Первое серьёзное испытание социумом нас настигает в школьные годы, когда приходится начинать учиться подстраиваться под кого-то, помогать другому, ставить подножки параллельному классу и врать учителям за опоздания или прогулы. Первый класс, второй, третий… восьмой, девятый, десятый... Годы кажется ещё еле-еле ползут и мы не замечаем как взрослеем, набираемся опыта, первый раз заходимся кашлем, затягивая сигарету за гаражами, чувствуем приятное головокружение после бутылки дешёвого коктейля или палёного вина, считая себя взрослыми… Первый раз влюбляемся, краснеем, учимся наносить вызывающий макияж, чтобы казаться старше, пишем анонимные любовные записки, перемываем чьи-то косточки, плачем, получая отказ…
Обычный день очередного учебного года. Середина недели. Мерзкая погода и ни намёка на солнце или тепло. Вика с явной неохотой проснулась этим утром, выглядывая из-под одеяла на хмурое окно: «Каждый новый учебный год, как и погода, становятся только хуже». Резкие порывы ветра холодили ноги, прикрытые юбкой лишь наполовину. У неё были приятного золотистого оттенка волосы, обрамляющие круглое лицо и большие серые глаза в сочетании со слегка припухлыми губами. Но, несмотря на свою вполне привлекательную внешность, у неё никогда не было серьёзных отношений. Каждый новый учебный год дарил хотя бы маленькую надежду на лучшее, но, как и погода в первый учебный день, разочаровывал ещё больше. Тот же класс, осточертевший до невозможности, тот же учитель, старающийся для неблагодарных учеников, те же лица, от которых начинало тошнить… Хорошо, что осталось всё это видеть только 2 года, изображать искусственную заинтересованность в чужих жизнях и своих фальшивых подруг. Вторая парта слева от учителя , возле стены, 4 шага от двери позади, 5 до доски… Жизнь по расписанию звонков, вызову к ответу под шуршанье записок, перевёрнутых страниц, скрежет карандашей и ручек, - всё заново, всё как обычно в замкнутом круге…
Все сели по их обычным местам, делясь впечатлениями о прошедшем лете, улыбаясь и, как всегда, дружелюбно подкалывая друг друга. Всё было как обычно. Если бы не одна маленькая неестественная деталь для всего этого, точнее чужая – девушка, сидящая на последней парте в левом ряду. Её взгляд был направлен в сторону окна и лица не было видно из-за идеально гладких, струящихся словно чёрный шёлк волос. Её тонкие пальцы, постукивающие по парте, были усеяны кольцами. Тонкий серебряный браслет обрамлял правое запястье. Одежда была явно не по погоде – чёрный облегающий топ и кофта с одними рукавами, еле прикрывающая плечи. На груди красовался золотой кулон в виде амура. Казалось, незнакомке было совершенно не интересно, что происходило вокруг, что на неё поочерёдно косится каждый из присутствующих, пока не пришёл учитель. От неё исходила странная немного отталкивающая холодная аура, так что никто не решался завести с ней разговор. Учитель вошёл через пару минут, начав как обычно своё вступительное слово с поздравления о новом учебном годе, хорошей учёбы и прочих клише и только в конце своей речи он обратил внимание на девушку у окна.
- Совсем забыл. У нас появилась новая ученица, - все разом обратили свой взор на незнакомку, лицо которой Вика смогла увидеть только сейчас: аккуратные приятные черты лица, высокие скулы, умело подчёркнутые румянами, идеальный ровный небольшой нос; тёплого персикового оттенка помада подчёркивала контуры слегка припухлых губ, глаза выделяла чёрная подводка с лёгкими стрелочками к вискам и пышные ресницы. - Её зовут Мишель Лэгар. Её родители французы…
- И что она тут забыла, в замызганной русской школе? - выкрикнул кто-то.
- Сами и спросите… завтра в 8.00 на линейке, мы дежурим, прошу не опаздывать, быть в форме, - спокойно ответив и захлопнув журнал, классный руководитель вышел из класса.
Прошло несколько дней с начала учебного года. Все не без интереса наблюдали за этой новенькой Мишель, которая категорично отказывалась носить форму в виде белого верха и чёрного низа, ссылаясь на отсутствие таковой одежды. Игнорируя правила, она ходила в джинсах, кажется одних и тех же, сменяя лишь кофты; постоянные украшения и всегда распущенные волосы. Каждый хотя бы раз пытался с ней заговорить, но отвечая односложно, девушка явно давала понять, что не настроена на общение. Единственное, что о ней смогли узнать то, что она наполовину француженка, родители погибли очень давно, и она вынуждена была переехать жить в Россию к единственному родственнику – брату матери. Из-за своей замкнутости и плевательскому поведению, Миша, как её обычно все начали называть, с 5 класса меняла школы ежегодно и, видимо, не горела желанием задерживаться хотя бы в одной дольше, чем на 9 месяцев. Она выглядела намного старше своих лет, но ни разу не оставалась на второй год, французский не знала, зато английский, как выяснилось, был лучше, чем у всех остальных. Вот и всё. А ещё она курила тонкие сигареты с шоколадным запахом и пользовалась духами от Chanel.
Несколько месяцев продолжалось это взаимное безразличие. Новый год постепенно приближался, притягивая за собой и конец полугодия. По традиции 10 «А» всегда собирался за несколько дней до праздника, не дожидаясь окончания учебного времени, и праздновали приближающийся праздник, проще говоря – устраивали пьянку в свободной квартире. Приглашение распространялось на весь класс, кто имел возможность и желание. На этот раз, к ним присоединилась и Миша…
Виктория: Не то чтобы я любила эти посиделки, просто в такие вечера мы могли спокойно отдохнуть от учёбы и пообщаться в нейтральной обстановке, в тепле и с кучей алкоголя. Ну и ещё там был парень из параллельного класса, который мне дано нравился. Глупо, наверное, но каждый раз я тратила возле зеркала не меньше часа, чтобы подобрать одежду и как можно более выгодно выглядеть в свете подруг. Макияж. Украшения. Словно иду на свидание. Я не раз прокручивала в голове наш диалог, когда мы останемся наедине. Я думала, что скажу ему, как повернусь, чтобы он обратил внимание на мою родинку возле губы - где-то читала, что это выглядит сексуально; одевала бюстгальтеры с поддерживающими чашечками, кофты с вырезом… как и в тот вечер. Но если бы я знала, с кем проведу эту ночь, наверное, оделась бы теплее… а может быть и нет…
Мишель пила очень мало и только вино, частенько выходила покурить в одной кофте на балкон, не обращая внимания на мороз, но вела себя по-прежнему холодно и отстранённо, появлялась иногда на кухне, чтобы стянуть кусок пиццы или картошки фри. Время шло, некоторые решили остаться на ночь, в том числе и Вика. Кроватей было мало, все теснились как могли, не разбирая особо в своём состоянии кто с кем. Ей не удалось урвать себе места рядом с нужным ей парнем, так что пришлось довольствоваться привычным женским обществом, в число которых входила и эта новенькая.
Среди ночи, когда все наконец уснули, Викторию разбудила Мишель. На тихий вопрос «что случилось?» девушка ответила немым качанием головы, маня за собой из комнаты в сторону кухни. Не понимая, что происходит, златовласка последовала за ней, задержавшись по дороге в туалете. Миша сидела на кухне, скрестив и подогнув ноги под себя, голову наклонила вниз и в пальцах зажала дымящуюся сигарету…
- Ну и что ты хотела? – девушка глубоко вздохнула, стирая подушечками пальцев расплывшийся макияж под глазами. Ей было немного досадно, что её разбудили из-за какой-то мелочи после и так тяжело давшегося сна. Скрестив руки на груди, Вика облокотилась о косяк двери плечом, в любой момент готовая уйти обратно в комнату.
- У меня болит голова. Очень сильно, - не поднимая головы и практически шёпотом, сигарета подрагивала в руке.
- А чем я могу помочь? Выпей таблетку или ложись спать, - демонстративно недовольно выдохнула, развернулась обратно к коридору, чтобы уйти.
- Она постоянно болит, но боль усиливается, если я выпиваю, хотя бы немного и становится незаметнее, если я говорю. Останься… пожалуйста… - Мишель подняла голову направляя спокойный, но измученный взгляд на спину уходящей собеседницы…
Виктория: Она мне не нравилась. Нет, серьёзно, она меня бесила. Своим пафосом, своим поведением, отстранённостью, словно её окружает сплошное дерьмо, а она королева. Нет, у неё были проблемы, но я не знала о них, и мне было легче думать о ней с неприязнью и раздражением, даже вообще не думать, просто не обращать внимания. Тем более, о ней уже пустили слухи, что она не прочь отдаться в тёплые руки на время в постели, но меня это не касалось. Хотя признаться, мысль о том, что она могла себе позволить уже с кем-то трахнуться (чего не делали девчонки даже из нашего класса, или не говорили об этом, - не суть), заставляли с ещё большей раздражённостью до дрожи в пальцах смотреть на эту выскочку…
Вика остановилась, всё ещё выбирая между неравными исходами событий. Чёрт знает, почему она всё-таки решила вернуться на кухню и сесть на диван недалеко от девушки.
- Вы первый класс, который пригласил меня на какое-то веселье. Это бред. Собираться вместе, чтобы натрескаться в свинку и на утро искать стакан с водой…
- Тогда почему ты…?
- Мне было интересно. Просто интересно. Я никогда не была на подобном, я никогда не нравилась людям настолько, чтобы меня пригласили куда-то пойти вместе… - наконец она поднесла сигарету ко рту. Её губы мягко, почти любовно обняла эту тонкую палочку, втягивая в себя её содержимое. Медленно. Мучительно медленно. В голове у Вики мелькнула мысль, что человек не может так долго вдыхать в себя дым, чтобы не зайтись кашлем.
- Если ты знаешь в чём твоя проблема, то почему не исправляешься?.. – сложив руки вновь на груди, разглядывала лицо собеседницы.
- Я не хочу привязываться к людям… - дым тонкой струйкой сошёл с губ и разнёсся по воздуху в замысловатых узорах. – Мне было 11 лет, когда моя двоюродная сестра уехала во Францию. Единственный человек, который меня к себе привязал и тот уехал. Это оказалось слишком неприятно, мягко говоря… Когда мне исполнилось 4, родители попали в аварию - так мне сказал мой дядя, к которому меня и отправили на попечительство. В семье были свои проблемы, так что ему было далеко не до какой там племянницы, которую он впервые видел. Моим воспитанием, как ни странно занималась Люся, она на 7 лет меня старше. Наверное, из-за меня она же и осталась с отцом после развода, когда ей исполнилось 14, - Мишель прервалась на несколько секунд, чтобы сделать пару затяжек, затушить сигарету и закурить следующую. В пачке оставалось 2 сигареты, пахнущих шоколадом. Наверное, её пальцы тоже пахли шоколадным табаком. – Когда она закончила школу, я была в 5 классе. После своего совершеннолетия она уехала на учёбу в Париж.
Сон сняло как рукой. Вика только сейчас стала вслушиваться в слова, и голос рассказчицы. Раздражение прошло на время, дав волю любопытству. Эта неприступная с виду девушка сейчас сидела и раскрывала свою душу, не особо переживая, что это возможно может быть не интересным сонному слушателю. Завораживало… совсем чуть-чуть…
- Когда она улетала, я долго стояла и смотрела ей в спину. Она даже не обернулась, чтобы махнуть рукой, и сразу скрылась в очереди паспортного контроля, - быстрая затяжка, лёгкое привычное движение пальцами. Ветер из приоткрытого окна подхватил пепел, рассыпая его по столу. Вика вздрогнула от холода, вскинула руки, чтобы обнять себя за плечи. Миша, казалось, этого даже не заметила. – Она говорила потом, что, если бы она обернулась тогда, то не уехала бы, но я могла приезжать к ней, и так было первые года 4, пока она не вышла замуж и не родила ребёнка. Я проводила у неё зимние каникулы, а она приезжала на лето повидать отца, но с появлением малыша, я поняла, что была там лишняя. У моей второй мамы появился ребёнок, к которому я ревновала. Забавно, не правда ли? – кончики губ дрогнули в усмешке, но отнюдь не грустной или печальной, как могло показаться на первый взгляд. – Люсиль мне много рассказывала о жизни, основываясь на собственном опыте, и я влюбилась в неё как в маму, а потом повела себя как маленький ребёнок и перестала к ней приезжать, хотя она до сих пор зовёт меня к себе на каникулы, – откинула голову назад, затягиваясь, и выпустила в потолок несколько дымных колец. – Наверное, так и сделаю, когда закончу школу через пару лет. Но я не поеду к ней, буду жить отдельно…
- Ты же не знаешь французского? – Вика наконец встала, чтобы закрыть окно.
- Я знаю английский и этого достаточно. Французский выучу там, - ещё пара затяжек и следующая сигарета умерла в пепельнице, заменив собой новую. – Я её ненавижу. Ненавижу за то, что она меня бросила…
- Она не бросала, она уехала, чтобы самореализоваться и сделать так, чтобы и ты смогла к ней вот так приезжать, - девушка налила себе стакан воды и села обратно на диван, смотря на собеседницу, не заметив, как увлеклась её рассказом.
- Она самореализовалась за счёт одного богатого француза, бросив Сорбону на третьем курсе и засев дома в качестве содержанки, пока она не заставила его развестись с женой. Это не та самореализация, о которой ты говоришь. Да, конечно сейчас она пытается найти какую-то работу, но неудачно, – её пальцы, украшенные кольцами потирали затылок, напряжённый лоб и губы, закрытые глаза выдавали ноющую мигрень. – С того времени я не верю людям, не доверяю и не хочу привязываться, чтобы вновь испытать эту проклятую боль от потери и пустоты, – губы выдохнули лёгкий вздох временного облегчения, глаза вновь блеснули мягкой лазурью, поймав на себе заинтересованный взгляд соседки. Миша улыбнулась. – У меня никогда не было серьёзных отношений. Я их ненавижу. Ненавижу всё, что заставляет людей ограничиваться, связываться. Я никогда не влюблялась, я просто это делала, – вот так просто и говорила, как затягиваясь сигаретой и выпуская дым, заполняя кухню сладким запахом шоколада. – И мне нравилось просто трахаться с каким-то одним временным человеком, пока он не начинал заявлять на меня права, вмешиваясь в мою жизнь, в мою душу, в мои мысли… - кончик её языка облизал сухие губы, словно напоминая каково это чувствовать чей-то привкус во рту. – Так же и с друзьями. Они хороши только в роли знакомых, пока не начинают тебя чему-то учить, давая советы и обязательно считая, что они непременно самые правильные, – усмехнулась, стряхивая пепел. - Зато расставания были короткими. Я говорила одну лишь фразу – «это выше моих сил» - и мы больше никогда не встречались. Вот так легко! Я услышала эту фразу в фильме «Опасные связи», когда виконт, главный герой, пытался порвать со своей возлюбленной. Хоть он этого и не хотел, но чем чаще повторял эту фразу, тем больше заставлял себя убеждаться в правильности действий, добавляя решимости и не особо распыляясь на глупые слова и оправдания. Исчерпывающая и чёткая фраза – «это выше моих сил» - последняя сигарета, крутилась в цепких паучьих пальцах француженки, дразня своим великолепием единства в эти секунды. – Поэтому я люблю сигареты – они непостоянны, не вечны и заменяют мне слова, когда я не могу их подобрать правильно. Порой и собеседника по ночам, когда я не могу заснуть… Кроме сегодняшней ночи – их стало слишком мало, чтобы они смогли умолить мою боль в голове, - убрала обратно в пустую упаковку, вставая с дивана. Машинально подтянув джинсы на бёдрах, и поправив кофту, Мишель наклонилась к сидящей девушке и легко коснулась губами её щеки. – Merci.
Виктория: Кажется, я долгое время ещё чувствовала её холодные губы, а ведь она ни разу даже не дрогнула, когда было открыто окно. Я долго смотрела на окурки в пепельнице, глазами обводя контуры бывших полноценных сигарет. Её сигарет. Она попросила никому не рассказывать о нашем разговоре. Боялась ли она, что могут пойти ещё более гадкие слухи, чем есть, не знаю. Мне кажется, ей вообще было наплевать, что о ней говорят… Я впервые в жизни встретила такого человека: она отталкивала от себя своим поведением, но манила внешностью, голосом, взглядами. Я хотела с ней спорить, убеждать, что она не права, что друзья нужны, что любовь ещё не пришла, что жизнь не такая сплошная серая краска, как она её видит! Я хотела, но не стала. Потому что она этого не хотела… пока…
Мишель: На улице, чёрт возьми, было холодно! Я чувствовала, как мороз жадно обвивал мои руки и грудь, словно старался задушить, сжать, расщепить моё тело. Хотя не уверена, в том, что меня била дрожь, была виновата только погода… Я не знаю, почему выбрала именно её. Может потому, что она была ближе всех в ту ночь, может потому, что на ней была самая вызывающая кофта, а может и вообще, потому что у неё симпатичная внешность... Впервые за то долгое время я говорила так много и… с удовольствием. Самым гадким, правда, оказалось, что в 4 часа утра ни в одном ларьке не оказалось моих сигарет, и общественный транспорт начинает ездить только с 5, так что до дома пришлось идти пешком, мысленно борясь с болью и мечтая о таблетках. Но я не могла вернуться в ту квартиру, где была она… Виктория… девушка с дымчатым оттенком глаз, ставшая моим временным лекарством от головной боли. Я снова использовала людей…