Тройная уха

       
       - А потом сдашь дела и в отпуск, - говорит начальник, дымя сигаретой, и вручает мне командировочное предписание. -Выход сегодня, в  24.00. 
       Накануне   я вернулся  из автономки  и   занаряжен  для обеспечения перегона одной из лодок флотилии   на плановый ремонт в Северодвинск.
       Предложение не из лучших, но что делать.
       Ровно в полночь, стоя  в рубке, я наблюдаю  как корабль отдает швартовы, потом спускаюсь вниз, обхожу отсеки  и заваливаюсь спать.
       А ранним утром  мы  входим в горло Белого моря, откуда берем курс на Северодвинск. Здесь уже властвует полярный день, вода отсвечивает ультрамарином и в высоком небе весело орут чайки.
       Сначала в слепящем мареве  возникают  смутные очертания берега, затем  заводские цеха, дебаркадеры и  стрелы портальных кранов. С помощью двух пыхтящих буксиров мы швартуемся  к пустынному  причалу, где у новенького «УАЗа»  корабль встречает дежурный по бригаде - пожилой капитан 3 ранга,  с нарукавной повязкой «РЦЫ»  и пистолетом  на бедре.
       -  С благополучным прибытием, - жмет он руки нам с командиром и приглашает в машину.
       Урча двигателем, «УАЗ» катит  по стенке,  у которой высятся два стоящих в ремонте ракетоносца, затем сворачивает в одну из  зеленых аллей  между цехами  и, миновав ее, останавливается у  КПП.   Розовощекая девушка в синей форме  проверяет у нас документы, затем машет рукой  в сторону ворот,  и мы выезжаем  в город.
       Он по утреннему  тих и безлюден, только на перекрестках мигают огни светофоров, да  в молодой листве деревьев весело чирикают воробьи. После трех месяцев  в море и нашего  затерянного в сопках гарнизона, все кажется сказочным и нереальным.
       В центре, у дворца культуры я прошу водителя остановиться и, простившись со своими спутниками, выхожу из машины. Приятно все-таки пройтись по  настоящему тротуару, любуясь зеленью, и плодами цивилизации. Тем более, что шесть лет назад, я служил здесь, правда, в ином качестве.
       Через полчаса  подхожу  к   зданию казенного типа с  глухой дверью на фасаде и жму  кнопку звонка.  Где-то далеко слышится хриплый зуммер, потом дверь распахивается и на пороге возникает  сонный старшина 1 статьи. 
       - Дежурный на выход!  - орет он, выяснив, кто я и откуда, и из двери ближайшего кабинета появляется здоровенный  рыжий капитан-лейтенант.
       Через минуту мы радостно обнимаемся  и  хлопаем друг друга по плечам.  Рыжий - мой однокашник по учебе  Володя Шарик. 
       -  Ну, рассказывай, - усаживает он меня  на один из стульев в  своем кабинете  и угощает  крепким чаем из термоса.   
       Некоторое время мы предаемся воспоминаниям об учебе,    а  потом  я  вручаю приятелю  доставленные  с оказией документы, которые он заносит в формуляр и прячет в сейф.
 Когда встает вопрос о помещении меня в гостиницу, Володя  заявляет, что  я буду жить у него.
       -  Чего ты будешь там припухать, - говорит он. - Мои на неделю укатили в Архангельск, места навалом, так что милости прошу.  А заодно познакомлю с тестем - обещал сегодня заехать. Не пожалеешь.
       На том и порешили.  В девять утра Володя сменился, и мы отправились в город.
       - Раньше не приходилось бывать в наших местах?  - интересуется приятель, когда  мы выходим на  залитый солнцем центральный проспект.
       -  Отчего же,  бывал, -  отвечаю я. -На срочной  отслужил тут почти год. Принимали и испытывали новую лодку.
       - Какой проект?
       -  667. «Букашка».
       - Знаю такую, серьезный пароход, - кивает головой  Шарик. - Недавно  одна  из Гремихи пришла, менять активную зону. Ну, так что, отметим встречу?
       Я не возражаю, и мы заходим в гастроном, где покупаем несколько бутылок «Столичной» и съестное,  после чего  направляемся к Володе домой.
Квартира у него в новом доме, просторная и хорошо обставлена. 
       Пока хозяин жарит на плите яичницу, а я вскрываю консервы и нарезаю колбасу, появляется его тесть. Это небольшого роста сухощавый старичок в сопровождении здоровенного детины, с брезентовым мешком в руках.
       - Здорово зять! Это ты никак к моему визиту расстарался? -  указывает на запотевшие  бутылки.
       - К твоему, батя, к твоему,  да вот еще однокашник с Мурмана подгреб, - смеется Шарик.
       - С Мурмана? И я смотрю, наш брат, моряк? - хитро щурится старичок и цепко жмет мне руку.
       - Батя у нас мореман со стажем, накрывая стол,- сообщает Володя. - С   десяти лет на рыбном промысле, да к тому же почетный гражданин Архангельска. В свое время его тут каждая собака знала.
       - Да будет, тебе, балабол,- отмахивается от Шарика явно польщенный старичок.  - А вот ты, Валериан,    настоящую уху когда-нибудь ел?  -  обращается он ко мне.
       - И не один раз, вкусная вещь, особенно когда на природе, с дымком, - киваю я головой.
       - Э-э,- морщится старичок, - за энтот дымок старики - поморы на тонях зуйков розгами пороли.
       - Как это?
       - А вот так. Зуек, это парнишка малых лет, навроде  кашевара в   рыбацких артелях. И если не приведи Бог,  у него уха припахивала дымком, мальцу задавали березовой каши. Это сейчас мода пошла - с дымком.
       Значит, получается, что настоящей поморской ухи ты не едал. Угостим товарышша, Володимир?  - обращается он к Шарику.
       - А ты что, свежей рыбы привез?
       - Ну да! Мишаня, - оборачивается старичок к молчаливо стоящему у двери парню. - Давай сюда кисУ,  а сам покедова погуляй. Через пару часов за мной заедешь.
       Двухметровый Мишаня,  все это время стоящий истуканом у двери, передает старику мешок и уходит. Тот извлекает из него несколько  крупных рыбин, обернутых крапивой и бережно кладет  их в кухонную мойку.
       - Знаешь, что это за рыба?  - тычет  в нее корявым пальцем. 
       - Нет,- отвечаю я.
       - Стерлядь, наша, с Северной Двины. Теперь, почитай уже всю повыловили, да поморили.  Нету боле стерлядки на Беломорье.
       - А эта?
       - Случайно ребятам на тоне попалась, ну, вот и уважили старика. Дак что там, Володимир,  глазунья твоя поди остыла?  Приглашай к столу, примем по чеплашке,  да я вам тройную  уху сварганю, поморскую.  Лучше было бы конешно на  бережку, у  Двины, да  со временем у меня незадача.   
       После этого, выпив с нами немного водки и закусив, старичок начинает готовить знаменитую уху.
       Для начала он ставит на огонь полуведерную кастрюлю, которую заливает водой и   бросает туда с десяток горошин черного перца,  несколько лавровых листов и пару очищенных луковиц.
       Затем потрошит рыбу,   откладывая в сторону печень. Далее моет ее и   разрезает на крупные куски, часть из которых опускает в уже закипающую  воду. Минут через пятнадцать он  вынимает из кипящего бульона всю сварившуюся рыбу, а туда закладывает вторую порцию свежей.
       После этого мы выпиваем по второму стаканчику и закусываем отварной рыбой, предварительно ее посолив. Она необыкновенно вкусна, душиста и тает во рту.
       Через тот же промежуток времени, дедуля вынимает из кастрюли вторую очередь сварившейся стерляди и закладывает в начинающий золотиться бульон третью, теперь уже очищенную порцию царской рыбы. Этот этап мы сопровождаем  очередной рюмкой.
       Затем Семен Ивыныч, так зовут старичка, тщательно растирает в миске рыбью печень, превращая ее в кашицу, которую выливает в кастрюлю, помешивая ее содержимое деревянной ложкой.
       - Ну вот, - торжественно произносит, он, посолив уху и убавляя огонь, - почитай готово. В чугунном котле, да на костре, была бы поуваристей,  ну да ничего, сойдет.
       Тем временем Шарик разливает половником источающую дивный аромат янтарную уху по объемистым мискам. Звякают рюмки, и мы с Володей, мыча от удовольствия, наваливаемся на упомрочительно вкусное блюдо.
       - Ну как, скусно?  - хитро щурится  Семен Иванович, неспешно хлебая  варево. 
       - Угу, -  киваем мы, и Шарик  снова наполняет миски.
       Затем появляется Мишаня, и мы выходим провожать этого удивительного старичка. На прощание он подает мне руку и приглашает в гости при следующей оказии.
       После этого мы возвращаемся домой, где завариваем крепчайший чай и, прихлебывая его под дымок моего «Казбека», до полуночи беседуем, вспоминая Школу, преподавателей и друзей, которых судьба разбросала по морям и океанам.
       А  спустя несколько дней  я улетаю  из архангельского аэропорта в Мурманск.
       -  Ну, бывай, -  улыбается Володя, и мы обнимаемся на прощанье.

Примечания:   тоня   -  место постановки  рыбацких сетей.
              кисА - брезентовая морская сумка.   
              чеплашка -  емкость для питья