Мы снова опаздывали. В начале июня уже было жарко, и начался ягодный сезон. Первой поспела клубника. Задавшись целью собрать для моего приятеля из Москвы Бори ведро клубники, и принести его к поезду, на который он уже купил билет, вместе с женой я отбирал ягоды на своём участке, укладывал их в синее пластиковое ведро на 10 литров. И вот теперь, когда оказалось, что институтский автобус не придёт забрать нас с участков, нам пришлось почти бежать 5 километров к рейсовому автобусу, который подбирал дачников и селян, если были свободные места. Останавливался автобус в селе Циркуны-2, но водитель всегда норовил проехать подальше от остановки, чтобы пощадить свой и так переполненный транспорт, и к нему бежали, кто соображал быстрее, и ноги имел порезвее. И даже добежавших водитель забирал не всех, преждевременно отправляясь в путь, но дверцы не закрывая, чтобы висевшие на подножках крестьяне и дачники могли умяться в жаркое нутро автобуса. Зная эти водительские хитрости, мы с женой ждали рейсовик не на остановке, а чуть впереди, и оказались среди четырёх счастливчиков, которым удалось, уцепившись за поручни, работая своими телами, как молотками, вбивать других и себя внутрь салона. Я держался одной рукой, второй протаскивал ведро клубники, держа его как можно ниже, почти у пола, где было просторнее. И своим телом прокладывал путь жене, у которой одна рука была также занята ведром с урожаем. Вязкая масса людей в автобусе колыхалась под усилиями вновь вошедших пассажиров, раздавались недовольные голоса крестьян, у которых появившиеся недавно дачники отнимали возможность по-человечески ехать, и во время одного из сильных колебаний толпы моя жена не удержалась за поручень, её рука соскользнула, и она упала с подножки навзничь на землю. Автобус, медленно отходивший от остановки, резко остановился: это шофёр увидал падающего пассажира. Я мешкотно выбрался из автобуса, заторможенный увиденным, глухой враждой крестьян, прямо ощутимой ненавистью их к нам, городским дачникам. Сейчас они притихли, но их почти неприкрытая радость от чужой беды легко читалась на их грубых лицах. А когда я помог подняться жене, которая чудом не пострадала, только была немного в шоке от удара, и вместе с ней вновь попытался войти, нет, вдавиться в горячее нутро автобуса вслед за женой, перед которой молчаливо расступились стоявшие на подножках, мне оказали упорное сопротивление. Меня не пускали в автобус, и, поставив на свободное от ног место в проходе ведро, я отчаянно стал бросаться грудью на толпу, и дверца за мной наконец-то со скрипом закрылась. Поезд Бориса отходил примерно через час, а мы тащились в автобусе почти полчаса до метро, и когда добрались до города, я отправил жену домой, а сам словил такси, и… Добрался я до вокзала минута в минуту, и даже увидал хвост отходящего поезда Харьков-Москва, но лишь издали.
Свою сверхзадачу я не выполнил, не отплатил Борису за его гостеприимство: когда-то ещё в начале перестройки он принял меня в гости в своей московской квартире, и я у него переночевал. И горьким осадком лежит на душе моей то недовезенное ведро к его поезду. Недавно я нашёл адрес его электронной почты по интернету, и отправил ему короткое сообщение тоже электронной почтой. Я был рад получить от него ответную весточку. Жаль только, что нити, когда-то связывавшие нас, совершенно порвались. Может быть, из-за этого злополучного ведра клубники? Кто знает.
14 февраля 2010 г.