу) мне позвонил некий Бахтияр из городского УВД и назначил встречу на 3 часа дня 1 мая, хотя он прекрасно знал, что в понедельник никого не впускают в здание – не приемный день. Так оно и получилось, охранники в милицейской форме без погон (разжалованные, но не изгнанные из органов) измывались надо мной, не пуская в городской отдел ВвиГ Ташкента, говоря, что Бахтияр умер, он отравился, уехал в командировку, что такого вообще нет, хотя других пропускали к нему без проблем. Меня специально не пускали - и это тоже был гнусный метод психологического унижения и давления, как бы Бахтияр не виноват, мол, назначил встречу, а этот гаденыш Таксанов не явился. А что у входа не пускали – так кто докажет это?
25 апреля меня вызвали в городскую налоговую инспекцию. Не знаю, откуда у них был номер моего сотового аппарата, однако голос на том конце настойчиво предлагал мне зайти туда, и что у входа следует назваться своим именем – мне скажут, в какой кабинет заглянуть. Я не стал спорить, и пришел. Со мной беседовали два человека (они не представились), причем один из них был явно не налоговик, ибо на мои вопросы экономического характера он не смог ничего внятного сказать. И я понял, что он просто чекист, приставленный для допроса. А второй задавал вопросы об источниках моего существования, на что я дал полный ответ. Разговор шел в спокойном русле, но это бесило чекиста, который хотел выведать больше и все время задавал дурацкие вопросы, типа:
- А Международная кампания по запрещению противопехотных мин разве не оплачивает за сведения военного характера?
Я ответил:
- Кампания не занимается шпионажем, и не оплачивает труд волонтеров. Работа только по открытым источникам.
- Но вы выведываете информацию закрытого характера – о минах...
- Более 150 стран отказались от мин, подписав Оттавкую конвенцию, и не считают эту информацию закрытой. Я же делал официальные обращения в разные инстанции Узбекистана, и готовил информацию по их ответам. У меня есть ответы из КОГГ, хокимиятов, МВД, Минэкономики, Госкомтаможни...
- Но вы собирали сведения оборонного значения...
- Вы сами сотрудничаете с НАТО, размещали войска США – сами раскрывали свои секреты, причем тут я? И какое отношение мины имеют к налоговой службе? Вас интересуют мои доходы или работа на Кампанию?
На этом разговор закончился, но ушел я оттуда с неприятным осадком...
Однако намерение бороться за свои права я не оставил, и в пятницу 5 мая вновь явился в М.Улугбекское РОВД, чтобы подать снова заявление на выезд, ибо не считал себя виноватым в тех обвинениях, что выдвинул против меня отдел ВвиГ. В кабинете № 12 никто меня так скоро не ждал. Г.Мирсабирова, смотря на меня с ненавистью, приказала мне ждать, а сама ускакала к фантазеру-начальнику Б.Гулямову. Тот долго советовался с кем-то, после чего мне майорша заявила, что я не имею права подавать на повторное рассмотрение, так как нарушил закон! Ого, они даже не собирались признаваться, что сами нарушили закон и фабриковали всякую чушь! Разве после этого они были достойны уважения? Ладно, мне они приписали эту туфту, но ведь журналисту Ало Ходжаеву они выдали писульку, в которой было написано о нецелесообразнности его поездок за границу. Теперь уже милиция определяла целесообразность выезда гражданина – чем вам не 1938-й год?
Но это не все.
В тот же день мне позвонили из районного управления Национального банка ВЭД, заявив, что мои деньги заморожены на специальном счету. Дело в том, что мне перечислялись 2000 долларов для поездки в Женеву на конференцию, поскольку я не участвовал на мартовской встрече в Камбодже. Сотрудник банка заявил, что мне следует явиться в городское отделение возле цирка, ссылаясь на извещение ОПЕРУ ГУ НБ – отдел грантов - от 2.05.2006. Там писалось, что на расчетный счет 545640 поступили деньги, которые признаны банком как грант – хотя никаких доказательств этому не было. Была приписка на постановление Кабмина за № 56 от 4.02.2004, к которому моя деятельность никакого отношения не имела.
6 мая, субботу, я был в городском банке ВЭД. На втором этаже некий сотрудник с гнусным лицом орал мне, что эти деньги – для организации цветной революции, финансирования антигосударственных мероприятий, а возможно и шпионажа.
- Какую революцию можно организовать за две тысячи долларов и что за власть у нас, если ее можно свергнуть за такую сумму? – удивился я.
Банкир ответил, что если каждый будет получать по две тысячи, то хватит на мятеж, что было в Андижане. «Но вы можете искупить вину перед родиной, если передадите эти деньги добровольно в фонд государства!» - ухмыляясь, заявил он. Предела моего возмущения не было. Как я мог подарить государству то, чего мне не принадлежит, и к тому же не считал себя ни в чем виноватым. Само собой разумеется, я отказался.
«Подумайте», - грозным голосом заявил мне банковский работник и предложил явиться после праздника. Я же пришел в среду 10 мая и там уже сидела женщина, которая ждала моего окончательного ответа. «Я не отдам вам эти деньги», - таков был мой вердикт.
Женщина усмехнулась и сказала, что деньги или конфискуют, или я могу вернуть их обратно отправителю – Кампании по запрещению противопехотных мин. Я так и сделал, и деньги благополучно вернулись в Нью-Йорк. В тот же день я закрыл валютный счет и предупредил всех родственников, никогда не доверять НБУ, как, впрочем, и любому другому узбекскому банку. Кстати, я потом читал смешные отмазки банкиров, что они блюдут и чтут банковскую тайну, хотя фактов отсутствия подобного с их стороны – море!
В этом уже убедился 2 июня, когда вызвали в М.Улугбекскую налоговую инспекцию. Сотрудники показали мне письмо от городского ГНК от 30 мая 2006 года, где предписывалось разобраться с валютными средствами четырех граждан – Алишера Таксанова, Бобомурода Абдуллаева, Умиды Ниязовой, Инеры Сафаргалиевой. Заметьте, все в списке – журналисты. Как мне сказали, что списки спустили банки по приказу СНБ. «За вас взялись серьезно», - с грустью сообщил мне знакомый налоговик, который понимал, что ему поручили нечистоплотную работу.
Я был спокоен, так как за мной никакого криминала не было. Поступившие деньги от Международной кампании по запрещению противопехотных мин были предназначены для покупки авиабилетов на конференции, а не грантом и, тем более, зарплатой. Кампания работает только с волонтерами, и я был в их числе. Я потом, кстати, предъявил письмо от Кампании, где подтверждалось назначение всех сумм для транспортных расходов. К тому же предъявил оставшиеся авиабилеты и визы, куда я ездил. Все это было скопировано для отчета налоговиками. Но СНБ это не устраивало, и они все равно закрутили машину репрессий.
Видя, какая опасность мне угрожает, лауреат Нобелевской премии Джоди Вильямс написала письмо министру иностранных дел Узбекистана Эльяру Ганиеву, где выражала свою озабоченность сложившейся обстановкой и просьбой не мешать моей поездке в Женеву. Письмо направлялось в МИД через узбекское посольство в Вашингтоне, но я уверен, что тамошний посол-барыга Абдулазиз Камилов спустил все в унитаз. Он-то был в курсе всех дел, и знал, что меня должны вот-вот арестовать по сфабрикованному обвинению...
19 июня я покинул страну. После мне сообщили, что в июле троих моих друзей вызывали на допрос в СНБ. Одного из них избили, заставляя написать всякую чушь, например, что я собирался поехать на границу с Таджикистаном, откопать штук пять противопехотных мин, привезти в Ташкент, разбросать по улицам, а потом писать статьи, что минируется столица! Вы представляете, до какого маразма дошла служба, которая призвана блюсти безопасность страны?! Уже не стану говорить, как может невоенный (особенно не сапер) снять такой боеприпас с поля? Невольно вспоминается история 1930-х годов, когда одного ученого пытал НКВДешник, чтобы тот признался в шпионаже, и бедолага рассказывал ему, что работает на страну Лилипутию, а его резидент – Гулливер. НКВДешник-неуч записал все это в обвинение, и потом весь суд хохотал над глупостью мента, и ученого оправдали (хотя потом опять посадили). Видимо, нечто подобное хотели склепать и чекисты.
Осенью 2006 года мой родственник пришел по моей просьбе в М.Улугбекское РУВД, чтобы узнать, может ли Алишер Таксанов получить выездную визу, и некий офицер орал ему в лицо, что Таксанову светит тюряга и что никакие его записки в Интернете не воспринимаются всерьез, что есть приказ на «отстрел» журналюги.
После были допросы в СНБ и МВД моей сестренки, а также вызовы к следователю Генеральной прокуратуры, где заявили, что против ее брата – то есть меня – открыто уголовное дело в совершении КРУПНЫХ экономических преступлений, и что должны они, прокурорщики, конфисковать мамину квартиру, где я прописан. К счастью, мама успела написать завещание на сестренку, и та сохранила наследство родителей. 21 июля 2007 года следователь М.М.Сапаев (тел. 1374483) из Департамента по налоговым и валютным преступлениям допрашивал Тамилу, говоря, какой у нее негодяй брат...
Потом всплыло, что я должен заплатить 1200 долларов в виде налогов... Но за что? Я не заработал столько денег, чтобы платить такие налоги? Если следует брать налоги с авиабилетов, то следует прокурорщикам и чекистам обращаться в Международную кампанию, а не ко мне, ведь те деньги не были моей зарплатой. Да только кого это интересовало в СНБ – им же нужно было свалить на меня все беды (как таким же способом свалила на меня свои проблемы соседка Гульбахор Мухитдинова из квартиры № 31), мол, оппозиционеры рушат страну, шпионят.
А дальше... 26 марта 2007 года в М.Улугбекский гражданский суд была вызвана моя мать, Турсуной Хайдаровна Таксанова... которая умерла за полгода до этого. Оказывается, хотели выселить меня в административном порядке из квартиры мамы... И никого не интересовало, а хочет ли того сама хозяйка квартиры!
А 28 января 2008 года состоялся суд надо мной, только заочный. К чему меня приговорили – не знаю. Но мне это не интересно.
Скажу только, что о том, что СНБешники разработали план против меня, я узнал из точных источников 31 апреля 2006 года (не стану говорить, кто мне их передал, но уверяю вас – человек знал, что говорил мне). Тогда я еще продолжал не верить в чудовищность таких мероприятий, но последующие события быстро выбили розовый туман из башки. Было несколько моментов из того плана: собъет проезжающая автомашина или хулиганы порежут в драке, обвинения экономического характера или подкинут наркотики и боеприпасы, обвинят в шпионаже или в совращении малолеток... Трагические истории с режиссером Марком Вайлем и журналистом Салиджоном Абдурахмановым показали, что не так уж нереальны эти версии... А вот в маслокрадстве меня обвинили – это, как видно, из того же сценария...
К слову... Несколько лет назад в Интернете была написана статья Сафара Абдуллаева о планируемых репрессиях против оппозиции со стороны МВД. Перечислялись фамилии, которых взяли на проработку... Привожу текст:
«Ранее мы уже рассказывали о приложении к оперативному приказу министра МВД РУ Зокира Алматова, включающему в себя 107 человек, которых МВД рассматривает как наиболее опасных и угрожающих конституционному строю Узбекистана. Фигуранты этого списка согласно оперативному приказу с 25 марта 2005 года в любой день могут стать жертвами государственных репрессий в зависимости от спец. распоряжений и приказов МВД РУ. Данный приказ подпреплен еще 4-мя списками политически активных граждан по степени представляемой ими опасности для конституционного строя сраны. Однако ниже мы приводим фамилии только тех, кому следует предпринять наибольшие меры безопасности. Несколько фигурантов данного списка МВД, несмотря на пребывание за пределами Республики попали в группу лиц подлежащих новым репрессиям.
Постфактум...
С. Раджабов, Т. Караев, Д. Аминова, Б. Ашуров, Т. Якубов, Г. Бухарбаева, Н. Хидоятова, М. Таджибаева, С. Икрамов, К. Мансуров, Б. Хамроев, М. Азаматова, Д. Хасанова, Н. Камалова, Е. Урлаева, В. Хлюпин, Б. Абдуллаев, Д. Кислов, Р. Алибаев, А. Кудряшов, А. Джураев, Р. Кулдашев, Ю. Расулов, С. Ежков, О. Каримов, О. Краснова, А. Ходжаев, В. Пономарев, В. Ляганов, И. Сафар, А. Таксанов, Б. Чориев, У. Хайдаров, В. Иноятова, О. Панфилов, А. Пулатов, Т. Пиотровская, К. Степанов, Н. Бушуева, А. Арипов, К. Бахриев, Н. Атаева, И. Худойберганов, С. Шерматова, А. Волосевич, У. Косымов, А. Подрабинек, К. Бободжанов, Е. Дьяконов, Х. Худойберди, Г. Камалова, Х. Кутбиддинов, А. Атаев, П. Браунерг, С. Мадаминов, Н. Жунусов, О. Шестакевич, М. Кобилов, Г. Нуруллаева, А. Ортиков, Н. Митрохин, Т. Чикунова, Х. Шоимова, З. Ибрагимов, Р. Рагимов...
Берегите себя!!!» (http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1111122060).
Тогда менты в лице замминистра Алишера Шарафутдинова опровергли это... А что же на самом деле? Ведь практически все из того списка или в эмиграции, или в тюрьмах... Лишь пару лиц на свободе... Значит, статья – это не вымысел журналиста. Это действительно то, что планировали менты...
П.С. А теперь, мадам Б.Л., надеюсь, вам ясно, почему я ненавижу карательно-репрессивные органы. И пока я жив, буду бороться с ментами, чекистами, прокурорщиками, которые прислуживаются диктатору и подавляют все права и свободы людей в Узбекистане.