Глава 28.
Волгаря поджидала Душа отца Павла. Она витала в пространстве, за которым Волгарь разглядел знакомые когда-то очертания тихой реки, несущей рыжие торфянистые воды среди низких берегов, отороченных у воды старыми ветлами. Берега иногда взбегают пологими взгорками, на одном из которых торчит остов порушенной когда-то колокольни, разобранной потом по кирпичику на сельские нужды. Дальше – широкий омут, поднятый над уровнем речки заросшими валами берегов с остатками какого-то строения, ниже которого, как гнилые зубы торчат поперек речки отдельные пеньки бывшей запруды при мельнице. «Господи, да это же мельница у Рябины! - узнал картину давнего своего детства Волгарь.- Вон там дальше село Берег, а это – бывшая церковь и кладбище где-то за ней…»
- Отец Павел, ты чего здесь делаешь?- спросил Волгарь. - Откуда ты знаешь эти места? Ты же из Мологи… А здесь, чуть ниже по течению, жил мой дед, тезка твой Павел Алексеевич. Мама моя отсюда. И я здесь гостил у деда каждое лето до школы.
- А я, дураха, нарошно здесь. Тебя жду. Ты в моих местах бывал и все про них знаешь. И я в твои наведался. Благо, легко это Здесь – вздумал - и оказался… Гляжу, благодатное место прежде было.
- Красивое было место!- со вздохом согласился Волгарь.- Да, видишь, быльем заросло. А чего меня здесь ждал?
- Да то и ждал, чтобы ты поглядел на него и пожалел маленько. Красота ведь была! Река, лес, луга… Деревни и села какие были – по сотне дворов! Куда все делось?
- По сотне я не помню. Пожалуй, только Берег был где-то около этого… А вот наши деревни - Ладейки, Никулино, Рябина, Праулино – дворов по тридцать - не больше. В Ладейках – точно – было тридцать дворов вдоль Ухры. И домишко деда – чуть в стороне. Кузница его – рядом. Да все здесь было рядом – речка под боком, лес – за овином. В Ухре – окуньки, в лесу – грибы, ягоды… Прекрасное было детство!
- Вернулся бы?- неожиданно спросил Павел и засиял ярче.
Поняв причину вспышки Души Павла, Волгарь осторожно спросил:
- А можно?... Вернее, когда?
- Да ведь родить – нельзя погодить. Сейчас вот и пора!
- Куда?
- Да Господь отнесет, куда ему надо.
- Я, вроде, не все еще сделал…
- Будет еще у тебя дел!
- Тогда «от винта!», - сказал Волгарь и растворился в пространстве.
… Фельдшер Шаготского фельдшерского пункта тетка Надёна обрядила новорожденного и вернулась к роженице в палату. Молодая мама, скинув одеяло ниже груди, смотрела в потолок, оклеенный чуть пожелтевшими обоями, и слабо улыбалась каким-то своим мыслям.
- Ну, вот… И взвесила, и упеленала, спит теперь,- сказала она.- Хороший мужичок будет. Почти четыре кило. И пяточки – за корытце весов вышли, значит пятьдесят с лишком сантиметров. Все, слава тебе Господи… Ты прикройся одеяльцем-то, не студись. На воле-то, хоть и солнышко, а все не лето еще, - говорила Надёна, походя поправляя салфетки на тумбочках при кроватях, на которых давненько уже не было молодых мам.
Мало нынче рожают в деревне. И фельдшерский пункт чуть, было, не закрыли при сельской больнице Шаготи. Чуть удержался. Да вот и эту мамочку Господь принес из города. Может, и еще продержится. В деревнях-то есть кандидатки, да ведь они все в город смотрят… Знамо-дело, там за мамочкой с ребенком на такси, да не на одной еще пригонят. А здесь чего? На тракторе, если зимой или по весне?
- Мне встать, или вы принесете покормить?- спросила роженица. – Я посмотреть на него очень хочу.
- Да отдохни пока! И ему дай очухаться. Знамо принесу. … Звать-то будете как парня?
- Ой, спорим еще… Я бы Мишей хотела. А муж – в честь друга, погибшего в армии – Константином. Родители,… мама моя – Коленькой, в честь моего папы…
- А лучше-то - и чтобы не спорить – в святцы надо поглядеть. Там как раз Владимир должен быть завтра или другого дня…
- Решим. Думаю, не раздеремся из-за этого.
- Ну, и ладно! А ты, мамочка, скажи, чего вас принесло сюда из города? Все, вроде, туда глядят, а вы – обратно? Или гостите здесь у кого?
- Нет, мы работать приехали. Я – могу учителем в школе. А муж – он вообще-то инженер. Но может и на тракторе… Как ему обещали…
- Ну-ну… Только трактора-то у нас все теперь по дворам раскуплены или вон хламом стоят.
- Не знаю… Ему обещали. Мне тоже в районо сказали: после декрета можно сразу выходить, хотя будут каникулы…
- А жилье какое дали? Или где сама найдешь? Куда ребеночка-то понесешь?
- Мы в Ладейках остановились. Там прадедушкин домик сохранился. Старенький, правда, но жить пока можно.
- Это не Павла ли Алексеевича изба при кузнице?- спросила Надёна, остановившись среди палаты.
- Она.
- Вон чего!.. Настоящий-то его дом на другом конце Ладеек, где потом контора колхоза и почта была. Да тоже теперь скосился весь на сторону. Большой был дом. Господский.
Дед-то твой, если не знаешь, барчуком был. Это уж потом, при колхозах, он кузнецом работал… Вона вы из каких!... Ну ладно… Пойду жениха твоего принесу кормиться. А тебе вот полотенчико, оботри грудь пока.- И Надёна шустро засеменила из палаты.
В окно палаты постучали. Молодая мама повернулась. За широким окном, прижавшись к нему, стоял муж. Он сложил руки козырьком, чтобы из яркого дня получше видеть жену. Она помахала ему рукой.
- Ну, как дела?!- кричал он сквозь двойное остекление широкой рамы.
Она показала большой палец и пошевелила опущенным вниз указательным, мол, сын. Кричать-то из палаты нельзя. Показала и второй большой палец, а потом развела руки на полметра примерно. Дескать, большой!
А тут и Надёна внесла в палату сверток. Улыбаясь, подошла поближе к окну, приподняла на локте голову свертка: вот гляди, папаша! Отец совсем влип лицом в стекло. За его головой сияло весеннее солнце. Яркий свет упал на лицо ребенка, он почувствовал его лучи закрытыми еще глазами, прижмурился сильнее и приоткрыл рот в улыбке.
- Гули-гули!- пропела Найдёна.- Гляди, уже улыбаемся, солнышко глотаем!… Ну, давай, от мамки кормись.- И положила сверток рядом с мамой.
А где-то высоко в голубом сияющем пространстве все это видела ставшая совсем прозрачной Душа архимандрита Павла.
- Вот и с новосельем тебя, Володюха! Живи на радость миру. Творить тебе Добро среди людей,- шептала Она.
Всё. Сказка кончена!