Я завывала волком, хотя не была таковым. Я жмурилась от солнца, хотя уже давно вышла на свет. Я потерялась в глубинах своих чувств и мыслей, хотя уже привыкла к царившему там хаосу. Я чувствовала себя никем, хотя добилась если не уважения, то страха. Я умирала от одиночества, которое сама и породила и к которому шла наперекор судьбе. Я не стремилась к победе, Я просто отказывалась проигрывать. Я была сама собой и ничто не могло на меня повлиять так, как я сама влияла на себя.
Уже достаточно стемнело, но, несмотря на это - звёзды на небе ещё не были видны. Тусклые пятна облаков медленно перекатывались по небу в надежде запутаться в ветвях высоких деревьев. Тишина. Странно, но улицы были пустынны… Я шла, спотыкаясь о корни деревьев в городском парке, и думала о грядущем. Достаточно взрослая по виду, но гораздо старше, чем это можно было предположить, я походила на обычную девятнадцатилетнюю девушку. Каштановые волосы отдавали чуть заметным медным оттенком, который я пыталась спрятать, изредка перекрашивая волосы в другие цвета. (Самое интересное, что они первоначально имели почти чёрный цвет, а по мере обретения силы – стали выцветать, и приобрели теперешний оттенок.) Внешность была, конечно, не самой заурядной, но не относилась к числу тех, что беспрекословно подчиняю себе мужские взгляды. Да, многие считали меня симпатичной, и я не была обделена мужским вниманием и восторженными взглядами. Вот только я, как не многие в моем возрасте, пропускала мимо ушей срывающиеся с губ ухажеров комплименты и просто делала, что мне заблагорассудится, стараясь не причинить боли другим. Я, собственно говоря, не относилась к тем, кто жаждет познакомиться поближе с сомнительными прелестями супружеской жизни, поскольку имела очень много тайн. Пожалуй, тайны только украшают девушку, но мои не относились к числу “украшений”. И именно сейчас, после того как мы в обществе моих лучших подруг провели весёлый вечер, “подбодрив” себя незначительным количеством алкоголя, я вспоминала о тех временах, когда таких как я было пруд пруди. Много воды утекло с тех пор, а я всё такой и осталась.
Пока я размышляла о своей судьбе, небо уже покрылось яркими пятнами звёзд, которые весело подмигивали мне, зазывая и маня. Я еле подавила желание раздеться и окунуться в прохладу летней ночи. Разрываемая изнутри нахлынувшими чувствами я даже не заметила, как подошла к заброшенному дому. Громко хмыкнув, я уже было развернулась, что б идти к дому, но что-то меня остановило. Тишину нарушал какой-то странный стук. Я раздраженно прислушалась: пожалуй, этот звук похож на шум от молотка, бьющего по какой-то железной балке. Не думая я пошла на звук. По мере моего приближения к дому шум становился всё сильнее и сильнее пока, наконец, я не стала различать голоса. Точнее только один – мужской. Хоть я и не слышала слов, от этого голоса у меня бежали мурашки по коже. Неприятный холодок всколыхнул ту часть в памяти, о которой я предпочитала не вспоминать. И всё же память предательски преподнесла картинки прошлого: сталь, кровь, вода и огонь. Прошлого, где было только два пути: крещенье водой, либо смерть от огня. Преследуемая призраком прошлого, я направилась прямиком в разрушенный вход. Тут я нашла некогда целую лестницу, по которой я и спустилась в подвал. Сырость сыграла злую шутку с помещением, оставив кривые автографы на потолке и стенах. Я аккуратно, как дикая кошка, переступала через крысий помёт и разломанные кирпичи, вывалившиеся из стен. Внезапно, я услышала что-то, что заставило меня остановиться. Что-то что я ни с чем не могла спутать. Я остановилась и прислушалась. Так и есть, это звук киянки. Когда-то это было одним из излюбленных орудий пыток инквизиторов. Эти безжалостные церковные псы забивали металлические инструменты в руки и ноги “подозреваемых”, дабы выпытать, что им известно о философском камне. Я чуть слышно сплюнула, сопровождая его характерным жестом. Итак, что мы имеем? А мы имеем либо маньяка, либо богатое воображение, а может всё вместе. Чтобы убедиться, что я не совсем ещё сошла с ума, я подошла к краю стены и выглянула. Ко мне спиной стоял широкоплечий мужчина, с чёрными, как смоль, волосами и вытирал свою (или нет?) кровь с длинного ржавого гвоздя. Синие джинсы и белая рубашка выгодно подчёркивали атлетическую фигуру незнакомца. Значит всё-таки богатое воображение? Я уже собиралось, было выходить из-за стены, но из противоположенного от “черноволосого” угла донёсся стон. Тщательно “обшарив” взглядом все углы, я, наконец, обнаружила источник звука. На железном стуле, подобрав под себя ноги, сидела молодая девушка. Короткие тёмные волосы были мокрыми и прилипали ко лбу. Одежда была вся измятой и грязной. Руки у девушки были связаны.
«Неужели я чуть не помешала развлекаловке каких-то мазохистов?» - промелькнула первая мысль. «Нет, такого не может быть! А эта кровь… да она ж принадлежит ей!»
Я чувствовала этот запах. Кровь ведьмы. Только она может отдавать запахом ТАКОЙ энергии. Кто бы не была эта девушка, она обладает немалой силой. Переступив с ноги на ногу, я решила ещё немного понаблюдать за происходящим. На сей раз, я не ограничилась одним “обычными” зрением и слухом, подкрепив их магическими.
«Что ж, она не хотела говорить, и я попытался её заставить. В итоге из этого ничего не вышло. Мне нужно что-нибудь придумать, чтоб заставить её говорить, пока она не умерла от потери крови. Иначе мне придётся ждать до её следующего перерождения. Господи, как же мне узнать её секрет?!» - я закрыла рот рукой, подавив приступ дурноты. Они – инквизиторы – нисколько не изменились, всё так же прикрываются господом и убивают во имя него. Мелкая дрожь возбуждения охватила всё тело – давно я не встречала настоящих инквизиторов – церковных псов - охотников за ведьмами. Давно…. Пожалуй, со времён Великих Кострищ в 1753 году. Тогда меня сожгли в возрасте шестидесяти двух лет. Ну, подумаешь - молодо выглядела, всего на лет двадцать пять. Не нужно же за это сразу на костёр?!
«Если учесть, что ведьмы присягали огню, то спалить я её не смогу – это только ускорит её перерождение. Остаётся одно – раскалённый металл. Имея метку-клеймо, Нимуэ не сможет приходить на шабаши, а значит, не сможет рассказать молоденьким ведьмочкам секреты перерождения. Не думаю, что в этом городе есть ещё кто-нибудь способный на это».
- А ты способен думать? Ну что ж, приятно удивлена! – с ехидной усмешкой, я, наконец, выступила из спасительной темноты.
Незнакомец резко повернулся, застигнутый врасплох. Готические черты лица были очень даже ничего, если учитывать, что парню по виду было не больше двадцати пяти.
«С ровным пробором ему бы было лучше» - автоматически про себя отметила я.
Ржавый гвоздь в руках покачнулся, и я поняла (а точнее “подсмотрела”), что собирается делать темноволосый. Быстро выполнив несколько пассов руками, я прочитала пару заклинаний. Первым я поставила себе защиту (на всякий случай, если бы не прошло другое заклинание), а вторым вырубила незнакомца. Медленно покачивая бёдрами, как если бы хотела соблазнить кого-нибудь, я направилась к дальнему углу.
Связанная девушка следила за моими движениями, сопровождая каждое самодовольной улыбкой. Я подошла поближе. То, что я сначала приняла за мокрые от пота волосы, оказались…. Те самые мокрые волосы, вот только от крови. Над правой бровью я заметила кровоточащую рану. Скорее всего, этот «красавец» пригрел её каким-то тяжёлым предметом.
- Вообще-то кулаком… - прохрипела, высоко подняв голову, девушка. От неожиданности я чуть не подпрыгнула. Быстро взяв себя в руки, я поставила, на всякий случай, слабенький барьер. Не думаю, что она справится, даже с ним, в таком состоянии.
- Тебя зовут Нимуэ? Ты ведьма, не правда ли? – в ответ последовал только кивок. Думая над своим нелёгким положением, я всё-таки стала развязывать верёвки, связывающие руки девушки.
« Не думаю, что она сможет причинить мне какой-нибудь вред в таком состоянии. Кроме того, даже у ведьм существует кодекс чести. Ну… даже если его создали, чтоб нарушать…. О, хаос вечный и безликий» - аргументировала свои действия я, пытаясь доказать себе же, что делаю всё правильно.
- Взываешь к хаосу? – процедила Нимуэ. – Ты что, Тёмная?
«Пожалуй, барьер нужно поставить покрепче. А у тебя больше сил, чем я думала».
- Tempora mutantur, et nos mutamur in illis … В теперешнее время нет Светлых или Тёмных, есть только те, кто хочет выжить.
- Как это понимать? – вскинула бровь ведьма.
- Просто теперь нет по-отдельности “беленьких” и “чёрненьких” ведьм. Те, кто могут, используют все силы, чтобы выжить. Да, изначально я была Тёмной, но с тех пор многое изменилось, в том числе и я. Так значит, ты когда-то была Светлой?
Нимуэ задумалась на минуту, но всё же ответила.
- Да, я Светлая. И всегда ей останусь!
- Но Светлым же запрещено читать мысли других! – на этот раз ухмылка осталась за мной, при чём такая, что ей позавидовала бы даже гиена. Кажется, я застала ведьму врасплох. Она сморщила высокий лобик и прищурила серые с прозеленью глаза.
- Это моё проклятье, моя неотъемлемая часть, как память о том, что мой дед был Тёмным.
- Эх, значит мы в этом сестрички… - я немного помолчала, а потом всё-таки решила объяснить – мой дед был Светлым, а вот прабабушка и прапрабабушка были Тёмными, хоть иногда и делали “работу” Светленьких. Таким образом, я получилась на перекрестии двух энергий. Гибрид, что ли. Мне не становится плохо, когда я использую белую энергию, но она и не уменьшается, когда я использую чёрную.
- Сколько тебе?
На этот раз сморщила лобик я. Вздёрнутый носик приподнялся ещё сильнее. Раскосые глаза приобрели ещё большее сходство с кошачьими. Пожалуй, в них можно было увидеть весёлые искорки.
- Между прочим, некрасиво спрашивать девушку о возрасте. И вообще, давай выбираться отсюда. Поговорим в другом месте. Кроме того, надо прочистить и перевязать тебе раны, пока ты не подхватила какой-нибудь заразы.
- Не понимаю, как такое может быть? – проворчала Нимуэ, но, я её уже не слушала. Подхватив под руку, я помогала девушке идти к выходу. К выходу на свет… на лунный свет. На свободу!