Художник: Тома Шомина
«Девочка, ты жива?» – спрашивал кто-то меня. Открыв глаза, я увидела ясное голубое-голубое небо, голые верхушки елей чуть-чуть припорошенных снегом и мужское лицо, низко склонившееся надо мной. Я хотела приподнять голову. Она была такой тяжелой! В это время жуткий холод и колющая острая боль пронзили меня. И снова я погрузилась во мрак, снова я лечу по туннелю, а вдалеке свет, ангелы и Бог. Я с трудом подняла свинцовые веки. Мои уста почти не слышно произнесли: «Вы ангел?..» Одутловатое с испуганными большими карими глазами мужское лицо улыбнулось и грустно ответило: «Нет, девочка… Я не ангел… Ты попала под машину, под мою машину…» И снова склизкий противный мрак затянул меня в свою бездну…
Я слышала какие-то голоса, вой сирен, видела, как сквозь туман, людей в белых одеждах… И вдруг четкий уверенный и настойчивый голос светлого ангела вытянул меня из тумана и как будто отдал приказ всему моему существу, телу, организму, все сознание и подсознание наполнил этот голос: «Лена! Возвращайся на Родину! Люби Родину! Она ждет тебя, Лена! Ты нужна ей!» От этого могучего, но в то же время тихого голоса, говорившего почти шепотом, я пробудилась. Мои ресницы затрепетали, глаза раскрылись. Придя в себя, я, еле шевеля губами, очень тихо звала: « Мама… Мама… Где ты?..» И я снова погрузилась в забытье.
Я проснулась, когда солнце стояло уже высоко. В палате было светло и чисто, солнечные зайчики скакали по потолку, а в голове звучала фраза ангела: «Любить Родину… Любить Родину…» Рядом сидела мама и улыбалась своей теплой ласкающей улыбкой. Седая прядь упала на ее лоб, и она неспешно поправила локон. Седеет моя мама…
Мама… Она всегда со мной, всегда поддерживает меня во всех моих начинаниях. Мама читала мне сказки и пела песенки своим красивым нежным голосом. Я очень люблю маму. Да и как не любить человека, который тебя растит, поддерживает во всем, обучает жизни, учит говорить и ходить? Который тратит на тебя силы, время, энергию, деньги, заработанные с таким трудом? Матери всегда совершают подвиги во имя своих детей. Во время Великой Отечественной Войны у моей прабабушки родился ребенок. Ситуация была сложная: в роддоме у всех детей было массовое заражение крови. Медикаментов катастрофически не хватало. И только матери героическими усилиями спасали своих новорожденных. Надо было закапывать по одной капле сладкой воды каждую минуту, и прабабушка сидела у кроватки, не спала день и ночь и закапывала, закапывала воду ребенку. Страшно подумать, но если бы тогда прабабушка не спасла бы свою дочку, то ни моей мамы, ни меня не было бы на свете.
Через некоторое время я вновь погрузилась в забытье, а вечером проснулась от боли в ноге. В голове же по-прежнему звучала фраза: «Любить Родину… Любить Родину…» Вошла медсестра. Она улыбнулась мне и спросила: «Ножка болит?» Я ответила, но с большим трудом: «Да…» Она приговаривала какие-то ласковые слова, шутила, и я чувствовала, что она хочет меня поддержать, но я с трудом понимала ее, боль мешала сосредоточиться. Ощутила только идущее от нее тепло и сразу успокоилась и поверила, что все будет хорошо. Медсестра сделала укол. «Спасибо…» – вымолвила я. Она мило улыбнулась и ушла, не прикрыв за собой дверь. В больничной тишине раздавались чьи-то стоны, вздохи, чей-то плач. Процокали каблуки медсестры, раздался ее успокаивающий голос. Кто-то, видно, не выдержал, и страшно закричал. «Сейчас, сейчас, голубчик, укольчик сделаем!» – успокаивала кого-то медсестра. Я начала думать об этой медсестре и обо всех медсестрах на свете. В больнице они просто необходимы: эти медсестры становятся родными, и когда кажется, что жизнь уже вся, они приходят и рассказывают интересные истории или слушают твои, а иногда просто подолгу сидят рядом и гладят тебя, от чего становится тепло на душе и уже больше не кажется, что ты никому не нужен. Их тяжелый долг иногда кажется и вовсе непосильным, особенно на войне, когда повсюду столько раненых и больных со своими характерами и причудами. Как раз на днях прочитала «Повесть о настоящем человеке» Полевого Б. Н. и вспомнила про медсестру Клавдию Михайловну, «советского ангела». В палате, где лежал «бегающий» Алексей Мересьев и где часто бывала эта медсестра, лежали люди с абсолютно противоположными характерами. И этот «советский ангел» как-то всем нравился, всем угождал, со всеми нашел общий язык. Это был долг Клавдии Михайловны, который она с радостью выполняла. Также и эта сестра выполняет свой медицинский долг. Недаром на Руси-матушке медсестер называют сестрами милосердия! И такую же роль выполняют врачи. Сколько людей спасают врачи, возвращают к жизни, ставят на ноги!
Постепенно я начала засыпать. Я проспала бы долго, не разбуди меня боль. И только мои глаза раскрылись, я увидела маму. Она сказала, что ей надо сходить домой. Мамуля поцеловала меня: «Не скучай, я быстро вернусь», и ушла. Мой мир был ограничен стенами палаты. Я с тоской наблюдала за сонной мухой невесть откуда взявшейся в этой стерильной чистоте. Она ползала по потолку, и я завидовала ее свободе.
Я лежала уже около часа и начала тихонько плакать от боли, потом стала плакать все сильнее и сильнее. Мне казалось, что моя мука никогда не прекратится, боль все росла и становилась нестерпимой, а в голове звучала фраза: «Любить Родину… Любить Родину…» Словно эта фраза выжжена светом в моем мозгу. Мне думалось, я еще слишком мала, чтобы понимать речи ангелов, но фраза не давала мне покоя ни днем, ни ночью, она жгла меня изнутри, и чтобы я ни делала, она не исчезала.
И тут дверь отворилась, вошел юноша лет шестнадцати-восемнадцати. Лицо у него было еще совсем детское, с пухлыми губами и курносым носом. Он хромал на правую ногу. Этот юноша спросил меня, почему я плачу. Я некоторое время молчала, но потом мои уста сами собой проговорили: «Болит, все болит!» Он сел на соседнюю кровать и спросил: «Девочка, хочешь, я нарисую тебе белочку?» Я только кивнула головой, а он взял лист бумаги и карандаш и стал рисовать, одновременно разговаривая со мной. Он спросил, как меня зовут, и сказал, что его зовут Рома. А через некоторое время он подал мне листок бумаги, на котором была нарисована белочка. «Ой, какая белочка замечательная!» – и слезы высохли сами собой. «Нарисуй еще что-нибудь!» – попросила я Рому. «А ты где живешь?» – спросил меня он. «В Борисоглебской Слободе, на Старо-Борисоглебской улице» – ответила ему я. «Хочешь, я нарисую монастырь, который стоял недалеко от твоего дома?» «Давай! А что же это за монастырь?» «Как, ты не знаешь?! Это Борисоглебский Надозерный монастырь, построенный по приказу Александра Невского после Невской битвы», – не торопясь рассказывал Рома, не отрывая карандаша от листа бумаги: «Князю Александру перед сражением со шведами явились в видении святые Борис и Глеб и сказали ему, что он победит врагов. И он действительно победил, а с той поры князя Александра стали называть Невским. Вот в честь святых Бориса и Глеба и построили монастырь, а рядом с ним образовалась деревенька. Монастырь был Борисоглебский, и деревеньку назвали Борисоглебской… А знаешь ли ты, почему эту деревню Слободой назвали?» Я мотнула головой, а он продолжал: «Раньше люди, которые жили у монастыря, были свободны от общих повинностей. Вот и придумали: деревенька, что близ монастыря, называется Слободой. А «Слобода» – это искаженное слово «свобода». Получается, что дом, в котором ты сейчас живешь, стоит на улице, которой около восьмисот лет. Вот такая вот древняя улица!» – закончил Рома и показал мне монастырь. И все у него было так красиво, так естественно, что у меня дух захватило! Казалось, что вот-вот зазвонят колокола, запахнет ладаном, а после службы в Великий праздник пройдутся люди крестным ходом по всей Слободе Борисоглебской. «Ну надо же, на какой древней улице живу я, на какой святой земле!» – только и сумела вымолвить я.
Мы с Ромой хотели еще поговорить, но тут зашла медсестра и сказала, что у Ромы сейчас массаж. Он ушел, а я стала думать о своей улице, своей Слободе. Сколько же земля, на которой я сейчас живу, много видела, сколько всего пережила. Неужели моя улица перевидала стольких правителей – и Александра Невского, и Ивана Грозного, и Петра Первого, и еще многих других! И теперь, по их следам хожу я, вижу, как и они в старину видели, озеро Плещеево, поля и лес вдалеке! И ведь не исчезло наше село за это время, не ушло в небытие.
Недавно мы с папой ездили по нашему району, и я увидела страшные картины: заброшенные колхозы, заросшие лесом поля, на которых когда-то весело бегали ребятишки, работали крестьяне, оставленные людьми дома, целые деревни, покинутые жителями! Видела обгорелые окна домов, уже глубоко вросших в землю, развалившееся избы, заброшенные, все еще цветущие сады, и сердце кровью обливается, будто плачет надсадно земля-Матушка, будто плачет по зеленым полям, где колосилась рожь и пшеница, по людям, что покинули ее когда-то. И готова людям она себя дарить, да люди не всегда готовы дары принять.
А пока я так думала, пришел папа и принес сушеных яблок, зная, что я их очень люблю. Папа был спокоен и ровен и старался скрыть свои переживания, и только подрагивающая жилка на виске выдавала его. Папочка сел ко мне на кровать, нежно взял меня за руку, погладил по головке и стал рассказывать интересную историю: «Однажды, еще до войны, у твоей прабабушки родилась дочка, и она наняла для нее няню Варварушку из деревни. Няня часто ездила домой, у нее было свое хозяйство, свой сад. Незадолго до войны няня вдруг стала возить в город мешки сушеных яблок. А еще начала закупать спички. Ее комната постепенно превратилась в склад. Над ней посмеивались, но няня не обижалась. Перед самой войной, в июне 1941 года, няня вдруг собрала свои пожитки в узелок и попрощалась с ними: «Поеду домой! Спасибо за все! Простите, если что не так!», – сказала няня Варварушка, перекрестила своих хозяев и пошла к двери. У самого порога она вдруг обернулась и, задорно поблескивая глазами, произнесла: «Выживите!» И уехала домой. Тогда никто не понял, что значат ее слова. Тут началась война. Был жуткий голод, а семья твоей прабабушки все пережила. Спички, оставленные няней, были валютой, а сухие яблоки – едой, иногда единственной. После войны они искали Варварушку, но не нашли. Так вот больше и не встречались с ней, не отблагодарили спасительницу!» Я так заслушалась! Даже расстроилась, что папа уже закончил свой рассказ. А потом я уснула, и мне снились мешки яблок, спички и война, Великая Отечественная война. Кругом летали ангелы и повторяли: «Любить Родину… Любить Родину…» Передо мною встала женщина, как с иконы, в простом деревенском платке и с длинной русой косой. Она протягивала мне спелое красное яблоко и говорила: «Скушай, девочка, выздоровеешь». Я взяла яблоко и низко ей поклонилась: «Спасибо, Варварушка!»
Через несколько дней я стала чувствовать себя лучше, и ко мне стали пускать людей – навещать меня. Одни из первых пришли две мои подруги Настя и Валя. Девочки были абсолютными противоположностями не только по характеру, но и по внешности. Настя – веселая, жизнерадостная с русыми волосами до пояса и зелеными глазами, а Валя – замкнутая тихая девочка, смотревшая на мир карими большими глазами, у нее были черные, как ночь, короткие волосы и свежие алые, как яблоко из моего сна, губы. Эти две девочки были старше меня на четыре года, однако же мы прекрасно друг друга понимали. Разговаривала обычно Настя, а Валя тихо улыбалась, сидя рядом. Мы разговаривали абсолютно обо всем – о спорте, о политике, об учебе, одежде, еде… Единственной неприкосновенной темой было для нас то, что недавно случилось со мной. У Настеньки было потрясающее умение обо всем рассказывать с необыкновенным юмором, как будто вся ее жизнь – это сплошные анекдоты. Мы от души смеялись. Мы так смеялись, что нянечка, привыкшая к моему плачу, услышав хохот, решила, что у меня истерика и заглянула ко мне в палату, спросив: «Что случилось?!» Взглянув на нас нянечка и сама засмеялась. И мы вчетвером хохотали заразительным громким смехом, он как будто отталкивался от потолка, долетев до него, и падая на пол, снова отталкивался от пола и летел к потолку. Казалось, что все помещение, вся палата была заполнена этим искрящимся смехом.
Проснувшись утром, я начала вспоминать приход подружек. Я знала, что друзья никогда не бросят в беде, всегда протянут руку помощи, успокоят, если надо, развеселят. И вот эти две подруги, с которыми я познакомилась не больше года назад, уже стали лучшими. Несмотря на боль, я стала тихонько напевать:
Если с другом вышел в путь,
Если с другом вышел в путь,
Веселей дорога.
Без друзей меня чуть-чуть,
Без друзей меня чуть-чуть,
А с друзьями – много…
Потом ко мне приходили и учителя, и друзья, и просто хорошие знакомые. Я никогда не подозревала, что у меня столько друзей. Мне стало тепло, спокойно, и ни пережитое, ни боли уже не казались такими страшными. Все приносили гостинцы, и через пару недель мне просто уже некуда было их девать. Нина Васильевна, наш классный руководитель, принесла классную газету, в которой все мои одноклассники поздравляли меня с Новым годом и желали мне скорейшего выздоровления. Газета была веселой, радостной и от нее исходил какой-то невидимый глазу свет. В газете были и анекдоты, и рассказы, и смешные картинки, а еще на двух строчках внизу были подписи всех одноклассников. Также Нина Васильевна принесла письмо от всего класса, в котором дети рассказывали о школьных делах и тоже желали скорейшего выздоровления. И такие незатейливые школьные дела, которым я раньше особо и не придавала значения, сейчас казались самой радостной новостью, вызывали острейший интерес и мне казалось, что я сама будто побывала на Новогоднем празднике, вместе с ними сочиняла эту газету и раскрашивала забавного Деда Мороза.
А через несколько дней у меня должен был быть День рождения, и мама спросила меня, что же я хочу, чтобы мне подарили. Я долго думала, но вдруг на меня нашло какое-то озарение, и я радостно сказала: «Мама! Купи конфет и в мой День рождения пройдись по всем палатам и раздай всем конфет! И это будет самый лучший подарок, самый лучший мой День рождения!»
И вот наступил этот день. И мама, взяв с собой огромный пакет конфет, пошла по палатам. Когда она зашла в соседнюю палату, я услышала ее тихий добрый мягкий голос: «Угощайтесь! У моей дочери сегодня День рождения! Мы желаем вам скорейшего выздоровления!» И все радовались и поздравляли меня. И я чувствовала, как мое сердце будто расширяется, как будто заполняя собой сначала эту палату, потом больницу, город, Землю, Вселенную… Мне было горячо внутри, радостно! Светлые вихри кружили меня, искрясь цветными брызгами! Мама ходила из палаты в палату и угощала конфетами больных и медперсонал, а я все вслушивалась в ее удаляющийся тихий кроткий голос и подумала: «Так вот, что такое Родина! Это Свет, Добро и Любовь! А любить свою Родину, свое Отечество – это значит дарить Добро, Свет и Любовь! Это значит ценить все, что у тебя есть, радоваться всему, что происходит в жизни, стремиться к познанию мира, делать все, что ты можешь, на благо своей Родины, своей Отчизны. Это значит интересоваться своей семьей, своей историей, своей Родиной, любить и уважать всех тех, кто приходит к тебе в трудную минуту, тех, кто не бросает, когда кажется, что жизнь уже кончилась, ценить их любовь, дорожить ею, понимать всех людей, которые находятся рядом с тобой, помогать им делом, словом, взглядом… » И вдруг я услышала четкий голос ангела: «Ты нашла свою Родину!»
Гуска Елена, 12 лет