Другу. Эссе

               
***
           Мы купили тебя за смешные деньги у какой-то знакомой нашей знакомой и принесли домой. Ты был совсем крохотный, непрерывно  плакал и мы, не имеющие опыта,  не знали, что с тобой делать. «Может, я его оближу?» - предложил наш маленький сын. Мы, конечно же, не дали ему тебя облизать, а, просто, вопреки всем правилам гигиены, взяли тебя к себе в постель. Ты долго возился, ища подходящее место, потом нашел его на моей подушке, и, зарывшись в мои волосы и уткнув нос мне между ухом и шеей, наконец-то, затих. От тебя ужасно воняло псиной, но это было менее мучительно, чем слушать твой жалобный плач. Принюхавшись, я заснула. А ты взял – и надул мне на подушку...

           Ты рос, жутко весёлый детеныш непонятной породы с чудовищным аппетитом, беспрерывно минируя нам квартиру. И мы, великовозрастные дебилы, постоянно наступали на эти мины, так и не усвоив, что нужно все время смотреть под ноги. «Надо наказывать! - говорили нам умные люди, - Вы испортите собаку!». Но мы,  мы взяли тебя не для того, чтобы наказывать. Подрастая, ты сам научился терпеть и это стало для тебя делом чести – никогда  не пачкать там, где тебя любят и кормят. Потом, дожив до преклонного возраста восемнадцать лет, когда ты сам не мог спускаться и подниматься по лестнице, и мужа не было дома, и лифт не работал, а у меня не хватило сил спустить на руках твои сорок килограммов... ты,  с величайшей мукой переступив через себя, сделал свои дела на балконе. Но это будет потом.

            А пока ты рос, поедая кастрюлями пустую перловую кашу (перестройка...). «Собаку надо учить! Вы его испортите!» - опять говорили нам умные люди. Но нам нечему было учить тебя – ты всему учился сам, параллельно уча нас любви, терпению и жизнелюбию. А мы радостно тебя портили. Лично я разучила с тобой две команды: «Смирррно!» и «Воль-но!». «Чему ты учишь собаку? - снова говорили мне умные люди, – Это не собачьи команды!». «Нет?.. - удивлялась я и командовала: СМИРРРНО!»  И ты, под общий хохот, замирал с дурацким выражением лица, сведя глаза к носу. Мы надевали на тебя всевозможные шапки и шляпы и умирали со смеху, глядя на твою, до неузнаваемости меняющуюся физиономию – и ты, смотря на нас человеческими глазами, смеялся вместе с нами! И мой муж говорил тебе: «Чарлик, сними маску!»

           Играя с тобой, мы не заметили, как ты вымахал в здоровенного кобеля. «Если вы не хотите себе проблем с этой жуткобеспородной собакой - как всегда, сказали нам умные люди, - Постарайтесь до полутора лет удержать его от вязки». Мы не хотели проблем и послушали умных людей. И ты, насильственно отстраненный от «этих глупостей», стал философом. И всю свою нерастраченную любовь великодушно отдал нам.  Но в твоих глазах, вместе с мудростью, навсегда поселилась грусть. Прости нас!

           Ты был добрейшим существом с непонятной, пугающей внешностью. Когда мы шли с тобой по улице, люди расступались, давая дорогу. Всего дважды за всю свою жизнь ты показал зубы, но я думаю те, кто их видел, не забудут тебя до конца своих дней. Ты был предан нам от своих ослиных ушей до самого кончика беспородного хвоста. Чарлик, мне так не хватает  такой безоговорочной преданности...

           Ты старел, и у тебя начались проблемы со здоровьем. Я лечила тебя наложением рук, для лучшего эффекта накрывая своим эфирным телом. От моего лечения тебе было очень  больно – но ты терпел, великодушно принимая мою помощь. А я, соединяясь с тобой энергетически, ощущала величие твоей древнейшей Расы. Соединяясь с тобой сознанием, я смотрела на себя твоими глазами – и видела бесформенное светящееся пятно. И я, вся такая продвинутая, не понимала, как можно любить это пятно? А ты любил... Чарлик, мне так не хватает такой безоговорочной любви!
          
           Говорят, что возвращаясь в Исток, мы все постепенно сольёмся и опять станем единым целым. Друг! Я очень надеюсь на встречу с тобой!..