14 февраля 1980 года с режиссером Александром Полынниковым мы прилетели в Москву для встречи со сценаристом Ярославом Харечко, писавшим сценарий фильма «Просто ужас!», который готовился к запуску на Одесской киностудии. Слава назначил нам свидание в необъятном баре, расположенном в подземной части комплекса Центрального телевидения в Останкино, где он работал.
Мы обожали командировки на Центральное телевидение. Во-первых, потому, что они всегда сулили интересное сотрудничество с творческим объединением «Экран», по заказу которого Одесская киностудия снимала свои знаменитые сериалы. А во-вторых, - как смешно это вспоминать сегодня! – в немалой степени из-за того самого «телевизионного» бара, славящегося своими потрясающими крошечными пирожными размером с пятачок и постоянной тусовкой знаменитостей.
Вот и в этот раз со Славой Харечко за столиком сидели две дамы: одной оказалась известная телеведущая Татьяна Коршилова, делавшая популярную передачу «Концерт после концерта» с участием приезжавших на гастроли в СССР звезд зарубежной эстрады. Второй была Анна Герман.
Слава пригласил нас присоединиться к компании. Татьяна Коршилова с истинно московским снобизмом сразу продемонстрировала полную индифферентность к неизвестным одесским киношникам и за весь вечер, по-моему, не сказала нам ни слова. А Анна…
Нет, начать, наверное, стоит с того, что Анна Герман в суете, гомоне и броуновском движении полутемного бара являла собой как бы автономно существующий остров. Благодаря высокому росту и прямой осанке с гордо посаженной головой на лебединой шее, она казалась выше многих сидящих за столиками. От ее пышных волос, рассыпавшихся по плечам до самой талии в пятне света низко опущенного абажура, исходило золотое сияние. На ней было длинное бордовое бархатное платье, с глубоким декольте и затейливой вышивкой бисером на высоком корсаже и пышных рукавах в стиле нарядов эпохи Возрождения. Она улыбалась, и по бокам ее четко очерченных губ держались две морщинки-ямочки, придававшие ее лицу необыкновенную женственность. От нее шли флюиды чувственности, благородства и самого настоящего небожительства…
И вот Анна Герман, эта звезда, богиня, певица, с популярностью которой в Советском Союзе могли соперничать лишь немногие, уловив наше смущение и остолбенелость, ласково сказала: «Как хорошо, что вы приехали. Я очень люблю Одессу. У меня сегодня день рождения. Давайте по такому случаю ударим по пирожным!».
Она поднялась и в своем роскошном концертном платье прошествовала к барной стойке. Слава бросился за ней. Тусовка, в которой мелькали весьма приметные личности, почтительно расступилась, освободив ей проход.
Через минуту веселая и оживленная Анна вернулась с горой пирожных на пластиковом подносе. Слава принес чашечки с кофе, которыми мы чокнулись вместо бокалов с шампанским (в «телевизионном» баре спиртное было запрещено). Посыпались поздравления, пожелания здоровья и счастья. А Анна сказала: «Мне повезло – я родилась в День святого Валентина. Поэтому в моей жизни много любви».
Кто такой святой Валентин, в атеистическое советское время мы толком не знали. Но слова Анны запомнились. И теперь, когда Валентинов день получил законную прописку в череде отечественных праздников, он стал для меня Днем Анны Герман. Днем воспоминаний о ней.
Как ни странно, в Анне Герман, певице, олицетворявшей Польшу для всего мира, не было ни капли польской крови. Предки Анны по материнской линии, голландцы-меннониты, еще при Екатерине ІІ приехали на Кубань и основали там колонию. Именно здесь, в селе Великокняжеском, недалеко от Армавира, родились Анечкины бабушка и мама Ирма. Когда с приходом Советской власти зажиточных поселенцев начали раскулачивать, их семье пришлось бежать в Среднюю Азию. Там, в Ургенче, 14 февраля 1936 года и родилась Анна, будущая великая польская певица. Кстати, сегодня в узбекском городе Ургенче ее именем названа одна из улиц.
Своего отца она не помнила – Евгений Герман, немец по национальности, был арестован в тридцать седьмом и расстрелян по приговору суда. Скромного бухгалтера хлебозавода обвинили в шпионаже и вредительстве. С тех пор женщины семьи Герман каждый день ждали, что придут и за ними. Стремясь обмануть бдительность НКВД, они постоянно переезжали с места на место.
Во время войны Ирма Герман оформила фиктивный брак с польским офицером Германом Бернером, воевавшим в польском корпусе имени Тадеуша Костюшко. Это дало возможность в 1946 году выехать в Польшу и навсегда избавиться от кошмара быть арестованными.
Казалось бы, какое печальное детство. Какой неподъемный и трагический груз взвалила на детскую душу Родина, ставшая мачехой для маленькой Анечки и ее мамы.
Но вот удивительно, Анна Герман всю свою жизнь беззаветно любила нашу страну. И страна платила ей тем же. Выступления, поклонники, обожание миллионов простых людей, огромное количество писем с предложением руки и сердца: «Аня, мне так нравятся твои песни. Я тебя так люблю. Если согласна, вышли, пожалуйста, польский разговорник и приезжай. Твой Федя».
Кроме любви народной, трогательной и безбрежной, наша страна проявляла к Анне Герман, если можно так сказать, и более официальную любовь. Первые зарубежные гастроли состоялись у нее именно в Советском Союзе по приглашению Министерства культуры СССР. С тех пор Анна Герман выступала в нашей стране ежегодно.
«Такой благодарной, душевной, отлично разбирающейся в музыке публики я не встречала нигде, - признавалась Анна. – Ее нельзя обмануть. Она всегда сделает верный выбор и самыми горячими аплодисментами наградит отнюдь не самую эффектную, а именно хорошую песню».
И первый большой диск певицы был выпущен в 1966 году именно в нашей стране. В московской студии грамзаписи Герман познакомилась с редактором фирмы «Мелодия» Анной Качалиной, которая стала ее персональным музыкальным менеджером и в дальнейшем помогла записать еще не одну пластинку. Они дружили всю жизнь.
В Польше у Анны Герман не оказалось своего автора. Зато в нашей стране «своими» она считала Александру Пахмутову, Владимира Шаинского, Арно Бабаджаняна, Оскара Фельцмана, Яна Френкеля, Вячеслава Добрынина, Евгения Птичкина…
И первой зарубежной исполнительницей, получившей от нашей страны звание заслуженной артистки, стала именно Анна Герман, а не кто-либо иной.
Режиссер Евгений Матвеев вспоминал: «Она появилась в моей жизни как с неба. Ее голос преследовал меня всюду – чистота, нежность, искренность и удивительная прозрачность. Когда я снимал фильмы «Любовь земная» и «Судьба», то слышал ее голос как эхо любви двух замечательных героев, разделенных войной: «Мы долгое эхо друг друга»…
На мою телеграмму она мгновенно ответила: «Я хочу быть вашим эхом». Когда записывался оркестр, с первой фразы вступления Анны Герман музыканты не могли играть, женщины плакали – так тронула она сердца своим голосом. Песня вошла в фильм такой, как спела ее Анна с первого дубля».
А я вспоминаю, как накануне сорокалетия Победы мы придумали создать радиогазету на Одесской киностудии. Одной из ее рубрик была «Женщина и война», музыкальным фоном которой студийные звукооператоры сделали «Эхо любви» в исполнении Анны Герман. Героиней нашего радиосюжета была фронтовичка кинорежиссер Елена Жекова, женщина с жестким характером, которая и на войне пулям не кланялась, и в мирной жизни слыла настоящим бойцом. Когда зазвучал голос Анны, наша боевая Елена Петровна не смогла сказать в микрофон ни слова. Слезы лились и лились из ее глаз. И о войне, настоящей беде, любви, верности, разрушенном счастье и надежде на будущее пронзительная песня Герман и безмолвная реакция на нее несгибаемой фронтовички сказали нам, молодым, больше, чем все, что мы знали до этого.
Скажете, чисто женская, сентиментальная реакция? А вот, что рассказывает Збигнев Тухольский, муж Анны Герман: «Это было в Монголии, куда я единственный раз поехал с Аней на зарубежные гастроли. В сарае какого-то степного поселка соорудили импровизированную сцену. Пришло много людей. Концерт начался. Я остался стоять у входа. Когда звучала третья песня, я увидел, что в нашем направлении по степи мчится всадник с ребенком на руках. Он спешился и встал рядом со мной - высокий, сильный. Помню, Аня как раз пела по-итальянски "Вернись в Сорренто". Смотрю, а у этого кочевника по щекам потекли слезы. Казалось бы, что для него страдания неведомой итальянки, рассказанные на непонятном ему языке? Но и его степное сердце растаяло».
«В моей жизни много любви», - сказала нам в свой день рождения Анна. И конечно, она имела в виду не только любовь поклонников и необъятной страны. Так глубоко и прочувствованно петь о любви, как пела Анна Герман, можно только сполна изведав ее собственным сердцем.
Со Збигневом Тухольским она познакомилась еще 1960 году. Он работал в Варшавском политехническом институте на кафедре металловедения. Во время командировки во Вроцлав отправился на городской пляж. Красивая, очень высокая блондинка в белой блузке и красной юбке листала конспекты. Разговорились. Девушка готовилась к сессии на геологическом факультете, студенткой которого была. Через полчаса Збышек почувствовал, что безнадежно влюблен.
Далекий от искусства инженер сразу понял, что впереди у Анны блестящая карьера и что, если она состоится, будущая певица вряд ли будет принадлежать только ему. Началась дружба на расстоянии и поездки Збигнева за триста километров от Варшавы на концерты Анны Герман. Они поженились лишь в 1972-ом, уже после жестокого испытания, уготованного ей судьбой.
Катастрофа, разделившая жизнь Анны на две половины, произошла в августе 1967 года. В Италии она записала альбом и отправилась с гастролями по стране. Из города в город они с Ренато (водителем и продюсером в одном лице) добирались по ночам. Однажды на сложной горной дороге по пути в Милан усталый Ренато уснул за рулем…
Четырнадцать дней Анна была без сознания. Сложные переломы позвоночника, обеих ног, левой руки, сотрясение мозга… Тяжелые операции следовали одна за другой. Все ее тело до самых глаз было заковано в гипс, трудно было дышать.
Збигнев и пани Ирма вылетели в Италию уже на второй день после трагедии и неотлучно дежурили у постели Анны. В гипсовом панцире она провела полгода. Еще пять месяцев – полная неподвижность. Когда Анна открыла глаза, первое, что она увидела, - родное лицо Збышека. Рядом плакала мама.
Только через три месяца Анну Герман удалось перевезти в Польшу. Из варшавского реабилитационного центра Збигнев привез ее к себе в однокомнатную квартирку. Из Вроцлава приезжала мама, приходили врачи и массажисты, но все основные заботы об Анне он взвалил на себя.
Три года они боролись за свое будущее. Збигнев кормил ее с ложечки, протянул в комнате канат, держась за который Анна делала первые шаги. А по ночам, когда становилось темно, он на руках относил ее в машину и отвозил в парк, где она училась ходить. Збигнев помогал ей восстанавливать память – она не помнила ни одного текста песни.
Когда состояние Анны значительно улучшилось, Тухольский решил, что пора оформить их отношения. «Знаешь, я должен сообщить тебе одну новость. Я женюсь», - сказал он ей серьезно. В глазах Анны застыл ужас. «На тебе», - поспешил успокоить Збигнев.
Почти в сорок лет она родила долгожданного сына – маленького Збышека. Врачи предупреждали о большом риске, но решение было принято без колебаний. Анна считала, что без детей их любовь не может быть полноценной. «Ребенок – сосуд, данный семье на сохранение», - говорила она. И с рождением Збышека в ее жизнь вошла новая необыкновенная потрясающая любовь. На этот раз любовь материнская…
На том памятном дне рождения Анна Герман много рассказывала нам о сыне. Мальчику не было еще и четырех лет, и она беспокоилась: уезжая на гастроли, оставила сынишку больным ветрянкой. И хоть рядом с ним были бабушка и папа Збигнев, она ежедневно звонила в Польшу, контролируя каждый их шаг. Сегодня Збигнев-младший стал историком, у него хороший голос, но он никогда не поет на людях. Он очень похож на мать, которую почти не помнит.
Как ужасно, что именно в тот год, на тех самых московских гастролях, буквально на второй день после записи в передаче Татьяны Каршиловой на Центральном телевидении и нашей встречи в «телевизионном» баре, страшная болезнь Анны Герман впервые дала о себе знать. Во время выступления в Лужниках в программе «Мелодии друзей» Анна почувствовала непереносимую боль в ноге. Певица даже не смогла сдвинуться с места. В больнице поставили диагноз неизлечимой болезни.
«Весной 1982 года, за полгода до смерти, Аня попросила меня принести ей Библию, - вспоминает Збигнев Тухольский. - Не вставая с постели, читала ее в течение двух недель, а потом сказала: "Збышек, мне был знак. Я должна креститься". В мае она приняла крещение. Говорила, что если поправится, то никогда больше не выйдет на сцену, а будет петь в храме. Готовясь к этому, она положила на музыку псалмы Давида и молитву "Отче наш".
Потом ее поместили в военный госпиталь, где в то время работали очень хорошие врачи. Но сделать ничего уже было нельзя. "Мне нетрудно уйти, я люблю Бога", - сказала она мне на прощание. Это были ее последние слова. Она умерла поздно вечером 25 августа 1982 года».
Ее нет с нами вот уже более сорока лет. Недавний опрос, проведенный на улицах Варшавы, показал, что имя Анны Герман известно сегодня только одному из ста жителей польской столицы. Многие поляки до сих пор не могут простить ей, что лучшие песни она спела на русском языке. А мы благодарны ей за это. Она пела о любви, счастье, страдании, мужестве, возрождении жизни и снова о любви… Она любила нас. И доказала, что смерть не властна над любовью, если любовь была настоящей.