***

Это написал  юноша Леонид, давно. Вещь самобытна, не окончена, но мне захотелось ее сохранить.


Часть I
В которой Буцик доходит по своей тропинке до бугорка, где встречает Юку

На пригорке сидит Буцик. Он зюкик средних лет. Рядом с ним его хвопс. Перед тем как прийти сюда, он устроил дома большой бум-бум. Проходя мимо столба по своей тропинке, он поставил крестик, 37-ой в этом году. Правый ботинок совсем стёрся, и он выкинул его в рядом с тропинкой расположенную лужу. Тот плавал с минуту, потом пошёл ко дну. Левый ботинок ещё совсем новый, и потому не стоило его отправлять вслед за первым. Проходя мимо куста смородины, Буцик зацепился за него хвос-том и долго не мог выпутать его, пока не съел все ягоды. Дальше был овраг. Через него были поло-жены три жёрдочки. Упираясь хвостом в одну из них, можно спокойно идти по двум остальным. В овраге рос бурьян, от которого пахло осенним вечером на берегу. Дальше тропинка шла вверх. На Горке росла берёза. К ней был обычно привя-зан голубой шарик. Очень часто ветер срывал шарик и Буцику приходилось вешать новый. За Горкой была пашня. На ней сеяли растения с жёлтыми цветочками. За пашней было мокрое место. Там были кочки и росла высокая трава, которая обычно растёт на болотах. В самом центре мокрого места была лужа, по ней ходили птички и ловили зазевавшихся квакушек. Дальше тропинка опять шла вверх, потом чуть вниз и налево по ровному пространству шла к бугорку, на которой Буцик приходил посидеть. Недалеко от тропинки перед последним подъемом был колодец.
*
Он никогда раньше не брал с собой хвопса. Но в этот раз могла прилететь Юка, а Буцик её боялся. Когда прилетала Юка, она была старой зюмикой, она дёргала Буцика за уши, что достав-ляло ей огромное удовольствие, а Буцику нет. После дёрганья уши долго болели. Приходилось прятаться. Зюмики не терпят хвопсов, поэтому в присутствии хвопса Юка не страшна. Лес был далеко от бугорка, дрова приходилось экономить. Костёр был небольшой.
Со стороны замка не торопясь, мурлыча себе под нос, шла Юка. В руке у неё был фонарик. Приблизившись к Буцику, Юка обошла его три раза, затем села напротив от костра. Вид у неё был усталый.
Буцик: “Сколько травинок растёт на этом поле, сколько из них растёт, а сколько умирает?”
Юка: “Мне сегодня не нужны твои уши. Я при-шла поговорить с тобой. В моём доме ушёл сын. Его забрал большой Вах.”
Буцик: “Число травинок можно сказать числом, можно соотнести с тем, сколько раз ты дёр-гала меня за уши, или сравнить с числом жёл-тых цветочков на пашне.”
Юка: “Мой сын долго болел, у него отнялись ноги, он перестал летать и стал заикаться, в последние часы он совсем не мог говорить. Я очень любила его с самого его появления. Теперь какая-то пустота в доме и у меня в сердце.”
Буцик: “Если каждой травинке сопоставить звёз-дочку, то то, чего меньше, кончится, а то, чего больше останется несопоставленным, каждой звёздочке можно сопоставить по две травинки, каждой звёздочке сопоставить число травинок, равное числу звёздочек, пусть и этого не хватит, тогда каждой звёз-дочке сопоставить число травинок, получаю-щееся в прошлом сопоставлении, если опять не хватит, сделать такой трюк с сопоставле-нием столько раз, сколько звёздочек и так далее, можно бесконечно переходить к новым способам сопоставления.”
Юка: “Тебе это не удастся, если ты будешь слиш-ком концентрироваться на своих мыслях, на тебе левый ботинок горит.”
 





Часть II
В которой Буцик возвращается домой, размышляя
над основами квантового идеализма.
У
ходя домой, он прихватил с собой боль-шой куст, чтобы посадить его возле дома и поливать в сухую погоду. Неделей раньше он уже сажал такой куст, но тот погиб. Времена-ми Буцику приходилось ломать забор, чтобы тот не мешал разросшимся ветвям шиповника. В этот раз куст был очень большой, и Буцик, перевали-вая, медленно тащил его. Проходя мимо болотца, он опустил корни в воду, постоял немного, погла-зел на пролетающих птичек и тронулся дальше в путь. Поднимаясь в гору, он очень устал. Пот капал со лба и мешал видеть. Куст цеплялся за траву. Прислонившись к берёзке, Буцик закрыл глаза и, успокоившись, заснул. ...
*
Буцик: // Красные облака проплывали над доли-ной. Ветер нёс щепки, пыль и листья, обрыв-ки газет, фантики и спичечные коробки. Боль-шой камень упал на землю. Земля вздрогнула. Всё стихло. Пошёл тихий мягкий снежок, он покрыл землю одеялом. На небе появилась звезда, она освещала узкую линию вдоль хол-ма. Буцик пошёл по ней. Он шёл, пока снег не стал зелёным. Из-под снега заструился ды-мок. В этом месте он лег на снег и зажёг го-релку. Ветерок пробежал по его лицу. Через некоторое время он встал и пошёл дальше. Снег был тёплый, но от него веяло прохла-дой. Остановившись у обрыва, Буцик повер-нулся. Звезда по-прежнему све-тила. Обрыв был так велик, что у Буцика захватило дух и он потерял сознание.
Очнулся он у себя дома, его ноги распухли, а хвост шелушился. Достав бумагу, он стал писать письмо маме:
“Приходи ко мне, когда жёлтый свет зальет твою долину, когда жёлтые и синие огни раз-бегутся по лугу, когда свежий ветер принесёт весть о начале нового сезона, тогда возьми с собой Хлуку и спеши в домик у окраины ле-са, там будет ждать тебя самовар и с потолка будут свисать веточки вербы. Сейчас я пишу тебе письмо, а через несколько секунд кончу писать его тебе.”
Он запечатал письмо и положил его на полку. На полке уже лежало с десяток писем маме. \\
**
Очнувшись около берёзы, он вспомнил, куда идет, собрался встать, но, передумав, опять сел. Шёл мелкий моросящий дождик, с листиков крупные капли падали на нос.
// Проведя линию в небе от края до края, мы замкнём круг. Опустив на него перпендику-ляр, получим время. Проходя по кругу с пер-пендикуляром в руке, получим место для раз-мещения материи. \\
Очередная большая капля упала Буцику на нос, нос вздрогнул.
// Приходя наконец к концу перпендикуляра, получим точку соединения. Через эту точку исходит свет. Свет того, что нельзя построить из прямых и точек. Чего нельзя разместить на плоскости и чему нельзя дать имя. Обладая всеми качествами вселенной, оно в то же вре-мя не обладает ни одним из них. Проходя путь каждого явления и являясь полностью сопричастным к нему, оно в то же время не имеет ничего относящегося к явлению.
Всё пребывающее в мире имеет начало и конец, имеет схему взаимодействий, имеет весомую тяжесть сознания себя, имеет неотъ-емлемые черты, присущие этому телу, классу, этой природе вещи. В пространстве Авенги, включающем подпространство всех взаимо-действий, всякая вещь представляет полную, целую область, берущую начало извне и каса-ющуюся всеми щупальцами со всевозможны-ми другими областями. Всякая вещь способна к самопоглощению и самореализации. Ни одна вещь не способна возникнуть из ничего и не способна занять всё пространство Авен-ги. Кривыми путями блуждает вещь, перете-кая из одной формы в другую. Привлекая и будучи привлекаема иными вещами, она тол-кается в постоянной борьбе и росте. Иные имеют прозрачную, неутвердившуюся форму, иные столь плотны, что способны выдержать удары сильнейшего воздействия. \\
Сильный порыв ветра опрокинул куст шипов-ника. Буцик открыл глаза, вытряхнул из ботинка заползших в него через прожжённую дырку насе-комых, почесал о ствол спину.
// Отобразим часть пространства Авенги на плоскость Палита. Палит первым предложил такую модель вселенной, изменившую мыш-ление тысячей умнейших зюкиков. Опуская на плоскость Палита неотъемлемые составля-ющие структуры пространства Авенги, убе-димся в простоте и логичности построений, упорядочивающих силы и вещи.
Во-первых, в картине Палита введены векторы. В направлении вектора влекомый силой гоч вещи устремляется в пространство.
Во-вторых, каждый член прогрессии век-торов, влекомый тайным желанием объять пространство, стремится выбрать путь таким образом, чтобы интеграл его взаимодействия имел наибольшую величину.
В-третьих, приоритет при выборе гоча отдается тому, в ком заложен больший потен-циал и в ком заложена большая позитивность в овладении новыми вещами и в самоотдаче.
Можно сказать, что в каждой точке про-странства Палита присутствует как отходя-щий, так и приходящий гоч со своим набором приобретенных качеств. Претендуя на незави-симость и указывая на свою незавершен-ность, гоч идет по своему пути, переливаясь красками отражений. Иной гоч со временем становится столь непохож на себя прежнего, что сталкивается с проблемой идентификации себя с прежним именем. Иные гочи, выходя за сферу прежних взаимодействий, находят себя здесь и обретают новую родину, новое пристанище. Некоторые гочи, пройдя в пустоте и не отыскав заветных камней, не способны к возвращению и вынуждены раствориться в праэлементы пространства Палита. Вовлекая в связь разные вещи, гочи непрестанно творят жизнь. Они своими тела-ми образуют новое создание, новые вещи и новые пристанища для новых гочей. \\
Дождик кончился, одежда на Буцике совсем промокла. Он встал, снял с себя одежду, привязал её к кусту и потащил его вниз по склону. Голубой шарик тихо качался под берёзой, а в овраге тихо журчала вода. Проходя мимо столба, Буцик по-ставил 38-ой крестик.
 




Часть 3
В которой Буцик приглашен на праздник в замке у Юки
С
олнце освещало долину и его лучи игра-ли в весенних лужах. Маленький Гвопс зашел к Буцику погостить день-другой, чтобы отправиться потом дальше. В доме было непри-вычно чисто, везде лежали салфетки и была постелена скатерть. Буцик сидел на полу и пере-считывал бусинки.
Гвопс постучался, вошел и сказал: “Привет тому, в чьем доме царит свежесть весеннего утра и в чьей душе не перестает течь родник вечности”.
“Привет”, - сказал Буцик, не смотря в его сторону.
Гвопс: “Как поживаешь, и как поживают твои цветы?”
Буцик: “У меня давно нет цветов. Те, что были, замёрзли ещё прошлой зимой.”
Гвопс: “А ты выглядишь так, как будто они у тебя даже не завяли.”
Буцик: “Ты не спрашиваешь, почему я сижу здесь и не иду гулять вместе с другими зюкиками? Это потому, что сегодня день подсчета буси-нок. Каждый раз, когда приходит этот день, я сажусь вот сюда, достаю мешочек и тщатель-но, не торопясь, пересчитываю их. В них мое терпение и надежда на будущее. Если хо-чешь, можешь помочь мне. Осталось пере-считать ещё 2316 бусинок. Ты не похож на изнуренного дорогой путника. Или тебя сюда везли на хоре?”
Гвопс: “Нет, я сам шел. У меня нет дома и я при-вык к подобным переходам. Завтра я могу взять тебя с собой. У меня есть план, как добраться до места погребения большого Горика. В его теле спрятана карта таинствен-ной Мыши. Если ты пойдешь со мной, то всё разузнаешь сам. В его теле ещё спрятаны карты других мест. Но ты же знаешь, что карта Мыши – это самое интересное, что можно узнать на этом полуострове. Правду говорят, что только ногами можно прийти к тайне. Те, кто пользуются хорами, никогда не заметят тропинку, ведущую в храм. Они проедут мимо и, хуже того, ещё и затопчут её своими лапами. Мне же торопиться некуда. Я могу идти и год, и два, пока не кончится запас гориков в моем мешочке. Иди туда, и ты узнаешь, как справиться с ненастьем, как сделать так, чтобы вечность стала реальной, как летать, не опираясь на чьи-либо крылья, и много других интересных вещей. Мне от тебя нужно, чтобы, накормив меня как следует и рассказав что-нибудь, ты пошёл бы к Юке и сказал ей, что я отправляюсь к большому Горику. И чтобы она дала мне в дорогу ту вещь, что лежит у неё за комодом, и только мешается под ногами. Мне без неё никак не пройти сквозь тоннель. Она знает, о чем я говорю, но напомни ей, что к ней прилагается перстень с гравюрой Мефеса, того самого, что придумал ходить взад и вперед, когда колет в боку. Так вот, возьми эту вещь и скорее возвращайся назад, пока зюмика не поняла, что она отдала. А сейчас сходи в сад и нарви для меня листьев лопуха, чтобы мне было мягче спать. ”
Через час в доме стало тихо. Гвопс спал, прикрыв уши лопухами. А Буцик, припрыгивая, шел по тропинке к замку Юки.
*
“Тук-тук.”   Постучал Буцик в большую дубовую дверь.
Послышался шорох, за дверью спросили тонень-ким голоском: “Кто там стучит и будит чест-ных зюмиков в такую рань? Уж не почтальон ли это принес очередное письмо для милой мадам Ки-Ки от её жениха, который скончал-ся сто лет назад, а письма всё шлёт?”
“Тук-тук.”   Снова постучал Буцик, но теперь погромче.
Тоненький голосок: “Ты разве не знаешь, что в такую рань в нашем замке не спят только мы-ши, да и то только те, которых не накормили вечером. Заходи, когда встанет солнце. А сей-час пойди на берег и посиди там.”
Буцик: “Бум-Бум.”
Тоненький голосок: “Повернись на месте 50 раз, тогда я подумаю, открывать или нет, да смот-ри, не халтурь – я за тобой слежу в щёлочку.”
Повернувшись 50 раз, Буцик почувствовал себя плохо, и пошёл на берег, чтобы помочить голову в воде и полежать на песочке.
// Бегущий олень в глазах лягушки есть следы жизни большого числа гочей, блуждавших на пути от бегущего оленя к сознанию лягушки и превратившихся затем в вещи, готовые породить новые гочи, проявить новые сторо-ны и возможности бытия, породить новые сплетения обстоятельств и новые объекты. Являясь проводниками жизни, они являются связующими нитями всех вещей мироздания. Существует то, чего коснулся гоч. Не сущест-вует то, чего не касался гоч. Несуществую-щие вещи ждут пришествия к ним гоча, чтобы поглотив его, испустить серию других. При условии, что часть испущенных гочей найдёт объекты своих стремлений, вещь из несуществующей превращается в существую-щую. Полнота существования достигается при условии, что большая часть испускаемых гочей находит пристанище, и что гочи испус-каются по большей части возможных векто-ров пространства Палита, осуществляя тем самым связь вещи с миром, и открывая для этой вещи пути для новых становлений и новых открытий в себе доселе несуществую-щих частей. Великий ноль, будучи объектом вне пространства Авенги, кристаллизует его и дает импульсы, порождающие несуществую-щие вещи и порождая источник гочей, источ-ник божественного света, являющегося пер-вопричиной существования. Антигочи или дыры в пространстве Палита являются безвозвратными поглотителями гочей. Не давая ничего миру взамен, они разрушают связи. Поглощая гоч, они делают вещи несу-ществующими, мёртвыми, неся всему разру-шения и мрак. В конце жизни вселенной она вся покрывается антигочами. И пространство Палита превращается в решето, через которое утекает весь божественный свет, и всё стано-вится мёртвым, вселенная умирает. \\
**
У Буцика защекотало в носу. Он открыл глаза и увидел над собой Юку.
Юка: “Что ты здесь делаешь, когда давно пора обедать? Стол накрыт, и все тебя ждут! Я не могу не нарадоваться, что ты пришел. Как раз сегодня исполняется семьдесят лет, как меня поместили сюда. И этот замечательный день мы празднуем всей общиной. Твое присут-ствие очень кстати. Твои шарики всегда украшают жилище сестёр. Вот только вчера мадам Ки-Ки принесла твой шарик, а сегодня уже висит новый. В твоем саду всегда были розы, а в этом году их нет, поэтому сегодня мы празднуем годовщину в окружении веток шиповника. Сегодня вечером будут танцы, все приглашения для тебя уже расписаны, а потом мы пойдем на берег, я буду отпускать шарики, а остальные будут стрелять по ним из рогаток, будет очень весело. Ночью разож-жём костёр и в одном большом хороводе взлетим к облакам, оттуда порывом ветра нас снесет к скалам, где есть большая пещера. В ней мы проведем остаток ночи, будем петь песни и рассказывать небылицы. Пойдем же скорей к столу.”
Буцик замялся, но потом решил, что вкусно поесть не помешает и смело пошёл к замку. В замке уже было всё готово к празднику. Везде висели свечи и пахло вареньем и сладкими булоч-ками.
“А у меня сегодня гость”, - произнес Буцик, но никто его не услышал. Узкая лестница вела вверх на веранду. С веранды открывался вид на лес, краешек моря и на поле, за которым выгля-дывала Горка с березой. “Тихо”, - сказала Юка. Все сели на корточки, закрыли глаза и тихо запе-ли: “у-у-у-у”. Буцику стало не по себе, ему захо-телось выйти, но Юка крепко взяла его за руку: “Сиди, сейчас всё поймёшь”. Налетел ветерок и его лёгкий порыв сорвал шляпу с Юки, на голове у неё оказался букет свежих роз. Через несколько секунд то же произошло с остальными сёстрами, их букеты состояли из других цветов, но всё вы-глядело великолепно.
Века, старшая зюмика: “Сегодня начинается боль-шой пост и не должны всякие Буцики брезго-вать нашим приглашением. У нас на столе много еды, но есть её нужно в определённом порядке, причём этот порядок установлен задолго до еды и для каждого он свой. Твой, Буцик, порядок прост: сначала ешь то, что к тебе ближе всего, а потом ешь то, что начина-ется на последнюю букву только что съеден-ного. Так тебе будет не скучно есть, и голод-ным ты от нас не уйдёшь.”
Прозвенел звонок, и все сёстры начали погло-щать лежащее на столе. Стол был очень широкий и, чтобы достать что-либо с середины, приходи-лось пролетать над столом или проползти по нему к цели.
Через полчаса стол был чист. Сестры разош-лись по своим комнатам. Юка взяла Буцика и повела к себе: “Здесь нужно отдохнуть, прийти в себя, переодеться для танцев.” В её комнате было светло, везде висели разные вещи, посреди пола лежал большой круглый ковёр с надписью на непонятном Буцику языке. Комода не было.
Юка: “Все эти вещи когда-то представляли боль-шую ценность, и я не раз тратила год а то и больше на поиски какой-нибудь из них. Теперь же эти безделушки никому не нужны, и я подумываю, кому бы их все отдать, а то выбрасывать жалко. Я бы рассказала тебе историю каждой из них, но у меня ни на что не хватит времени, и потом это тебя не силь-но заинтересует. У меня на родине всё это очень ценилось. Здесь это никому не нужно. Всё должно быть в своём месте и в свое время.
В комнату вошла невысокая зюмика и тонким голоском пропищала: “Какого цвета желает Юка видеть на мне платье, зеленое или свет-ло-коричневое, другие совсем порвались, а эти только местами.”   “Когда будешь ухо-дить, Буцик, зайди ко мне, у меня есть для тебя подарок”,   сказала она шепотом.
Среди вещей была небольшого размера па-лочка с утолщением с одной стороны и зазуб-ринками с другой. “Вот оно”, - подумал Буцик.
Буцик: “Можно мне взять вот это?”
Юка: “Бери, только осторожно, она стреляется. Однажды мой знакомый зюмик взял её не за тот конец, и с тех пор он находится в доме, подобном нашему.”
Буцик: “А что-нибудь прилагается к этой штуке?”
Юка: “Нет, ничего, кроме маленького заклинания и сердечной любви. ”
Буцик: “А перстень с гравюрой Мефиса?”
Юка: “В этом доме такого перстня нет. Даже если обойти все соседние селения, то и там ты его не найдёшь. Нет такого места, куда бы можно было его спрятать, а, следовательно, ища его, ты его не найдёшь. Секрет в том, что как только кто-то хочет использовать его, он тут же исчезает. Он не нуждается в поводырях, а сам решает, что и когда ему делать. Вот сей-час ты думаешь о нем, значит его нет, как только ты о нем забудешь, он появится, при-чем появится там, где по его мнению он дол-жен появиться, а палочку бери, она мне боль-ше точно не пригодится. ”
 





Часть 4
В которой Он прощается с Ней.
В
 эту ночь звёзды светили ярко и серп был виден очень четко. Он молча сидел и смотрел в открытое окно. В домах напротив все давно спали. Он вспомнил одну, давно записан-ную им рукопись, и перечел её.
«Выход из бездны предстоит сделать твоими руками. Они слабы, поэтому постарайся вер-нуть себе прежнюю мощь и веру в непоколе-бимость твоих идей. Выходи из дома осторо-жно. Не бросай камней в прохожих. Не ходи на красный свет. Не засматривайся на ворон. В твоем уме есть тот запас знаний, который необходим для превращения твоей планеты в цветущую планету. Береги его и не распыляй-ся по мелочам. Придет время, когда понадо-бятся такие зюмики как ты и может быть как Она. Верни Её в свой дом и не ругай никогда. Она придет, когда ты перестанешь занимать-ся халдейством и бросишь всем называть себя святым. Тогда во тьме ночи придет сознание, что ты это она и верный пастух приведет сво-его ягнёнка на верёвочке к тебе. Не желай Её прежде времени. Лишь когда сойдет 10 лун, прикоснись к её губам и скажи слова любви. Не верь советам старших в отношении Её. У вас особый путь. Не прислоняйся лицом к окну, когда будешь провожать Её, и не целуй, встречая. В Её руках будет нож. Он предна-значен для очищения от грязи тех, кто не ведает. Возьми его из рук Её и сделай своим. Вовремя вспомни, что среди тех, кто претен-дует на неё, есть друзья. Верни им то, что упущено тобой. Не точи на них нож, но и не приглашай в гости. Вправе тебе решать, кто должен из вас двоих нести ношу забот о семейном очаге. Но большую часть чёрной работы бери на себя, Ей оставь тонкие энергии и тихие плавные речи. Возвращайся назад, когда Её волосы станут рассыпаться в руках и промеж бровей пробежит трещина. Тогда возьми Её на руки и вдвоем с ней отыщи тот камень, что дарован тебе судьбой. Бойся огня, что пролегает меж ним и тобой.»
*
В этот день он гулял по парку. Подъехала ка-рета, и из неё показалась Она. В её руке был зонт, покрытая с ног до головы блесткой, она не своди-ла с него глаз. Ветер трепал её кудри, руки чуть-чуть дрожали. Решено было провести вечер вмес-те. Кто-то подошел сзади и толкнул её. Она обер-нулась, но никого не увидела. Кто-то пробежал впереди. С деревьев падали листья, а на песке лежали засохшие листья лопуха. Тем временем тучи сгустились, и пошёл мягкий снежок, его мокрые хлопья падали на лицо и медленно съез-жали. В руке Она сжимала листок бумаги.
Он: “Кто тебя завтра отвезёт?”
Она: “Не знаю. Ты мне поможешь собрать вещи? Тем не менее, ты должен простить меня. Я не хотела обманывать тебя, так вышло. Ты же знаешь, что у меня нет от тебя секретов. Прошлой ночью мы расстались не потому, что я рассердилась, так было нужно нам обо-им. В твоем лице есть черты тех милых лю-дей, что хотят получить всё сразу без остатка. Они надеются, что сделав шаг, к ним побегут навстречу и отдадут всё, что есть. Не чтобы ты вправду так думал, но тем не менее помни, что передо мной стоит задача вырастить сильный и светлый образ. Отступление от ко-торого каралось бы забвением. Сегодня ночью я спою тебе песню, которой меня нау-чила Юка. В тиши ночи лучше слышны сло-ва. И никто не мешает своими мыслями. Мы возьмемся за руки и пойдем смотреть, как первые лучи позолотят кроны, как первые кузнечики застрекочат свою песенку. Тихо ступай, здесь могут расти колючки. Ты зна-ешь, мне уже столько лет, что пора думать о том, чтобы на моем столе лежали не только записки и букеты цветов. Чтобы вечером я не только смотрела на звёзды и учила стихи. Передо мной стоит цель, к которой я иду очень тихими шагами. В твоих руках эти шаги будут увереннее и быстрее. Я хочу, чтобы твое влияние хотя бы немного давало бы силы овладеть собой. Чтобы я смогла бы почувствовать себя женщиной и не бояться завтрашнего дня. Вечером я отдамся тебе. Если хочешь, возьми и то, что лежит у меня в руке. Это заклинание от сглаза, чтобы в наш дом не проникала ни одна сущность, когда мы будем вместе. Тихо, кто-то сидит в кус-тах. Стой, подойдем с двух сторон и схватим его с поличным.
Они обошли куст и по команде “Фы” прыгнули на сидящего в нем. Тот взвизгнул и, выпрыгнув, побежал прочь.
Он: “Мы спугнули большого Рыха, он готовился поймать духа. А мы помешали ему. Теперь он устроит нам какую-нибудь пакость. В твоем кармане есть штука для чистки зубов? Моя совсем сломалась.”
**
В доме напротив горел свет и шло шумное веселье. Она закрыла шторы, опустилась на пол, обняла себя за колени и тихо замурлыкала. Он обошел Её, обнял за плечи и тихо сказал:
“Сейчас мне хочется, чтобы в твоем письме ко мне были только точки. Чтобы руки всегда так же светились, чтобы голос так же дрожал. Когда я уйду, захлопни покрепче дверь и про-читай молитву святому Химсу. Он отнесет тебя туда, где мои родные примут тебя в свой дом и, проведя очистку, принесут дары. Твой подарок им должен быть скромен. В правой руке держи посох, а в левой – пучок травы. Твои мысли направь на созидание, а желания – на обладание мной. С этого дня ты всту-пишь в семью Ригов, и не будет тебя больше преследовать соблазн остаться с теми, кто зовет тебя кинуть твою затею и углубиться в мистерии древних книг и энергии психичес-ких сгустков. В твоих словах они должны услышать твердость и уверенность, что ты не покинешь их дом, пока я не буду готов и пока твой свет не изменится с жёлтого на светло-голубой. Пойми, я не хочу ни капли закаба-лять тебя, но в твоих стремлениях и в твоей привязанности ко мне я чувствую ответствен-ность за свой выбор и чувствую, что придя сюда, ты обретешь большую радость жизни. Теперь отправляйся в путь, обойди своих подруг и скажи им “до свиданья”, скажи, что тебя зовет долг и что ты не придешь к ним некоторое время, пусть не волнуются и не пугаются столь внезапному исчезновению. Объясни, что твои дела должны стать прегра-дой на пути неправды, что хочет проникнуть в наш мир путем подмены чистых идей на их изображения и путем подсовывания пустых бумажек вместо святых писаний. Не обращай внимания на отговоры и слова, что то, что ты задумала, не нужно никому, что только силой могучего Ваха можно заслонить планету от чужеродных влияний. Они сами не разбира-ются в этом. Говори с ними ласково, не ста-райся убедить в чем-либо, все они по-своему правы. Выходя из их дома, желай им только хорошего и тщательно закрывай за собой дверь всякий раз, когда покидаешь их. Возь-ми этот цветок, хотя он уже несвежий, он пропустит тебя в дом и расположит тебя к моим родным. Расскажи им всё про себя, умой руки и приготовь всем поесть, пусть первая еда будет символом твоего принятия. Сейчас оденься потеплее. Я буду держать тебя, пока роза, что я тебе подарил, не поманит тебя к себе и не скажет “пора спать”. Теперь можешь спеть мне свою песню.”
Она наклонила голову, опустила руки на него и тихо запела:
Прикоснись ко мне рукой,
Напои меня нектаром,
Пусть придет к нам в дом покой,
Пусть земля нам станет раем.

Пусть подмены не страшат,
Бури с ветром не пугают,
Не смотри теперь назад,
Перепрыгни, что мешает.

Тихо в сумерках одна
Преклони звезде колени,
Пусть почувствует она,
Что покинут сумрак лени.

Поднимись из тишины,
Крикни в полный глас сомненьям,
Пусть почувствуют они,
Что пришел их час истленья.


Мира, света пожелай тем,
Кто любит беспристрастно,
Кто приходит к нам на чай
И робеет безучастно.

Поднимитесь к облакам,
Позовите свет небесный,
Пусть приходит к нам на чай
Тот, чья сила всех известней.

Тихо руки опусти
На любимого с словами:
Пусть засветятся они,
Как светлей мы не видали.

Прикоснись к губам его,
Невидимкой станем оба,
Пусть пройдут года и дни,
Только сердце будет ново.

Тихо песенку пропев,
Молви нежно: “до свиданья”,
И закрой за милым дверь
Без сомнений и страданья.
Она встала, поставила цветок в вазочку и сказала:
“Теперь мы увидимся только через год. Не забывай посылать мне импульсы и не старай-ся прийти ко мне. Я согласна на все твои пожелания и не буду ни в чем перечить им. Не забудь покрепче захлопнуть дверь. В твоем сердце ещё живет сомнение и страх. Пожалуйста, изгони их к моему приходу. Я не в силах больше смотреть на тебя. Вот мой зонтик, пусть он висит у тебя на видном месте. Прощайся со мной.”
Выйдя из дома, он угодил в большую лужу. Дождик стал сильнее, но он не стал раскрывать зонт. //Пусть мокнет то, что не намокло в луже\\.
***
Вернувшись домой, Он зажег свечу и долго-долго сидел перед окном, смотрел на неё и о чем-то думал. Потом быстро взял ручку и записал:
«С этой минуты ты один из нас и тебе пору-чено вести вперед войско. Войско сильное, но слабое духом. Прежде чем приступить к это-му, возьми все свои поступки и переиначь их. Впредь будь осторожен в выборе друзей, иные могут оказаться из преисподни. Когда придёшь на берег реки, посмотри вверх и возьми с собой 5 братьев для молитв и пения. Когда наступит ночь, приди ко мне и назови всех своих братьев. Среди них будут и умали-шенные, смотри на них как на себя в детстве, не обижайся и не сердись. Возьми в поручни мою грамоту и следуй заветам. Не греши, ибо вина твоя удесятерится, когда пойдешь по пути. Не останавливайся нигде. Учение свое береги как зеницу ока, ибо в нем свет буду-щих поколений. Верно храни тайну, доверен-ную тебе, и не хвастай в пустословии. Не желай ничего для себя. Прощай всем и не да-вай повода обижаться на себя. Бери в руки посох, когда чувствуешь себя плохо и уходи туда, где распускаются цветы. Не верь тем, кто нарекает себя правителем душ и похожим на бога. Беги от тех, кто дарует соблазны и не подчиняйся презирателям нашего дела. Месяц назад свершился суд над мёртвыми, которых ты хорошо знаешь, прости им их прегрешения и впредь не обижайся ни на кого. Когда взойдет солнце, помолись и спой песню братьев. В ней заключена сила нашей семьи и свет:


Отдайся впредь звезде своей,
Восходит что в мерцании ночи,
И слушай в тишине полей
Свирели звук как мил и точен.

Когда покинем этот храм,
То, вознесясь над облаками,
Споём мы песнь про те века,
Которые не за горами.

Проникнем в тайны бытия,
Прижмем ладони ближе к сердцу,
Тогда поймем где свет, где тьма,
И будем видеть свет сквозь терни.

Пройдут года, вернувшись вновь,
Мы обретем земное счастье,
И помолясь красе земной,
Прогоним алчность и ненастье.

Придем, возьмем друг друга все
В блаженстве в нежные объятья,
И пропуская мира свет,
В очах узрим друг друга счастье.
Прощай, твой друг.»
 





Часть 5
В которой продолжается праздник в замке у Юки
Н
аконец пришла Века и сказала, что пора идти в зал, там всё готово и ждут вас двоих. Тихая музыка лилась из зала, все были очень нарядны, на головах были перья, а на поя-сах – золотые застежки. Пахло пряностями и духами.
Раздался хлопок, и в зал влетела огромная птица, на ней сидел король с большим жезлом и пикой. Птица пролетела зал и приземлилась посе-редине. Все зюмики сбежались к ней.
“Приветствую вас в ваш славный праздник. Пусть ваши слова превратятся в действия и ваши крылья никогда не ослабеют.”   С короля упала корона, и все расхохотались.   “Празднуя этот великий праздник, я хочу сообщить вам величайшую новость, которая потрясет не только ум умнейшего из умней-ших Буцика, но и хилые мозги всего осталь-ного собрания. В этот вечер в нашей долине соберется большая-большая туча, и когда грянет гром, из неё посыпятся конфеты в блестящих фантиках и упадут большие буб-лики. Всякий, кому бублик ударит о нос, должен будет прыгать на одной ноге и там стоять до прихода остальных. Остальные же должны бегать и собирать конфеты, тот, в чьей кошелке окажется больше конфет, будет назван Величайшим из великих и Славней-шим из славных собирателей конфет. В моей правой руке жезл, нанизывайте на него свои пожелания и они вряд ли будут исполнены. В моей левой руке острие, нанизав на него свое желание, вы точно ничего не получите. Спешите, спешите, кто опоздает и прибежит на поляну последний, лишится созерцания величайшего из чудес. Чуда сотворения небесных благ из одного слова пожелания. Теперь отпустите перья птицы, и мы полетим договариваться с облаками.”
“Подойди ко мне, Буцик”,   сказала Юка. – “Ты помнишь, обещал меня слушаться, когда я буду тебя просить, тогда ты сидел на пригор-ке и у тебя болела нога. Так вот, сбегай наверх и созови пролетающих мимо птиц, пусть они помогут нам подняться вверх.”
Наверху было много всякого мусора, лома-ных кресел, тряпья и ненужных вещей. Выше всего этого возвышался флаг, он был потрепан-ный, но выглядел хорошо. На красном фоне жёлтые линии делали круги и овалы, в центре каждого были слова “Бир Риби Так Тивак Муми Труби Квим”. ...
Уже полчаса Буцик стоял на крыше, а ни одной птицы не было видно. Вдали по тропинке в припрыжку бежал Гвопс, он махал Буцику руками и был, по-видимому, очень доволен. Лес выглядел как-то особенно торжественно, скалы стали более острыми, а вода как никогда ровная.
“Ты долго ещё будешь гонять птиц”,   послы-шалось снизу,   “спускайся, а то пропустишь самое интересное.”
...
Прижмись ко мне покрепче, а то не сможешь услышать музыку. Когда танцуешь, надо держать себя ровно и не отклоняться назад. Видишь ту пару, они танцуют в одном движении, а мы в раз-ных. Не смотри назад и не поправляй вечно хвост.
*
Тихими шагами плелся Гвопс к Замку Зюмик. Он уже передумал сегодня отправляться в путь и желал только, чтобы Юка его не перехитрила. В его голове крутились несвязанные мысли, мешаю-щие ему думать о предстоящем путешествии:
// Подошел ко мне путник и спросил: “Почему не в пути?”, что мог ответить я, кроме чашки хорошего мёда с пряником. \\   // Наконец он не вытерпел и спросил: “Скажи, учитель, верно ли что ты один из тех, кто приходит на эту планету, чтобы спасти её?” – “Нет, я один из тех, кто приходит, чтобы спасти себя.” \\   // Они нашли свою дорогу, но много позже, после того как им достался камень-талисман. \\   // Кто-то из проповедующих их религию обратил внимание на неизбежность краха по-нятия верности принципу сопричастности, но он обратил в тоже время на то, что без сопри-частности невозможен переход в другой мир. \\   // Пусть каждый из нас пройдет сквозь стену и, оказавшись там, скажет – “неужели я это смог” – не смог, но должен был сделать, ибо не пройдя сквозь стену, невозможно при-нять проход в другие миры. \\   // Он не любит угощений, но честное и открытое сердце по-кажет ему силу, и струи света облекутся в ка-пли дождя. Жди прихода этого дождя. Он придёт, и вечные цветы, что хранят свои бу-тоны для чистых сердцем поднимутся и, рас-крывшись, напоят своим духом пространство. \\
// Нет \\ – подумал Гвопс,   // до такой степени расслабляться нельзя. \\   // Не обременяй себя непосильной тяжестью, но бери в путь ровно столько, сколько вынесешь и сколько понадобится в пути. \\ – //Похвальба излишне. Не гонитесь за успехом. Успех – та же скры-тая власть. Но не во власти радость бытия, но в связи и во взаимодействии с миром. Мир должен существовать, и в это существование каждый вносит свой вклад, велик ли он или мал, не ему судить. \\ – // Бери то, что должен взять, и делай всё, что можешь делать, и путь твой озарится светом, подобно свету, прохо-дящему сквозь сердца богов. Ничего не зату-манит твой взор, ничто не ослабит руку в нужный момент. Не бери в друзья себе тех, кто хочет на дружбе взять, но бери тех, кто в первую очередь хочет дать. \\ – // Не торопись с принятием решения. Когда наступит роко-вой час и силы обострят своё взаимодействие, тогда придёт нужное решение, а сейчас со-вершенствуй базу и основу его. \\ – // Не стре-мись охватить весь мир единым взглядом, мир много сложнее, чем это можно предста-вить, сквозь тысячи сплетений не проберёшь-ся одним движением мысли. Мысли так, как позволяет твой ум и не претендуй на ориги-нальность и всеобщность. \\
“Стой,”   услышал Гвопс за спиной.
Гвопс вздрогнул, положил на землю мешок, обернулся и увидел большого виха, он шипел своими ноздрями и был сильно запыхавшимся:
“Куда идешь? Что тащишь? Что тебе нужно в доме зюмик? Кто ты такой? Почему идешь так тихо? Медленно идут только те, кто хочет кого-то напугать, или те, кто хочет кого-то обмануть, или те, кто… Почему ты смотришь на меня, будто тебе не страшно, посмотри, какие у меня клыки и какие у меня когти. Все вокруг боятся меня, и от одного моего голоса падают на землю, дрыгают ногами и кричат: “Ой, мамочка, ой, страшно”. А ты почему не кричишь?”
Гвопс: “Ты не знаешь, как быстрее добраться до города Рудигам? Там множество нужных мне мест, а я там ещё ни разу не был. А если бы ты меня довез дотуда, я был бы ещё более благодарен. Ты ведь везде бегаешь, и в лю-бом городе тебя принимают. Разве не так?
Большой вих: “Не так. У меня всегда есть мар-шрут, и я бегаю по нему. Как только появля-ется новый маршрут, я бегу по нему. Как только нет ни одного маршрута, я сажусь и начинаю скучать. Как только появляется маршрут, я опять бегу по нему, и так всю жизнь. На пути маршрутов иногда встреча-ются города, но редко. В городе Рудигам я был только раз, и то пробегал мимо. Сейчас я бегу в г. Биллибом. Там есть сведения для Милой Ки-Ки, она прошлой осенью просила узнать, как там живет некий Ттик. И как в его мыслях развивается идея прямых вложений. Именно тогда, когда я прибегу обратно и доложу всю информацию милой Ки-Ки, в твоем распоряжении будет время, чтобы дать запрос с просьбой составить маршрут для меня с нужным тебе заданием и затем ждать ещё некоторое время, пока запрос будет опущен в машину первых дел и доставлен до ума передающей инстанции, оттуда маршрут перейдет в мое сознание, и мои ноги начнут выполнять твое задание. Сейчас помоги мне встать и изменить направление на прежнее. Прежний курс выдержать с точностью до 5% и прежнюю шкалу расстояний составить на основе теперешних данных о местоположе-нии замка и прилегающих к нему окрестнос-тей. Мой хвост указывает направление ветра, и я должен спешить.”
Вих подпрыгнул и понесся в сторону леса.
Мысли продолжали крутиться в голове Гвопса,   // Одно остаётся несомненным в этой круго-верти событий: ничто не выпадает из общего закона развития, и каждая, будь это даже незначительная и на первый взгляд маловаж-ная часть, входит в свою, полную загадок, систему, которая в свою очередь является частью другой, более общей. И таким обра-зом непрерывный поток сменяющих друг друга образований составляют непрерывную, полную внутренних связей и непременной гармонии, насыщенную красотой, единую, целостную систему, представляющую это мир. \\
Гвопс споткнулся, и уткнулся носом в колю-чий земляной холмик. Из холмика выползло с десяток ос. Одни из них подозрительно осматри-вали нос Гвопса, другие жужжали над головой. // Вот \\ – подумал Гвопс – // теперь эти существа, подобные моим мыслям, будут крутиться над головой и не дадут мне спокойно дойти до места. Буцик наверное уже заждался меня. \\
Гвопс бежал некоторое время, интенсивно махая руками, стараясь отогнать ос и мысли.
**
За Горкой собралась огромная туча, она мед-ленно выползла из-за леса, ещё увеличилась в размере и начала меняться в цвете. От темно-коричневого до светло-голубого, потом опять темно-коричневого, перешедшего под конец в бордовый. Несколько зюмик посреди поля разож-гли костёр и, весело разговаривая, подкладывали в него дрова и травы.
“Ты почему не веселишься вместе с другими,” - спросили они стоящего около костра Гвопса.
Первая зюмика: “У тебя совсем не праздничный вид. Возьми это и переоденься, а то на тебя смотреть скучно.”
Гвопс не шевельнулся. Язычки пламени поднимались вверх, и начинало уже темнеть.
Вторая зюмика /первой/: “Тем не менее, твои слова повлияли на Юку, она не хотела вчера приглашать Буцика, он ведь не очень-то доверяет ей. А сегодня, сама видишь, она к нему весьма расположена. Подкинь ещё немного веток рябины.” /Гвопсу/ – “Силы природы не должны мешать нам сегодня, и всякий, кто хочет праздновать около костра, должен быть немножко другим. Через час сюда придут остальные, и тогда начнется кутеж. ”
Третья зюмика: “Когда я была совсем маленькая, меня не пустили на пляски вокруг костра, но я выследила, куда идут родители и незаметно проникла ближе к костру, тогда меня стошни-ло и нашли меня только поутру, больше я не ослушивалась маму. Она у меня была краса-вицей, больше 50-ти лет за ней ухаживали молодые люди. Она никого не гнала прочь, но никому не разрешала приблизиться слишком близко. Она тогда не знала, что может быть, когда слишком много чувствуешь и очень мало желаешь. Она не верила в свою силу и не могла принять решение. Видимо, она вери-ла, что настанет день, когда всё пойдет прави-льно и всё в её жизни устроится. Можешь мне поверить, она никогда никого не обманывала, она жила мыслью о будущем, не желая воплощаться в настоящем. Только смёрть исправила её понимание. Теперь она думает совсем по-другому.
Гвопс всё стоял, ему не хотелось идти в замок, а здесь было тепло и с зюмиками было не скучно.
“Что тебе хочется получить сегодня в подарок?” – спросила первая зюмика Гвопса.
Гвопс: “Коробку карандашей с ластиком. Когда я был маленький, у меня было три карандаша, все они замечательно рисовали, причем рисо-вали не всегда то, что им скажешь, они часто спорили и не хотели слушать друг друга. Тогда приходилось их выключать на время.”
Четвёртая зюмика: “А у меня в детстве были такие ручки, которые могли написать любой роман из написанных и ещё не написанных, и я часто не могла успеть прочитать то, что они там написали, а писали они и днем и ночью, и приходилось не спать ни днем, ни ночью, когда читаешь то, что они пишут, чтобы успеть прочитать то, что они пишут, и никогда не успеваешь прочитать то, что они пишут, когда они пишут, вот какие у меня были ручки, когда я была маленькой-маленькой. А ещё в детстве у меня был самокат, он был такой самокатный самокат, что как только этот самокат...
Третья зюмика: “Она такая с детства, садись сюда, Гвопс, здесь мягко. Расскажи нам, как ты путешествовал последний раз в страну Гринию. Там никто из нас не был, как они там живут и почему оттуда нет никаких вестей?”

 





Часть 6
В которой Гвопс рассказывает про страну Гринию
Г
вопс: “Грины – странный народ. Они ложатся спать рано, а встают поздно. Никто из них не знает ни своего отца, ни свою мать. Они живут в больших домах. В доме бывает до ста человек. Все они встают по звонку и начинают день с пения песни про то, как некто Крик покинул страну, чтобы найти камень заклинаний, а когда вернулся, нашел свою страну разоренной. Он собрал своих друзей и повел на гору. Там проведя тридцать дней, они набрались опыта управления людьми и, спустившись вниз, восстановили всё хозяйство и построили благопо-лучный быт. Песня кончается приветствием этому утру, этому дню, дарованному им для создания новых высечек на стене большого дома. Потом они идут все по своим домам и к вечеру возвра-щаются обратно. Ни один из них не может опоз-дать ко сну и не может встать раньше времени. Все они часто не помнят, что делали вчера, и точно знают, что будут делать завтра. Когда при-ходишь к ним в гости, они приветствуют тебя вставанием и никогда не скажут слово первыми. Они тихие и не кричат на улицах. В домах у них всегда чисто, а мусор они вывозят на тележках далеко за город. Там есть специальный приемник, который перерабатывает его в различное сырье. Оттуда оно поставляется на завод по выращива-нию домов, на птицефермы и на комбинат по производству еды и напитков. Тех, кто живет в городах, называют сиги, тех, кто в деревне, миги. Сиги отличаются от мигов не только манерой одеваться, ходить и разговаривать, они отлича-ются умом и способностью быстро перерабаты-вать большой объем информации. Их интеллект сильно вырос за последние триста лет, и некото-рые из них опережают иных зюкиков по способ-ности быстро думать и помнить. Дом каждого напоминает живое существо, кроме всех вещей, необходимых для поддержания в нем жизни сигов и их хорошей работоспособности, дом также обладает своим запасом еды и своими запросами жизни и не всегда подчиняется главе дома. Тогда жильцы либо переезжают в новый дом, либо очень хорошо упрашивают его и обещают больше не бить в его стенки и не заставлять днем и ночью считать их расчеты. Старые дома отдают на корм молодым. У них никогда не бывает праздников. Они всегда заняты и почти не разговаривают друг с другом. Мне удалось встретить одного старого сига, который согласился поговорить со мной и привел к себе в комнату. У него было чисто и уютно, стены были теплые и от них пахло мали-ной. Кроме кровати, стола и маленькой тумбочки, ничего не было, чистые потолок и стены, на кото-рых появляются разные пятна. Он рассказал, как был одним из конструкторов нового типа машин для перевозки грязи с мест её накоплений в места, непригодные для поселений. У него была задача сконструировать переходной рычаг для управле-ния внутренней системы. Под прежним покровом машины были вмонтированы механизмы погаше-ния вибрации и глушители внутренних помех, с приходом новых типов материалов необходимо было облегчить и упростить всю опорно-двига-тельную систему. За эту разработку он получил награду и личную машину для перевозки грязи. Потом он лег и моментально заснул. Утром мне дали машину и маленький дом, чтобы я ещё пого-стил немного и поиграл с их детьми. Их дети играют в основном с машинами, которые заодно учат их знаниям и правилам жизни. Привели ко мне одного ребенка и оставили со мной. Я его спрашиваю, -
“Как тебя зовут?”
А он, - “Системный блок подключения сопроцес-сора АЦСП75 работает нормально, вышел из строя старый хромодифиратор, поскольку в месте схода двух гипертревков должен быть помещён трехзвенный переключатель, встань на это место и держи пульт управления в таком положении, пока я не починю систему или не найду отладоч-ный файл.”
Так я играл с ними неделю. Прощаясь, мне подарили бимика: фигурку сига, с которой можно разговаривать, а она подключена почти к любому источнику информации в Гринии.”
Гвопс достал из кармашка блестящую статуэтку и сказал ей: “Не за то ли чудо обязаны мы соз-дателю, что произрастают на нашей земле всевозможные злаки за то, что реки перепол-нены рыбой, а зверей в лесу более чем пыли-нок на дороге.
Бимик ответил: “Как можно говорить, что нечто преходящее, согласно расписанию предостав-ленному управляющим советом, способно быть вне поля зрения высших иерархов, вся-кий понимающий так смысл творения неиз-бежно падет из-за ошибочности своих заблу-ждения. Но всякий, кто разумно смотрит на мир, и внимает голосу управляющего совета достоин называться пренаипримернейшим членом сообщества сигов, возглавляемых его превосходительством Бурпапсом. В этом и состоит весь смысл предложения.”
Гвопс: “От бимика сложно получить вразумитель-ный ответ. По дороге из Гринии мне повстре-чался один свободно мыслящий сиг, он понял, что со мной можно говорить откровен-но, не опасаясь, что я передам его слова. Его мысли достаточно тривиальны, однако доста-точны для того, что передавшему их в нужное место наполнили большой мешок гориков. Сиг высказывал мнение, что не только упра-вляющий совет в праве размышлять над при-родой вещей, но что каждый сиг в отдельно-сти независимо от наставлений по использо-ванию личными мозговыми ресурсами, впра-ве решать, что есть добро. Он установил, что можно использовать свой мозг по собствен-ной программе, не опираясь при этом на программы общего пользования. После этого он открыл, что сиг способен не спать по но-чам. И что в это время ослабевает контроль над умом со стороны центрального управле-ния. Он раздобыл программу отключения питания своего дома и, отключив его, ночью сумел выбраться сам на улицу. На улице его уже ждали. Поместив в достаточно тесный ящик, его повезли на край города, где поме-стили среди других подобных ящиков. Там он провёл несколько дней, пока наконец не понял, что его ящик, предназначенный для переваривания содержимого в нём, умер, не начав процесс утилизации. Выбравшись из ящика, он пошёл подальше от своего города и страны. Долго скитался. Ему удалось вместе с несколькими такими же как он странствую-щими сигами в глубине непроходимых болот обнаружить руины древних поселений сво-бодных сигов. Там они и обосновались. Через некоторое время в их мозгу стали возникать образы живших здесь сигов. Они научились из языку и образу мысли.
Вот, например, расшифрованная ими речь под названием “О тирании верховных чиновников”, прозвучавшая более чем 200 лет назад на собрании противников нововве-дений:
“В наш век обильного парламентаризма при-ходится констатировать факт проявления волюнтаризма в лице отдельных членов клана “синих рубах”. Кто бы мог подумать в начале века, что придя к власти, они смогут привне-сти в жизнь сигов столько суматохи и столько опасных течений. Никто и не предполагал, что положившись на эту организацию, народ обретёт своих врагов в лице своих же пред-ставителей. Теперь становится ясно, почему тогда, в начале века, наши кандидаты не пошли по пути парламентаризма и выбрали путь одиноких странников. Они верили им, хотя и видели в них семена злобы, разлитой в пространстве, но не могли противостоять и объяснить себе и кому либо опасность таких течений. Век начался, а впереди ничего не было видно и, отчаявшись, некоторые пове-рили, что можно обрести дом и спокойствие путём сжатых решений. Они не видели в лице “синих рубах” защиту, но надеялись на пере-мены к лучшему. Теперь, когда последствия их политики столь очевидны, что не требует-ся долгих объяснений по поводу негативного влияния этой организации на мировые про-цессы, мы перейдем к рассмотрению другого, не менее важного вопроса. Вопроса, постав-ленного всем известным персонажем: “Зачем, друзья мы собрались, когда нет силы для сознанья”...
Или вот, например, ещё отрывок более древней речи сигов: “ ... Каждый должен понимать, что проходя по ступеням знаний, он внемлет вселенной, в её стремлении к самопостиже-нию путём проникновения структур, не свя-занных с материей, в обитель путеводных нитей. Многие задаются вопросом: “Почему здесь”, а почему бы и нет, ведь в каждый момент может произойти событие и стрела сознания найдёт точку опоры именно в дан-ный момент. Но если ум расслаблен, а воля потухла, то не найти пристанища потоку мыс-лей. Они пройдут незамеченными. ... Блюдите свет сердцем и наполнитесь желанием понять, но не желанием обладать. В облада-нии скрыт тайный замысел тёмных сил. Не будем же идти по пути тьмы. Мы должны не торопясь и спокойно идти по нашим путям, полагаясь на дарованную нам свободу, свобо-ду отличать добро от зла. И свободу прис-тально смотреть на весь хлам, встречающий-ся по пути. ...”
Тут Гвопс обнаружил, что его давно никто не слушает, зюмики заняты своим делом и увлечён-но разгаваривают между собой.
У костра Гвопс чувствовал себя очень уютно. Спокойный и ненавязчивый разговор зюмик кло-нил его ко сну. Сквозь сон он различал слова про-тяжной зюмиковской песни:
Подними котел с водою
И долей в него воды,
Сбрось с себя одежд покровы
И откройся для любви.

Сбегай в лес, нарви крапивы,
Моху, ягелю и тли,
Брось в котел, добавь калины
И в него смотри, смотри.

Когда пенье птиц утихнет,
Взор луна свой обнажит,
В отражении застывшем
Ты его увидишь лик.

Там за речкой под горою,
Где резвились журавли,
В одинокой келье, стоя,
Спит отшельник, весь дрожит.

У него глаза из воска,
В сердце блещет бирюза,
В постоянстве мук и лоска
Ходит мыслей череда.

Просмотрев души занозы,
Помани его рукой,
Притворись, что звёзд и грёзы
Дашь в подарок и покой.

И в разгар его лобзаний
Отведи глаза рукой,
Проведи его три раза
Сквозь проход подземный свой.

Повернувшись на коленях,
Протяни ладони вверх,
Смерть и страх застынут в звере,
Что зовёт с собой на грех.

Там за речкой под горою,
Где резвились журавли
В келье с мокрою травою
Вечным сном отшельник спит.
 
Гвопс уснул: // Он оказался около храма, ве-тер указывал ему войти внутрь. Внутри все спали. Тихими шагами прошел он в сердце храма и стал созерцать богиню света. Она стояла на одном колене, держа в руке чашу. На голове был венец, а на руках браслеты. Возле неё стоял пес, он тоже улыбался, прижимаясь к колену богини. \\
Тихая трава излучала свой свет, и силы вхо-дили в организм Гвопса. // Он остановился около небольшой избушки. Старый зюмик выглянул из окна и сказал:
“А, это ты, заходи. Милый мой, твои стихи уже бороздят свет, а ты всё шляешься, где попало. Пора взяться за ум. Помни, твоих сил хватит, чтобы перевернуть дом, но их может не хватить, чтобы обидеть букашку. Твоя сила не в руках, а в речах. Своим талантом ты прободаешь стену непонимания и откроешь людям новый путь, который сделает их не только счастливыми, но и светлыми. Твой путь не безопасен. Через несколько дней ты встретишь Грига и сразишься. Он будет столь грозен, что у тебя затрясутся колени, не смо-три на него, а пытайся понять его слабость, его слабость в огне. Собери всех, кто придет, и молви им простое слово. Пусть поверят, что можно победить грозных и страшных повели-телей силой веры и сознания. Молви им про то, что эта земля содержит в себе сокровища, которых нет нигде, и пусть поиски их будут не в пустынях, а в глубине лесов. ”
Старик налил миску похлебки, вытер рот полотенцем и усадил Гвопса за стол. В доме пахло грибами и пижмой. \\
***
Приоткрыв глаза, Гвопс увидел Буцика, тот лежал, задрав кверху ноги, и был измазан в шоко-ладе.
Гвопс: “Ты мне принес, что я просил?”
Буцик: “Нет, она дала мне только палочку, а пер-стень оказался волшебным, сам сходи и попроси у неё. Ты подойди к ней и попроси то, чего у неё нет, тогда, быть может, полу-чишь. А сейчас не мешай мне. У меня ещё тридцать восемь конфет и все они должны быть съедены, иначе у меня не пройдет дурь в голове. Захлопни дверь и оставь окно откры-тым, вспомни кресло, на котором лежит мех, и забудь всё остальное. Только во сне можно увидеть то, что не увидишь наяву, и только тот, кто приходит к тебе во сне, явится во сне вновь.”
Буцик перевернулся на другой бок и стал засовывать конфеты в рот не жуя. Гвопс осмотрел себя. Он лежал на полу, возле него была постлана трава и горели свечки. Снизу под ним лежала шаль, а на нём пуховое одеяло.
Гвопс: “Долго я спал?”
Буцик: “Да со вчерашнего вечера. Вчера я пришел к костру, а ты там лежишь вверх ногами и сопишь в нос. Пришлось тебя перенести, чтобы не мешал пляскам. Меня там тоже сильно клонило в сон, но я вытерпел до соби-рания конфет и только потом уснул. Можешь представить, сколько стоило сил затаскивать столько конфет на облако, чтобы потом швы-ряться ими оттуда в кого не попадя. Не могу вспомнить, кто набрал больше конфет, одно точно - это был не я. Когда бы это был я, я не был бы я. А когда я был бы не я, то я был бы не Буциком, следовательно тот я, который по-бедил, не есть Буцик, следовательно он не я.”
Гвопс: “Я не я, и перстень она не дала. Придется поход отложить до завтра.”
Гвопс пододвинул к себе подушку и опять заснул.