После того треклятого вечера прошло около недели, прежде чем Вика на какие-то несколько минут заметила Мишу в сети. Она не знала, что ей сказать и стоило ли ей вообще писать после произошедшего. Она вообще не знала как себя теперь вести. Пока были майские каникулы всё это время, они не могли нарочно встретиться или вообще пересечься, но в любом случае она пока не была готова к этой встречи. В голове зрела мысль о том, что ей просто напросто использовали, изнасиловали, грубо взяли для удовлетворения временной прихоти, да ещё и девушка, даже не парень. И это при том, что она девственница! Подобное ей не могло присниться и в страшном сне, что именно таким будет её первый серьёзный сексуальный опыт.
Как ни странно, но Миша сама ей даже не написала. Не было обычного «Привет, как дела?», что прибавляло девушке ощущения безразличия к ней.
Виктория: я её ненавидела. Она меня больше не раздражала, но я её искренне ненавидела в те дни. Создавалось ощущение, что будь она вообще рядом, меня обуздал бы приступ бешенства и я разорвала бы её в клочья. Меня тошнило от мысли, что для неё я была как одна из её многих шлюх, которых она не раз упоминала, одна из тех кого она трахала и в своём списке поставила галочку напротив моего имени… Ещё меня долгое время не покидала мысль о том, что на моём месте могла быть (и должна была быть) та девушка, в золотом платье, тем более, что я была просто уверена: язык Мишель не раз изучал её загорелое и ухоженное тело. Мне было противно, что меня поставили на один уровень с ней, и я хотела отомстить, ответно унизить, как она унизила меня. Я хотела ей высказать всё, что о ней думала, добавив к этому хоть каких-то действий…
В последние дни праздников класс, решил снова собраться у кого-нибудь на квартире, по привычке просто отдохнуть. Тем более, что впереди были дни. Когда учёба отходила на второй план и шли сплошные репетиции «последнего звонка» и имитация подготовки к экзаменам. Виктория намеренно пошла туда, чтобы встретить там Мишель и прилюдно её «опустить» или как минимум посмотреть в глаза и безразлично усмехнуться, тем самым показав, что ей плевать на то, что было и это совершенно никак не отразилось на ней, но, на её удивление, Миши не было. По словам других, её приглашали, но она не ответила и, возможно, вообще была не в курсе происходящего. Вика вздохнула с облегчением, хотя, признаться, в глубине души она чувствовала себя неудовлетворённой, потому что ей не удалось даже сымитировать независимость от обстоятельств, пусть уже и прошедших. На какое-то время девушка сумела забыть о том, что её мучило последние дни благодаря компании и алкоголю в приличных количествах. Но всё же, каждый раз, когда в разговоре упоминалось имя француженки, в голове невольно всплывали вспоминания их последней встречи, возвращающие её обратно в тот переулок.
Когда немного стемнело, все вышли на улицу посмотреть салют. Пообещав родителям, что будет к утру, Вика, стоя чуть поодаль от общей компании и глядя на рассыпающиеся в небе огненные разноцветные букеты цветов, снова забылась в своих мыслях, навеянных алкоголем и немного прохладным ветром, напоминающим о том, как от него согревали своей пылкостью руки француженки неделю назад. Пора было бы уже забыть об это хотя бы потому, что такого не могло больше повториться. Не должно было бы…
Рядом раздался еле слышный в толпе щелчок фотоаппарата, но повернулась на него Вика только когда почувствовала знакомый до боли запах шоколада от сигаретного дыма. Объектив повернулся к её лицу и произвёл ещё серию щелчков; только после этого из-за фотоаппарата появилось лицо Миши. Она улыбнулась, но ничего не сказала, поднеся сигарету к губам. Виктория не скрывала своего удивления, которое постепенно переросло в негодование и следом в раздражение и злость. Но злилась она даже не на неё, а на себя, что опять не нашла что ей нужно и стоило бы сейчас сказать. Француженка докурила сигарету, всё это время смотря в глаза девушке, но не говоря ни слова; она словно чего-то ожидала, но так и не дождавшись, отошла от златовласки дальше фотографировать людей и праздничный салют. Чёрт дёрнул тогда Вику догнать её.
- Нам надо поговорить.
Девушка смотрела на неё несколько секунд, будто в какой-то нерешительности, и потом развернулась в сторону домов.
- Почему не здесь? – Вика понимала глупость своего вопроса, но он сам сорвался с её губ сигналом к тому, что это последний шанс на отступление.
- А ты хочешь обсуждать то, как мы трахались здесь, на улице? Рядом со своими друзьями? – Миша бросила эту фразу с такой небрежностью, будто она говорила о забытой дома тетрадке с домашним заданием.
От одного только слова «трахались» по спине пробежала приятная дрожь, напоминающая телу отдалённые ощущения, которые оно испытывало в тот вечер. Но голова, в свою очередь, заставила вспомнить злость, вызванную интонацией сказанной фразы, что подчёркивало безынтересность Миши в произошедшем. Новая волна гнева накрыла Викторию, но прежде, чем она успела что-либо сказать, Мишель развернулась к ней лицом.
- Ты скажешь мне всё. Всё что хочешь. Только на месте, чтобы никто не вмешивался в наши дела, и никто не знал, какая я тварь, - её глаза спокойно смотрели на златовласку; ни капли волнения на лице, только еле заметные морщинки на напряжённом лбу из-за вечной головной боли.
Вика успокоилась и уже молча следовала за Мишель, смотря на дома, магазины и площадки. Чтобы запомнить дорогу назад. Удивительно, она так долго жила в этом районе, но сейчас видела абсолютно незнакомые себе места. Она не спросила куда они идут, понимая, что если сейчас начнёт говорить, то уже не остановится. Ей оставалось лишь улавливать знакомый парфюм, исходящий от впередиидущей девушки и доносимый до неё ветром. Зашли в подъезд, поднялись на 16 этаж, подошли к двери, на которой не было номера. Звон ключей, открывающегося звонка. Вика словно пребывала в какой-то прострации, поэтому она не успела даже сообразить что произошло, когда за ней закрылась дверь уже внутри квартиры, и она была крепко прижата к стене. Глаза ещё не привыкли к темноте, но это было и не нужно.
- Ну и что ты мне хотела сказать? – насмешливый и уверенный шёпот, слетевший с усмехающихся губ, отозвался в её голове эхом. История повторялась, с той лишь разницей, что сейчас она была в чужой квартире и попытка к бегству была фактически равна нулю. – Отвлекла меня от дел, заинтриговала, пришла ко мне и теперь молчишь? – каждое слово ядом впрыскивалось через язык, через губы, касающиеся шеи Вики, разъедало слюной, голосом, жаром дыхания, оседало на лице, на ушах, во рту, когда француженка её поцеловала. Она не понимала, почему вдруг стала такой безоружной, куда делись все так тщательно накапливаемые ею эмоции, почему она не могла сейчас выплеснуть все свои переживания и упрёки на эту мерзавку, сводившую её сума. Чувства были те же: страх и возбуждение, нарастающая злость и страсть. Тело само рвалось вновь пережить уже пройденный опыт с новыми силами и желаниями, наплевав на план мести. Она вновь медленно погружалась в уже созданный мир порока, уже почти поддалась, как вдруг резко оттолкнула от себя Мишель, сильно ударив в живот.
Прошло несколько минут, прежде чем Виктория поняла, что находится на неизвестной ей детской площадке…
Мишель: я не умела иначе. Я не привыкла иначе. Я всегда брала, что хотела так, как умела. Я понимала, что я делала это как-то неправильно, но от того мне хотелось этого ещё сильнее. Да, наверное я сильно напугала тогда Вику, раз вызвала оправданную агрессию, но... Удар пришёлся в солнечное сплетение, так что я долго отходила от него, сидя у себя в тёмном коридоре и перекручивая плёнку с только что прошедшим эпизодом… Мне надо было что-то сделать, впервые что-то такое, чего раньше никогда не было. Просто хотела сделать… Я не до конца понимала, что происходило у меня внутри, но я осознавала, что это были не просто инстинкты, а что-то намного больше… Наверное, любовь… уже… Я предпочитала думать, что справлюсь с этим потом… как-нибудь…
К тому времени на улице уже порядочно стемнело, и на небе собрались вполне ожидаемые тучи, не предвещающие тихой тёплой ночи. Вика куталась в свою куртку, трезвея и судорожно пытаясь сообразить куда идти, чтобы попасть хотя бы в квартиру к друзьям. Решать нужно было быстрее, т.к. компания, сидящая неподалёку от неё, посматривала голодными глазами на одинокую девушку, что так же не предвещало ничего хорошего. Она разыграла глупую сценку с мобильным телефоном, когда к ней уже направился парень, с намерением пригласить к ним, и это её спасло, не смотря на то, что она не совсем понимала, куда она шла.
Голову забивали противоречивые мысли: разве она не могла догадаться, что будет, когда она последовала за Мишель? Не могла предугадать её поведения? Это выглядело как одна сплошная насмешка! Шутка! Розыгрыш! Похоже на спор… да, пожалуй, именно спор…Такая простая и гениальная мысль наконец завершила долгие мучения Вики, уже насквозь промокшей под дождём и даже не заметившей этого. Она даже остановилась, чтобы вновь повторить это про себя, как чья-то рука коснулась её локтя – это была Мишель.
- Ты промокла, дурка, - как всегда спокойный мягкий голос с лёгкой хрипотой из-за сигарет. Девушка смотрела на неё и глупо улыбалась.
Нет, теперь Вика не поддастся на эти глаза, губы, запах, пальцы, увешанные кольцами, - нет!
- Спасибо, кэп! – огрызнулась, вырывая руку. – Чего ты хочешь? Это что, часть какого-то заговора? Где-то скрытые камеры, а? – то, что до сих пор держалось внутри неё, начало выходить. Всегда главное начать… - Может кто-то нас фоткает из-за машины или тебе нужно моё бельё в доказательство, что ты меня трахала? На что? На что ты поспорила, чтобы свести мою психику к чертям?! На что, сука, скажи мне? Это же было так логично: прийти в чужой класс, вести себя как королева, на спор сдружиться с той, кто больше всего тебя не выносит и трахнуть её в людном месте… Но на этом всё! Завершение! Конец! Баста! Ты добилась своего! Чего ты, шлюха, от меня ещё хочешь?!...
Беспрерывный поток грязи продолжал литься на Мишель вместе с дождём, но она даже не дрогнула, лишь приоткрыла рот, тяжело дыша, и видимо из-за усилившейся боли, но теперь не только в голове. Неожиданно она прижала к себе к себе проклинавшую её девушку, шепча:
- Я люблю тебя, глупая…
Виктория: я застыла как вкопанная, даже перестав сопротивляться на какое-то время. В ту секунду я ещё сомневалась, правильно ли услышала фразу, которую ожидала меньше всего. Перебирала другие варианты, которые могли звучать так же, подставляла интонации, уговаривала, что это был самообман. Боже, я была потрясена и шокирована. И я боялась. Больше не столько её грубых попыток взять меня вновь, сколько за то, что я уже тогда ответила ей взаимностью…
Мишель смотрела в след вновь убегающей от неё девушки и укорила себя за слабость, за ошибку, за то, что открылась и зря…
Сидя в одном тонком халате у себя в квартире, освещённой несколькими свечами, она выкуривала очередную сигарету, сидя на подоконнике и напевала припев песни Майерса «Kiss the rain». Длинные чёрные волосы были раскиданы на груди, оставляя под собой влажные пятна на ткани; пальцы перебирали догорающую в них сигарету, пока щеками она прижималась к прохладному стеклу. На столике остывал крепкий кофе рядом с парой таблеток от головы. Тишину нарушало только хрипловатое пение и аккомпанирующий девушке дождь.
Успокоив себя мыслью о том, что завтра будет новый день и теперь абсолютно бессмысленный, как и все остальные в течение многих лет, Миша выбросила окурок в окно, где дождь начал затихать. Раздался звонок - без единой мысли девушка машинально открыла дверь.
- Повтори… что ты сказала там… на улице, - Виктория внимательно смотрела на француженку, пряча руки в карманах.
- Только если зайдёшь, - начала было Мишель, но златовласка её перебила.
- Нет. Повтори это так, чтобы я слышала, стоя здесь.
После нескольких секунд Миша без тени улыбки отчётливо произнесла:
- Я… тебя… - внимательный спокойный взгляд, влажные губы и последнее ставшее между ними слово, - люблю…
Мишель: я думала, что никогда не скажу этого никому. Я считала, что такие эмоции для меня неестественны, слишком далеки, недоступны. Я увлекалась, временно легко влюблялась, но не больше чем на пару недель, поэтому никогда не представляла, что это может быть в серьёз. Я боялась, что это лишь временное помутнение рассудка, и это блаженное чувство притяжения к ней неожиданно зачахнет и мне станет скучно как с прежними игрушками. Я боялась, но я рискнула. Шагнула в пропасть, из которой выбраться уже было нельзя. Хотя я и не хотела…
Вика вошла внутрь с некоторой опаской, стягивая с себя мокрую куртку и прилипший к телу топ, не отводя взгляда от француженки. Но вместо ожидаемой уже привычной грубости она встретила мягкие и уверенные ласки. Поцелуй был так же сладок как тот, что при игре в «бутылочку, но объятия приобрели оттенок бережности, словно теперь, помимо страсти, было ещё и желание доставить удовольствие, аккуратность, вместо прежнего эгоистичного стремления удовлетворения похоти. Пальцы Миши ловко расстегнули застёжку на бюстгальтере, освобождая мягкую грудь, не ласкаемую прежде. Резкий звук расходящейся молнии и стягивающихся мокрых джинс с холодных бёдер дополняли атмосферу нагревающегося от жарких поцелуев воздуха. Вика была прижата к стене, но на этот раз её руки ответно блуждали по фигуре горячей партнёрши, изучающей языком её обнажённые плечи и напряжённые соски. Скинув с себя халат, Мишель развернулась вместе с девушкой в сторону комнаты и бросила её на кровать, продолжая жадные ласки. Её язык умело двигался по изгибам фигуры златовласки, не оставляя без внимания ни сантиметра, будто подготавливая для себя почву для бОльших безумств. Виктория ещё немного смущалась, стараясь прикрыть лишний раз грудь и оттягивая момент собственной побеждённости, хотела отвлечь партнёршу на новые поцелуи, на простые объятия, хотя бы потому, что она впервые видела обнажённое тело другой девушки так близко, чувствовала её дыхание на запястьях и животе, поцелуи, каждый из которых оставался словно ожогом и растекался приятным теплом. Горячий язык опустился до сладкого цветка, покоящегося между ног и уже давно источающего особый изысканный аромат, манящий своей сладостью. В этот момент Вика особенно напряглась, пытаясь отвлечь любовницу от её намерений, но лёгкая волна удовольствия накрыла её тело, отозвавшись в онемевших кончиках пальцев. Змейкой извиваясь языком меж влажных губ, Мишель не давала себе помешать и лишь яростнее сливалась с вульвой во французском поцелуе, проникая в глубь и с жадностью поглощая её соки. Руки поглаживали слегка подрагивающие бёдра, обнимая их и заставляя их слегка приподнять для более удобного и глубокого входа в сочную колыбель. Стоны, соскальзывающие с губ златовласки, только больше разжигали в ней желание доставить удовольствие, сделать приятнее. Ногти вонзались в мягкую кожу, будто хотели порвать её на куски, услышать звук рвущейся ткани в стонах и криках боли и наслаждения, пока её влажные волосы путались в пальцах любовницы, заставляя то повышать темп, то сбавлять. Зубы вонзались в мягкую плоть, ускользающую от них в соку, вызывая всё новые судороги в ногах и напряжённом животе, пока набухший клитор ласкался с мягким языком, играющим с ним как с лакомством и иногда отвлекающийся на обрамляющие его лепестки, посасывая их и целуя.
Вдоволь насытившись, Мишель нарочно медленно поднялась вдоль тела нежными поцелуями, контрастирующими с её прикосновениями к груди, животу, бёдрам, на которых она оставляла еле заметные царапины. Едва она коснулась губ Вики, девушки слились в долгом и страстном поцелуе, нарушаемым лишь сладкими стонами экстаза, волнами накрывающего тело. Пальцы француженки продолжали ласкать распалённую вульву, то надавливая на клитор, массируя его, то, словно срываясь, окунались в сердцевину порочного цветка. Напряжение нарастало, заставляя лёгкие жадно поглощать в себя воздух и вырывать из себя бессвязные слова в резких выдохах, пока в одну секунду дыхание не перехватило. Вика слегка пригнулась в спине, чувствуя, как по напряжённым мышцам мёдом растекается приятная нега; она, не открывая глаз, искала губами нежные губы Миши, прежде чем её мелкая дрожь в пальцах закончится вместе с мелкими волнами наслаждения. Девушка крепко к ней прижалась как к единственной, удерживающую её здесь, в реальности, на земле, рядом.
- Чтобы не улететь совсем далеко… - неожиданно вслух произнесла она, смутившись улыбки француженки, которая неспешно покрывала её лицо мягкими поцелуями, отзывающимися в пояснице, и шептала «А там золотые облака… представь, что мы на них танцуем»…
Они долго продолжали нежиться в постели, не говоря ни слова, заново изучая друг друга, пробуя на вкус, наслаждаясь запахом кожи, пока дождь за окном снова усиливался…
- Почему ты так много куришь? – девушки лежали поперёк большой кровати, сплетясь ногами. Вика рассматривала в темноте единственную комнату в квартире, вдыхая запах уже привычных для неё сигарет.
После некоторого молчания, перебирая золотые почти высохшие после дождя волосы, Мишель выпустила струю дыма в потолок.
- Моя мать. Она никогда не курила, вела здоровый образ жизни – так мне дядя рассказывал; пила мало и очень редко, училась на врача и, будучи студенткой, познакомилась с моим отцом, когда была на стажировке во Франции. У него был свой бизнес, тоже занимался медициной, но он тоже следил за своим здоровьем, так что, можно сказать они нашли друг друга, - тихо засмеявшись, француженка стряхнула пепел в пепельницу, холодившую ей бедро. – Но это не уберегло её от рака лёгких. Просто, ни с того, ни с сего. Возможно, она прожила бы ещё года 3, но он был не операбельным, да и обнаружили на поздней стадии, правда, я уже тогда родилась, - сделав недолгую паузу, Миша продолжила, - В ту ночь ей стало хуже, и надо было срочно ехать в больницу. Меня будить не стали, отец слишком боялся за её состояние и самостоятельно повёз в больницу. К несчастью, это никого не спасло… - она затушила сигарету и отставила пепельницу на тумбочку. – Моё курение это вызов самой себе, чтобы доказать, что табак на мои лёгкие никак не повлияет… глупый, максималистский вызов. Но, во всяком случае, умру я не от рака лёгких! – уверенно улыбнулась.
- Почему ты так уверена? Откуда ты знаешь, от чего ты умрёшь? – Вика негодовала от такой безответственности и безрассудной логики.- Ты легко можешь спровоцировать болезнь или заиметь кучу другой дряни и вообще… - она не успела договорить – Мишель приложила к её губам палец в знак молчания.
- Останься со мной на ночь и я не буду курить уже несколько часов.
- Это глупо.
- Останешься? – не дождавшись ответа, девушка мягко её поцеловала, вставая с кровати и задувая свечи.
Лёжа на кровати и прикрываясь одеялом, Виктория наблюдала за ней.
- Почему не включить свет?
- У меня лампы перегорели месяц назад, новые никак не куплю. Да и зачем, если энергии меньше тратиться. Да и со свечами романтичнее как-то, - последнюю свечу она затушила вместе с девушкой, сев к неё на кровать, после чего вновь увлекла в своих объятиях в нежность и удовольствие.
Виктория: я уже не понимала, что я делала. Я перестала понимать себя, когда старалась вернуться по памяти в квартиру Миши, и тем более выключила голову, когда зашла к ней, повинуясь её действиям. Для меня это было ново, странно, но в глубине я хотела этого и поддавалась. Такого волнения я не испытывала, даже представляя обычный секс между мужчиной и женщиной. Это было безумием! Сумасшествием! Я не знала, как быть дальше, как мы могли бы существовать вместе, и могло ли вообще существовать это «мы», как я могла спокойно жить дальше, зная, что влюбилась в девушку?.. Я знала только одно точно: кроме неё мне был уже никто не нужен. Так понимают свою первую любовь, так встречают её раз и на всю жизнь, даже если потом судьба разводит в разные стороны, это не забывается никогда. Жаль, что такое понимается, спустя годы…
Мишель проснулась от того, что солнце светило в лицо. Она не любила позднюю весну и лето за то, что светало очень рано, и возможности проспаться было меньше. Но сон как рукой сняло, когда в голове промелькнули события ночи. Не нащупав девушки рядом, Миша открыла глаза. Она ожидала, что её златовласый ангел исчезнет, словно ничего и не было, но на удивление француженки, она стояла возле полок с папками в накинутой на голое тело белой футболке и разглядывала фотографии одного из альбомов. Заметив пробуждение любовницы, она кокетливо улыбнулась.
- Ты не особо распространялась, что увлекаешься фотографией, - в глазах блеснул таинственный огонёк, будто теперь она была «посвящённая».
- Это просто выгодное хобби, не больше, - Миша села на кровати, закуривая сигарету.
- Я вижу какое хобби: такой коллекции эротики можно только позавидовать, в частности женской, - с ревностной ноткой в голосе, перевернула страницу.
- Мало кто из парней готов раздеться перед камерой, чтобы не кривляться, как обезьяны в брачный период, - с усмешкой заметила Мишель, наблюдая за Викой. – Девушки более раскрепощены и, особенно, когда фотограф одного с ними пола: доверие, - пожала плечами, стряхивая пепел. – Или тебя интересует, со сколькими из них я переспала? – особо внимательно глядя на златовласку, у которой непроизвольно дёрнулся кончик губ.
- Нисколько не интересует, - не поворачиваясь, Виктория захлопнула альбом, не досмотрев альбом до конца. В этот момент раздались несколько щелчков с фотоаппарата в руках у француженки, стоявшей на коленях на кровати. Она фотографировала, не глядя в объектив, направив его в сторону девушки. – Что ты делаешь? Перестань! – Вика попыталась, смеясь, скрыться из кадра и закрыть лицо руками, пока Миша не убрала его из рук и не села обратно на кровать. – Зачем?
- Это для моего личного альбома. Фото никто не увидит. Даже я его не видела ещё, - подмигнув, улыбнулась, убрав фотоаппарат, поманила к себе на кровать.