По рассказу подружки- ремикс «Темные аллеи»
Приснись мне, милая….
Автомобиль, старая шестерка, благодаря заботам водителя, мчался. Скорость была под сто. Конечно, иномарки со свистом обгоняли на широком шоссе, но корреспонденту все-равно казалось, что не авто едет по дороге, а дорога стелется под колеса- эффект на бегового тренажера.
День был жаркий, солнце стояло высоко, равно как и небо. В машине было душно, несмотря на открытые окна.
-Сто раз пожалеешь, что кондиционера нет,- сказал корреспондент.
-Забыли Михаил Александрович, как на газоне приходилось ездить?
-Забыл.
-Видите, как быстро к хорошему привыкаешь, а знали бы сколько я сил вгрохал в эту тачку, чтобы так летала.
-Знаю, знаю. Я не об этом думаю.
Если сейчас на дороге встетим кафе или ресторанчик, тормознем, хочется холодной минеральной и кофе.
-Так уж город скоро.
Корреспондент откинулся на сиденье и замолчал. Бестолковая поездка в эту Тмутаракань, и статьи большой не получится, и время потерял. Вообще что-то стало уходить из жизни. Сам не мог понять что- азарт что ли. Раньше носился по области, все казалось интересно и не пропустить бы, а сейчас, как молодое поколение выражается- в лом. Да и молодые, энергичные, нахрапистые пришли в редакцию, толкали локтями.
- Новая ложка в чести, а старая охлебается, да и под столом наваляется. Верная поговорка, -как –то равнодушно подумал. Хотелось пить.
У края дороги показался хорошенький домик с большим двором, усаженным цветами и кустарником. Крыша была островерхая, а на коньке флюгер в виде петушка.
-Вот видишь и кафе. Тормози.
Машина стбросила скорость и вьехала на небольшую стоянку. Они оба вышли и слегка поразминались, подтягивая мятые джинсы. От машины несло жаром. Солнце заливало всю площадку, лучи его достигали всех укромных уголков, но цветы и аккуратно подрезанные кусты были свежими и яркими. «Как хороши, как свежи были розы»-, пробормотал, гдядя на них корреспондент. Скорей, скорей внутрь, похоже, там есть кондиционер, так все добротно и ухоженно. Навероное и цены кусачие. Все-равно. В тень, в прохладу.
Они вошли. В зале было в самом деле прохладно и полу-темно. Возле стойки никого. Тихо, пусто. Они сели за чистые столики и огляделись. Корреспондент сразу подумал
-Дизайнер со вкусом, а сколько денег вбухано.
В самом деле, в зале стояли столики с инкрустированным верхом, гнутые стулья, нигде никакой клеенки и залапанных приборов для соли и горчицы с перцем. На столиках в красивых вазах живые цветы, в углу вместо традиционных аквариумов с полу-дохлыми рыбами кабинетный рояль. У окон тропические растения в больших кадках.
Дерево, камень, зелень и прохлада, прохлада.
-Смотрите, М.А., у меня рука от локтя до ладони подгорела, видите, вся красная. Это я держал руку на окне и так припалило.
-Не мудрено, такое солнце. А где же хозяева?
Они заметили красивый колокольчик у двери м водитель подошел и сильно дернул за витой шнурочек.
На звонок к зал вышла женщина. Немолодая, но еще стройная. Как сейчас говорят ухоженная, и что сейчас редко, улыбчивая.
-Добрый день. Извините, что не встречаем гостей. Проходите, присаживайтесь.
Корреспондент пристально смотрел на нее. Ах, правду писали Ильф и Петров, голос не меняется. Но, неужели, она. Такая взрослая, чтобы не сказать постаревшая, и какая-то широкая. Падающее платье из тонкой ткани скрывало фигуру, но уже можно было предположить оплывшие формы, хотя ноги, Боже мой, ноги те же. И так же хороша. Правильно писатель сказал- не красивая, и именно милая, что важнее в тысячу раз. И платье летящее, Цветаевское- самое красивое платье- то, которое летит.
-Таня?! Это ты!?
-Я, а я тебя сразу узнала. Т.е. не тебя, а вас, Михаил Александрович.
-Ты что же и отчество мое помнишь?
-Как не помнить. Говорил когда-то- буду известным политологом или собкорром большой газеты. И все будут звать Михаил Александрович и кланяться.
- Михаилом Александровичем стал, а вот насчет большой газеты- не вышло.
-Почему.
-Много причин, Не хочу говорить про это. А как ты?
-Подожди, сейчас поговорим.
Она обернулась и громко позвала
-Галя! У нас гости. Поторопись!
Немедленно в зал вбежала официантка, ладненькая и милая, похоже, только со школьной скамьи.
-Принеси холодной воды минеральной, кофе, фименный салат, фруктов. Фруктов из холодильника. Да, красного вина.
Она обернулась, посмотрела с улыбкой
-Я помню- ты любил тогда красное марочное вино. Называл его –Портвешок- волшебный корешок.
-Ну, это не я придумал, это студенты так окрестили.
Она села за столик рядом с ними, протянула руку водителю и просто сказала
-Давайте же познакомимся- владелица этого кафе, Татьяна Леонидовна. Прощу любить и жаловать.
Водитель смотрел мрачно, видно было, что устал.
Не меняя мрачного выражения глаз, представился, закурил и отвернулся к окну. Про себя подумал
- Застрянем. Начнут сейчас молодость вспоминать- ах, да, ох. Как молоды мы были… Твою мать, надо было не останавливаться.
Корр. жадно выпил прнесенное вино, предварительно разведя водой, закурил и не нашел ничего лучшего как спросить
-Ну, как живешь? Таня?
- Живу, хлеб жую, - она засмеялась.
- Какая жизнь- хлопоты, заботы. Зачем тебе знать нашу кухню. Скажи лучше – как ты?
Внимательно посмотрела на его мятые джинсы и дешевые туфли. Он заметил взгляд, оскорбился. Сразу подумал- откуда что взялось, То твердила- Джойс, сюрреализм, а теперь уже в другом реализме. Богатенькая буратинка, владелица кафе- передразнил про себя. Вслух сказал
-Дорога дальняя, измучились, измялись.
Она поняла, что заметил ее взгляд. И как-то сразу он стал неинтересен. Сейчас начнет ныть. В самом деле
-Как я живу?.. Да никак, работаю в газете, лекции читаю в университете на факультете журналистики, правда, всего старший преподаватель, потому часов много, денег мало. Вот видишь- пальцы от мела шелушатся. Приходится кремом мазать. На сына надежды возлагал, вытянулись в нитку отправили в Англию учиться, а через год выяснилось, что он там клубнику собирает в сезон, а остальное время болтается. Жена болеет. Мечусь, не успеваю головы поднять. Что говорить- хорошего мало. Но так ведь вся страна живет, за редким исключением.
-На меня намекаешь.
-Нет, что ты. Уютно как у тебя, расскажи лучше ты, как всего добилась. Рояль у тебя стоит, играешь еще?
-Играю иногда. Вот вспомню тебя и сажусь перебирать ту музычку, что специально для тебя учила. Ноктюрн до-минор. Печаль.
Она задумчиво посмотрела в сторону инструмента.
Да,.. бросил ты меня тогда некрасиво.
-Пойми, прости, я не со зла, так получилась.
-Да что ты, я тебе в ножки поклонюсь. Как в фильме «Москва слезам не верит», спасибо. Сразу научилась видеть ху из кто. Простить, конечно, не простила, такое не прощается. Помню себя на лестнице, как ты меня на полу-слове оборвал и ушел. Просто, взял и ушел. Жестоко. И сейчас не прощу. А насчет того, что «подкладка толстого кошелька сшита из слез», так здесь из моих. Так что не думай, что я эксплуататорша. А стихи твои помню- Приснись мне милая…. Вот уж любила тебя, голова кругом шла. Сплошной Апухтин- все для тебя, все, все для тебя, а потом всю горячую да в прорубь. Поневоле поумнеешь.
Он встал и начал ходить.
-Мне нечего сказать. Скажу, что жалею, наверное нет, когда с будущей женой познакомился, любил ее без памяти, прости, а теперь возле меня какая-то вздорная, крикливая и недовольная баба. Живем по привычке. За молодыми уже не бегаю, у них свои поклонники, да и помню твое язвительное про преподавателей- Опять мышиный жеребчик заглядывался. Вообщем не для меня эта печь топится.
-Да ты что в старики-то записался. Студентки от тебя наверное без ума.
-Да, глазки строят.
-Вот видишь. Все будет хорошо. Вы ешьте, пейте, а мне пора.
-Как это пора, что уже и поговорили?
Она встала, неуловимым движением поправила прическу, волосы уже с сединой были причесаны просто, но красиво. Как он когда-то точно написал
«И шпильки в незатейливой прическе, люблю…».
Ушла, но видно пред уходом распорядилась, и в зале зазвучал концерт Моцарта «Эльвире Мадиган». С этой музыкой сопрягается только Пушкинское- Печаль моя светла, печаль моя полна тобою.
Вот она и сказала. Но поздно, поздно…
Пришла опять официантка с большим пакетом фруктов, выглядывала даже жесткая вершинка ананаса.
-Татьяна Леонидовна вам просила передать, сказала для жены….
-А она сама где?
-К ней экспедитор приехал, она занятая с ним.
Занята, поправил про себя корр. Еще раз оглянулся на рояль. Хороша она была за инструментом, а потом в студенческой постели, как они целовались до умопомрачения, смеялись. Лыжи, коньки, театры, одно слово- молодость. Огонь. Где все это? Не вернуть…Припомнил свое
Приснись мне, милая,
Быть может в этот час,
Я буду так любить, как ты захочешь,
И видя сны, не закрывая глаз,
Жить ожиданьем следуюшей ночи…
Любил ее. Теперь уже стихов он не писал. Накала такого не было, хотя женщины были…
Все, поздно .Один шофер радовался, что рано, рано закончили свои мементо.
Когда машина отъехала, водитель сказал
-А видели, Михаил Алдександрович, когда мы отезжали, она у окна стояла и смотрела на вас. Чуть глаза не вывихнула.
-Поезжай быстрей- раздраженно сказал кореспондент.
- Говорят, богатенькая леди. Сейчас земли скупает, хочет частный пансионат строить. Вот это женщина! Строгая, деловая, а мужика возле нее так и нет. Может вы отбили охоту?
-Может и я, только что это сейчас значит.
-Проворонили вы свое счастье, я ж видел как она на вас смотрела.
-Ах, да замолчи ты!
Сердце сжималось, от мысли, что никогда, ничего не вернуть. Не вернуть и все. И не войти в ту же реку никогда. Ах, правильно один герой у Норбекова сказал- Проститутка жизнь, не насытился я ей и в 90 лет.
Машина мчалась, солнце светило уже слабее, но водитель предусмотрительно убрал руку с окна.
Ялта, Гаспра 18.03.08. О.П.